столкновение в каннаме

Первокурсник с ободранными коленками Джисон, внезапно для самого себя, наезжает на скейте в Каннаме на парня в костюме за две тысячи баксов, и сбивает его с ног. Тот парень говорит по телефону и стоит спиной, поэтому явно никак не может ожидать покушения на его жизнь какими-то скейтерами. Джи встает и помогает подняться парню, неловко извиняясь слишком много раз, даже телефон, выпавший из его руки, поднимает и протягивает ему. Парень, сначала хмурый, поднялся, но когда заметил лицо Хана, тут же мило улыбнулся, с интересом разглядывая его. Скейтер пытается вежливо распрощаться, как вдруг парень его окликает. — Хэй! — Да, господин? — Хан прошел всего два шага, и вежливо вернулся обратно, в миллионный раз кланяясь. — Ты мне должен за химчистку теперь, — усмехается он. — О, о… Господин… У меня сейчас ни одной воны с собой, извините. Прошу прощения! Может быть, завтра вам принесу? Сюда? Правда… Я смогу только часть. Простите еще раз! — Ну, давай, — довольный своей небольшой проделкой, улыбается костюмчик, — Тогда дай свой номер. Чтобы не исчез навсегда с моих глаз, пока не рассчитаешься, — вроде бы требование, но интонация такая игривая, что Хан немного расслабляется. — А, хорошо, вот, — набирает свой номер в протянутый парнем телефон. — Как тебя записать? — О, простите, да, Хан Джисон. Меня зовут Хан Джисон. — Принимай вызов, Хан Джисон, — указывает на карман его рваных джинсов, где звучит знакомая мелодия, в которой парень в костюме узнает популярный хит мужской поп-группы. Хан, доставая его, слегка краснеет, но замечает, что на лице парня нет осуждения, лишь милая улыбка и ожидание. — О, да, вижу ваш номер. А как… Как мне записать вас? — Меня зовут Кристофер Бан. Можешь записать просто Крис. Мне пора ехать, — он легонько хлопает его по плечу и так очаровательно улыбается, что Хан застывает, провожая взглядом парня в костюме, который открывает водительскую дверь астон мартина. — Увидимся, Хан Джисон!

***

Так уж вышло, что все у Джисона в жизни получается легко и играючи. Ненапряжно дается учеба в универе, ведь он любит свое направление, мечтая поскорее заниматься визуальным дизайном в классных музыкальных или кинокомпаниях. Быстро завязываются дружеские знакомства. Легко получаются временные интрижки, и даже с первой любовью он расстался по-доброму и обоюдно. А еще он круто катает на скейте, тащится по аниме и магазинам комиксов, играет на гитаре и пианино. Он часто подрабатывает, рисуя арты по персонажам игр или аниме. Иногда просят нарисовать кого-то из kpop айдолов, и он тоже с удовольствием берет такие заказы, платят ему хорошо. Помимо стипендии и помощи родителей, иметь деньги на увлечения, типа виниловых пластинок любимых рок-групп, цепочек на шею, проводов для гитарных установок, снэпбэков, цветных шнурков для конверсов и еды для хомяка, который живет в его комнате в общаге и частенько сгрызает те самые провода — очень круто в девятнадцать, как считает Джисон. Поэтому в целом Хан легко готов расстаться с частью денег, чтобы оплатить химчистку костюма какому-то богатею. Лишь бы не нашли и не прибили, кто знает этих парней на астон мартинах. А новые деньги заработаются позже, ничего страшного. Крис написал ему на следующий день прямо с утра. Поздоровался и скинул локацию, снова где-то в Каннаме. Ладно, все равно от универа поедет на скейте мимо. Когда Джисон, стоя напротив очередного небоскреба, в котором квартиры, по всей видимости, стоили от нескольких миллионов долларов, понял, что локацией является роскошный ресторан Гаон, известный на весь Сеул, ему стало неловко. Он перевернул кепку козырьком назад, подтянул джинсы, попытался огладить мятый лонгслив, стукнул ногой по скейту, подловив его рукой, и направился ко входу. Хостесс не хотела его пускать, но при произнесении имени Кристофера, сразу же вежливо улыбнулась и проводила к одному из приватных столиков за шторками. Джисон вежливо поздоровался и также вежливо, как и положено, двумя руками, протянул Крису несколько купюр, свернутых вдвое. — Присядь, все в порядке, — Крис деньги не берет и показывает на место напротив. Перед ними стоит обилие закусок, кувшин с лимонадом, бокалы, и все сервировано на двоих. Когда парнишка уже думает отказаться, занавеска поднимается и официант вносит два стейка, ставя один Крису и один напротив. Желудок предательски урчит, сегодня в него закинули лишь один злаковый батончик на первой паре. — У этого ресторана три звезды мишлен, тут очень вкусно, покушай. Если ты не против? — улыбается парень, поднимая брови в ожидании ответа. Вообще-то он уже не выглядит таким величественно-пугающим, как при их столкновении. Джисон только сейчас замечает, что он не в строгом костюме, а в футболке, свободном пиджаке, и джинсах, причем все черное. Серебряная толстая цепь придает еще более расслабленный вид образу. Он явно моложе, чем показалось при первой встрече. Живот снова урчит, и Джисон, бросая скейт сбоку, плюхается на мягкий стул. Это странно, но все же ощущается комфортно, хотя если так подумать, он поглощает стейк в компании незнакомца. Они молчат и Хан замечает, что Крис пытается сдержать улыбку, когда скейтер набивает обе щеки кусочками велл-дан говядины и пятью закусками одновременно. — Ты где-то учишься или работаешь, Джисон? — отпивая из бокала лимонад, наконец заговаривает парень. — Ээ, да… — скейтер запивает еду, чтобы не говорить с набитыми щеками. — Я работаю в КИА. Знаешь, автомобильная компания. — Знаю, да. — А на кого учишься? И где? — спокойно улыбается, отрезая кусочек мяса. — Слушайте, Кристофер? — Джисон звучит напряженно. — Просто Крис, и можно на ты, — слегка напрягается парень. — Слушай, Крис… Ээ, тебе не кажется все это странным? Я тебя не знаю, ты просишь оплатить химчистку, но не берешь деньги, кормишь меня и пытаешься спросить что-то личное. Это как-то кринжово, чувак, ты… У тебя какой-то кинк на мальчиков, или что? Я в любом случае не… Это не ко мне, короче. У меня нет дедди ишьюз, и трахаться за деньги я не буду. — Что? Боже, стоп. Какие ишьюз? Мне всего двадцать восемь. — А мне девятнадцать! Хан резко вдыхает, будто все время, что быстро и обеспокоенно тараторил, забывал о существовании легких. — Джисон, ты все не так понял, — парень нервно хихикает и скейтер раздраженно поднимает бровь и складывает руки, в ожидании пояснений, — Прости, наверно и правда кринжово вышло. Я просто думал, было понятно, что я взял твой номер, чтобы начать общаться. Ты серьезно воспринял шутку про химчистку, но в этом нет твоей вины, скорее показывает твою добропорядочность? Наверное. Боже, я теперь понимаю, как это все выглядит в твоих глазах, — Крис закрывает лицо руками и трет его. — Что значит начать общаться? Разве так вообще начинают общаться? — А почему нет? Мы столкнулись, ты вел себя мило, ты мне понравился, я решил, почему бы не продолжить общение. — П-понравился? — О. Ничего такого! Просто приятный ты человек, как мне показалось. А мне в этом городе очень одиноко, и я… Парень вдруг замолчал, сглатывая, и явно немного переживая за всю ситуацию. Джисон расслабился, возвращая руки на стол и вопросительно смотря на парня напротив. — Слушай, теперь мне неловко. Наверно, нужно было быть более прямолинейным сразу. Извини меня. Ты волен уйти, и ты ничего мне не должен, — Крис перестает нервно касаться пальцами своего лица, и наконец спокойно, но с ноткой надежды, смотрит на младшего. Теперь Джисону слишком любопытно. Откуда он, и почему ему одиноко. Почему он так уцепился за него, ведь он всего лишь студент, только преодолевший подростковый возраст, как он может быть интересным практически мужчине, по всей видимости, успешному и состоявшемуся. И он решает, что один вечер ничего ему не испортит, а потом, он всегда может убежать, если все-таки поймет, что этот Крис какой-нибудь маньячелло. — Ладно. Ты меня тоже извини, что ли. Я ничего не понял и сразу нагрубил. Я… Ээ… Мне просто удивительно, вроде как. Они, молча и остывая от взрыва эмоций, доедают ужин, и Чан зовет официанта, прося меню. Спрашивает у Джисона, хочет ли он десерт и дает меню, чтобы он смог выбрать. Джисон решается на классический чизкейк, а Крис заказывает зеленый чай. Хану очень хочется пошутить про старость, но он только хихикает себе в кулак. — Что рассмешило? — улыбается Крис и, будто бы заражаясь смехом скейтера, тоже хихикает. С этим окончательно растворяется все напряжение и непонимание, и атмосфера становится приятной, располагающей. Джисон даже замечает, как красиво смеркается в Каннаме. В окно видно множество огней: от фонарей и светящихся вывесок ресторанов, до фар ламборгини, порше и других люксовых марок машин, паркующихся вблизи. — На самом деле, вроде бы город-миллионник, но я понимаю, что можно почувствовать себя одиноко в Сеуле, — Джисон вспоминает фразу старшего, которая зацепила его и заставила остаться, поэтому пытается подвести снова к теме его одиночества. — О, да. Это тоже. Но я не какой-то социопат, у меня очень много друзей, просто они все остались в Австралии. — О? Ты жил в Австралии? — парнишка округляет глаза и рот в удивлении, для корейцев считается очень престижным пожить или поработать за границей, так ему говорили родители. — Родился. Жил, работал. В этом году по контракту как экспата перевели в Корею, — видит непонимание на лице младшего, и тут же поясняет, — Экспат это… Как бы иностранный специалист, которого переводят работать в офис корпорации в другую страну. У меня и гражданство австралийское, да. Так Джисон понимает, что одиночество Криса обосновано не чем-то подозрительным, а вполне логичным. Он не так давно в этом городе, чтобы обзавестись друзьями. — Прикольно. Это, думаю, объясняет многое… Ну типа… То, как быстро ты на контакт с людьми идешь. Знакомишься там. И лыбишься еще постоянно. Не кореец ты! — Хан как бы в доказательство своих слов брови поднимает, и пальцем тычет в искрящуюся улыбку австралийца, который не перестает посмеиваться над эмоциональным повествованием младшего. — Я кореец! У меня и имя корейское есть, Чан, — смеется парень, — Но да. Согласен, ментальность у меня не ваша совсем. — Мы закрытые очень. — Но ты нет, верно, Джисон? Лучезарнее улыбки Джисон еще не видел ни у кого, поэтому он кивает в согласии и тоже показывает зубки. — Однако я сижу с тобой уже полчаса, а ты до сих пор ничего личного не выведал у меня, Чан, — усмехается младший. Криса будто холодной водой окатили. Он удивляется, ойкает, а потом разражается смехом, младший моментально подхватывает, а потом резко начинает пулять в него фактами о своей учебе, о том, как встал на скейт в три года и так и не слез по сей день, о своем хомяке… — У тебя есть хомяк? Это… Тебе это подходит. — Что это значит? — вскидывает бровь младший и дерзко приоткрывает рот, будто готов уже ответить на какую-то грубость. — Это мило, думаю, хомяк подходит твоей натуре. Просто мило и все, — улыбается Чан, разливая только что принесенный зеленый чай в две небольшие пиалки и протягивая одну младшему. — Ладно, — неубедительно бормочет Джисон и запихивает чизкейк в рот, снова надувая щеки. — Ну вот ты же буквально выглядишь как хо- — Если ты закончишь это предложение, я уйду, — угрожает вилкой в глаз младший, но лицо такое комично милое и притворно обиженное, что Чан не может перестать хихикать. Пока Джисон жует, запивая ароматным улуном и мыча, как вкусно сочетается чай с чизкейком, признавая где-то на задворках мыслей, что в целом это не по-старперски, Чан приступает к рассказу о себе. Он говорит о любимом Сиднее, где родился и вырос, о том, как скучает здесь по океану и солнцу, о том, как в восемнадцать пошел на стажировку в КИА, затем углубляясь в то, что в Австралии нет корпорации КИА, а только дочерняя компания CarAdvice, а потом извиняется, что слишком сложно говорит. — Если мне девятнадцать, это не значит, что я тупой. Дочерняя компания, я все понял. Это как Reebok — дочка Adidas. Easy peasy lemon squeezy. И да, я хорош в английском, — подмигивает Джисон, взмахивая рукой в просьбе продолжать рассказ. Чан смеется и продолжает, говоря, что пытался совмещать учебу на управленца и стажировку, и в итоге его взяли на полную ставку сразу после вуза. Так и вышло, что он всю сознательную жизнь посвятил этой компании и в двадцать семь дослужился до перевода в офис корпорации и переезда в Корею. — Надеюсь, теперь я выгляжу более адекватно в твоих глазах, — бормочет Чан после глотка чая. — Ну, это мы посмотрим. Ты хороший работник, это я понял, а что еще? — Ха. Ну, в целом… В этом и проблема. Все остальное ушло на дальний план, но только в последние пару лет, когда я дотягивал до позиции директора департамента. — Ну, я уже заценил ремешок от LV, мажор ты, короче, — закатывает глаза Хан, и Чан снова заливается смехом, — И еще теперь ясно, че ты на улице номера стреляешь, даже у тех, кто тебя на асфальт завалил. Теперь уже оба смеются от неловких воспоминаний того столкновения. — Нет, на самом деле, я вообще-то серфингом занимался, и немного музыкой увлекался, но где-то в… Двадцать три, кажется? Забросил, потому что сфокусировался на работе. Сейчас хожу в качалку только, и стараюсь побольше гулять, типа хайкинг за городом, знаешь… — И все-таки ты старпер! — Эй! Ну… Ладно, да, хайкинг и кэмпинг с такими вайбами… дед Чан. — Главное, что не дед инсайд, — нагло ржет младший, хлопая по столешнице. Парни продолжают попивать чай и Джисон замечает, что совсем забыл о том, сколько времени он уже провел с Чаном. Оно не ощущается упущением, наоборот, приятно наполняет его. Старший спрашивает о местах, в которые можно сходить в Сеуле, говоря, что от подростка (Джисон, естественно, язвит, что он уже не подросток) гораздо интереснее слушать рекомендации местных интересностей. Его предположение верно, потому что Хан не советует ему пойти в национальный музей Кореи или дворец Кёнбоккун, а рассказывает о новомодном районе Шиндан, где тусуется вся молодежь. Тогда как туристы предпочитают Каннам и Хондэ, этот район в тренде благодаря процветающим клубам, кафе и музыкальным площадкам. Он рассказывает про места сборищ скейтеров, углубляется в это чересчур детально, и прерывается, предполагая, что Чану вряд ли интересно, но тот просит продолжать. Это трогает Джисона. Обычно “взрослые” люди кажутся ему скучными, а он кажется скучным для взрослых. Почему-то с определенного возраста большинство забывают о том, что такое детское наивное веселье, спонтанные поступки и решения, увлечение чем-то новым каждую неделю. Надевают свой костюм, и живут, видя только работу и дом, будто заранее ложатся в гроб, превращая свою жизнь в однообразный день сурка. Может, это лишь юношеский максимализм Джисона и чрезмерное обобщение, но именно таких старших людей он чаще всего встречал раньше. Чан отличается. Уже с этой первой встречи младший ощущает от него такой интерес, отдачу и энергию, будто солнечные лучи вырастают из его тела, направляясь прямиком в Джисона. Это необычно, и разница в возрасте будто стирается, становится неважной, когда младший взаимно открывается ему, рассказывает про музыку и скейтбординг. Они обсуждают любимые аниме и рок-группы, собаку Чана по кличке Берри, оставшуюся в Австралии, корейскую кухню и шоу с айдолами, транслирующееся на MBC. — Наверно, у тебя еще смутное впечатление о нашей встрече, но могу я написать тебе как-нибудь и, может, вновь увидеться? Они стоят около ресторана и Крис выглядит неловким и смущенным, задавая вопрос, хотя большую часть вечера излучал уверенность и спокойствие. — Да нет, все в порядке, правда, — посмеивается Джисон, — Я понял твои мотивы, и мне было весело. Спасибо, что накормил студента. Он переступает с ноги на ногу, прокручивая одной рукой скейт так, что он вертится вокруг своей оси, и затем улыбается и добавляет: — Да, напиши мне. Я отвечу.

***

Неделя затягивает в повседневную суету: пары, которые Джисон старается не пропускать, потому что итак достаточно прогулял в этом семестре, прилетевшие заказы по артам с маленьким сроком на исполнение, сдача долгов по 3D-моделированию, и, конечно, еще надо успевать гонять в скейтпарк и тренировать стрит по пути с площадки домой. Еще и лучший друг докучает просьбами то сходить с ним на вечеринку к девчонке с их факультета, то советами по тому, кого свайпнуть в тиндере вправо. В пятницу он переходит в очередное наступление: — Ну камон, буба ты вредная, давай сходим к Чи Гаён, расслабимся! Выпьем пивка, может, там будут симпатичные девочки… И мальчики, — подмигивает Феликс, толкая Джисона в плечо, пока они обедают в столовой универа. — Да не хочется, честно. Сейчас слишком много учебы и работы, я чему угодно предпочту сон. Просто в кокон закутаться и провалиться, бум! Кайф… — Зануда, жесть. — Просто интроверт. — Прикрываться этим каждый раз не сработает. Тогда на следующей неделе пойдем на тусовку к Сынмину? — Мм, — Джисон отвлекается на вибрацию телефона, и достает его из кармана рваных джинс, чтобы проверить уведомление. Он удивляется, видя, от кого сообщение, но затем чувствует волнение внутри. Почему-то. — Ну так что? Пойдем? — Феликс наклоняется к нему, пытаясь в шутку заглянуть в экран телефона, над которым Джисон задумчиво завис, — Кто там тебе пишет? Кто-то горячий? Джисон грубо пихает друга, пока тот прыскает и как ни в чем не бывало продолжает уплетать свой рамен. Он наконец решается открыть сообщение, когда его друг так увлечен быстрозавариваемой лапшой. Крис привет Джисон-а как твои дела? хотел бы сегодня увидеться? Джисон быстро перебирает в голове все свои планы на вечер пятницы после пар, и думает о том, что может отложить все домашки и долги по учебе до выходных. Ему не помешает проветриться. Джисон привет у меня завалы по учебе тт но может после пар на часик если только тт Крис хорошо, Сеульский институт искусств?) Джисон ээ да-а откуда ты знаешь? О.О Крис ккк просто предположил, у меня там друг учился, а ты говорил про свое направление при встрече. во сколько тогда? ^^ Джисон мм около 4 ~.~ Крис окей увидимся~ Когда Джисон с Феликсом бегут по ступенькам вниз из университета, у первого чуть схватывает горло и пульс стучит в висках, потому что внизу на ближайшем парковочном месте стоит тот самый астон мартин. Такие у их универа в принципе никогда не парковались, так что узнать несложно. А рядом, облокотившись на пассажирскую дверь, его новый знакомый уже издалека сияет лучезарной улыбкой. — Хай, Джисон! — кричит Крис, взмахивая рукой, и Феликс пялится на друга самым косым взглядом из всех существующих во вселенной. — Что? Убери свой bombastic side eye от меня, — он кладет ладошку на лицо друга, в шутку отталкивая, и хохочет. — Это, блять, кто? Это так ты занят учебой, я смотрю? — шепчет Феликс, продолжая зыркать то на Криса, то на Джисона, пока младший уже не обращает на него внимания и сдержанно улыбается, вскидывая руку в ответ парню у автомобиля. — Потом расскажу, ничего не надумывай себе, сосиска, до завтра! — Джисон щелкает его по лбу и, кидая скейт на асфальт, катит на парковку. — Приветик! — чересчур радостно восклицает, когда подъезжает к парню. — Покатаемся? — улыбается Чан, обходя машину, и садясь за руль, — О, скейт можешь кинуть назад. Джисон садится после того, как рюкзак и скейт оказываются на заднем сидении. — Голоден? — Чан заводит автомобиль по кнопке, и Джисон слегка вздрагивает от рычания мотора, — Только не ври, по дороге возьмем тейк-эвей, если да. — Слушай, а ты точно не сталкер? Я тут подумал, вдруг это ты со мной столкнулся специально, чтобы потом позвать в кафе, потом эти твои подкаты на дорогой тачке… И потом, а-ах, — драматично бормочет Джисон, до кучи еще и вздыхая как актер мыльной дорамы. Чан хихикает, и его смех звучит так забавно, что Хан не сдерживается, смеясь вместе с ним, когда они выезжают с парковки на прогулку по городу и, по всей видимости, добычу еды. Крис ведет машину уверенно и спокойно, как и ведет себя. Джисон чувствует себя в безопасности и на самом деле, кроме шуток, действительно ощущает себя с ним комфортно. По дороге старший спрашивает его об учебе и задает уточняющие вопросы, когда чего-то не понимает. Хану нравится такая внимательность, есть только два человека, слушающие его с такой же вовлеченностью: Феликс, и его старший брат. Чан перебирает варианты тейк-эвей, и они останавливают свой выбор, заезжая в Мак-авто. Когда еда в пакетах загружена на колени к Джисону и он в нетерпении попивает молочный коктейль, закусывая фри, Чан немного поддразнивает его, но он лишь продолжает уплетать картошку, пока господин директор департамента везет его на обзорную площадку. Крис паркуется с видом на кусочек Сеула среди обилия зелени на возвышенности, куда местные приезжают, чтобы полюбоваться городом из машины. — Откуда ты знаешь про это место, новичок? — удивляется Джисон, наконец приступая к бургеру, и протягивая другой пакет с едой старшему. — Мне посоветовал коллега по работе, я спросил, куда можно сгонять с другом, чтобы было живописно, и вот, — улыбается Чан и откусывает свой биг мак. — Круто. — Круто. Они молча поглощают бургеры, наггетсы и картошку, иногда мыча от удовольствия. Крис открывает передние окна, чтобы впустить свежий весенний воздух внутрь и наполняет легкие, затем сладко выдыхая. Какое-то время Джисон расспрашивает у него о том, как прошла рабочая неделя, и Крис говорит о том, что это была обычная рутина, которую он все равно любит, но на этой неделе как-то слишком уставал и быстрее ждал выходных. — Так вот почему ты не написал мне раньше? — бормочет Джисон, наигранно обиженно. — А ты ждал? — хитро улыбается Чан, и Джисон вдруг осознает, что его поймали. — Да больно ты мне нужен, незнакомец с Каннама! — вновь драматизирует младший, сбрасывая кепку на заднее и распушая свои темные локоны. Чан смеется и говорит, что на самом деле хотел бы видеться чаще, и постарается исправиться. Джисон поначалу притворно отнекивается, но затем кивает с милой улыбкой. Небо плавно затягивает, и они не обращают внимания, разговаривая о One Ok Rock, японской рок-группе, которая оказалась их общим интересом. Чан рассказывает, как был у них на концерте в Австралии вместе с сестрой, а Джисон пищит от восторга, говоря, что он бы убил за билетик туда. Резкий ливень прерывает увлеченных беседой парней, Чан скорее закрывает окна, пока младший замирает и охает от шока, капли так громко бьют по стеклу, будто кто-то с небес решил пошутить и покидать булыжники. — Давай чуть переждем, и я отвезу тебя домой, хорошо? А то уже полтора часа прошло, а ты говорил про свою загруженность, — сонно бормочет Чан, чуть откидывая спинку сидения и заваливаясь на бок лицом к брюнету. — Я и не заметил, — усмехается вновь удивленный Хан, — Хорошо, — Джисон смотрит на то, как Чан прикрывает глаза, полностью расслабляясь, — А че, типа, это серьезно с возрастом вот так вырубать от погоды начинает? — Эй! — старший легонько стукает его по плечу, и это их первое соприкосновение за сегодня, — Да я устал за неделю просто, на себя посмотри, щас растечешься тут лужицей и отключишься. Говорят, малышам нужно больше спать. Теперь уже шутливо ударяет Джисон, и они еще смеются и болтают о значительных и нет вещах из своей жизни. Крис оказывается прав, когда в итоге, уточнив адрес, везет младшего в общагу, а тот засыпает по пути.

***

Феликс елозит по стулу на последнем ряду аудитории, то поправляя прическу, то в поисках гигиенички, то роняет ручку, и Джисон раздраженно прыскает, чтобы тот перестал. — Меня тоже бесит, что ты ниче мне не рассказываешь, — шипит друг, и наконец успокаивается, записывая за лектором в тетрадь. — Сейчас восемь тридцать утра и буквально десять минут от первой пары прошло, что ты от меня хочешь, — зевает Джисон, выставляя локоть и повисая головой на ладони. — Чтобы моя лпшка рассказывал мне все сразу, и желательно в какао в тот же вечер, а не после моих мольб аж в понедельник утром! — обиженно хнычет Феликс, на что преподаватель делает замечание заднему ряду, — Кто этот мужик? Или… Ээ, парень? Ты нашел себе папика? Джисон фыркает и тычет ручкой в бок парня, на что тот едва сдерживает визг. — Отвратительно, Ликс. — Не, ну а че, ободранная школота в снэпбэке и мужчина в костюме… — Феликс видит тусклое лицо парня, и тут же исправляется, — Ладно, ладно, бро, я просто шучу. Расскажешь? — На обеде. Во время поедания токпоки в столовой универа, Джисон кратко рассказывает о столкновении, ситуации с химчисткой костюма и их первом ужине. Феликс больше не дразнит и слушает внимательно, каждый раз добавляя восторженные “о-о-о”. — Ну а в пятницу мы просто поели в маке и покатались, и… — И-и-и? — Феликс приближается почти тыкаясь носом в щеку парня, требуя продолжения, на что Джисон уныло отмахивается. — И он отвез меня домой! А вчера мы ходили в музыкальный магазин, выбирали ему синтезатор, а мне он купил пару винилок с One Ok Rock и Led Zeppelin. Джисон опустил тот факт, что, встретившись в выходной день, он впервые увидел Чана в неформальной одежде. Черный кроп-худи, открывающий весь торс, обтянутый майкой так, что видны крепкие грудные мышцы и прорисованный пресс, заставил Джисона поперхнуться, когда Крис подошел к нему, извиняясь за небольшое опоздание. Свободные голубые джинсы, выпрямленные волосы с челкой на лоб — все это слишком понравилось младшему. Будучи чересчур смущенным от того, что испытал больше, чем он ожидал, к просто другу, он никак не прокомментировал этот лук старшему. — Ну, и после этого он не папик? — выбивая Джисона из размышлений, рискует снова пошутить Феликс, тыкая ему в щеку пальцем, — У такой милашки как ты, я не удивлен. — Ащщ, тебе по роже зарядить что ли? Ну что за глупые стереотипы, Ликс? Мы общаемся, нам весело. Если человек хочет сделать приятное, почему нет? Зачем воспринимать это так шаблонно, черт возьми. — Злюка. Я рили просто пошутил! — обиженно отворачивается Феликс, но тут же разворачивается обратно, взяв под руку парня и положив голову ему на плечо, — Но, честно, я за тебя рад. Если он не какой-то главарь мафии, я рад за то, что у тебя новый друг в Сеуле. Уже целый второй после меня! — Он в автомобильной компании, э-э… Глава одного из отделов, или типа того. И кстати, так глупо. Самое важное забыл сказать. Он из Австралии вообще-то, — хихикнул Джисон, поглаживая друга по голове в знак примирения. — Что-о? Теперь и я хочу с ним дружить! Укол ревности в груди Джисона слегка напугал его самого, и он решил, что это какое-то ложное чувство. Ничего такого в том, чтобы познакомить Чана с Феликсом нет, тем более, что его лучший друг в детстве каждое лето гонял в Сидней к бабушке, тогда как рос вместе с Джисоном в Инчхоне до поступления в университет. — Ладно, может познакомлю вас как-нибудь.

***

Больше двух часов Джисон вместе со знакомым катался до изнеможения в скейт парке. Несколько раз за тренировку возвращался мыслями к своему новому другу, и получал замечания от Чонина: “Где ты витаешь?”, на что отмахивался и продолжал тренировку на кикере. Когда Чонин сказал, что через полчаса сваливает делать домашку, Джисон на автомате написал сообщение Чану с предложением прийти на площадку, если ему интересно посмотреть на трюки младшего. И вот они сидят в скейт парке на лавочке, с которой хорошо видно рампу, где уже другие парни и девушки отрабатывают грэбы и флипы. Хану приятно, что старший приехал, несмотря на разгар рабочей недели. Он слишком долго задерживает взгляд на том, как Крис снимает пиджак, расстегивает как-то чересчур много пуговиц на рубашке, затем и на рукавах, закатывая их. А потом достает из пакета два мороженых с милой улыбкой. — Ты понравился моей лпшке, — хихикает Джисон, еле выговаривая слова с набитым мороженным ртом. — Что? Не понял. Лпшка? Это что значит? — удивляется Крис, затем откусывая от фруктового льда кусочек и издавая хлюпающие звуки от того, что рту холодно. Джисон закатывает глаза. — Лучший друг, типа, только это поддразнивание такое, лучшая подружка, лп, ну аббревиатура. — Oh my god, окей, — теперь уже закатывает глаза Чан, притворяясь раздраженным от новомодных сленгов. — Не притворяйся древним. — Не притворяйся зиготой. Джисон взрывается от смеха, и ванильное мороженое брызжет изо рта, стекая по подбородку на его мятный худи. — Вот черт, хё-ён! Все из-за тебя, — сердито бормочет Джисон, пытаясь кулаком оттереть пятно. Чан уже откровенно ржет над ним, но все же достает влажные салфетки из своей сумки, давая одну в руку младшему, а второй утирает ему подбородок. Джисон замирает и, приоткрыв рот, смотрит на него круглыми оленьими глазами, пока тот, причитает, но приводит его в порядок. — Я назвал тебя хёном, извини за неформальность, — бормочет он, смущаясь и от заботы, и от того, как легко и естественно выскользнуло у него это обращение. — Все в порядке, ты можешь звать меня хёном, — улыбается Чан, — Ну так что, могу одолжить твой скейт? — Ты серьезно? А ты не… — Чан хихикает и уже забирает доску, трусцой направляясь к рампе, — Хён, стой, мне нужно заранее набрать телефон скорой? — кричит ему вслед с встревоженным смехом брюнет. Странные ощущения наполняют сначала грудь Джисона, а затем и излишнее волнение в животе сигнализирует о том, что раньше он не испытывал ничего подобного, когда наблюдает, как парень в брюках и рубашке ловко делает кикфлип, а затем и фронтсайд. Сосредоточенно держит язык между зубами, когда катает по рампе, и иногда поворачивается к Хану, улыбаясь или показывая эгье с сердечком у лица, на что младший смущается его поведения, но смеется в голос, забывая об окружающих людях на площадке. — Как ты… У тебя так круто получилось, ты разве катал раньше? — Джисон демонстративно показывает экран, на котором набран номер скорой, стирая цифры и блокируя его. — На серфе, я рассказывал тебе. Концепция в целом одна и та же, и я способный, — ухмыляется Чан, на что младший дует щеки и в сотый раз за вечер закатывает глаза. После Крис подвозит его до общежития, это будто уже становится нормой для их взаимоотношений. По дороге младший все же рассказывает ему в двух словах о том, как его лучший друг связан с Австралией, а Чан искренне восторгается, говоря, что рад был бы обрести оззи-бро вне своей родины. Джисон долго не может уснуть ночью. Собственные мысли заставляют его сердиться то на Феликса, то на Чана, то на самого себя. За то, как положительно отреагировали на рассказ друг о друге его друзья, и как он в итоге теперь ревнует, хотя они даже не знакомы. Позже он успокаивает иррациональные чувства, но удивляется, как мысли уводят его в опасную зону, где он слишком детально вспоминает, как выглядела чуть приоткрытая благодаря расстегнутой рубашке, молочная кожа на груди и ключицах Чана. Какие сухие мышечные предплечья у него, не только когда он хватает скейт на рампе, но и когда руки лежат на руле, плавно управляя им. Возможно, он бы хотел, чтобы эти руки управляли кое чем другим… Стоп, что?

***

Чан очень естественно и быстро становится неизменной частью жизни Джисона. Некой константой, в которой у него нет сомнений. Стоит попросить забрать его из универа, ибо за окном хлещет ливень — он приезжает и отвозит его домой, предварительно накормив самгепсалем. При этом просит официанта упаковать порцию готового чаджанмена с собой. “Держи, на поздний ужин” и просто сует пакет младшему. Такое происходит частенько. Чан зовет его в японский магазин, и Джисон хихикает над тем, как старший переходит на ультразвук, при виде новых выпусков манги, или очень громко мычит, когда они сидят там же за столиком, и пробуют новый вкус популярной японской газировки. Конечно, он покупает Джисону пару томиков даже после стеснительных отказов. В конечном счете, Хан запоем за ночь читает оба выпуска, комментируя старшему кучей сообщений свое мнение о поступках персонажей. Тот на утро читает это и отвечает кучей смеющихся смайликов. Джисон не хочет чувствовать между ними нечто не равноценное. Да, у старшего больше финансовых возможностей, но это не значит, что Хан не может позаботиться о нем в ответ. Тем более, что ему откровенно хочется. В один день он удивляет его, встречая в конце рабочего дня у выхода из здания офиса, с двумя кофе из Старбакса. Чан благодарно выдыхает, беря кофе и сутулясь от усталости. Джисон похлопывает его по спине, и предлагает чуть прогуляться, чтобы выветрить его пост-рабочий стресс. В вечер одной из пятниц он зовет старшего на выставку нью-йоркского художника. — Он рисует в стиле граффити, а еще там будут скейтборды, расписанные им! — мычит в трубку самым умоляющим голосом Джисон. — Так ноешь, будто я не соглашусь, — улыбка слышится в голосе, — Готово, я купил билеты на пятницу, после моей презентации и твоей последней пары пойдем. Джисон визжит в трубку, благодаря, но жалуясь, что он хотел оплатить, ибо сам позвал и желал подарить что-то Чану в ответ. — Джисони, не переживай так, ты мне даришь эмоции и впечатления. Это гораздо важнее денег, ладно? — Ладно, — бурчит Джисон, пока сердце заходится, а он отчаянно пытается его угомонить. В один из выходных Чан зовет его к себе домой, и он привозит с собой доставку любимого стрит-фуда старшего, хвастаясь, что на неделе закончил отрисовывать небольшой комикс для клиента и получил хорошую оплату. Он интересуется тем, что нравится Крису, культурой его страны, погружается также равноценно, как старший вовлекается в его хобби, интересы, мысли, чувства. Постепенно в плейлисте Джисона появляются треки австралийских Сhase Atlantic, а фильмы по типу Людей Икс, отправляются в папки избранное на Myshows. Постепенно в сердце Джисона все больше пространства для Криса. Как бы он ни переубеждал себя и отрицал эмоции, внутри него расцветает трепетная привязанность и жгучее желание быть рядом.

***

— Сосиска Ёнбок. — Ну перестань уже меня так называть, чего тебе? — причитает Феликс, пихая Джисона в ребра, но мгновенно обнимая и теребя его мягкие волосы на макушке. — Я типа… Я короче… Я в общем… Феликс удивленно отстраняется, внимательно осматривая сидящего на ступеньках у столовой парня: — Че это с тобой? Съел что не то? Весь бледный. — Я… Черт, — Джисон смотрит испуганно и наклоняется ближе, — Я кажется что-то чувствую к Чану. Феликс какое-то время молчит, а затем снова приобнимает тревожного старшего. — Ничего не скажешь? Даже дразнить снова не будешь? — шепчет Хан. — Ты за кого меня принимаешь? Ты же только что мне открылся. Твои чувства — это важно, Джисони. А ты уже понял, ну, типа… Что именно испытываешь? — Феликс поглаживал его по плечу, успокаивая. — Фуф, — нервно выдохнул Хан, будто сбросив с себя пару килограмм груза, — Спасибо за понимание. Я явно не в настроении шутить про это. Я типа… Первый раз такое испытываю, что ли? Не знаю, я боюсь вслух произносить. Но я очень привязался к нему. И, черт, — Джисон закрыл лицо руками и едва слышно произнес, — Кажется, я все же влюбляюсь в него. — Хочешь рассказать ему? — Но… Я даже не знаю, интересен ли я ему как… Ну, как парень. — А он какие-то знаки внимания проявлял? — Только дружеские… Мне кажется. Но может я тупой, и не замечал? Не знаю. — Хм. Не хочу давать советов, ибо это только ваше дело. Но наверно, тебе стоит понять, что тебе делать с этими чувствами дальше, как думаешь? — Д-да. Тоже думал об этом. Я будто не могу сдерживаться больше. — Больше? А как давно ты понял? — Феликс приподнимает одну бровь в удивлении, — Вы примерно месяца два гуляете, да? — Два с половиной, — четко поправляет его Хан, и Феликс загадочно улыбается на это, — Не знаю, в последние недели три я себя прям раздрочил морально. Целыми днями о нем думаю. И блять, типа, а-а-а… Совсем не в дружеском плане, сечешь? — То есть ты себя не только морально раздрочил, но и- — Заткнись! Феликс стискивает его в объятиях и смеется, пока старший пытается отбиваться.

***

Джисон стоит у входа в кинотеатр с купленными в кассе билетами, и нервничает сильнее, чем за последние встречи, в которые начал осознавать свои выходящие из-под контроля чувства. Нервничает за то, что это воспринимается как свидание, за выбранный им последний ряд кинозала, за то, что оделся совсем не как всегда. Он красиво уложил волосы назад, выпустив лишь несколько прядей спереди и открыв андеркат по бокам. Надел белую футболку, укороченный черный жакет и узкие синие джинсы, выгодно подчеркивающие его зад. Украсил шею цепочкой, а на пальцы надел несколько колечек. Ладошки потели, пока он неловко переступал с ноги на ногу в ожидании. — Теплый майский вечер субботы идеален, чтобы провести его с тобой, — Джисон вздрагивает от слов, сказанных почти на ухо, и оборачивается. — Прости, не хотел напугать. Выглядишь супер. Хан оглядывает шатена напротив, нервно выдыхая, когда замечает, что Чан тоже одет по-особенному. Он выделил глаза тенями, уложил волосы, придав им объем, надел красивые, явно усыпанные бриллиантами серьги. И снова он заставлял глаза Джисона задержаться на его теле, ибо надел узкие джинсы, нейлоновый топ в обтяжку, и кожаный кроп-жакет, прикрывающий лишь плечи, вероятно, к лучшему, ведь в топе руки были бы полностью оголены. Весь в черном, он не выглядит мрачным, умудряясь исцелять своим присутствием. — О, спасибо, ты тоже, — Хан снова пробегается взглядом по образу, внутри себя взвизгивая от того, какая у старшего точеная фигура, — В-выглядишь… Вау. Чан усмехается, но ничего не говорит. Только ведет его, аккуратно положив руку на плечо, внутрь. Покупает им попкорн и напитки, на что младший возмущается, но старший говорит, что все по справедливости, пятьдесят на пятьдесят. Джисон сжимается в кресле, понимая, какой фильм для просмотра он выбрал. Явно превалирующая любовная линия настолько явственна, что теперь он тревожится о том, что подумает Чан, смотря с ним на последнем ряду романтическую мелодраму. Он прикрывается большой банкой попкорна, но когда доедает его, Чан складывает оба контейнера вниз, и больше Джисон прятаться не может. Старается не смотреть на него, и следить за сюжетом, но каждый раз смущается достаточно откровенным сценам между персонажами: они целуются, занимаются сексом в машине, на машине, у машины на пледе. Джисон уже просто хочет сесть в эту машину и уехать куда подальше от своего стыда. Чан, похоже, замечает его нервное состояние, ведь младший елозит по креслу и меняет позы или грызет ногти, поэтому кладет руку ему на колено. Он ведь поэтому ее кладет, да? Чтобы просто успокоить его? Но Джисону неспокойно. Ему еще более нервно, ведь теперь рука на его колене не только заставляет его не дергаться, но и обжигает так сильно, что хочется… Хочется… Главный герой наконец признается в своих чувствах, говоря, что нет больше силы терпеть. …послать все к черту и… Героиня отвечает ему взаимностью, и нежно целует главного героя. …и поцеловать. Джисон не знает, как настолько быстро ему удается повернуться к Чану, и, почти половиной тела заваливаясь в его сторону, схватить его за кожаный жакет, притягивая к себе и соединяя их губы. Он осознает, что его нога буквально лежит на ногах старшего, его руки так грубо вцепились в него, а губы сильно прижались. И осознает он это все лишь потому, что нет ответа на его объятия, на его желание, на его поцелуй целое мгновение, которое кажется вечностью. Джисон испуганно отстраняется, шарахаясь обратно на свое кресло и вжимаясь в него в страхе и неловкости: — Прости, хён, прости меня, я случайно, это все случайно вышло, — мельтешит он, стараясь смотреть лишь в экран и делать вид, что Чана просто не существует. — Хорошо, — все, что он слышит от старшего, тихое и не менее неловкое. “Черт. Какой же я глупый мелкий обсос. С чего я вообще взял, что я могу ему нравиться в этом самом смысле.” И еще тысяча мыслей пробегает в его голове, прежде чем к концу сеанса бешеное сердце успокаивается, нервный комок будто взрывается и его отпускает. Он чувствует лишь апатию, разочарование и невероятную усталость. Когда Крис спокойно, будто ничего и не было, предлагает подвезти его до общежития, как и всегда, Джисон лишь кивает, не смотря ему в глаза, и шаркает за ним на уличную парковку недалеко от кинотеатра. Время ближе к полуночи, и кроме людей, потихоньку разбредающихся от кинотеатра, на улице не так много народу, что странно для вечера субботы в Сеуле. Но чем дольше они идут к машине, тем яснее причина: леденящий душу ветер, промозглый, сырой воздух, будто внезапно май решил, что он ноябрь. Джисону очень холодно. Его трясет, когда он доходит до автомобиля Чана, но тот не спешит огибать его, чтобы проследовать к водительской двери. Он оборачивается, всматриваясь в грустное ссутулившееся тельце напротив, когда Джисон, избегавший этого последний час, все-таки поднимает на него взгляд. Его внезапно прошибает, потому что он смотрит на человека, и совершенно точно осознает, как он влюблен. Но как грязно, паршиво внутри от того, что все безответно. Слезы скапливаются в уголках глаз и он пытается их отвести, когда Чан ласково приподнимает его лицо за подбородок, чтобы вновь поймать их. — Джисони, и все же…То, что ты сделал… Это было случайностью, или чем-то осознанным? — также ласково протягивает слоги Крис, зная, что такая интонация успокоит брюнета. Он поглаживает его подбородок, и что-то внутри Джисона снова взрывается. — Нет, я хотел этого. Я п-правда. Давно хотел- Сладкие теплые губы посреди холодного безумного ветра, прерывают его. Чан поворачивает его за плечи, облокачивая спиной о пассажирскую дверь, прижимается не менее теплой вздымающейся грудью к его телу и тут же углубляет поцелуй. Он увереннее двигает губами тогда, когда Джисон через секунды осознания, отвечает ему, податливо открывая рот и постанывая от эмоций, ощущая горячий язык, исследующий его. Набираясь уверенности, он кладет руки на талию старшему и крепко сжимает ее, затем улыбаясь в поцелуй, слыша вздохи Чана от его действий. Тот не отстает, крепко удерживая Джисона за шею и наклоняя его голову сильнее, чтобы проникнуть еще глубже, вылизывая его рот и посасывая маленькие пухлые губы. Стремительно Хан осознает, как согревается его тело и старания порывистого ветра остаются незамеченными. Он несдержанно переводит руки на ягодицы Криса и толкается бедрами вперед, на что оба стонут и шипят, ощущая, как чуть затвердели лишь от поцелуев и ласк. — Черт, не будем здесь устраивать бесплатный кинопоказ для взрослых, ладно? — усмехается Чан, и, нежно задерживаясь на губах Джисона, отстраняется, чтобы сесть за руль. Они садятся в машину, и оба синхронно поднимают таз на сидении, чтобы поправить внезапно ставшие тесными штаны. — Так, получается, ты тоже хотел? Или это случайность? — дразнит Джисон теми же словами старшего, неловко усмехаясь, и все-таки боясь того, что услышит в ответ. — Хотел. Но не думал, что это взаимно. И, может быть, не решился бы сделать первый шаг сам. Но и не надеялся на шаг от тебя, поэтому растерялся. Прости меня, что повел себя как затупок в кино. — Ничего, — хихикает Джисон, прикрывая рот рукой. Чан снова тянется к нему, будто желая подтвердить свое намерение и искупить стресс, который пережил младший, когда первый поцелуй остался без ответа. Он кладет ладонь ему на челюсть, поглаживая большим пальцем по скуле, и захватывает большими губами обе мягкие и еще мокрые от прошлого поцелуя, губы Джисона. В этот раз Джисон не стесняется практически залезть на него, согнутую в колене ногу закидывая на бедра старшего, а рукой цепляясь за плечо и сжимая его, пока язык блуждает по пухлым губам, переходя на подбородок и затем шею. — Поехали к тебе, м-м? — мурчит Джисон куда-то в ключицу Чана, рукой грубо отстранив кожаный жакет, чтобы наконец увидеть его тело в облегающем топе. — Черт, а-ах, — вздыхает Чан, откидывая голову назад, и пытаясь обеими руками удержать Джисона, который, несмотря на свою компактность, поглощает его, — Ты уверен? — Да, — Джисон резко отстраняется, пристегиваясь и вновь поправляя рукой полутвердый член в джинсах. Чан сглатывает, наблюдая за этим, и делает то же самое, — Пока ты еще не слишком возбужден, чтобы безопасно довезти нас. Пока они едут, Джисон не сдерживается, кладя руку на бедро Чана и тихонько поглаживая его. Он опускает взгляд вниз, видя, что стояк старшего так и не спал, и нагло ухмыляется, продолжая ласковые движения, специально заводя пальцы на внутреннюю поверхность бедра, слишком близко к паху. — Хён? — Чан хочет промычать в ответ, но почти стонет, отчего у Джисона вырывается смешок, — У тебя дома есть презервативы или нужно зайти в магаз? — Fu-u-uck, Джисон, ты просто нечто, блять, — прерывисто вздыхает Чан, усердно пытаясь смотреть на дорогу, желваки посекундно ходят на красивом лице. — Я просто очень сильно хочу тебя, — закусывает губу Хан, намеренно выстанывая фразу самым порнушным голосом. Чан сглатывает и резко паркуется на обочине у круглосуточного, выскакивая пулей. Пока он идет к магазину, Джисон видит, как он распушает волосы, видимо, пытаясь успокоить накатывающее возбуждение, и младший смеется от того, как это мило выглядит. Садясь в тачку, Крис кидает на колени младшего две пачки. — Жесть, вот это ты животное, — хихикает Джисон, округляя глаза. — На себя посмотри, — в шутку огрызается Чан, резко за подбородок притягивая его к себе и развязно целуя.

***

Дома у старшего, в красивом небоскребе в Каннаме, младший был уже несколько раз, но в этот раз, когда он надевает тапочки, моет руки, проходит в просторную гостиную с окнами в пол с видами на ночной Сеул, мурашки бегут по коже. Все по-другому. Теперь Чан, наконец, будет его. Он почти подпрыгивает от неожиданности и возбуждения, когда парень подходит сзади и накрывает его шею нетерпеливыми губами, сопровождая поцелуи вздохами и тихими стонами. — Как ты хочешь? — шепчет в ухо, при этом руками стягивая с Джисона жакет. — Очень хочу трахаться, — быстро бурчит Джисон, откидывая шею назад на плечо парня, когда тот, обнимает его за талию и водит по ней пальцами. — Это я уже понял, но мы не обсуждали, кхм… — смущенно хихикает Чан. Джисон разворачивается в его руках, кладя ладони ему на плечи и начиная стягивать кожанку. — По-всякому. Как хочешь, я хочу, чтобы ты трахнул меня, но и тебя поиметь я тоже давно хочу, — Хан так нагло облизывается, что видно, как Чан перестает дышать. — Пиздец, horny разговоры — явно твоя сильная сторона. Боюсь, что кончу только от слов. — Даже не от меня? — обиженно бормочет Хан, но в глазах чертинка, когда он оглаживает мускулистые обнаженные руки Чана, без стеснения водя по ним взглядом и руками, а затем переходит на скользящую ткань топа, находя и дразня соски сквозь него. — В том и дело, что именно от тебя. От тебя всего… К-крыша едет, Джисон, — Чан закрывает глаза, когда Джисон присасывается к его шее, — От одного звука твоего низкого голоса можно кончить. — А-ах, — выдыхает ему в шею младший, — Не только я, значит, хорош в dirty talks. Он тянется выше, захватывая нижнюю губу Чана и, посасывая ее, легонько кусает. Парень шипит в ответ, отрывается, и торопливо стягивает с Джисона футболку. — Черт, посмотри на себя, — кончиками пальцев Крис пробегает от чуть прорисованных грудных мышц, касаясь сосков, по кубикам пресса под тонкой золотистой кожей, до низа живота, — Гребаное совершенство. Джисон замирает, приоткрыв рот и тяжело дыша. Еще никогда он не слышал в свой адрес таких слов. Он думает о тощем теле, которое лишь в последний год чуть набрало массы благодаря упорным тренировкам на скейте и разве что не пропущенным парам по физкультуре, но все равно не понимает, чем оно так привлекло старшего. Хочется то ли убежать от неловкости, что к нему так относятся, то ли слушать это вечно. — Такой милый и горячий, Джисони, — продолжает Чан, будто читая мысли, — Хотел это сделать с первой встречи. — Я так и знал, извращенец, — игриво возмущается парень, стукая его по груди, — Это и была твоя конечная цель! — щипает его за сосок, улыбаясь. — М-м, нет, — Чан притягивает его ближе за пояс джинсов, начиная расстегивать пуговицу и ширинку, — Это не так, крошка, — Он прикасается губами к шее, пока стягивает штаны с его бедер. От ласкового прозвища, от всех прикосновений, Джисон тает в надежных руках. В голове мелькает мысль о том, что такое долгое сближение позволило ему чувствовать себя максимально комфортно рядом с Чаном. Будто так и суждено было быть. Поэтому ответ ясен и без слов: их обоих изначально тянуло друг к другу, но оба были осторожны и бережны в своих действиях. Джисон не чувствовал себя глупым пацаненком рядом с ним, и он был уверен, что Крис тоже не чувствует себя неловко. Дыхание перехватывает сильнее прежнего, когда Чан встает на колени перед ним, и выцеловывает низ живота, тазовые косточки, дразнит горячим пальцем кромку белья, и при этом периодически поднимает глаза вверх, встречаясь с ним взглядом. Джисон может лишь тяжело дышать открытым ртом, и смотреть, не в силах оторваться ни на секунду. Рука сама аккуратно ложится на мягкие волосы и гладит от виска к затылку. Чан томно прикрывает глаза и мурчит, отзывчивый к ласкам, а затем оттягивает вниз боксеры, и берет в руку полностью твердый и истекающий член. — Ш-ш-ш, ты такой мокрый, — голос отдает вибрацией почти у самой головки, и Джисон готов развалиться лишь от этого. Чан размазывает предэякулят, сплевывает и ведет рукой по всей длине, сжимая в нужных местах, темным взглядом наблюдая за наслаждением на лице Хана. Он берет в рот ровно в тот момент, когда Джисон вновь смотрит на него и тут же взвизгивает от зрелища и ощущений того, как член проталкивается в тесное горло, податливо сжимающееся вокруг. Черные ногти впиваются в кожу головы и Чан стонет в ответ, начиная сосать в быстром темпе, издавая пошлые хлюпанья, одной рукой удерживая Хана за оголенную ягодицу, второй лаская мошонку. — Ах, хён, да, вот так, — между вздохами бормочет младший. Чан замедляется и сосет тщательнее, зажимая пухлыми губами по всей длине сильнее. — Возьми глубже, хён, ах, возьми до конца, — умоляет Хан, поглаживая затылок Чана и сжимая волосы. Тот расслабляет горло и глотает член полностью, утыкаясь носом в пах, отчего младший порнушно стонет, и Чан стонет в ответ, наслаждаясь тягучими сладостными звуками, продолжая набирать ровный темп. Джисон просит его подняться и ведет к широкому угловому дивану, на котором раньше они проводили вечера за просмотрами аниме. Он толкает Чана спиной на него, и торопливо снимает с себя весь низ, оставаясь полностью обнаженным. — Такой красивый, — шепчет Чан, опираясь на локти, и обводя взглядом его всего. — Сними для меня свой топ, хён, я хочу тоже видеть твое потрясное тело. Чан снимает облегающую майку, и Джисон задыхается от того, насколько привлекательно тот выглядит. Он садится на колени перед ним и стягивает с его бедер брюки и боксеры, хмыкая на принт человека-паука прямо на причинном месте. — Если бы я знал, к чему приведет твое приглашение на свидание, надел бы черные от Версаче. Они секси, — смущенно ворчит Чан, посмеиваясь над ситуацией. — Эти тоже секси, мне все нравится, — улыбается Хан, — А особенно вот это, — он хватает его член, окончательно спуская белье, и быстро проводит по всей длине спиралевидными движениями. — О-оу, fu-u-uck, — шипит Чан, втягивая слюни и запрокидывая голову назад. — Мне так нравится это, сразу понятно, что я трахаюсь с австралийцем, — он дразнит пальцами головку, и тычет в уретру, на что Чан продолжает сдержанно шипеть, — Но раз на то пошло, fuck будет позже, а сейчас blow job. После этих слов он незамедлительно открывает свой маленький рот и захватывает пухлыми губами головку, посасывая ее по кругу, пока водит рукой по стволу. — Мх-м-ах… — Хёну нравится? — дерзко кидает Джисон, с пошлым чмоком отрываясь от члена. Он не дает ответить, продолжая сосать, впуская член в горло и активно набирая темп. Через пять минут Чан шепчет, что скоро кончит и брюнет просит кончить ему в рот. После этих слов старшему много не надо, его разрывает от ощущений, от услышанного, от Джисона. Младший раскинулся рядом на диване довольный собой и медленно гладит свой член, с полуприкрытыми глазами, и Чан не выдерживает. Немного отдышавшись, он приподнимается, чтобы полностью снять брюки и белье, хватает Джисона, будто он ничего не весит, на что тот лишь довольно взвизгивает, и несет его на руках в спальню. — Воу, тут я еще ни разу не был, — шепчет завороженно он, оглядываясь, пока его проносят через темную комнату к кровати. Окна, как и во всей квартире, тянутся от пола до потолка, открывая мерцающие виды ночного города. Темные цвета ламината, постели, шкафа создают ощущение взрослой строгости. Но над комодом Джисон замечает панно из крышек, вероятно, от каких-то напитков, на книжных полках томики манги, виниловые пластинки, проигрыватель, несколько фото в рамках: с собакой, в которой он узнает Берри, ориентируясь на рассказы Чана, с его сестрой, с родителями, и, видимо, с тем другом-качком из Сеула, который учился там же, где и Хан. Статуэтки нескольких героев из аниме, а над полкой висит плакат Блэкпинк. — Серьезно? — поднимает бровь Джисон, махнув головой в сторону плаката. — Ничего не говори, — фырчит Крис и незамедлительно накидывается сверху. Когда их тела, как и губы, соприкасаются в одном большом поцелуе, оба вновь нетерпеливо стонут. — Но это самая гетеро вещь на планете, — решает еще подразнить его Хан. — Это самая гейская вещь на планете, Джисон, я знаю все их песни и все танцы к заглавкам, — хихикает ему в губы Чан, затем переходя на подбородок и проводя языком от него по всей шее. Младший смешивает смех с тяжелым дыханием, и наконец полностью растворяется в ощущениях, начиная двигать тазом, чувствуя соприкосновения их твердых членов. — Такая красивая родинка, — Крис привстает на руке, пальцем проводя по шоколадной крошке на выразительной ключице Джисона, и затем снова наклоняется, прислоняясь к ней губами и облизывая ямку. Он целует его всего. Едва прикасается к кадыку, ведет россыпь поцелуев-перышек по груди, ласкает языком соски, оставляет засосы на ребрах и любуется ими, приподнимаясь и поглаживая руками тонкую талию. Джисон чувствует, как температура тела поднимается и жажда переполняет его до краев, когда просит растянуть его и трахнуть как следует. Ему нравится наблюдать, как Чан сходит с ума от каждого слова, но слушает его, и плюет на дырочку, закинув его ноги к животу. Он оглаживает ободок, наблюдая, как тот вздрагивает от прикосновений, и втягивает слюни, заполняющие рот от сильного желания и видов перед ним. — Я спрошу на всякий случай, ведь мы не обсуждали это раньше… — Чан смущается, и кладет обе руки ему на талию, сжимая, чтобы Джисон посмотрел на него, — У тебя же есть опыт? Насколько я понял, да, но я не могу не спросить, чтобы не навредить тебе. Заботливый вопрос поражает младшего и несколько секунд он лишь удивленно моргает, затем отвечая, что занимается сексом с шестнадцати, но еще никто не спрашивал об опыте, когда дело доходило до этого. — Жаль это слышать, — осекается Чан, — Я про отношение к тебе, не про опыт, — уточняет он, — С тобой обращаться можно только как с самым драгоценным человеком. Ты прекрасен. Джисон смущенно молчит, прикрывая кулачками рот, и Крис не хочет стеснять его сильнее, продолжая то, что начал. Он, наконец, заходит одним пальцем внутрь, аккуратно разрабатывая проход. А позже достает из комода смазку и бережно растягивает уже двумя пальцами. — Ваниль? — он поднимает голову на Джисона, держащего в руках тюбик лубриканта. — У нее самый не приторный запах, фруктовые иногда отдают химией, или чересчур сладкие, — шепчет с улыбкой Чан, продолжая растяжку, и специально надавливая на простату Джисона. — А-ах, хён, — выстанывает младший, — Какой ты опытный, это заводит. Кажется, Крис готов все прекратить и просто убить его, потому что теперь он переходит на рык, злобно-возбужденно смотря на ухмылку Джисона. Но он делает обратное, продолжая работать пальцами внутри, а ртом обхватывая член. Ухмылка младшего мгновенно сменяется шоком от остроты ощущений, и Чан довольно продолжает издавать горловой рык, отчего вибрации стимулируют парня сильнее. — Черт, м-м, трахни меня, хён, я готов, — просит он, и пытается подтянуть Чана вверх, хватая за крепкие плечи. Поцелуй как тягучая карамель не дает их губам оторваться друг от друга, пока головка члена дразнит растянутый проход и Джисон нетерпеливо подкручивает бедра, пытаясь насадиться. — Ш-ш, подожди, малыш, — ласковое прозвище вылетает из уст до того, как Крис успевает сообразить, это видно по тому, как он на секунду теряется, но через мгновение раскатывает защиту и смазывает член, — Я вхожу. — М-м, — согласно мычит Джисон, — М-можешь… Возьми меня за задницу, хён, можешь… М-м, можешь… Крис будто ментально чувствует его, предугадывая, что Джисон хочет, потому что приподнимает его бедра, и входит до конца плавно, при этом сжимая две половинки, раздвигая их и грубо наминая пальцами. Вскрик Джисона от обилия ощущений разлетается по всей комнате. Чан вдыхает сквозь зубы, и начинает двигаться сначала медленно, затем, чувствуя податливость Джисона и то, как он хорошо сжимается вокруг него, ускоряется. Он утыкается лицом в грудь парня, вдыхая его запах, трахая его в одном ровном темпе, входя жестче при просьбе, и задерживаясь внутри, когда он целиком в нем. — Ах, блять, ты… Ты так хорош, малыш, — стонет, выцеловывая грудь, — Так хорошо пахнешь, такой сладкий, такой… Так хорошо сжимаешься. Джисон откидывает голову назад, в восторге от горячих слов, оседающих где-то в его сознании и солнечном сплетении. Он смыкает ноги в замок на спине парня, умоляя ускориться, и слыша громкие шлепки кожа о кожу, начинает выкрикивать имя Криса вперемешку с комплиментами. — Поцелуй меня, Крис, поцелуй меня еще, — молит Хан в состоянии подступающей эйфории, — Я сейчас кончу, м-х-ах. Чан толкается до конца, вжимаясь в него, и проталкивает язык ему в рот, захватывая большими губами его губы. Поцелуй несдержанный, слюна стекает в краешке рта, но Чан подхватывает ее, вновь сливаясь языками. Еще два резких толчка, и он берет член Джисона в руки, плавно дотрахивая его, и дроча его раскрасневшийся стояк, наблюдая за брызгами спермы. Вновь наклоняясь, ловит губами его стоны наслаждения, и скулит вместе с ним, затем аккуратно выходя и откидываясь на спину рядом. Джисон дышит со свистом и расплывается по постели. — Детка, ты не кончил, — выдыхает он через мгновение, пытаясь вернуться из нирваны и прийти в себя. — Я могу кончить через тридцать секунд, просто рассматривая твое тело, покрытое спермой, детка, — передразнивает он, хотя по тому, как дернулся его член понятно, что прозвище ему понравилось. — Если тебе так это нравится, можешь испачкать меня еще больше, м? — Джисон кивает головой на свой живот, и Чан привстает обратно, стягивая презерватив. Стоя на коленях перед распластанным по его кровати парнем, который только что отдался ему, Чан, как думает Джисон, чувствует себя на пике удовольствия и наступающего оргазма. И он прав, потому что: — Ты такой горячий малыш, посмотри на себя, весь в собственной конче, выебанный и довольный, — у Чана краснеют уши, щеки и шея, но он продолжает яростно дрочить себе, наблюдая за парнем снизу. — М-м, да, я очень доволен, твой член так хорош, особенно когда он внутри меня. Мой хён так великолепен в трахе, будто создан только для того, чтобы круглые сутки напролет иметь меня, — после этих слов Джисон облизывает губы и притягивает к себе одну руку Чана, засовывая его указательный палец себе в рот. — М-м, а-а-ах, блять, — Чан кончает, стуча головкой об опавший член младшего, о его живот, и украшает спермой все тело под ним, а пальцем продолжает толкаться в горячий рот парня. — Это было охуенно, — выпуская пальцы, выстанывает младший. Чану остается только сгрести его компактное тело в руки и отнести в душ. В ванне Чана он тоже никогда не был, поэтому Джисон удивленно ахает, когда видит комнату с темно-серой плиткой на стенах и глянцевым потолком. Здесь просторная серая, в цвет стен, ванная и душевая под два квадрата величиной. Контрастно белые раковина, шкафчики, и черный махровый халат. Он думает о том, как хотел бы увидеть Криса в этом халате, и о том, как бы он сам смотрелся в нем. — Соблазнительно было бы полежать вместе в такой большой ванной, — улыбается Джисон, вставая под теплую струю воды, смывая с себя все последствия их ночи. — М-м, и в душе с тобой тоже очень соблазнительно, — мурчит Чан, откидывая мокрые пряди младшего с его уха, чтобы укусить его. Он обнимает Джисона со спины, поглаживая по животу, затем вспенивая в руках миндальный гель для душа и отмывая его. То же самое проделывает с его головой, тщательно массируя кожу, отчего тот может только постанывать в наслаждении. Джисон думает о том, сколько невысказанной нежности скрывалось под кожей этого парня. Она была видна в его заботливых поступках от желания накормить или подвезти его, до постоянного стремления все оплатить, или интересоваться каждой составляющей личности младшего. Она была заметна и в полном принятии того, каким был Хан: иногда шумный и гиперактивный скейтер с кучей смешных историй, иногда тихий интроверт, желающий, чтобы его молча довезли до дома и дали пространство для одиночества и саморефлексии, не навязываясь, но давая понять “я рядом, если нужно”. Но теперь его забота и нежность были видны и в таких моментах, как сегодня: когда он уточнял, был ли у него опыт, когда трахал его так, как Джисон просил, когда мыл его после, будто придумал и создал “постлюдию”, о которой забывает большинство людей, уделяя лишь считанные минуты быстрому перепихону. Он не помнит, как отрубился, когда завернутым в черный халат, за руку, Чан отвел его в постель с чистыми простынями.

***

Джисон проснулся от молочно-мягкого света, пробивающегося в тонированные окна небоскреба. Он вспомнил, где он, когда оглядел себя, приподняв одеяло, и убедившись, что он лежит голый в чужой постели. Он вспомнил, что было ночью, когда повернул голову к окну, и рядом на кровати увидел красивую рельефную спину и темную макушку парня, сладко спящего лежа на животе. Он подвинулся ближе, хлопая ресницами и пытаясь с помощью ощущений понять, реальность ли это. Коснулся кончиками пальцев лопатки, проводя вниз по расслабленным мышцам, вдоль позвоночника, по пояснице и одной упругой половинке, виднеющейся из-под одеяла. Придвинулся вплотную, и, наклонившись над телом, уткнулся носом в центр спины, тихонько вдыхая запах. Сладкая смесь аромата миндаля, сна и близкого человека пронзили его обоняние. Он проводит носом вверх по спине, и утыкается в шею сзади, целуя в волосы, и замечая, что они чуть вьются на затылке. Джисон поднимает голову, чтобы разглядеть, что вся голова полностью кудрявая. Забавно. Он никогда не видел старшего после сна и без укладки. Ему не терпится увидеть, как прекрасно это, должно быть, выглядит в сочетании с его мужественно-милым лицом и статной фигурой. Джи снова приникает к его шее с поцелуями, рукой поглаживая поясницу, и Чан мычит сквозь сон, затем чуть подаваясь ягодицами назад, ближе к младшему. Он интерпретирует это как знак, и приподнимая одеяло, придвигается вплотную, наконец прикасаясь пахом к его ягодицам, и томно вздыхая. Закусывая губу, он продолжает прижиматься носом к его шее, а руку кладет на талию парня, слегка сжимая. Чувствует, как Чан начинает двигать бедрами, создавая трение между ними, и член Джисона начинает неумолимо быстро наливаться кровью, требуя внимания. — Хён-ах, — задыхается он, когда Чан намеренно толкается назад, захватывая пышной задницей его возбужденный орган, — Я могу растянуть тебя? — Мм, — низким тоном протягивает старший, — Лучшая фраза для отличного начала дня. Хан ложится на него, дотягиваясь зубами до уха, и закусывает его, выдыхая, когда видит, как Чан тут же покрывается мурашками и еще больше оттопыривает ягодицы назад. Он целует его шею, сжимает одной рукой талию и трется членом о мягкие жаждущие булочки. — Я должен предупредить, — Джисон замирает от этих слов, прислушиваясь, — Я очень чувствителен там. Это типа… Из-за стресса, у меня нервная система немного расшатана. От стимуляции простаты могу кончить за три секунды и потом еще и отрубиться. — Мм, детка, — Хан утешительно чмокает его в плечо, — Тебя нужно отвести на хороший массаж и в сауну. А пока позволь мне сделать тебе массаж проста- — Заткнись, — хохочет Чан, еще больше зарываясь лицом в подушку. Джисон делает все медленно, не касаясь комочка нервов, растягивая его долго, постоянно засыпая порой содрогающуюся спину поцелуями, или поглаживая свободной рукой рельефные лопатки, ямочку на пояснице и упругие ягодицы. Он ложится сверху, входит лишь наполовину, чтобы не вызывать сверх стимуляции, и ласкает языком шею, уши, плечи, не сдерживаясь и оставляя несколько пурпурных следов на спине. Стоны парня под ним, ощущение пышных ягодиц, трущихся о пах, выгибающаяся спина — сводят с ума. Спустя минуты, он входит глубже, медленные толчки на всю длину заставляют Чана перейти с всхлипов и вздохов — на практически крики, и Джисон стонет от ласкающих уши звуков, синхронизируясь. — Я… я сейчас кончу, — лепечет Чан, — Ах, я почти… Боже. — Я держу тебя, детка, кончай для меня, — стонет Джисон ему в ухо, и, еще несколько раз медленно толкаясь, попадает прямо по простате. Выходит и переворачивает Чана на спину, ложась сверху, и беря в руку его член, целует его взасос. Он облизывает его рот, покусывая губы, и быстро водит по всей длине, когда Чан кончает ему в руку, забрызгивая их животы. Он тяжело дышит от накатившего оргазма, но, не отрываясь от губ Джисона, снимает с него презерватив, и дрочит, другой рукой сжимая его маленькую задницу. Джисона так сильно заводит, что в большой ладони парня помещаются обе его упругие половинки, что он краснеет от лица до груди, начиная толкаться Чану в кулак, и вскоре кончает от интенсивности испытываемых эмоций и ощущений. — Доброе утро, — улыбается ему в губы Чан, когда Джисон еще постанывает от яркого оргазма. — Очень доброе, — выдыхает младший, слезая с парня и плюхаясь на кровать. Чан дает ему свою одежду, и смеется, когда тот утопает в его шортах. В итоге Хан разгуливает по квартире в огромной черной футболке и боксерах, и старший несколько раз шутит, что сожрет его и никогда не выпустит из своей кровати. У Джисона мурашки от этих слов, но он ласково посмеивается в ответ. Крис идет на кухню, чтобы приготовить завтрак, включает через колонку Arctic Monkeys и младший кричит, что знает эту песню, начиная пританцовывать и напевать “Now it’s three in the mornin’ and I’m tryin’ to change your mind”. Трендовые тикток-танцы вполне вписываются в стиль песни, и Крис радостно хохочет, посматривая на младшего, пока жарит им яичницу. Бодрый ритм и барабаны заставляют парней полностью проснуться в этот чудесный полдень воскресенья, когда больше на душе нет сомнений и тяжести, лишь ощущение согревающей близости, уверенности во взаимности и перманентного счастья.

***

— Ты любишь его. Джисон вскидывает брови, оборачиваясь на друга с набитыми бургером щеками и губами в майонезе: — О? — Я никогда не видел тебя таким, бро, ты уродливо сильно влюблен в него. Или, лучше сказать, невероятно сильно любишь этого парня? — Феликс макает картошку в рожок пломбира и жует, по-доброму улыбаясь, внимательно рассматривая старшего. — С чего мы такие проницательные вдруг, сосиска ты штопаная? — хмыкает Джисон, злясь сам не пойми на что, вероятнее всего, на то, что Феликс раскрыл его и совершенно прав. — Ты изменился. Спокойнее стал, и светишься как светофор. Что-то зрелое в тебе сформировалось. Ну типа… Сам посуди, все, что было раньше — быстрые интрижки, ну а про первого твоего молчу, типа вы меньше вместе были, чем знакомы с Крисом. И ты ни о ком так много не рассказывал, ты буквально поглощен им, — улыбается Феликс, похлопывая друга по спине, — А он тобой, это очевидно, — хмыкает он, взмахивая головой в сторону парковки у универа. Джисон приподнимается со ступенек, быстро комкает пакет от фастфуда, чмокает Феликса в лоб и бежит вниз к парню, выходящему из астон мартина. Зачем отдавать себе отчет в каких-то действиях и решениях, когда ты окрылен? Незачем. Поэтому Хан запрыгивает на Чана, цепляясь ногами за его спину, и, крепко обнимая его за шею, отчаянно впивается губами в розовые пухлые и пахнущие малиной губы напротив. Чан мычит от удовольствия, придерживает его за ягодицы, кружит вокруг своей оси, затем опуская вниз и усаживая в автомобиль. Он видит, как со ступенек светловолосый парень машет ему с ухмылкой, и машет ему в ответ, приветливо улыбаясь. — Джисони? — стучит он в окно авто, младший опускает его, — Хочешь, возьмем Феликса с собой? Ты же хотел познакомить нас, а я позову своего друга, который учился тут на продюсера, помнишь, я рассказывал о нем? — Тот твой единственный друг из Кореи? Он что, вернулся сюда? — Да, он на неделе прилетел, могу спросить его, сможет ли он с нами поужинать. Что думаешь? — Я буду рад, — улыбается Джисон, и Чан трусцой бежит к лестнице. — О. Привет! — смущенно хмыкает Феликс. — Привет, Феликс, да? — Чан жмет ему руку, — Не хочешь составить нам компанию за ужином? И, может быть, я приглашу своего приятеля еще. Мы с тобой незнакомы, а Джисон с ним. Будет весело, как думаешь? — Конечно, я только за, сейчас соберу мусор и спущусь, — улыбается Феликс, но Чан помогает ему с упаковками от фастфуда, вместе выкидывает все в урну и провожает к машине. Когда Феликс садится за Джисоном, а Чан огибает машину, чтобы сесть на водительское, младший быстро и тихо шепчет “он такой милый, жесть, уже начинаю понимать, почему ты так влю-”. Джисон шипит на него, и тот хихикает, замолкая. На прогулке по набережной втроем, в ожидании того, как освободится друг Чана, Феликс и Крис знакомятся и активно общаются, в основном об Австралии, но старший ни на секунду не забывает уделять внимание Джисону. Он то нежно приобнимает его за талию, притягивая худое тело в огромном худи к себе, то посматривает на него, чтобы он тоже включался в диалог, то касается кончиками пальцев его руки, давая понять “я с тобой”. Джисон не может чувствовать себя более счастливым. Они усаживаются в корейский барбекю-ресторан. Чану, как этническому корейцу, за год жизни в Сеуле полюбилась вся местная кухня, не могло быть иначе. — Ох е-мае, сто лет тебя не видел! — доносится чересчур пронзительным голосом на весь ресторан со входа. Вздрагивают лишь младшие, тогда как Крис начинает смеяться, смотря на крикнувшего парня. — Привет, я так рад, — Чан обнимает друга, они слишком сильно похлопывают друг друга по крепким спинам, — Чанбин-а, это мой парень Джисон, это его друг Феликс. Мой парень. Джисон сглатывает нервный комок, всегда волнуясь перед новыми знакомствами. Чан будто знает, что сказать, чтобы отвлечь его от переживаний. Теперь он может думать только о “мой парень, мой парень, мой парень”. — Привет, я Со Чанбин, — крепкий коренастый брюнет жмет руки поочередно обоим, и садится рядом с Чаном, напротив Феликса. Пока Чан жарит говядину на барбекю, они обсуждают, как Чанбин был на контракте в Японии, продюсируя музыку для джей-поп группы, и теперь вернулся на родину, получив предложение от крупного лейбла. Чан очень радуется этому факту, говоря о том, что у него за несколько месяцев формируется, наконец, замечательная компания друзей в Сеуле. Оказывается, что ему двадцать шесть, он свободен, хорошо зарабатывает, ведет здоровый негетеросексуальный образ жизни, и очень привлекателен. Вообще-то, все это было словами Феликса шепотом в туалете ресторана, когда он позвал Джисона посплетничать. Хан слишком громко ржал над трясущимися от волнения руками друга, но все же успокоил его, обнимая и желая успешной охоты. Они почти до ночи общались и о Феликсе, и о том, как Чан познакомился с Джисоном, а под конец все внимание Чанбина было на светловолосом веснушчатом, возможно, потому что Джисон и Чан уже сидели рядом, чуть выпившие и расслабленные в объятиях друг друга, а, возможно, и потому, что Чанбину взаимно понравился Ли Феликс. Этой ночью после прекрасного ужина, Джисон был особенно нежен с чувствительностью Чана, когда трахал его стоя, прижимая к панорамному окну его гостиной. Стекло потело от дыхания старшего, его торс был плотно прислонен, а поясница выгнута так, что задница идеально лежала в руках его парня. Джисон входил медленно, но ритмично, сжимая его половинки, шлепая по ним, или растрясая в стороны, шипя, выстанывая его имя или прилипшее от Чана ‘f-f-u-uck’. Крис был податливым и громким, скуля от ощущений и умоляя ускориться, Хан беспрекословно слушал его, вбиваясь в него грубее и быстрее. После, смывая со стекол сперму, Джисон посмеивался над тем, как Чан развалился на диване со словами “я в ахуе от тебя”. Еще чуть позже он решил еще больше свести Чана с ума, отсасывая ему в душе. — Неугомонный демонюга, — шипел Чан, толкаясь бедрами и глубоко входя в горло Джисона. Маленький робкий студент проснулся в Джисоне, когда они засыпали в обнимку в просторной постели Чана: — Ты представил меня, как своего парня… — Угу, — сонно мурчал Крис. — Круто, — смущенно, но довольно хмыкнул младший. Чан поцеловал его в носик перед тем, как они провалились в сон.

***

Так бывает с влюбленностью. Вы с каждым днем сливаетесь во что-то единое. Но это не болезненное единство, не созависимость, невозможность и нежелание жить и существовать друг без друга. В здоровой влюбленности вы продолжаете чувствовать себя собой. Вы продолжаете любить что-то свое, будь это музыкальный жанр или личное пространство. А ваш партнер поддерживает все ваши мысли, увлечения, и вдохновляет вас. Но вы также неумолимо сливаетесь. Начинаете подхватывать шутки друг друга на полуслове, обретаете общие хобби, у вас формируется общий вкус. На рамен со вкусом краба из круглосуточного, или на прогулки по конкретным улочкам, магазинам, ресторанам. Может быть, под дождем, может быть, даже в толстовке вашей второй половинки. Но при этом вы не половинки, вы, каждый — один цельный человек, который очень любит находиться, чувствовать, жить рядом со вторым цельным человеком. Джисон слышал это много раз от своих родителей, от психологов из ютуба, и от Феликса, который всегда, казалось, знал об этом мире чуть больше остальных. Он не удивился, не почувствовал нервозность или неожиданность, когда услышал через полтора месяца отношений: — Джисон, — глаза Чана сияли созвездиями, — Я люблю тебя, малыш. Правда, он заплакал после. Но ощущал только спокойствие и тепло. Так и должно было быть. Он признался ему в ответ через считанные минуты, выплакав все слезы в грудь парня, обнимающего его нежнее, чем прикосновение первых мягких лучей весеннего солнца к прикрытым векам. Заниматься сексом с любимым человеком, когда ты это смело продекларировал ему в лицо — было совершенно новым опытом для Джисона. Он больше не смеялся над родительским “Джисон, занимаются любовью, а не трахаются, не выражайся при нас!” Теперь он осознавал акт любви, который происходит между двумя любящими сердцами и телами. Когда Чан набирал ритм внутри него, нависая сверху, и капли пота с его лба падали на грудь Джисона, когда Чан стонал его имя, когда облизывал его соски, когда целовал его глубоко и долго — все это время Джисон любил его, и знал, что его любят в ответ. Это был самый сильный оргазм в его жизни, и он еще долго обнимал пандой своего парня, не желая останавливать эту любовь.

***

Возможно, он хотел остановить эту любовь, когда их отношения высмеял коллега Чана, вклинившийся в их свидание в кафе. Мужчина подошел неожиданно, цепляясь языками с Чаном, говоря о каком-то контракте и презентации. Джисон не слушал и не встревал, посчитав это невежливым, но внутри раздражался от того, как коллега отнимает их драгоценное время свидания. Крис сразу же перевел внимание на Джисона, максимально обходительно стараясь завершить диалог, и представляя его своим парнем. — Парень? Я думал, младший брат, — усмехается мужчина, на что Чан хмурится, но молчит, — Ладно, не буду вам мешать. Бан Чан-щи, он хотя бы совершеннолетний? — наклоняется к Чану с мерзкой улыбкой коллега, похлопывая его по плечу, а затем, гогоча на все кафе, уходит. Они доедают в тишине. Джисон не понимает, как реагировать, ощущая поднимающуюся внутри тревогу. Чан, видимо, не хочет в принципе обсуждать то, что произошло. И это злит младшего, ведь их только что буквально оскорбили, а его парень игнорирует это. Джисон просит отвезти его в общагу впервые за три месяца отношений. Чан напряженно молчит всю дорогу, и это бесит младшего еще больше. Он не целует его на прощание, и быстро исчезает за дверью общежития. Через пару часов Чан получает сообщение. Джисон: какого хуя ты промолчал Чанни: ?? Джисон: не придуривайся, я про мужика того с твоей работы. какого хуя просто тт Чанни: стоп малыш. выдохни Джисон: не надо меня щас успокаивать , ты лолжен был сделать это в кафе. или в ебало ему плюнуть, н езнаю. бесит >< Чанни: давай я приеду и мы поговорим спокойно? хани, пожалуйста тт Джисон: не хочу. скажу что нибудь обвиоусли лишнее, я злюсь на тебя Чанни: хорошо. доброй ночи. Джисон игнорирует его звонки и сообщения все выходные, не понимая своих чувств и путаясь в собственных мыслях. Слова коллеги Чана вертятся в голове и начинают казаться правдой. Чан взрослый мужчина, уже построивший карьеру, реализовавший себя, а Джисон глупый подросток, только начинающий набираться хоть какого-то опыта. Да, в отношениях, в сексе у него уже был какой-никакой опыт, но это не определяет ровным счетом ничего. Он не знает, как платить квартплату, если снимет квартиру. Не знает, какое распределение ролей в крупных компаниях, как оформить визу в другую страну, а еще ему страшно начинать что-то новое. Довольно стремно брать новые сложные заказы по аниме-артам. Сложно решиться на новую стрижку или поменять свой подростково-скейтерский стиль. Он думал, что ему в жизни все дается легко, но это вовсе не так, когда он думает об этом в разрезе отношений с Чаном, в разрезе жизненного опыта его парня. Джисон знает, что тот уже был в трехлетних отношениях, путешествовал по многим странам, переехал экспатом в Корею, вырос на работе на пять должностей вверх, снимает практически пентхаус в Каннаме, и он точно знает, как оплачивать эту чертову квартплату, обращаться к врачам и правильно формулировать запрос в гугле, когда в ванной сломалась “он даже не знает как называется эта херня, из которой течет вода”. Джисону всего девятнадцать, ладно, скоро двадцать. Но Чану следом за ним исполнится двадцать девять. Джисон все еще будет тридцатилетним, когда Чану будет уже за сорок. Возможно, он будет жить в одиночестве последние лет пятнадцать своей жизни, если Чан умрет раньше. Стоп, почему он вообще продумал все до конца их дней и решил, что Чан захочет так долго быть с таким оборванцем? Но правда, есть ли у них будущее с такой разницей в возрасте? Сейчас Чану интересно и весело поддерживать Джисона с его увлечениями, учебой, кормить его, радовать подарками, но будет ли также через год? Через два? Он слышит вибрацию на телефоне, и смотрит в экран: (15) пропущенных от контакта Чанни Чанни — 2 сообщения Пора уже перестать его игнорировать. Он открывает переписку. Чанни: любимый, ты расстроился, я понимаю, и я постарался дать тебе время, но давай поговорим вживую, обсудим все это? я скучаю Чанни: пожалуйста тт Внутри все трепещет от нежности к этому парню, и от обиды на самого себя за то, как долго он заставлял его переживать. Он сразу же нажимает на вызов и через один гудок слышит родной голос. — Алло? Джисони? Привет. — Привет, — вздыхает младший в трубку, — Прости, что пропал. — Не извиняйся, все в порядке. Имеешь право злиться, обижаться. Но я за то, чтобы открыто все обсудить, если… Если ты хочешь? Как ты себя чувствуешь? — Нормально. Думаю, ты прав… Приедешь ко мне? Я сегодня без подработки, так что свободен. — Вообще, я думал о кое чем другом. Я поделюсь, а ты скажешь, как тебе, ладно? — Угу. — Я думал взять отгулы на пару дней, например, с завтрашнего дня, и поехать вместе загород. Помнишь, ты хотел попробовать со мной кемпинг. Есть чудесное местечко недалеко от Седжона. Мы могли бы побыть там, на природе, свежем воздухе. И поговорить обо всем, что нас тревожит. Что думаешь? — Мм, — мычит Джисон в динамик, — Это круто звучит, хён. Можно… Да, я бы хотел.

***

На территории уютные ханоки украшены красными фонариками в честь приближающегося праздника сбора урожая, посреди территории водоем с кувшинками и квакающими в сумерки лягушками, и приветливые хозяева выдают двум молодым людям ключи, а также рассказывают о правилах пребывания. В домике, как и на улице, очень тепло, но жара уже спала ввиду приближающейся осени. Хозяйка приносит им ужин, показывая, где хранятся спальные матрасы и одеяла, и желает хорошего отдыха. — Чай вкусный, — шепчет Джисон, отпивая из маленькой пиалки молочный улун. — Мне нравится, что ты полюбил чай, он очень полезен, — поджимает губы Чан. — Все благодаря тебе, — мягко улыбается Джисон, и прячет смущенную улыбку в чашке. Усталость после долгой дороги и сытного ужина накатывает, и они расстилают два больших матраса рядом друг с другом, заправляя белье. — Хочешь поговорить сегодня, или будем спать? — робко спрашивает Крис, придвигаясь ближе к Джисону под общим одеялом. — У меня было много сомнений в эти несколько дней, я запутался… — начинает Джисон, понимая, что не хочет откладывать то, что застряло внутри. Он задумывается, не зная, что сказать дальше, и Чан, кладя руку ему на покоящуюся у подушки ладонь, начинает: — Знаешь, мне в Сеуле было очень трудно первое время. Я уже говорил, но… Это и правда был мрачный период. Смена климата, культуры, окружают только незнакомцы. И когда появился ты, я почувствовал себя дома. Ты мне подарил с первой нашей встречи эту легкость, которая мне была так нужна. Будто все: свежий воздух, чистое небо, ощущение родины — все это было заключено в тебе. Джисон грустно улыбается и вздыхает. — Я боюсь того, что это временно… Что я твое развлечение, пока ты не нашел другое окружение наравне с собой, — выпаливает Джисон, затем нервно закусывая губу и боязливо всматриваясь в выражение старшего. — Наравне со мной? Что это вообще значит? Для тебя. — Чан приподнимает бровь, серьезно смотря на парня. — Да не притворяйся, что не понимаешь, — Джисон закатил глаза и откинулся на спину, пялясь в потолок. — Не понимаю, малыш. Чем ты мне не ровня? Почему ты сейчас себя так принижаешь? Поясни мне, прошу, — Чан звучал обеспокоенно, и Джисон вновь перевернулся на бок, смотря ему в глаза. — Я думал о том, что твой коллега прав. Наверно, мы выглядим нелепо. Ты добился в жизни так много, ты взрослый человек, из другого поколения. Не знаю. Я просто глупый подросток, мне еще пожить надо, набраться опыта. И это нормально, наверно, в моем возрасте, сохнуть по кому-то старше. Я дурак, что втянул тебя в эт- — Стоп, стоп. Джисон, вот сейчас остановись, прошу. Я тебя услышал. Во-первых, не оскорбляй моего любимого человека. Ты считаешь, я дурак? — Ты?! С чего бы? Нет, конечно! — возмущенно пробурчал Джисон, дуя щеки. — Так ведь мы притягиваем к себе партнеров наравне с нами. Ты говоришь, что ты дурак. Значит, и я дурак. — Нет, хён! — Окей, значит мы оба не дураки. Дальше. Ты говоришь, что мы не наравне, но разве есть в наших отношениях недостатки? Разве мы, лично мы, не люди вокруг, не левые мужики, которые считают окей высказываться про чужие отношения, а только мы — чувствуем разницу в возрасте? Разрыв поколений? Конечно, между нами девять лет, но не пятьдесят же, чтоб настолько ощущать себя разными. И все, опять же, зависит от нас. Для кого-то и три года — существенны, но когда мы с тобой эти девять лет ощущали? — Никогда… — Вот именно. Дальше. Насколько я знаю из твоих рассказов, у тебя полноценная благополучная семья. Ты любишь своих родителей, и они тебя. Ты чувствуешь, что компенсируешь родительскую любовь путем построения отношений с более взрослым партнером? — Ты про дэдди ишьюз? — Именно. — Нет, фу. That’s freaking gross. Я тебя воспринимаю ну… Моим парнем, моим Чанни. — Окей, и я тебя не воспринимаю ребенком. Ты также как и я учишься, работаешь, развиваешься, увлекаешься чем-то. Ты также как и я о тебе, заботишься обо мне. — Не также. Ты можешь дать мне больше, и это иногда смущает… — Когда ты будешь зарабатывать больше, малыш, я позволю тебе меня баловать сколько угодно и с радостью приму всю заботу, сюрпризы, что угодно. Это какие-то стереотипы, серьезно. У меня в Австралии были друзья постарше и обеспеченней, которые дарили мне в детстве PlayStation 3, а я мог позволить себе подарить им, ну, типа, открытку и карточку Амазон на двадцать баксов. Это никак не портит ни отношения, ни дружбу, если вы любите и цените друг друга. Не за подарки и уровень дохода. А за то что вы — это вы, и вы друг у друга есть. — Сейчас заплачу, — бубнит Джисон, усиленно шмыгая носом, пытаясь остановить слезы. — Другой разговор, если тебе некомфортно, чтобы я оплачивал что-то, ты же мне всегда говоришь об этом, и я тебя слушаюсь. — Угу. — Что еще там у тебя, в этой светлой головушке? — Чан ткнул пальцем ему в лоб, и затем ласково погладил пушистые волосы. — Мне было обидно, что ты промолчал в ответ своему коллеге, но потом я думал, что злюсь не на тебя, а все-таки на всю эту ситуацию. На нашу разницу, на свою дурацкую скейтерскую одежду, на то, что не могу сейчас взять и стать двадцати-с-чем-то летним. — Ты станешь им буквально через пару недель, радость моя, — улыбнулся Чан, целуя его в кончик носа. Джисон поджал губы в застенчивой улыбке. Он понимал это. Понимал, что хотя бы в ближайший год они оба будут в одной категории двадцати-с-чем-то летних. — И ты такой, какой ты есть, я не хочу, чтобы ты менял себя под партнера. Ты сейчас хочешь носить такую одежду, хочешь заниматься скейтбордингом — я это принимаю и люблю. Если ты когда-то сменишь стиль, перестанешь катать, займешься чем-то другим — я тоже это приму. Это очень просто, когда ты любишь. И еще мы все меняемся, постоянно! Кто знает, может я через годика два уволюсь из офиса, надену костюм рэпера и вместе с Чанбином буду зачитывать со сцены, как я люблю свою детку Джи. — Я уже не знаю, я сейчас расплачусь или рассмеюсь, честное слово, хён, — Джисон закинул ногу на бедро старшему, придвигаясь еще ближе, и хихикая. — А насчет этого хуя бракованного, он ведет себя так со всеми коллегами, он хам, и, я думаю, еще пару ситуаций конкретно в здании офиса, а не вне работы, и он вылетит нахер из компании. Я не реагирую на тупые высказывания, они для меня ничего не значат. У таких людей своя правда, слепая и злая. Они не видят дальше собственного непомерного эго. Я не подумал, что ты можешь воспринять это более чувствительно, поэтому, я прошу прощения, что сразу не обсудил с тобой это в кафе. — Ты слишком мудрый, теперь я чувствую себя идиотом, что молчал и замкнулся в себе, — Хан закрывает лицо руками, но инстинктивно жмется ближе к старшему. — Не обесценивай, каждый ведь по-своему переживает конфликты, верно? Ты же только что сказал, что зато за это время понял, что не на меня злился, а на загоны про нашу разницу. — Ты прав, детка, — Джисон утыкается ему в грудь и обнимает сильнее закинутой на Чана ногой, и теперь еще и рукой, — Я люблю тебя. — Я люблю тебя, и это все, что имеет значение. Не твой возраст, привычки, одежда, деньги, чье-то ебанутое мнение, стереотипы, — Чан целует его в макушку, ощущая, как тело рядом с ним расслабляется в успокаивающих объятиях. — Ты же не умрешь лет в шестьдесят, оставляя меня все еще довольно молодым и одиноким? — бурчит куда-то в футболку Джисон, и Чан разражается смехом. Он хохочет так долго и громко, что начинает глотать воздух, в попытке восстановить баланс кислорода в легких. Сжимает Джисона в охапку, и перетягивает его на себя. Легкость и счастливое осознание, что у них есть будущее, накрывают их моментально. Поэтому губы тянутся друг к другу, ведь целоваться — перманентная жажда обоих. Раздевать друг друга под звуки абсолютной тишины, нарушаемой лишь скрежетанием кузнечиков и возбужденным прерывистым дыханием двух влюбленных душ — такое естественное желание. Стонать синхронно, и любоваться друг другом, пока Джисон седлает сверху, а Чан толкается снизу — неумолимый порыв душ и тел. Открыть сердце, изгнать страхи и сомнения о разнице с его парнем — лучшее, что случалось с Джисоном. Столкнуться в Каннаме со скейтером, запачкавшим его деловой костюм — лучшее, что случалось с Чаном.