Печать отчаянья

Когда Кунсайт, Джедайт и Рей выбрались из старого ангара, мужчина первым делом посмотрел на небо. И удивился, насколько оно красиво. Возможно, ты это начинаешь понимать, только когда побывал на волосок от смерти. Он ведь уже мысленно со всеми попрощался. Но тем красивее было небо. Ярче, прекраснее. Пока Кунсайт снова наслаждался тем, что жив, Джедайт внимательно изучал друга. Ему было необычно видеть товарища в новом свете после того, как всё вспомнил. Кунсайт нисколько не изменился со времён Серебряного Тысячелетия, оставаясь верным своим привычкам и кодексу, и этому не смог помешать даже Металия. Или же Металии смог помешать Зойсайт. Тут уж надо разобраться. Надо же, он жил в этой жизни бок о бок с двумя Тенно, своими товарищами, которые были готовы прийти на помощь и закрыть собой на поле боя. Не хватало только Нефрита, и тогда бы вся честная компания была бы в сборе. Джедайту не меньше, чем в Рейане, хотелось увидеть проблеск памяти в глазах друга. Вот так просто схватить за плечо, развернуть и понять, что перед ним тот самый Северный король, Первый Генерал, один из Ши-тенно. Но он знал, что если сейчас повернёт Кунсайта, то увидит не льдисто-серые глаза товарища из далёкого прошлого, а колючий и высушенный жизнью взгляд. Без былой преданности. Без тепла. Без привязанностей. Взгляд не Тенно. Слишком эмоциональный для Кунсайта, и слишком сухой для Тенно. — Пошлите, — сухо вместо этого произнёс Джедайт. Кунсайт и Рей одновременно на него взглянули, и он почувствовал то, чего не желал и что было неприятно ему: два таких непохожих, но неприятных взгляда, сухой, без единого проблеска воспоминаний, Кунсайта, и жестокий, решительный взгляд воина Рей. — Нам нужно отойти от дома подальше, — сухо, в своей обычной манере пояснил Джедайт. — Сецуна сказала, что у нас минут десять. — Да, правильно, — всё ещё немного отрешённо кивнул Кунсайт. — Скоро здесь всё взлетит на воздух. Джедайт по привычке взял Рей за руку и потащил в сторону от дома. Рей взбрыкнулась и, выдернув руку, гордо ушла вперёд. Кунсайт бросил на Джедайта вопросительный взгляд. — Не спрашивай, — неприятно поморщившись, отмахнулся Джед и направился вслед за девушкой. Конечно, Кунсайт знал про сложности в их взаимоотношениях. Рей всегда была слишком вспыльчивой, гордой и нервной. Подобной неподходящей пары было не сыскать во всей школе, но эти двое умудрялись не только отлично выполнять задания, но и ещё встречаться. Об их ссорах знала вся школа, даже Берилл, которая не особо любила Рей, часто гоняла их незаслуженно и насмешливо хмыкала, слушая о них сплетни. Но даже при всём при этом сегодня они выглядели более чем странно, и это было непохоже на их очередную размолвку. Рей вела себя слишком жёстко, независимо, черты её лица обострились и выдавали, кажется, её разочарование в самой себе, нежели в Джедайте. Джед же был слишком тих и подавлен, кидая редкие, полные обожания и какой-то горечи, взгляды на Рей. Кунсайт побоялся расспрашивать. Джед не тот человек, из которого можно информацию вытягивать клещом. Он не расскажет, пока не захочет. Они успели отойти километра на два-три, когда раздался взрыв. Огонь и дым, перемешавшись, огромной плотной шапкой зависли над тем местом, где раньше располагался склад. Сквозь деревья пожара видно не было, но ветер в мгновение ока донёс запах горелой древесины и дыма. — Хорошо горит, — пробормотал себе под нос Кунсайт. Рей, не обращая на это внимания, присела на повалившийся старый ствол. Джедайт, скрестив руки на груди, встал напротив и прислонился спиной к высокой ели. — Что ты задумала, Рейана? — спросил он резко, но спокойно Рей, исподлобья напрямую глядя на девушку. Кунсайт, рассматривающий до этого шапку дыма, повернулся. Он разумно ничего не спрашивал, предпочитая пока наблюдать за ситуацией. А понаблюдать было за чем. — Не смей меня так звать, демон! — резко, даже как-то не похоже на себя, вскинулась Рей. — Я Марс! — Здесь Кунсайт, Рейана. Тебе не кажется, что это неразумно, говорить при нём такие вещи? — ничуть не смущаясь того, что Кунсайт их слышит, насмешливо отозвался Джедайт. Рей заскрипела зубами. — Но я спрашиваю тебя ещё раз, — не дав девушке ответить, продолжил Джед. — Что ты задумала, Рейана? — он словно специально хотел её довести, называя Рей странным, каким-то другим именем, отчего девушка рассерженно свирепела. — Я слишком хорошо тебя знаю, Рейана, поэтому можешь мне не врать. — А не пошёл бы ты, Джедайт, — язвительно отозвалась Рей, особенно выделив его имя. — Знает он меня, ага, как же. Ты не знаешь меня настоящую. — Знаю, Рейана, знаю, — голос Джеда отчего-то стал печальным. — Вот лучше объясни всё Кунсайту, а от меня отстань. Не смей меня контролировать, ты мне никто, и я тебе не подчиняюсь. И не смей звать меня Рейаной. Джедайт усмехнулся, оттолкнулся от дерева и приблизился к Рей, схватив её за подбородок. — Мне плевать, Рейана, кем ты себя считаешь. Мне плевать на то, что ты захватил её тело и разум. Ты не истинная личность, не обманывай себя, воин. Рей возмущённо вырвалась, но Джедайт уже шёл к Кунсайту. Он положил руку ему на плечо и успокаивающе улыбнулся. — Успокойся, Кун, мы не сошли с ума и пока что находимся в трезвой памяти. — Тогда объясни, мой друг, что сейчас только что происходило? И что произошло на складе? — предельно вежливо попросил Кунсайт и слегка приподнял брови. — Вы то, вижу, в трезвом уме, а вот насчёт своего я уже не уверен. — Знаешь, Кун, я понимаю, что всё это может показаться странным… — Может? Да ладно? — Кунсайт иронично хмыкнул. — А я то думал, что появление группы людей из неоткуда и остановка времени — это обычные, повседневные явления. Рей за их спинами насмешливо хмыкнула. — Хорошо, знаю, это выглядит ненормально, — капитулирующе поднял руки Джед. — Поверь, как только вернётся Пеллар… Плутон… Сецуна, то есть, — Джедайт окончательно запутался в именах. — Она всё тебе расскажет и объяснит. На самом деле, Джедайт полагал, что, когда вернётся Сецуна, она сотрёт ему память или что-то в этом роде. Ведь просто так объяснить это нормальному человеку невозможно. Кажется, Кунсайт что-то подобное и заподозрил, судя по тому, как он подозрительно посмотрел на Джеда и приподнял брови. Но говорить ничего не стал. Лишь повёл плечами и ответил. — Хорошо, допустим. Ты пока лучше приглядывай за Рей. Похоже, она куда-то собралась, — Кунсайт кивнул ему за спину. Джедайт обернулся. Рей действительно куда-то тихонько пробиралась. — Рееей, — мягко протянул он возле её уха, когда догнал девушку, и вовремя отскочил, чтобы не получить по рёбрам. — Ты куда собралась, огненная моя? Меня подождать не хочешь? — Катись к дьяволу, Джедайт, — нервно отозвалась брюнетка, а Джедайт рассмеялся. — Боюсь, Рейана, что меня туда не пустят, я нынче не из их круга, — он тихо рассмеялся и покачал головой. — А если серьёзно, Рейана, — произнёс Джед уже спокойно и сурово. — Плутон сказала ждать здесь. Ты сама понимаешь, что ситуация у нас с тобой необычная. А ты тут ещё со своими авантюрами. — С какими авантюрами? — Марс попыталась притвориться, что она не при делах, на что Джедайт осуждающе покачал головой. — Ты забываешь, Рейана, что огонь совсем не умеет врать. Ни ты, ни Зойсайт никогда не умели. Поэтому не дури. Джедайт действительно видел, что Рейана что-то задумала. Она нервничала, была полностью погружена в свои мысли, что-то сосредоточенно обдумывала, отчего на её светлом лбу залегла морщинка. Джедайт прекрасно знал Рей и мог почти с лёгкостью читать её эмоции, как бы та не закрывалась. — Рей, это действительно неразумно, ты и сама понимаешь это, — Джедайт выжидательно на неё посмотрел, словно ожидая подтверждения своей правоты. — Хорошо, хорошо, — сдалась девушка. — Я никуда не пойду. Ты же всё равно от меня не отстанешь, — проворчала Рейана последнюю фразу, усаживаясь на поваленное дерево прямо напротив Кунсайта. — Вот именно, огненная моя, — усмехнулся Джедайт, подходя к ним. — Вот именно. Как же хорошо ты меня знаешь, — проговорил он, намекая на их с Рей отношения. Присел рядом с Кунсайтом и поспешил завязать с ним разговор, чтобы не слишком раздражать Рей. Примерно через полчаса, посреди ленивой мужской беседы, Рей решительно встала и направилась куда-то вглубь леса. — Рей, ты куда? — требовательно окликнул её Джедайт. Рей со вздохом повернулась. — В туалет. — Я с тобой, — тут же среагировал, поднимаясь, Джед. — Что?! — Я отвернусь, — пообещал он. — Не дури! — Рей, — предупреждающе произнёс он. — Я правда в туалет, — вздохнув, произнесла та и посмотрела на мужчину. — Ну, хорошо, — наконец, нерешительно кивнул он. Похоже, Рей ему не врала. На её лице уже не было прежней решимости. - Иди. — Спасибо, что разрешили, господин, — язвительно отозвалась Рей, направляясь в сторону чащи. — Только не долго, Рей, — усмехнувшись, крикнул вдогонку ей Джедайт, на что Рей лишь махнула рукой. Джед хмыкнул и вернулся к Кунсайту. Однако Рей не вернулась ни через двадцать минут, ни через час. — Она обдурила меня, чёртова девка! — злился Джедайт. — Она обманула тебя? — спросил Кунсайт, расслабленно развалившись на поваленном дереве. — Рей не умеет врать, — не оборачиваясь, бросил Джедайт. Он ходил из стороны в сторону, о чём-то сосредоточенно размышляя. — Огонь никогда не лжёт. Скорее, она решила это в процессе возвращения. Но только что она задумала? Джед напряжённо ходил из стороны в сторону, пугая редких, садившихся на кроны деревьев птиц. Кунсайт лениво и в то же время собранно следил за Джедайтом, однако даже не думая вмешиваться. — Что же ты задумала, Рей? *** Нефрит почти уснул в своей камере, когда услышал в коридоре лязг тяжёлой двери и чей-то топот. Он молча уставился на дверь в ожидании и, когда она, наконец, распахнулась, удивлённо приподнял брови. — Оставьте нас, — сухо приказал Сейя охраннику, и тот, по одной ведомой ему причине ухмыльнувшись, удалился. — Привет, — неловко бросил Сейя, на что Нефрит лишь фыркнул. Он уже был одет, как заметил шатен, в форму «Осхабы», серую, со знаками принадлежности к старшим курсам. — Что, удобно, небось, в новой-то форме? — скривившись, съязвил Нефрит. — Нет, честно говоря, наша форма была гораздо лучше. Эта немного жаркая, и она меня полнит, — признался Сейя. Нефрит промолчал. — Я узнал, что тебя повязали, и решил к тебе заглянуть. — Чтобы повеселиться? — огрызнулся парень. — Ну, давай, чего ждёшь, — и отвернул голову. — Да нет, просто хотел поговорить, — спокойно ответил Сейя, не реагируя на намеренные провокации и внимательно рассматривая Нефрита. Он выглядел странно. Да и вёл себя тоже не вполне обычно. Нефрит вполне мог дать в морду. Более того, он должен был это сделать. И направляясь в загородный дом Кунсайта с намерением поговорить с бывшим одноклассником, Сейя настраивался на то, что он, с большой вероятностью, может выйти из камеры побитым. Удар левой у Нефрита был первоклассным. Но даже несмотря на это, он отослал охранников прочь, заявив, что не нуждается в их присутствии. Но Нефрит встретил его с полным равнодушием. Таким, что Сейя поначалу даже растерялся. Лишь в глубине синих глаз изредка проблёскивало желание врезать ему, но этого явно было недостаточно для применения более решительных действий. Нефрит выглядел так, будто ему на всё… наплевать, что ли? Скажи Сейя сейчас, что его поведут на расстрел, Нефрит бы и глазом не повёл. Странно всё это. Странно видеть вот такого Нефрита. — На, я вот тебе принёс кое-что, — снова попытался завязать разговор Сейя, доставая из внутреннего кармана кителя какой-то серый свёрток. — Тебе это понадобится. Внутри свёртка оказался приличный кусок жареной говядины. — Не нуждаюсь в твоих подачках, — ядовито бросил Нефрит, даже не поворачивая голову, хотя внутри всё скрутило тугим узлом от голода. Нет, конечно, его кормили, но он принципиально отказывался есть, ему было всё равно, как умирать: на сытый ли желудок или голодный. — Это не подачка, это помощь, — спокойно отозвался Сейя, держа в руках свёрток. — Они не разрешали, но я тайком пронёс. — Герой, мля! — выматерился Нефрит. — С чего вдруг такая забота? — он снова огрызнулся, стараясь не смотреть на еду. — Ты нас сдал, мразь! Нас всех! — У меня были причины. — Сука! — Послушай, Неф, они бы убили вас всех! — уже как-то с отчаяньем отозвался Сейя. Он знал, что разговор всё равно так или иначе об этом зайдет, но не готовился оправдываться. — Они и так всех убили! — Это неправда, — спокойно возразил брюнет. — Они обещали не трогать вас. Я выторговал ваши жизни, и они… — Тебе рассказать, что мы пережили? — ядовито прошипел Неф. — Рассказать, что пережила Минако, находясь в плену у Лорда? Что случилось с Ятеном? Или, может, тебе рассказать про то, как я бросил Ами, чтобы спасти Селию? Что я, блять, бросил свою напарницу? Тебе рассказать, что я чувствовал, пока думал, что она мертва?! Но, блять, получилось гораздо хуже, она попала в плен… к этому вашему грёбанному Зойсайту, и один чёрт знает, что он с ней творит! И этим, ты хочешь сказать, спас нас?! Да всю ударную группу расстреляли к чертям собачьим, сучья ты гнида! — шатен, наконец, не выдержал и ударил Сейю по лицу. Хлынула кровь. Тяжело дыша, Неф опустился на койку и, вцепившись руками в волосы, откинулся на холодную стену. Сейя присел на стул, стоящий в центре комнаты, и опустил голову вниз, позволяя крови стечь на пол. — Зачем ты это сделал, Коу? — наконец глухим и уставшим басом после долго молчания спросил Нефрит. — Почему ты нас сдал Кунсайту, почему ты нас сдал «Осхабе»? Почему ты нас предал? — Знаешь, Неф, — Сейя, опустив голову вниз, отчего-то рассмеялся, но рассмеялся совсем невесело и покачал головой. — Я любил. Я безумно любил, Неф. Нефрит впервые за эту встречу внимательно посмотрел на парня, как бы показывая, что он во внимании. — Знаешь, Неф, как это тяжело, когда ты любишь по-настоящему, а она не замечает тебя? Более того, она любит. Но любит не тебя. Ты знаешь, каково это? Хотя… откуда тебе знать, — он невесело усмехнулся. Неф и вправду не знал. И дело было даже не в том, что ему не отказывали, а наоборот, бегали за ним, дело скорее было в том, что он сам не любил. Он никого не любил по-настоящему, потому и не мог понять, что значит неразделённая любовь. — По-моему, недостатка в девушках ты не испытывал, — выдал истину Неф. Действительно, популярности Коу было не занимать. — Это всё не то, — отмахнулся Сейя и продолжил. — Меня часто называли бессердечным, когда я кого-то бросал, но и я любил. А она принадлежала другому. — И кто это? — Нефрит недоверительно вскинул брови, но его тут же осенило. — Да ладно?! Только не говори мне… — Да, — кивнул брюнет. — Я безумно её любил. Ещё с первого класса нашей школы. Но тогда в напарницы она досталась не мне. — Ты любил Селену? — казалось, Нефрит всё ещё не мог поверить, хотя переспрашивал всё абсолютно спокойным голосом. — Вы, наверное, замечали, как я странно относился к ней и… к девочке. И да, я ненавидел Мамору. И сейчас ненавижу. Он отобрал у меня Селену. Она всегда видела только его. — И ты нас предал, чтобы получить Селену? — глухо спросил Нефрит. — Я отчаялся. Я пытался её завоевать, но она была слепа, она всегда видела только его, всегда всех сравнивала только с ним. Я не мог больше на это смотреть. А потом… потом Селена забеременела. И я понял, что проиграл, — Сейя понуро опустил голову. — Я её ненавидел. Но не мог ничего с собой поделать. А потом пришли они. «Осхаба». Они обещали, что отдадут мне Селену. И я согласился. Нефрит молчал, а Сейя даже не поднимал глаз, понуро сидя на стуле. Было видно, что ему не легко дался этот рассказ, но Неф не чувствовал его эмоции в этот момент. — Ты хотел добиться её этим способом? Ты считал, что после того, как у неё убьют дочь и мужа, она ляжет с тобой? Или ты намеревался насильно её удерживать? — без потоков презрения или ненависти, спокойно спросил Неф, но Сейя ещё пуще поёжился от его тона. — Я не знаю… я запутался. Я тогда просто отчаялся, — покачал головой Сейя. — Я думал тогда только о ней. И одно понимал: я буду с ней, она будет моей, а остальное… я не думал, — он сжал и разжал пальцы, будто готовясь ударить. — Но меня к ней не пускают. Я просил, требовал, меня не пускают к ней, я не могу её увидеть… — Селена мертва, — жёстко сказал Нефрит, несмотря на всё отчаянье в голосе Сейи. — Что? — Сейя, наконец, поднял голову и с ужасом в глазах посмотрел на Нефрита. — Что… ты такое говоришь? — Селена мертва. — Невозможно… они обещали не трогать её… они… обещали… — Селена мертва, — жёстко отрезал Нефрит и продолжил, даже не давая Сейе времени прийти в себя. — Её разорвало прямо у нас на глазах. Она погибла от гранаты. Она защищала малышку… — Значит из-за неё… — Селена сделала то, что бы сделала и как поступила бы любая нормальная мать. Она защищала своего ребёнка, — спокойно, но в то же время твёрдо обозначил Нефрит. — Да, — согласился брюнет и вдруг упал на стул, закрывая лицо руками. — Селена… она мертва… — Да, — отчеканил Нефрит. — Потом погиб Мамору. — Мамору? Он тоже мёртв? — Да, — ответил Нефрит, невольно сжимая кулаки. Ему было больно вспоминать о друге. — Подорвался на гранате, чтобы спасти малышку, — конечно, он чуть приукрасил друга. Но сказать о нём иначе не мог. — И он тоже из-за неё… — едва слышно прошептал Сейя, не отнимая рук от лица. — Значит, и тут он меня обыграл. Даже после смерти они вместе… — Ты за это нас предал? За это? — сурово спросил Нефрит. — Я… не знал. Я не хотел смерти Селены… Мамору… да, я его ненавидел, но чтобы желать ему смерти, — он усмехнулся и покачал головой. — Возможно, я слишком слаб для этого. Я выторговал жизнь и для него. — В смысле? — Нефрит слегка встрепенулся. — В принципе, мне всегда было наплевать на Мамору, — начал снова взахлёб говорить Сейя, и в каждом его слове так и сквозило отчаянье. — Но смерти его я не хотел. Когда ко мне пришли осхабцы… они сказали, что всё равно нападут на школу, и всё равно будет война. Помогу не я, поможет кто-нибудь другой. Это ни на что не повлияет. Но… они обещали, что в случае, если я помогу, они сохранят вам жизнь. Моей группе и братьям. И я согласился. Я не хотел этих смертей… никого из них… Селена… как же так… она умерла, она оставила всех… она умерла… — Сейя шептал что-то бессвязное, лишённое смысла, и Нефрит не всегда разбирал его слова. По его бормотанию шатен понял, что Сейя действительно любил Селену… ну или думал, что любил. — Она умерла… мне больше ничего не осталось… — Сейя… — Она умерла! Тай умер! У меня больше ничего нет! — вскричал парень, вскочив и пнув стул. — Всё из-за чего я пошёл на это… — Тайки умер? — казалось, Нефрит услышал только это. И не поверил. Привстал. Но увидел неподдельное отчаянье и горечь в его глазах и понял, что это правда. — Тайки умер… — прошептал Сейя, замерев и вдруг заплакав. — Мне так сказали… он умер… Удар током… мой брат умер, Нефрит! — Сейя резко обернулся к шатену. — А теперь ещё и Селена… я не смогу, — и он в бессилии опустился прямо на пол, зарываясь руками в свои волосы. — Это всё по моей вине… я убил брата и убил Селену… больше у меня ничего не осталось… — У Селены осталась дочь, — зачем-то напомнил Нефрит. — Мне-то какая разница, если она умерла! Селены больше нет! — вскричал Сейя. — Селена жива. Она живёт в Селии, — спокойно произнёс Нефрит. — Селия её дочь, в ней течёт её кровь, а значит пока жива Селия, жива и Селена. Правда… я уже не совсем уверен, что Селия жива… — То есть? — встрепенулся Сейя. — Как это, не жива? — У меня отобрали её, когда схватили. Что с ней теперь, я не знаю, — покачал головой Нефрит и откинулся на холодную, кирпичную кладку стены. Чуть поморщился, когда ударился затылком и продолжил. — Судя по тому, как за ней охотились и намеревались убить, я склонен предполагать самое худшее. Селии Джиба больше нет в живых. Сейя задумался и помрачнел. — Я найду её, Нефрит, — наконец, произнёс он и встал. — То есть? — не понял шатен. — Я найду девочку и вытащу её. Я не думаю, что она мертва. За то время, пока я общался с осхабцами, я успел неплохо изучить их. И они не такие плохие, какими мы привыкли их считать, Неф. Девочка жива. По крайней мере, пока. Поэтому я вытащу её. Раз уж так вышло, что… Селена мертва… Я должен сделать так, чтобы Селена умерла не зря. Я должен искупить свою вину. Я вытащу Селию и переправлю её в безопасное место. — Тебе это удастся? — спросил Нефрит несколько скептически и поражённо. Он явно не ждал от Сейи такого энтузиазма. Сейя пожал плечами. — Я должен. Из-за Селены… я должен… И направился к двери. На полпути обернулся и невнятно сказал. — Неф, мне… жаль, что так получилось. Извини… Я позабочусь о малышке. А ты… не раскисай. Я уверен, Ами ждёт, — с этими словами он вышел из камеры, и охранники крепко заперли дверь снаружи, оставляя Нефрита в смешанных чувствах. Он не знал, точно ли Сейя выполнит своё обещание, да и не сделает ли чего плохого ребёнку, но это было гораздо лучше, чем оставлять Селию там, где её наверняка ждёт смерть. Но почему-то Нефриту казалось, что своё обещание Сейя сдержит. Позаботится о ней. Он так любил Селену… из-за неё он позаботится о её дочери. Визит Сейи пробудил в Нефрите двоякие чувства. С одной стороны, он до сих пор презирал его. Предательство ни чем не искупишь, из-за него погибло столько людей. Но он любил… возможно, это его и одурманило. Он любил, и он… раскаялся. Нефрит это видел. Смерть такого близкого человека, как брат, заставила его переосмыслить всё то, что он сделал, по-новому посмотреть на свои поступки. Оттого он сегодня и пришёл в камеру к Нефриту. Он понял. Нефрит не знал, как теперь к нему относиться, навряд ли он снова когда-нибудь пожмёт ему руку, но одно он знал точно: Сейя спасёт малышку. Раз уж он так сильно любил Селену. Нефрит неопределённо повёл головой и повернулся к оставленному Сейе свёртку. Ему и впрямь стоило поесть. Ведь его действительно ждёт Ами. *** Зойсайт проснулся далеко за полдень следующего дня. Солнце стояло высоко, что и позволяло предположить, что сейчас именно день. Зойсайт свесил ноги с кровати и поморщился: пол был ледяным. Потом парень задумчиво влез в халат и подошёл к столику с вином. Налил себе в бокал и пригубил напиток. Он хорошо провёл эту ночь. Можно даже сказать замечательно. Эта маленькая, наивная, скромная девчушка была так хороша в постели. Кто бы знал. Зойсайт хмыкнул. Тем более он оказался первым её мужчиной. Это льстило. И это значило, что с тем парнем, Нефритом, её действительно связывали только дружеские чувства. Но, тем не менее, в голове роился ворох непонятных мыслей, и Зойсайт до сих пор не мог разобрать, что чувствует. Он обернулся и посмотрел на Ами. Та ещё спала, почти полностью укутавшись в одеяло и забавно сминая его ручонками. Это правда то, что она говорила? Она действительно любит его? Но нет, конечно же, нет, это он так ей приказал сказать. Любовью тут и не пахнет. Может ли быть, что Зой чувствовал себя так паршиво именно из-за этого? Однозначно он сказать не мог. Он не понимал, почему для него так важны эти её слова, как и то, спала она с кем-либо или нет. Да, он хотел её. Это неоспоримо, но любовь… Зой вздохнул. У него было тяжело на сердце. Ами перевернулась, и одеяло соскользнуло с её плеч. Зойсайт не спеша подошёл к кровати и задумчиво остановился возле девушки. Может ли человек стать настолько важным лишь по причине плотского желания? Чтобы были важны его слова, его отношение к тебе, можно ли ревновать девушку только потому, что желаешь её? Нет. Конечно же, нет. Но почему ему так неприятно от мысли, что эта девушка может быть с кем-то другим? Он ведь уже получил всё, что хотел от неё. Зой не знал. Точнее догадывался, но признаваться даже сам себе не желал. Слишком невероятна была догадка. Ами поёжилась. Ну конечно, ей холодно. Зойсайт ещё пару секунд с задумчивым видом постоял над девушкой, потом прикрыл её одеялом и снова отошёл к столику, на котором стояло вино и уже давно потухшие, полурасплавленные свечи. Он отхлебнул ещё вина и поморщился. Его съедала совесть. Он так желал эту девушку, ну просто до безумия, что просто воспользовался так удачно подвернувшейся ситуацией. Теперь же он чувствовал что-то, напоминающее стыд. Парень опёрся руками о столешницу и тяжело задышал. Да, ему было несколько стыдно. Вот, то самое чувство, которое раздваивало сердце на две половинки, отчего на душе было так тяжело. С одной стороны, он замечательно провёл ночь. Снежинка была просто превосходна. Её скованность, её неловкость и робкие движения просто сносили ему голову, сводили Зойсайта с ума, распаляя страсть ещё больше. Если бы ему дали возможность переиграть ситуацию, вряд ли бы он не воспользовался подвернувшимся ещё раз шансом. Он слишком хотел её, чтобы быть благородным. Но с другой стороны, Зой чётко осознавал, что не надо было так поступать. Эта девчонка не заслуживала этого. Он не должен был так делать. Он поступил мерзко, низко, словно какое-то животное, пойдя на поводу у своих инстинктов. Разве так можно? Это съедало Зоя. Что теперь ему делать, он не знал. Что сказать ему Ами, когда она проснётся и будет ждать он него слов? Обычно девушки жаждут услышать слова о вечной любви, замужестве, счастье. Зойсайт подошёл к окну. Ами явно не ждала этих слов. Она не относилась к категории таких девушек. Да и ситуация между ними была не та. Говорить о любви означало безбожно лгать. Она и легла-то с ним только потому, что боялась за своего напарника. Эта мысль не нравилась Зою. Она бесила его. Ну вот, опять он возвращается к тому, с чего начал. Почему это так заботит его? Почему ему важны её слова, её чувства к нему? Почему он постоянно ревнует? У него же тоже есть напарница. На миг у Зоя возникла мысль о том, что если бы Ами ревновала его к Мако. Он улыбнулся, представив это. Да, эта мысль определённо ему нравилась. Но… Зой опустил голову и помотал ею. Ревнует здесь только он. Верить в возникшую догадку отчего-то не хотелось. Резкий ветер внезапно всколыхнул многолетние, высокие ели, и стая птиц взметнулась в воздух, ослепляюще блистая своим оперением на солнце и чуть не врезаясь из-за паники друг в друга. Амелия. Он помнил это имя. Он так назвал Ами вчера ночью. Отчего? Он не понимал. Среди его увлечений не было ни одной девушки с таким именем, чтобы банально в порыве страсти перепутать. Почему он назвал им Ами? Интересно, она заметила? И откуда оно вообще всплыло у него в голове? Амелия. Он тихонько попробовал это имя на вкус. Сладкое. И одновременно горькое. Амелия. Почему-то это имя отдаёт запахом земляники. Лесной такой, душистой. Амелия. Почему-то ему грустно от этого имени, что-то жжёт в сердце, горит. Отчего? Амелия. Какое же тяжёлое имя. Ами снова повернулась, а Зойсайт глянул куда-то ввысь, в небо. Что теперь ему делать с ней? Блин, он как невинная школьница, честное слово. Узнай кто об этом… Он подошёл к столику и залпом осушил бокал до дна. Нет, он её не отпустит. Извини, Ами, но отпустить тебя… Зой не мог. Зойсайт только что понял, что не может отпустить её. Конечно, она этого заслуживает, эта девочка. Но… откровенно говоря, Зой всегда был эгоистом. Он просто не сможет без неё. Зойсайт направился к выходу из комнаты, но на полпути остановился. Нет, последнее, что сейчас нужно Ами — так это проснуться одной. В холодной комнате. Брошенной. И использованной. Зойсайт скользнул обратно под одеяло и прилёг рядом с Ами. Ей нельзя чувствовать себя использованной. Ведь воспользовался он не ей, а ситуацией. Тем более, если бы он просто воспользовался… он бы смог отпустить её, не держать рядом с собой. И уж совсем точно нельзя давать Ами повода думать о себе, как о девушке лёгкого поведения. Доступной. Аморальной. Это не так, конечно нет. Ведь если бы Зой хотел, он бы просто взял её, чуть надавил и всё, а потом бы выбросил. Вышвырнул. Возможно, он бы так и сделал. Раньше. Взял, а потом отпустил на все четыре стороны. После того, как получил бы, что хотел. Но Ами не такая. Она — недоступная. И это его удерживало. Только теперь Зой ощутил, что ему мало просто так взять её. Желание никуда не исчезло. Он до сих пор хотел её. И теперь ему этого было мало. Он хотел большего. И жаждал доказать, что она не просто игрушка на одну ночь. Ами как-то неровно вздохнула и открыла глаза. Замерла, увидев перед собой полулежащего Зойсайта. — С добрым утром, малыш, — мягко улыбаясь, проговорил Зой и поцеловал её в лоб. Заглянул в глаза, приподнимая её лицо за подбородок. — Спасибо за чудесную ночь. И аккуратно привлёк в свои объятия, заставляя девушку невольно утыкаться лицом в сильный, накаченный торс, пряча своё смущение. Ещё рано говорить о любви, но об определённых вещах вполне можно сказать… *** Сецуна вернулась почти сразу же. По крайне мере, так показалось Минако. Она сидела рядом с умирающей сенши, крепко, насколько позволял ей её уставший организм, держа её окровавленную руку. Вот только она прикрыла от усталости глаза, как сквозь полузакрытые веки её ослепило заревом света. Мина нехотя открыла глаза — нехотя, потому что сильно устала, и организму нужен отдых — и обнаружила, что прошло действительно немного времени, минут пять от силы: сейлор Нептун ещё жива, хотя и уже почти без сознания. Сецуна вышла из портала прямо на середину комнаты, крепко держа за руку Мичиру. Надо было отдать ей должное. Мичиру ничего не понимала и была шокирована — это было видно по глазам — но держала себя с поистине королевским достоинством: не вырывалась, не кричала, не требовала объяснений. Стояла спокойно, с выпрямленной спиной, чуть приподнимая голову. Мина невольно ей восхитилась: была бы она на месте Мичиру… Златовласка покачала головой. — Мичиру, дотронься до этой девушки, — голос у Сецуны сухой, безэмоциональный, но то и дело в нём проскальзывали несвойственные ей нотки. Будто она что-то пыталась удержать в себе, но никак не получалось. — Пожалуйста, я потом всё объясню. Без лишних слов Мичиру кивнула и подошла к раненой, окровавленной девушке. Присела рядом с ней и поразилась, как эта девушка походит на неё. Медленно, словно во сне, она протянула руку и аккуратно коснулась окровавленной ладошки незнакомки. Мир померк. Она задыхалась. Мичиру буквально на физическом уровне ощущала, как задыхается. Ей в горло впиваются толстые иглы. И непонятно, железные ли, ледяные или хрустальные. Чувствуется лишь боль. Она хочет отнять свою руку от незнакомки, но не может. Горло раздирает. И в тот же миг всё прекращается. Мир взрывается столпом яркого, безудержного света, и всё затихает. А Мичиру видит себя, резвящейся на большом зелёном лугу вместе с другой девочкой. Она ещё малышка… Мичи не слышит ни звука, вокруг неё стоит оглушающая тишина. Настолько оглушающая, что больно давит на разум. Мичи ничего не слышит, но догадывается, что девочки заразительно смеются, катаясь по пушистой зелёной траве. Мичиру моргает и видит себя уже в большом изумрудном зале. В центре комнаты на троне сидит женщина. Она мягко, с непередаваемой материнской любовью обнимает девочку, что резвилась с ней на лугу. Мичиру только сейчас поняла, что эта девочка старше её, года на три точно… сама она стоит чуть позади, в стороне от трона и молча на них смотрит. Она знает, что женщина с огромной любовью обняла бы и её, но чувствует, чувствует своим маленьким сердечком, что тут что-то не то. Поэтому тихонько прячется за портьеру. Мичиру снова моргает, трясёт головой, пытаясь освободиться от оглушающей тишины, но у неё не получается… А незнакомка ещё сильнее сдавливает в своих объятиях руку… И вот она снова та же малышка, что и ранее. Она сидит в просторной, светлой, даже слишком, комнате с резными арками и каменным потолком и расчёсывает перед зеркалом свои длинные волосы. У неё немножко не получается, кое-где волосы остаются спутанными, но девочка этого не замечает, о чём-то глубоко задумавшись. Женщина, та самая, из тронного зала, неслышно подходит со спины и, забирая у неё из рук гребень, ласково и нежно продолжает расчёсывать волосы. Она замирает, чувствуя нежные и ласковые прикосновения, а потом и вовсе прикрывает глаза. Мичиру знает и не может понять, но если бы не оглушающая тишина, стеной стоящая вокруг неё, она могла бы услышать, как женщина поёт. А ещё бы она услышала, что вокруг шумит море. И всё такая же оглушительная тишина. И как же хочется услышать хоть один посторонний звук… Свободной руки Мичиру касается чья-то холодная ладошка. Мичи поднимает глаза и видит перед собой девушку. Ещё одну девушку, в точь-точь похожую на неё саму. Недоумённо смотрит на раненную воительницу, всё ещё сильно сжимающую её руку, а затем снова на девушку. Вторая незнакомка стоит в платье, в бирюзовом длинном платье… на шее блестит кулон, а глаза горят непонятным сияющим светом. Будто незнакомка увидела самое сокровенное в своей жизни, самое желанное, самое дорогое. И Мичиру уже давно не замечает, что не видит ни Сецуны, ни Минако, ни незнакомой женщины, так похожей на Сецуну. Вокруг неё полукругом разлит белый свет, отчего создаётся такое ощущение, что они трое находятся где-то в Небытие. В Пустоте. За пределами сознания. Горло снова начинает раздирать длинными шипами. Снова не хватает воздуха. Она задыхается. И мир снова взрывается. Она стоит в большом зале. Только уже не в изумрудном, а в каком-то… бирюзовом. Вполне возможно. Стены почти отсутствуют, их заменяют резные арки, украшенные лепниной. Сквозь них резкими и жадными порывами врывается ветер и развевает её длинное, бирюзовое платье. Да, она чуть старше. Но ненамного. Она стоит прямо, гордо держа спину и настороженно глядя на девушку. Нет, скорее на девочку, стоящую напротив. У неё короткие русые волосы и ярко-синие глаза, подстать её форме. Мичиру в это мгновение лишь мельком замечает, как эта девочка похожа на Харуку. Девочка протягивает ей руку, и она послушно сжимает её. Сжимает прежде, чем слышит предупредительный крик женщины в сверкающей короне. За ней в зал вбегает та самая девочка, с которой они когда-то резвились на лугу. Но Мичиру понимает, что никто в целом мире, никто тогда не смог бы остановить её. Она была уверена в своём решении, знала, что поступает правильно. Это её судьба. Но вот только… чьи это воспоминания? — Твои… — услужливо шепчет незнакомка в платье. — Твои… И мир… он не взрывается. Он расплывается, растворяется, и Мичиру видит себя уже подростком. Её уводят прочь по тёмным коридорам два генерала в сверкающих белых погонах. Уводят прочь по тёмному коридору от тёмной комнаты, в которой тускло горят свечи, несильно освещая большую, старую кровать. Ей хочется вернуться, но генералы упрямо уводят её прочь, и она вынуждена уходить с ними, прижимая руки к груди и неверяще глядя вперёд. — Это… правда… мои воспоминания? — слышит Мичиру будто со стороны свой шёпот. — Твои… — кивает незнакомка в платье. — И мои тоже… — улыбается, наклоняясь ближе к Мичиру. — И даже немножко… её, — и кивает на полубессознательную девушку, лежащую на полу. Мичиру моргает. — А вот это уже только её. И твои, — слышит шёпот незнакомки, и белый свет рассеивается, позволяя увидеть новое воспоминание. Она, раненая, лежит на земле и пытается встать. Пытается, потому что Уран прикрывает её собой, встаёт между ней и атакой демона… Мичи снова моргает. А вот они сидят на дереве и смотрят, как у жертвы вырывают её чистое сердце. Она видит, как Уран, нет, как Харука морщится, и понимает, что зря все её называют бессердечной. Уран вовсе не любит жестокости. Снова белый свет. Харука переругивается с Сейей. Назойливый мальчишка никак не желает от них отстать. Более того, он никак не может понять Уран. Поэтому, психанув, Харука садится за руль, терпеливо дожидается, пока Мичиру займёт место рядом, и машина срывается с места, обдав Коу грязным песком пляжа. Мичи не слышит, ей мешает всё тот же белый свет, но у неё как-то получается прочитать по губам: — Тебе он нравится? — это Харука. Судя по фразе, она ревнует. — Брось, Хару, — легко смеётся она. — Меня ни один из Коу не привлекает, — она снова смеётся и заботливо поправляет прядь волос подруги. — Почему я не слышу? — спрашивает Мичиру у незнакомой девушки в платье. — Потому что не хочешь, — последовал незамедлительный ответ. Они стоят где-то. Точнее определения не подберёшь, потому что его нет. В центре стоял большие кованные ворота. А вокруг… вокруг ничего нет. Только туман, спокойно обвивающий ноги девушек. На ступеньках, возле ворот сидит Сецуна, держа в руках длинный, гранатовых посох. Сецуна сидит на ступеньках и смотрит на несуществующий пол и играющий на нём туман. Но она и Уран видят застывшую в глазах воительницы боль. Страх. Усталость. И одиночество. Именно одиночество. Именно поэтому они с Ураном здесь. Стоят рядом. Мичиру не слышит, но по губам догадывается, что они о чём-то разговаривают. Уран спрашивает, Нептун поддерживает. Сецуна старается отвечать, отвечать живо и уверенно, но ей сложно. Уран садится рядом с Плутон и кладёт голову ей на плечо. Плутон слегка улыбается, но не выпускает из рук свой посох. Мичиру садится с другой стороны прямо на ступеньки и подобно Плутон смотрит вниз. Сецуна всегда была слишком одинокой. — Я не слышу… — шепчет Мичиру, не глядя на девушку в платье. — Если я захочу, я услышу? — Более того, — отвечает незнакомка. — Ты поймёшь. Мичиру моргает. И тут же съёживается от оглушающего её шума. Первое, что она видит — это осколки. Осколки серебряного хрусталя. Это рушится Хрустальный дворец. И осколки летят вниз подобно хрустальному дождю. Страшно. И красиво. И тут же она видит себя: изломанную, раненую, всю в крови. Она лежит на холодной и грязной от крови земле посреди обломков разрушенных и кое-где ещё горящих зданий. Мичиру узнаёт это место. С трудом, но вспоминает. Хрустальный Токио. На этом старом месте стоял старый звёздный храм. Но теперь нет и его. В полуметре от неё лежит Харука, и Нептун из последних сил тянет к ней свою ладонь. Мичиру теперь всё слышит. Слышит даже больше, чем хотелось бы. Этот треск хрусталя, шум пожара, который один за другим поглощает дома и трупы, крики и отчаянье умирающих людей, зовущих своих родственников, матерей, жён или детей. И вздохи. Её вздохи. Сейлор Уран. У неё пробита грудная клетка, поэтому умирает Харука мучительно. И поэтому умирающая Нептун тянется к подруге, стремится взять её за руку. Наконец, её тепло в её ладони. Мичиру с благодарностью, с признательностью за всё сжимает пальцы Урана. — Мичи, — слышит тихий шёпот Урана. — Ты уверена, что хочешь это сделать? — Хочу, — смело отвечает Нептун, в её голосе слышится только уверенность. — Я боюсь за тебя, — признаётся Тено. — Но и за неё ты боишься тоже, — в тон ей отвечает Нептун, и они одновременно, не сговариваясь, смотрят куда-то вверх. Очень трудно заметить невооружённым взглядом, но они никогда бы не смогли потерять её из виду: на крыше одного из домов стоит высокая и хрупкая фигура женщины с посохом. — Спасибо тебе, Уран. — Прощай. Тепло чужих пальцев в руке постепенно исчезает. Через пару секунд они умирают. — Жалеешь? — спрашивает незнакомка в длинном, бирюзовом платье. — Нет, — качает головой Мичиру и глядит в пол. — Нет. Если ей это помогло… я не жалею. И готова так сделать ещё раз. — Ты смелая. — Но глупая, — усмехается Мичиру, качая головой. — Возможно, — соглашается незнакомка. Капли крови сенши капают на ладонь Мичиру. — Прими нас назад, — шепчет на ухо принцесса, и Мичиру покорно кивает. Рука сенши медленно растворялась, и Мичиру на миг перестала ощущать её тепло. — Это страшно? — спрашивает она. — Все действия человека страшны, — спокойно отвечает принцесса. — Ведь за ними следует ответственность. Мичиру некоторое время молчит, сжимая руку умирающей сейлор Нептун. — Ты не обязана это делать, — спокойно говорит принцесса. — Ты не обязана нас принимать. Сейчас не наше время и не наш век. Наши жизни уже давно прошли. — Что тогда будет с вами? — так же спокойно спрашивает Мичиру, глядя в пол. — Мы исчезнем. Стена света по-прежнему окружала их, скрывая от посторонних и создавая иллюзию одиночества. Не было слышно ничего, кроме своих мыслей, но даже они отдавались каким-то тяжёлым эхом. — Я готова, — произнесла Мичиру и крепко сжала в своих пальцах руку умирающей сенши. И тут же почувствовала, как её жизнь перетекает к ней. Горло словно насаднили черепками. В него снова впиваются иглы. Но теперь они впиваются и в грудь, и в запястья, и в сердце. Мичиру раздирает. Раздирает заживо. Ей хочется умереть. Когда с её губ срывается вздох, отразившимся каким-то гулким эхом, плеча Мичиру касается принцесса. Она садится рядом, и даже сквозь боль Мичи слышит шуршание её словно невесомого, казалось бы, платья. И тут же боль пронзает её с удвоенной силой. Мичи настолько больно, что ей кажется, будто это никогда не кончится. Она с трудом замечает, что её руки начали светиться бирюзовым светом. Сенши и принцесса тоже засияли, но этот свет был другим. Это невозможно было увидеть, только почувствовать: свет принцессы был тёплым, свет сенши же холодным. Сама Мичи светилась ярко, так ярко, как не светились принцесса и сенши. Она светилась душой человека. Единственное, что их объединяло, это знак. У каждой из девушек ярко вспыхнул на лбу знак Нептуна. Мичиру чувствовала, что ещё немного и она сломается, не выдержит. Её кровь буквально кипела в жилах. Именно тогда Мичи почувствовала жизнь принцессы. Такую тонкую, мягкую, переливающуюся. Она была непохожа на жизнь воительницы. Жизнь принцессы была тёплой, ласковой и… мёртвой. Да, она права, её жизнь уже давно закончилась, её век уже давно прошёл. Мичиру чувствовала, как жизнь принцессы мягким, непрерывным потоком перетекала к ней, словно обволакивала её с ног до головы, создавая некий защитный кокон. Но легче не было. Становилось только хуже. Мичиру чувствовала в себе две жизни, такие одинаковые и непохожие одновременно настолько, что хотелось кричать. Боль заполнила всё её тело, доводя кровь до точки кипения и заставляя буквально плавиться кожу. От нехватки кислорода у Мичиру закружилась голова, сознание померкло, и она упала на холодный пол, так и не выпуская руки девушек. Когда стена света растаяла, все присутствующие в комнате невольно замерли, а Сецуна испуганно охнула и побледнела, в ужасе прижав ладонь ко рту, когда увидела лежащую без сознания на полу Мичиру. — Мичиру… — она в мгновение ока оказалась рядом, падая на колени. — Мичиру, очнись, прошу… — Сецуна, не надо душить меня, пожалуйста… — слабо, но отчётливо отозвалась Мичиру, приходя в себя и пытаясь открыть глаза. Голова раскалывалась, а руки до сих пор дрожали и горели, словно она работала огромным раскалённым молотом, а не держала ладони хрупких девушек. — Мичи… — явно облегчённо выдохнув, проговорила Сецуна, выпрямляясь. — Я так за тебя испугалась. Я думала, что ты… умерла. Прости, что втянула тебя во всё это… — она вцепилась рукой в свои волосы. — Я тебе сейчас всё объясню. — Не надо, Сец, — остановила её Мичиру, с усилием приподнимаясь. — Не нужно. Это я должна тебе всё объяснить. И объяснить многое. Она встала, слегка удивлённым взглядом прошлась по сенши Плутона, всё так же неподвижно стоявшей возле Минако, а потом, слегка покачиваясь, направилась к раковине. Молча выпила залпом стакан воды и затихла, оперевшись руками на края раковины. А когда Сецуна подошла к ней, резко обернулась и бросилась женщине на шею, крепко прижимая её к себе. — Сец… Пеллар, прости меня… я так скучала… — Сецуна почувствовала, как на её шею капают солёные слёзы. — Так скучала… я совершила глупость, Пеллар, но я готова совершить её вновь… — Зачем? — Ради тебя, — уже тихо прошептала ей на ушко девушка. Потом отстранилась и вытерла слёзы, как бы извиняясь за неуместное проявление эмоций. Обратила взгляд на Мину и тепло улыбнулась. — Здравствуй, Минория. Давно не виделись. — Как ты поняла, что это я? — Минория улыбнулась, но вставать на ноги не спешила, предпочитая так и сидеть на холодном, чуть грязном полу. — Твои глаза, Минория, не перепутаешь ни с чьими другими, — мягко отозвалась Нептун. — И глаза твоей человеческой ипостаси, уж извини, слишком отличаются от твоих. По крайней мере для тех, кто может это чувствовать. — Но согласись, глаза даже моей человеческой ипостаси невероятно красивы, — Минория лукаво подмигнула, на что Мелания заразительно рассмеялась. Сецуна вздохнула. Её смех… смех Мелании… как давно его не было слышно. Тем временем Мичиру гордо выпрямилась и в упор посмотрела на сенши Плутона. Кивнула в знак приветствия и на удивление остальным получила такой же кивок в ответ. Потом обернулась в поисках Сецуны и совершенно случайно наткнулась на неё взглядом. Сецуна полубоком стояла у окна и непрерывно смотрела на улицу. Хотя судя по отсутствующему взгляду, она не видела ничего из того, что происходило на улице. — Сецуна, — негромко позвала Мичиру. — А, — женщина словно очнулась и как бы с удивлением в глазах взглянула на неё. — Да-да, Мичиру, прости, я тебя слушаю. Я рада твоему возвращению, — последнюю фразу она произнесла так тепло и искренне, что Мичиру невольно улыбнулась. — Я вынуждена вас ненадолго покинуть, — вдруг неожиданно вмешалась сейлор Плутон, поглядывая на Сецуну. — Мне не следует много знать о вашем мире. Когда вы закончите, позовёшь меня. Нам следует с тобой кое-что ещё обсудить, — она ударила своим посохом о пол и рассыпалась ворохом янтарных искр. — Ух ты! — воскликнула Минако, приподнимаясь, а потом тут же обратилась к Сецуне. — А ты тоже так можешь? — Да, — чуть поморщившись, ответила женщина. — Но я не люблю так делать. Порталы гораздо удобнее. А она просто понтуется. Минако задорно фыркнула, качая головой. Слишком уж необычно было слышать от мудрой Плутон такой сленг. — Я рада твоему возвращению, Нептун, — с улыбкой произнесла Сецуна, снова глядя на Мичиру. — Прости меня, Плутон, —Мичиру неловко, стыдливо опустила голову. — Я сглупила. Поступила опрометчиво. Но знаешь, я не жалею, — тут же добавила она с вызовом, глядя Плутон прямо в глаза, словно та собиралась её отчитывать. — Что ты сделала? — Плутон не сердилась. Она не могла сердиться на своих сестёр. Да и просто не имела права. — Я разделила, — кратко ответила Мичиру, больше не опуская головы и не пряча взгляд. — Разделила… — эхом отозвалась Сецуна, а Нептун чуть опёрлась о краешек одной из парт. — Когда? — В Хрустальном Токио, — ответила девушка. — Когда умирала. Тогда убили Юную Леди, и Хрустальный Токио пал. Мы не смогли сдержать тьму, проиграли. Я с самого начала знала, что мы не сможем. Что он падёт. Прекрасный город будущего. И я знала, что умру. А вот ты останешься жива… после того, как Сатурн разрушит эту реальность. Я умру, а ты останешься жить. И будешь снова одна бродить по пространствам. Искать нас. Одна. Мне не хотелось тебя бросать. Тем более, я знала, Плутон, что ты попытаешься предотвратить наше пробуждение и попытаешься противостоять тьме самостоятельно, в одиночку, оградив нас от этого. Сецуна слушала и поражалась. Мичиру будто читала её мысли и душу. Откуда… она всё это знала? Неужто она действительно была дорога им так же, как и они ей? Раз они понимали её душу, её мысли, её чувства. — Я знала, что ты захочешь подарить нам хотя бы одну нормальную, спокойную жизнь, — продолжала говорить Мичиру. — Я слишком хорошо тебя знаю, Плутон. Я не хотела оставлять тебя одну. И я разделила. Разделила свою сущность. Я отделила от себя сущность воина, чтобы она повсюду следовала за тобой. Чтобы ты не оставалась одна. — Значит это твоё, точнее её, присутствие я ощущала практически постоянно, — мягко улыбнулась Плутон, прикрывая глаза. — А сущность принцессы? — она снова подняла взор. — Я отделила только воина. Принцесса, как и ранее, глубоко дремала во мне. — Нептун… — Плутон склонила голову. — Но зачем? Зачем?.. — Я бы сделала это ещё раз, — довольно резко отозвалась Мичиру. — Я не хотела оставлять тебя одну… твоё одиночество — это ужасно… — она подошла к женщине и положила руку ей на плечо. — Я Хранительница, Нептун, а это их кредо. — И это неправильно, жутко неправильно, — прошептала в ответ девушка, приобнимая со спины Сецуну. — Ты так настрадалась из-за меня… — Сецуна на миг прикрыла глаза. — Уран знала? — Знала. — И не пыталась отговорить? — А разве это помогло бы? — улыбнулась Нептун, отстраняясь от Сецуны. — Я не менее упряма, чем Харука и всегда делаю то, что захочу. — Да, я знаю, — слегка кивнула Плутон, а потом вдруг резко стала серьёзной. — Ты сейчас кто? Мелания или Мичиру? — спросила она, с надеждой вглядываясь в бирюзовые глаза подруги, но так и не сумела ничего понять. Мелания в отличие от Минории отлично умела маскироваться и скрывать свои эмоции, если хотела. Ей пришлось этому научиться. — Скорее Мичиру, — покачала головой девушка, обхватывая себя руками. — Но ты узнала меня! — вмешалась вдруг Минория, поднимаясь с пола. — Мичиру с памятью Мелании, — ответила девушка, наблюдая, как отряхивается Минако. — Я просто вспомнила прошлую жизнь, кое-что поняла, но принять то, что раньше я была принцессой, невероятно трудно. Я не ощущаю себя ей. Да, я вспомнила, но что с того? Я родилась Мичиру, это моё имя, и этого не изменить. — Вот оно как… — задумчиво протянула Сецуна, а Минако понятливо улыбнулась. — Я понимаю тебя, — с улыбкой произнесла она. — Понимаешь? — удивилась Мичиру. — Когда в Токио ХХ века Усаги пробудилась, как принцесса Серенити, многое стало ясным. Но Усаги только вспомнила свою прошлую жизнь, на самом деле сложно было назвать Сейлор Мун Серенити, это была Усаги с памятью Серенити. Так ведь, Плутон? — обратилась последними словами девушка к Сецуне. Сецуна ответила не сразу. Казалось, временами женщина отключалась от происходящего и погружалась в свои мысли. В такие мгновения лицо её становилось грустным и печальным, а глаза будто серели. Минако предполагала, что это произошло из-за той сцены с Алмазом, но точно сказать не могла. Она просто чувствовала, как тяжело Сецуне держаться, вести себя, как ни в чём не бывало. В этот момент Мина даже пожалела, что пробудилась, как принцесса. Сердце Пеллар было наполнено такой болью, что Минории самой становилось плохо. — Как же мама тогда переносила сердечные переживания других людей? — мелькнула в голове Мины мысль о королеве Венеры. — Что? — Сецуна будто очнулась. - Ах, да… да. Ты права, Минория. Тогда в самом начале Сейлор Мун действительно сложно было назвать Серенити. Пусть она и вспомнила, характер Усаги был не такой, как в её прошлом перерождении. Несколько отличался. Тогда только началось восхождение Усаги, как принцессы. Душа Серенити возвращалась к Усаги по крупинкам, она по крупинкам восстанавливалась. В Хрустальном Токио это уже была скорее Серенити, чем Усаги. Перерождение — штука сложная. Я понимаю тебя, Нептун. — Зато я себя не понимаю, — покачала головой Мичиру, тяжело вздохнув. — Я чувствую её боль… до сих пор, — она прикрыла глаза, чуть опустив голову. — Кого? — спросила Мина, подойдя чуть ближе. Ей так и не удалось отряхнуть всю одежду, но выглядела она несравненно чище. — Сенши… — Мичи, ты… — начала было Сецуна, но осеклась, не зная, как продолжить. Действительно, ситуация была из ряда вон исходящая. — Слышишь их? Мичиру покачала головой. Но только Сецуна собралась вздохнуть с облегчением, как та продолжила. — Чувствую, — подняла глаза. — Я чувствую её боль, слышу, как рвано она дышит. Мне больно вместе с ней. — А принцесса? — несмело спросила Плутон. — Её почти не чувствую. Лишь какое-то слабое шевеление в душе. Тёплое. А ещё она поёт. — Поёт? — поперхнулась Сецуна. — Да, поёт, — кивнула Мичи. — Старую нептунианскую колыбельную. Сецуна и Минако переглянулись, а Мичиру, тем временем, продолжала. — Но это так странно… её жизнь такая слабая… впрочем, она мне сама говорила, что её век давно закончился и она давно мертва, может быть поэтому я её так плохо чувствую… Я думаю, что видела её потому, что отделить одну часть из трёх невозможно. Она тогда пришла, потому что я слишком сильно ослабила свою собственную душу, своё сознание… — То есть ты приняла ещё и её жизнь? — как-то неверяще спросила Плутон. — Да, я её видела, — кивнула Нептун. — О, Великий Хронос, это же… — Плутон не смогла договорить. — Знаешь, Сец, — задумчиво проговорила Мичиру. — Я так странно себя чувствую. Будто моя душа до сих пор разделена… в голове то и дело мелькают всякие непонятные мысли, и я осознаю, что это мысли-то не мои… Боги, Плутон, когда это закончится? — Я не знаю, Мичи, — обезаруживающе покачала головой Плутон. — Я вообще до тебя не думала, что такое возможно. Поэтому в этом деле ты у нас первопроходец. Экспериментатор. — Вот оно как… — печально и одновременно задумчиво отозвалась Нептун. — Но я не жалею, Сецуна, — вздохнув, произнесла девушка. — Это было моё решение. И уж верное оно было или нет, я ни о чём не жалею. — Я знаю, Мичи, я знаю, — прошептала Сецуна, приобнимая свою старшую сестру. Одну из тех, о ком она так скучала долгие века и хотела ещё хоть раз увидеть их истинных. Настоящих. — Нам надо идти, — с усилием проговорила она, отстраняясь от Мичиру. Та в ответ кивнула, вытирая выступившие невольно слёзы, а недалеко стоявшая Минако широко и счастливо улыбнулась. — Но сначала я должна поговорить с самой собой, — серьёзно произнесла Сецуна, а Минако и Мичиру задорно переглянулись, насколько комично это звучало. — Хорошо, Сец, — легко улыбнувшись, Мичиру одарила Хранительницу времени поцелуем и, подхватив под локоть Минако, выпорхнула из комнаты. — Я одна, — вслух произнесла Сецуна, чуть опуская голову. — Я жду тебя… — Я здесь, — проговорили у неё за спиной, и Сецуна стремительно обернулась. Копия стояла позади неё, такая же, как и прежде, равнодушная, безэмоциональная, сухая. Неужели и она такой выглядит со стороны? Сухой и чёрствой? Забавно. — Я знаю, о чём ты хочешь поговорить, — сухо произнесла Сецуна. Сейлор Плутон стояла прямо, в облачении воина и держала в руках гранатовый посох. — Я не могу тебе их отдать, — ровно проговорила Сейлор Плутон. — Я знаю, — чуть опустив голову, ответила Сецуна. — И я тоже. — Джедайт и Рей умерли в твоей реальности, — произнесла сенши. — Но благодаря Металии они переместились в тела Рей и Джедайта твоей реальности, — продолжила Сецуна. — Мы должны всё исправить, реальности не должны смешиваться и соприкасаться. Но я не могу. Я не знаю, где твои души. Сейлор Плутон ничего не ответила, лишь, как показалось Сецуне, понятливо кивнула. — Тем более, даже если бы я знала, — продолжила, вздохнув, Сец. — Я не смогла бы тебе их отдать. Только не сейчас. Металия пробудился, он действует, а ждать, пока переродится и вырастет Рей, у меня совсем нет времени. К тому же, тогда он может захватить перерождённого Джедайта, а это только усилит его. — Но мы должны исправить смешение реальностей. Иначе всё это может обернуться очень плохими последствиями. Сама знаешь. — Я знаю, — кивнула Сецуна. — Я найду тебе твои души. И как только всё закончится, верну их. — А если не сможешь? — задала главный вопрос сейлор Плутон. — Ты знаешь, чем мы платим за ошибки. Поэтому могла и не спрашивать. Когда Сейлор Плутон исчезла, оставив после себя ворох ярких, гранатовых искр, Сецуна посмотрела в окно и направилась к двери, уже у выхода тихо произнося: — Простите меня, Рей, Джедайт… Сецуна открыла дверь, но так и не вышла. Уже на пороге она оглянулась на то самое место, где умирала сейлор Нептун, и среди лужи крови заметила платок. Его платок. Медленно, словно на израненных ногах, Сецуна подошла к платку и взяла его в руки. Он был ещё тёплым, как показалось женщине, и всё ещё хранил аромат. Его аромат. Алмаза. Но он был незнаком Сецуне. Это был чужой запах, и Сецуна совершенно его не узнавала. Тот… человек пах корицей. Диковинной пряностью, что никогда не водилась на её планете. А Алмаз… его платок пах резко, отталкивающе, типично для мужчин этого времени… наверное, какой-то одеколон. Сецуна стояла возле лужи крови и молча сжимала в руках надушенный чужой платок. Чужой. Тот человек пах не так. Это не корица. Нет, этого не может быть. Если честно, Сецуна не верила. Ведь тот человек давно умер… они все умерли. Их существование, а также существование некогда принцессы Солнца просто стёрлось из памяти всех, стёрлось любое напоминание о них вообще, будто бы их и не существовало. Одна она… помнила. Но сомнений не оставалось. Он здесь. Её самая большая любовь и самая первая ошибка… самая страшная, которая постоянно являлась к ней во снах… явилась теперь и в живую. Ладони тряслись. Нет, это не мог быть он. Не мог! Он давно умер… — Сецуна, — в комнату заглянули Мичиру и Минако. Сецуна отозвалась не сразу. Но когда оглянулась на зов, слегка устало улыбалась. — Пойдёмте, девочки, я готова, — и первой покинула комнату, не позволяя удивлённым Мичиру и Минако разглядеть её истинные эмоции. На улице был сильный ветер, он на пару с солнцем гонял зелёные листья на деревьях и молодую траву, поднимал в воздух целые тонны пыли, заставляя людей останавливаться и откашливаться. Но, впрочем, тех, кого можно было заставить остановиться и откашляться, всё равно не было. Школьный двор был пуст. Поэтому только ветер видел, как из ворот школы вышли три девушки. И только он видел, как пройдя буквально двадцать метров, она из девушек упала на колени. Он метнулся к ней, растрёпывая волосы, и только тогда понял, что девушка — хотя скорее это была женщина — ему знакома. Подруга его истинной хозяйки. И она плачет. И не просто плачет, а рыдает наврыд, захлёбываясь и задыхаясь. Безжалостно разрывая себе лёгкие этими рыданиями. Ветер видел, ветер чувствовал, но вот только помочь ничем не мог. Он ведь здесь был ни при чём. Даже поговорить он с ней не мог. Она не хозяйка, она не услышит. Поэтому ему только и оставалось, как трепать её волосы, в попытках успокоить или отвлечь, бить в лицо и глаза, ласкать руки. Сецуна и правда рыдала, даже не плакала, она захлёбывалась слезами и не могла больше сдерживаться. Со спины её легонько обняла Мичиру, и так нежно и проникновенно, будто всё помнила о них. Она опустилась рядом с ней на колени, продолжая обнимать женщину, а Минако осталась стоять позади. И хотя она ничего не понимала, она чувствовала, что ей приближаться не стоит. Поддержать Хранительницу могла только Мичиру, потому что это их секрет и их общая боль. Почему? Минако не знала. Но сердце Венеры чувствует боль очень чутко. И чутко отзывается на такую боль. Ветер, психанув, вырвал злосчастный платок из рук Хранительницы и угнал его ввысь, прочь, но воительница даже не заметила этого, продолжая давиться слезами. И только ветер видел, как за этой женщиной вдалеке наблюдал высокий мужчина, стоя над косяком школы. Наблюдал и даже не пытался как-то помочь. Ветер психанул и бросил к его ногам вырванный из рук женщины платок. Мужчина равнодушно посмотрел на этот кусок ткани, а потом снова перевёл взгляд на женщину. Ветер надеялся, что он одумается и поможет ей, но мужчина просто ушёл. Он просто развернулся и ушёл.