Карп в сухой колее

      Сила.       Его переполняла сила. Настолько сокрушительная и неукротимая, что грозила сжечь его изнутри, поглотить, сделать частью себя.       Духовные меридианы пылали. Ци кипела и беспокойно бурлила в них. Ему казалось, что всё его тело обратилось божественным огнём, который никак не получалось обуздать.       Единственная мысль, суетливо бившаяся в голове, была о том, что ни в коем случае нельзя было позволить этому огню вырваться наружу. Сгореть самому, но сдержать пламя.       Шаг за шагом Бессмертный спускался к Облачной платформе, всё дальше удаляясь от Небесных врат. Ноги вели его сами собой, он даже не раскрывал глаз — крепко жмурился. От вспышки светлой энергии, озарившей недавно, казалось, все три мира, перед взором всё ещё назойливо плясали разноцветные кляксы. Хотелось стереть их.       Небесный барьер был запечатан. Теперь среди густых тёмных облаков виднелась лишь тонкая полоса, слегка светящаяся золотом. Она была как уродливый шрам на светлом небесном лике. Неудачный росчерк туши на чистом шелковом холсте. Единственное свидетельство того, что небеса, врата между мирами, некогда были разорваны.       Остальное же без следа поглотил ненасытный божественный огонь.       Бессмертный протянул руку к лицу, и пальцы проехались по гладкой и чуть прохладной костяной поверхности без единого изъяна.       Он был в маске.       Одно только это осознание вызвало поток спутанных мыслей, воспоминаний о том, как совсем недавно был слышен грохот и сотрясалось небо, как рвался шов между мирами от столкновения вихрей светлой и темной ци, как эти вихри взрывались столпами сияющих искр. Как кто-то говорил с ним торопливо, обеспокоенно, как кто-то крепко сжимал его руки. Как этот человек…       Как этот человек впустил пламя, что теперь сжигало изнутри.       Едва переступив последнюю ступень, Бессмертный оступился и, пошатнувшись, едва не рухнул на колени. Не без труда ему удалось устоять.       В обрывках воспоминаний, что ещё не были поглощены разгорающимся внутри божественным огнём, Бессмертный услышал голос, ласковый и родной. Чуть дрожащий, нервозно, каким он его никогда не слышал. Отчего-то ему казалось неправильным, что этот голос звучал в подобной интонации.       «Всё, так или иначе, должно идти своим чередом, поэтому…»       Говорящий запнулся. Бессмертный знал, видел, как наяву, что он скривился в выражении крайнего неудобства, словно каждое слово причиняло ему боль, которую он старательно пытался скрыть.        «Ты, как послушный ученик, не станешь противиться воле своего учителя. Нужно — значит нужно. К чему лишние вопросы? Только голову морочить почём зря».       Бессмертный видел, как губы говорящего расплылись в кроткой, вымученной улыбке. Он пытался утешить. Странно, но лицо этого человека, весь его образ состоял из разрозненных частей, не подходящих друг другу. Он был как отражение неба на водной глади, что было неосторожно тронуто рябью.       «Я был неправ. Я гордый глупец, что не рассчитал сил и не смог дать отпор. Теперь бремя моих ошибок, моих попыток исправить всё лежит на тебе. Я хотел быть лучшим учителем для вас… Для тебя. Но не стал».       Человек продолжал говорить. Его слова были переполнены трепещущей горечью. Бессмертный хотел бы услышать их все. Вспомнить всё, что ему тогда говорили, увидеть этого говорящего, взглянуть в его глаза. Но чем больше было слов, тем глуше они становились, обращаясь смазанным, неразборчивым гулом.       Бессмертный сжал руки в кулаки. Он чувствовал, как все его мысли, воспоминания и чувства обращаются пеплом. Он не желал этой силы, не желал держать в себе этот огонь, пожиравший его изнутри, пожиравший всё, чем он был. Ещё немного, и он угодит в искажение, окончательно потеряв себя.       На зыбкой границе между реальностью и погружением в хаотичное небытие, словно последний проблеск света, он смог услышать неразборчивый оклик. Затем ещё один. И ещё.       Кто-то настойчиво звал его… Нет, всё же, не его.       «Цзин Янь!»       Имя ложилось на слух привычно, тянуло в обыденном узнавании. Заставляло вскинуть голову и обернутся к тому, кто так отчаянно звал. Как странно.       Бессмертный слышал, как постепенно чужой голос становился ближе.       — Цзин Янь, ты…       На другом конце Облачной платформы показался силуэт. Он то и дело расплывался и был, скорее, похож на мутное пятно. Но Бессмертный чувствовал, что перед ним сильный заклинатель.       Или же демон.       Он крепко смежил веки, обратившись к собственному чутью, что ещё не было утрачено в беспамятстве искажения. Стоило это сделать, по всему телу прокатилась волнительная дрожь. Чужая ци, разливалась вокруг и накатывала подобно беспокойной волне. Она разительно отличалась от той, что бушевала внутри Бессмертного. Она была противоположна ему.       Если Бессмертный был неукротимым пламенем, то заклинатель был тихим и бездонным омутом, настолько тёмным в своей сути, что это невольно вызывало ужас.       Меж тем заклинатель замер только взойдя на край Облачной платформы, так и не проронив ни слова.       Бессмертный открыл глаза и быстро заморгал, сбрасывая мутную пелену. На этот раз чужой силуэт виделся чётче. Перед бессмертным и правда был заклинатель. В чёрных пластинчатых доспехах, перепачканных тёмной кровью — не то человеческой, не то принадлежащей демонам. В руках заклинатель сжимал меч. Он был тонок, с острым, отражавшим попадающий на него свет, клинком. К нему кровь не пристала, и он был совершенно чист, но бессмертный был уверен, что именно этот меч предал забвению многих тёмных тварей. Никаких сомнений, заклинатель верно недавно вернулся с поля боя.       Выходит, перед бессмертным всё же был друг? Такой же, как и он, борец с демонической скверной?       Заклинатель глядел настолько пристально и жадно, словно бы желал освежевать его прямо сейчас голыми руками. Он был напряжен как сильно натянутая струна, готовая лопнуть в любой момент.       От чужого убийственного намерения, того, насколько явственным и чётким оно было, становилось дурно.       Почему этот человек так сильно желал его убить?       Лицо этого человека… Казалось смутно знакомым. Как нечто встреченное в мираже или сне, как нелепая выдумка.       И всё в нём было безумно неправильным.       Мягкие и изящные черты искажала гримаса едва сдерживаемой злобы, отчего весь образ заклинателя выглядел пугающим.       — Где Цзин Янь? — процедил сквозь зубы заклинатель. — Ты ведь был с ним, я прав? Он всегда бегал за тобой хвостом.       Бессмертный не смог бы ответить, даже если бы знал, о ком его спрашивают. Ему казалось, открой он рот, из него вместо слов вырвется огонь. Пламя бушевало, не находя выхода. Оставалось лишь молчать.       И гадать, когда же на него нападут. Бессмертный уже не сомневался в том, что к нему были настроены враждебно.       Заклинателя такое не устроило. Он презрительно скривился и сделал пару шагов вперёд. Заговорив вновь, он выставил меч вперёд, направляя его прямо на Бессмертного. Тот почувствовал, как давление чужой ци усилилось — словно острие меча оказалось совсем близко, упиралось прямо в грудь.       — Отвечай! Где…       Его слова растворились в раздавшемся вдруг в небесной выси грохоте, от которого Облачная платформа содрогнулась. Среди плотных серых облаков сверкнула яркая вспышка света, словно одинокая молния разрезала тучи в грозу. Тёмные твари, оставшиеся по ту сторону Небесного барьера, с остервенением бились в попытках сломать его, но им было не под силу разрушить воссозданную небесную печать. Никому не было под силу, кроме того, кто ею обладал.       Бессмертный чувствовал, как его связь с барьером, словно натянутая струна, дребезжала в напряжении, требуя к себе внимания. С каждым ударом о барьер, что был точно раскат грома, это тянущее чувство всё усиливалось.       Заклинатель поднял голову к небу, вглядываясь в след от некогда разорванных небес. Его вид вдруг сделался растерянным, а хватка клинка ослабла.       — Ты всё-таки запечатал барьер, — пространно пробормотал заклинатель. Кровь отлила от его лица, сделав его вдруг мертвенно-бледным. — И вернулся один.       Поглядев в высь неба недолго, он вновь вернул взгляд к Бессмертному. Замешательство, близкое к ужасу, медленно сменилось жгучей обидой. Губы сжались в тонкую линию. Заклинатель прищурился. Желваки то и дело дергались в напряжении на его высоких скулах.       — Почему молчишь? Тебе нечего сказать?       Бессмертному и правда было нечего сказать. Он не знал, за кем явился этот человек, не знал, чего он хочет. Уповать на то, что его оставят в покое, не приходилось. Он ощутил, как сгустилась ци вокруг заклинателя. Его рука вновь крепко сжалась на эфесе меча. Оставалось лишь приготовиться защищаться.       — Я давно понял, что ты лживая и двуличная тварь. То, как ты притворно заботился о нас, держа в рукаве нож... Хотя забота — слишком громкое слово. Я хорошо помню все твои попытки меня прикончить. Каждую. С нашей первой встречи. Но он уважал тебя, чтил как бога во плоти, поэтому я молчал. И теперь понимаю, что этим лишь подыграл тебе. Узнай кто его добрейший и сильнейший учитель на самом деле, вряд ли бы он бросился за тобой к барьеру.       Заклинатель двинулся к нему навстречу медленно и угрожающе, словно тигр, готовящийся к прыжку. Бессмертный невольно сделал шаг назад. От этого безумца следовало держаться подальше.       Это не укрылось от чужих глаз.       — Только посмей сбежать! — крикнул заклинатель. — Я чувствую вокруг его ци. Пока не скажешь, что ты с ним сделал, — тебе не уйти!       Он ловко и быстро взмахнул мечом, выпуская в сторону бессмертного вихрь ци. Тот устремился вперед подобно резво выпущенной стреле, со свистом разрезая воздух. Бессмертный сумел увернуться лишь в последний момент. Тело ощущалось неподъёмно тяжёлым. Исказившиеся потоки собственной энергии затрудняли любые движения и лишали всяческой лёгкости.       Сила, пылавшая огнём в его меридианах, так и норовила вырваться наружу. Но нельзя. Бессмертный помнил, что нельзя. По правде говоря, это было единственным, что он помнил на тот момент.       Заклинатель лишь больше распалялся и вновь направил в сторону бессмертного вихрь ци, но на этот раз он обратился десятком призрачных клинков. Заклинатель сложил руки в управляющем жесте. Бессмертный вновь закрыл глаза и вновь обратился к своему внутреннему чутью. Начинавшееся искажение сбивало, но всем лучше, чем плывущий взор. Его глаза не позволили бы уследить за молниеносным движением призрачных мечей.       Он расставил руки в стороны и, собравшись с силами, отскочил прочь, но приземлился неудачно: он едва не рухнул, заскользив по платформе. Пригнувшись, Бессмертный смог опереться на руки, чтобы не упасть. Большая часть выпущенных заклинателем призрачных клинков поочередно врезалась в поверхность Облачной платформы, так и не достигнув цели. По белому камню платформы расползлись крупные трещины от каждого удара, а сами клинки тотчас рассыпались мириадами мерцающих песчинок. Заклинатель не замешкался со следующей атакой и продолжил выпускать всё новые клинки, направляя их точно в цель, только вот сама цель, несмотря на всё, была верткой.       Бессмертный, изнурённый борьбой с пламенем, бушевавшим внутри него, и неуклюжими попытками уклониться от чужих атак, тяжело дышал. Он успешно избегал ударов противника. Пока что.       Крепко зажмурившись, он мог видеть чужую ци, клинки, сотканные из неё, и следы их полёта. Всё это напоминало множество красных лент, вьющихся и парящих в воздухе. Однако бессмертный не замечал, как Облачная платформа покрывается трещинами от ударов призрачных мечей, которые не достигали цели. Несколько раз острые клинки ци задевали и его самого.       Алые ленты, которые он видел, казались лёгкими и нежными, но на самом деле они были опасны. Бессмертный чувствовал, как тонкие порезы жгут его кожу. Даже лёгкого касания было достаточно, чтобы чужая ци оседала на его коже, шипела и бурлила, словно вода, которую неаккуратно разлили по раскалённым на солнце камням.       Бессмертный понимал, что находится на пределе. Сам атаковать он был не в силах. Соблазн выпустить пламя внутри был велик. Велик настолько, что это сводило с ума. Но он помнил, что нельзя. Непреложное правило в неистовстве жгло его разум ничуть не лучше того, как свежие раны жгли его тело.       Он не мог исцелиться. Направить сбитые потоки энергии было сложно, а противоположная его собственной ци только сильнее подавляла. Очередной выпущенный заклинателем град клинков полетел не прямиком на Бессмертного, а устремился атаковать сбоку. На этот раз Бессмертный сумел лишь закрыться руками. Так нескладно, как не сделал бы бессмертный мастер, а как закрылся бы от удара обычный человек.       И в этот миг огонь, пылавший в меридианах бессмертного, вырвался наружу. Бессмертный изумленно выдохнул. Снедающая мука сошла на нет, но вместо облегчения пришёл стылый ужас. Огонь ведь поглотит всё! Едва бессмертный успел это осознать, едва успел потянуться к вырвавшейся силе, как она, вместо прежнего беспорядка, вдруг обрела форму.       Призрачные клинки столкнулись с преградой, и раздался звук, похожий на звон лопнувшей струны цитры. Кроваво-красные ленты, которые оплетали всё вокруг, разорвались на тысячи маленьких кусочков. Они опали, как лепестки дикой сливы, и, подхваченные ветром, исчезли.       Бессмертный открыл глаза. В сложном переплетении сияющих нитей ци перед ним угадывалась печать. Сила, не дававшая ему покоя до сих пор, нашла свой выход в этой печати. Она её питала, она была ею и… Он тоже был с ней един. Бессмертный чувствовал, что его душу вывернули наизнанку и растянули. Эта печать была её частью. Бессмертный едва успел подобраться и встать ровно, как перед ним мелькнуло нечто быстрое и тёмное, а в следующий же момент о сияющую печать ударил меч. Уже не призрачный. Настоящий.       Заклинатель и не думал отступать. Нанося удар за ударом и продолжая направлять клинки из призрачной ци, он нацелился изморить и убить Бессмертного, но чувства того обрели небывалую четкость. Он с легкостью угадывал каждое движение противника и вместе с тем парировал каждый удар.       Это не было сражением, правильнее было бы назвать это изящным в своей дикости танцем. Раз за разом они стремились погубить друг друга, но раз за разом терпели неудачу. Две настолько разных по своей природе силы не могли мирно сосуществовать, они могли лишь бороться друг с другом, но, когда погибнет один, следом уйдёт и второй.       Свет всегда будет порождать тьму, а тьма не сможет появиться без света.       Бессмертный ускользал от выпадов заклинателя с пугающей легкостью. Словно бы делал это прежде уже тысячи раз. Заклинатель не мог не отметить чужую ловкость, и постепенно его движения становились всё менее резкими. Ярость медленно, сначала, сменялась неуверенностью и странной осторожностью. Удары стали ослабевать.       Меч заклинателя в очередной раз столкнулся с печатью, которую бессмертный использовал на манер щита, но заклинатель сгустил свою ци и насел сильнее, вместо того чтобы уйти и замахнуться клинком вновь.       Бессмертный видел, как заклинатель кривился в сложном выражении глубокого противоречия. Его силы явно были на исходе после стольких яростных ударов и большого расхода энергии, но в том смурном напряжении была скрыта не только усталость. Бессмертный приготовился уходить от очередной атаки, но заклинатель поступил для него неожиданно. Вместо того чтобы отскочить для нового нападения, он увел меч в сторону. Он направил в сторону Бессмертного цепь, воссозданную из ци. Она ловко и быстро схватилась за чужие руки и плотно оплела их, сковывая. Заклинатель грубо дернул цепь на себя, притянув Бессмертного ближе. Цепь затянулась пуще прежнего.       — Ты только уклоняешься, но ни разу не ударил в ответ. Где же твое желание меня убить? — презрительно процедил заклинатель. — Или же ты считаешь себя выше этого? Марать руки о кого-то вроде меня.       Бессмертного била болезненная дрожь. Оковы на его руках нестерпимо жгли, и чем больше он пытался освободиться, тем сильнее они сжимали его запястья. Огонь внутри него рвался наружу, но каждый раз наталкивался на преграду в виде чужой ци, которая словно наступала на него.       «Я не понимаю ничего из того, что ты говоришь!» — так и хотелось крикнуть Бессмертному в лицо этому безумцу, но язык не слушался, и он смог лишь тяжело выдохнуть.       Он пытался собрать всё пламя в своих руках, чтобы разорвать оковы, но безуспешно.       — Меня же не ограничивают предрассудки и я не погнушаюсь испачкать о тебя руки. Но перед этим, мне бы хотелось сделать кое-что.              Следующий удар мечом был невероятно быстрым, и Бессмертный не успел среагировать. Он услышал тихий треск — это раскололась его маска. Вихрь ци, выпущенный заклинателем, разбил её.       Потеряв свою целостность, маска сползла с лица Бессмертного. Заклинатель мгновенно отшатнулся, завидев, что скрывалось за ней.       Цепь из ци рассыпалась, и Бессмертный едва успел подхватить маску прежде, чем она окончательно слетела. Руки жгло от призрачного ощущения касания чужой ци. Пламя в меридианах Бессмертного наконец освободилось от оков и вновь норовило вырваться. Оно разбушевалось с новой силой. Бессмертный знал, что позволь он этой маске упасть — тотчас потеряет всякий контроль. Он ссутулился и крепко прижимал к лицу треснувшие обломки, пятясь. В голове гулко шумела кровь, перекрывая этим любые мысли.       — Что… Ты…       Бессмертный услышал, как голос его противника стал неуверенным и испуганным. Он открыл глаза и увидел на лице заклинателя ужас и недоверие. Тот отчаянно мотал головой из стороны в сторону, судорожно сжимая в руках клинок. Казалось, он не знает, что делать: то ли отбросить оружие, то ли крепче схватить его и нанести новый удар.             — Это… Этого не может быть. Не может же…       — Немедленно прекратить! — эхом раскатился громогласный голос. Вместе с этим лавина чужой ци обрушилась на Облачную платформу.       Бессмертный больше не мог стоять ровно. Искажение захватывало его всё сильнее. Продолжая пятиться, он чуть не завалился назад, но тут же его подхватили под локти две пары рук.       На этот раз энергия была совершенно иной. Разнородной, переливающейся от слабой к сильной, от холодной к жгучей... Сквозь пелену искаженного восприятия Бессмертный успел понять, что всё это смешение энергий разных людей. Разных заклинателей. На платформу пришёл кто-то ещё. Бессмертный зажмурился.       — Что здесь стряслось?       — Бессмертные мастера затеяли сражение в такое время? Немыслимо!       Он слышал множество голосов: кто-то шептал, кто-то кричал, кто-то бормотал. Всё это было назойливым ропотом. Слишком много всего. Ему трудно было сконцентрироваться на общей картине.       — Ах, это же клинок Си Ин!       — Что с ним? Он не в себе?       Бессмертный вновь медленно открыл глаза и поглядел на заклинателя перед собой. Он и правда был не в себе. От чужого безумного взгляда пробрала дрожь. Заклинатель скалился, обездвиженный. По обе стороны от него стояли двое других заклинателей, что скрестили мечи у его шеи. Попробуй он двинуться — голова слетит с плеч.       «Так значит, этот безумец — Си Ин?» — пространно подумал Бессмертный. — «Но кто тогда я?»       Как странно, только сейчас он понял, что c трудом может вспомнить, кто он есть.              — Поглядите! Небесный барьер! Он запечатан!       Толпа, успевшая собраться на Облачной платформе, заохала. Заклинатели обратили взор к небу, и кто-то вдруг расплылся в радостной и победной улыбке, а кто-то остался пребывать в замешательстве.       — Но как же… Как же это удалось и кому?..       — Никаких сомнений! Это дело рук Бессмертного Небожителя!       Шепотки в толпе прервал пронзительный звон, с которым Си Ин отбил чужие клинки возникшей в его руке цепью из ци.       — Цзин Янь! — хрипло выкрикнул он и ринулся навстречу к Бессмертному, но его остановили.       Внезапно перед Бессмертным возникла тёмная фигура. Казалось, этот человек появился из ниоткуда. Заклинатель попытался приблизиться к нему, но удар ци отбросил его назад. Он упал на колени, но быстро поднялся и выставил меч перед собой, готовый к битве. Однако окружавшие его заклинатели не дали ему такой возможности.       — Как ты смеешь поднимать руку на Бессмертного Небожителя и учинять беспорядки в Обители Бессмертных? — пророкотал чужой грубый голос, тот же, что и услышал Бессмертный перед тем, как явились заклинатели.       «Бессмертный Небожитель — это я?» — одинокий вопрос без ответа пронёсся в мыслях Бессмертного. Он всё ещё не до конца понимал, что творится.       — Получается, он и запечатал барьер?       — Поразительно! Вот это сила!       — И почему вдруг клинок Си Ин решил на него напасть?              — Постойте, но теперь… Бессмертный Небожитель стал хранителем Небесных печатей…       Бессмертный с трудом перевёл дух. Он стоял, опираясь на чьи-то руки, и чувствовал, как его охватывает смятение. Пламя не хотело утихать, и это было невыносимо. Суматоха вокруг не помогала.       Заклинательницы, находившиеся по обе стороны от Бессмертного, забеспокоились, а человек, стоявший перед ним, наконец повернулся к Бессмертному. В тот же миг Бессмертный почувствовал, как кто-то коснулся его духовных меридианов.       — У него искажение. Срочно, ведите его в зал Шуансюэ! — распорядился заклинатель с грубым голосом.              Заклинательницы незамедлительно последовали приказу. Чуть приоткрыв глаза, Бессмертный увидел, как одна из них легко и быстро чертит в воздухе Единый Путь.       — Нет! Нет, постойте же! Это не... — запротестовал Си Ин. — Цзин Янь!              Бессмертный неосознанно мотнул головой в его сторону, заслышав чужое имя, словно бы откликаясь, но заклинательницы обхватили его под локти надежнее, ставя на ноги.       — Мастер Юн Шэнь, держитесь, мы вам поможем, — шепнула одна из них, и очередной оклик Си Ина отдался лишь бледным отзвуком, быстро растаявшим в активированной печати Единого Пути.       Мир затопил свет, и Бессмертный зажмурился. Последняя мысль, посетившая его сознание, прежде чем он окончательно угодил в искажение, была чрезвычайно ясной. Он — Бессмертный Небожитель. Мастер Юн Шэнь и хозяин Небесных печатей. Он был тем, кто запечатал Небесный барьер.       Наконец ему стало это понятно.