Вернись домой, Киллу

Алые софиты направлены прямо на сцену. Небольшой шум стоит в помещении. Звон бокалов, легкий стук каблуков, тихие переговоры. Этот стриптиз клуб пользовался большой популярностью среди элиты города, ведь самые грязные и потаенные желание могли исполнить только здесь за любые деньги. Лучшие и послушные девочки и мальчики были только здесь. Поэтому ночью место пользовалось огромной популярностью. Много танцоров сегодня выступили,но все ждали “снежного принца”. Включается музыка, и клуб затихает. На сцену готова выйти главная звезда всей программы. Тот самый запретный плод, который хочется каждому, но даже за огромные суммы почти невозможно получить. Свет потухает лишь на секунду, а на центре уже сидит парень. Он смотрит на всех через полуприкрытые веки и улыбается краешком губ. Парень плавно встает в такт музыке. На нем всего лишь шелковая накидка нежно-голубого цвета, а ниже кажется брюки с делением на шорты. Но самое необычное – каблуки. С грацией настоящей кошки Киллуа начинает ходить по сцене, отстукивая каждый свой шаг. Медленно, по самому краю, показывая всего себя, свое изящество похотливым животным. Парень проводит руками по плечам и скидывает накидку, открывая белоснежную кожу. Зал ахает, а Золдик получает свое наслаждение. Музыка сменяется на более энергичную. Прелюдии закончились, а значить можно начинать главное шоу. Киллуа проводит руками по торсу, запрокидывает голову, открывая шею. Он почти плывет по сцене, поглаживая свои ягодицы, бедра. Резким рывком брюки превращаются в шорты открывая все больше молочной кожи. Такая чистая, недоступная и желанная. У Золдика перехватывает дыхание, ведь чувствует на себе взгляд, но не самый простой. Парень кидает взгляд в темноту и продолжает шоу. Киллуа подходит к шесту, закидывая на него сначала одну ногу. Он фиксирует самого себя, а затем запрыгивает полностью. Парень садиться у шеста, выпячивая упругую задницу и раздвигая ноги. Запрокидывает их одну на другую, постукивая каблуками о железный шест, принимая полностью лежачее положение. Он слышит восторг и продолжает активнее. Золдик запрыгивает на шест, выгибаясь назад. Смотрит своими большими голубыми глазами на зал. Все в молчаливом восторге. Киллуа это чувствует, и ему даже нравится. Он не может сказать, что без ума от этой работы. Просто это хорошие деньги, к которым Киллуа так привык. После побега от семьи ему приходилось совсем тяжело, пока от безысходности он не пошел в это место. Сначала просто барменом, но затем парень стал замечать, что привлекает внимание посетителей. Потом в один прекрасный день танцор не пришел, а были важные гости. За огромный гонорар Киллуа согласился выйти. Это был фурор. Не смотря на его внешне хрупкое телосложение парень был достаточно силен и очень хорошо двигался. А про его гибкость все вообще молчали, ведь хотели также. Его приняли как главное украшение. Как самое неприкосновенное украшение заведения. Ему долго не нравилось то, что он делал. Это было противно, пошло и грязно. Со временем он свыкся, и стал превращать выступление в эстетическое наслаждение. Каждый посетитель хотел трахнуть его, но Киллуа почти ни с кем не спал. Слишком редко и только по его собственному желанию. “Недоступная фифа” – так о нем отзывались те, кто не получал желанного интима или просто полного оголения. За такие слова они могли лишиться руки, глаза, носа. Хотя все знали, что делает это сам ”принц”, но доказательств не было. Всё-таки жизнь в клане убийц дает свои плоды. Киллуа закончил свое выступление. Он улыбается, делает поклон. И вот опять тот самый взгляд откуда-то из темноты. Будто бы голос из глубины леса, который зовет его. Парень встряхивает свои светлые волосы, подбирает накидку и под громкие возгласы уходит за кулисы. В гримерке он опускается на диван, закрывая лицо рукой. Его никак не может оставить то чувство, которое охватило его на сцене. В последний раз это он чувствовал настолько пронзительный взгляд, когда сбегал из дома. Этот взгляд был из ЕГО окна. Золдик устало трет виски, пытаясь отогнать от себя все нехорошие мысли. Этого не может быть, а значит простая усталость и галлюцинации. Киллуа желал бы все слить на алкоголь (многие участники программы прибегали к нему перед выходом на сцену), да только он не пьет. Почти никогда. — Нашего снежного принца вызывает директор, — с неким страхом сказала девушка-менеджер, заглядывая в гримерку. — Меня? — Киллуа чуть привстал с дивана. Он мог отказать любому посетителю, но не директору заведения. Тем более по слухам их недавно выкупил кто-то очень серьезный, — Хорошо Парень накинул на себя ту самую шелковую накидку и вышел. Он предпочел коридоры для сотрудников, потому что мало ли какие похотливые мужики захотят Киллуа. Точнее нет. Киллуа хотят все, только вот ломать руки у него не было настроения. Золдик подошел к двери и постучался. — Заходи — сказал уверенный голос. Парня точно ждали, только вот ему резко захотелось убежать. Голос знакомый, очень знакомый. Киллуа проходит в комнату, застывая почти у дверей. Он не может сделать и шага. Сидя на дубовом столе, перед ним был его брат. Иллуми делает жест рукой, приглашая его зайти в глубь комнаты. Младший делает два шага и опять замирает. Так вот чей пронзительный взгляд преследовал его весь номер. Иллуми его нашел. — Красиво двигаешься, Киллу, — начал старший, поднимая папку со стола, — Изменил свое имя и фамилию, чтобы тебя не нашли. Поступил умно. А ещё твоё прозвище тебе подходит Киллуа смущенно опускает голову. От семьи он скрывался года четыре или даже больше. Сменил имя, город, патылся не светиться нигде. Спокойная работа, или подпольная. Не важно, но главное в тени. Но его все равно нашли. Нашли его не в самом лучшем положении. Только вот парень не понимал, где прокололся, чтобы сейчас стыдливо стоять полуголым перед братом. — Я знаю, что ты хочешь спросить. Я нашел тебя случайно, просто теперь это мой клуб и, я решил посмотреть на главную звезду. Не ожидал, что это мой братик, и он такой талантливый Иллуми поднимается и подходит ближе к Киллуа. Они оказываются почти одного роста, что вызывает усмешку у старшего. — Они конечно шикарные, но сними пожалуйста Киллуа осторожно снимает туфли, откидывает их в сторону. Теперь между ними опять разница в росте. Иллуми вытянулся как отец, а вот Киллуа хоть и имел средний рост, но рядом с братом смотрелся низковатым. Иллуми кладет руку на белоснежные щеки, оглаживает скулы, ведет по линии подбородка. Любуется красотой. — Киллу, ты объяснишся передо мной? — тихо просит старший, а его взгляд теплеет. Киллуа забывает, что очень редко Иллуми может проявлять перед ним эмоции — Я должен? По моему и так все понятно, — Киллуа отворачивает голову, но чувствует легкое, даже успокаивающее поглаживание по щеке, — Я сбежал из дома, чтобы начать новую, нормальную жизнь. Поменял имя. Познакомился с неплохими людьми, пытался работать. Но в итоге все пошло по накатанной вниз, и я стал танцевать для похотливых богатых мужиков. Стало неприятного от самого себя. Да, он показывал, что ему плевать, что ему даже нравится. Только вот проговорив вслух даже краткое описание его жизни стало опять тошно. Киллуа ждал все что угодно, но не объятий. Иллуми притянул его к себе. Закрыл в руках, будто бы пытаясь защитить своего маленького Киллу от всего что было или будет с ним. Младший ухватился за край одежды, в то время как его начали нежно гладить по голове. — Киллу, мой маленький Киллу. Я скучал — послышался сладкий шепот — Я тоже скучал, — сознался Киллуа. Было много моментов, когда он желал вернуть себе фамилию Золдик. Когда он хотел вернуться домой. Этот побег ничего не доказывал, а самое главное почти ничего в нем не поменял. Единственное, чего он боялся по возвращению в семью – Иллуми. А точнее то, что кажется они оба чувствовали друг к другу. — Киллу, ты даже представить не можешь сколько сил я убил на то, чтобы найти тебя. Но бы так мастерски запутывал следы. Я потерял любую надежду Киллуа казалось, что он слушает бред сумасшедшего, но только вот от слов пожар к душе разгорался сильнее. Те самые чувства, которые он глушил в себе алкоголем, таблетками и другими людьми сейчас опять разгорались. Кажется младший вот-вот заплачет. — Почему ты это сделал? Скажи мне. Почему ты не вернулся, когда тебе нужна была помощь, а упал в это. Где на тебя смотрели и … я даже думать не хочу, что делали с тобой — Ну во-первых, меня не так просто снять, — усмехнулся Киллуа, — А во-вторых, я испугался. Все-таки почти пять лет скрывался. Да и я думал, что за это время станет легче, все утихнет Они оба понимали о чем сейчас говорит Золдик. О чувствах, которые они оба хранили в сердцах. Неправильные, но такие искренние. Киллуа просто считал, что побег исправит их обоих. Кажется нет. Иллуми поднимает лицо брата на себя, держа за обе щеки. Он утопает в голубых глазах, а затем нежно целует его в нос. Старший покрывает белое лицо поцелуями: нос, лоб, щеки. Около губ он замирает, будто бы спрашивая разрешения. Киллуа привстает на носочки и сам целует его. Нежный, кроткий, пугливый поцелуй. Впервые за пять лет они вновь почувствовали нежность друг друга. Они отстраняются, а Киллуа прячет красное лицо в плече брата. Иллуми по доброму смеется, гладит его по спине. — Мой маленький Киллу. Танцует развратные танцы перед другими, а сам смущается от поцелуя с любимым — Заткнись, — шипит Киллуа, на что получает лишь добрый смешок Иллуми опять поднимает его лицо на себя, и затягивает уже во второй поцелуй. Более чувственный, жаркий. Киллу приоткрывает рот, а Иллуми уже по хозяйски проходится языком по зубам, “проталкиваясь” глубже. Они сплетаются языками в жарком, похотливом желании. Младший обхватывает брата за шею, придвигаясь ближе к нему. — Ты знаешь, чего мне стоило не остановить все твое безобразие и не забрать тебя прямо с пилона, — прошептал Иллуми на ухо Киллуа, обдавая его жаром от котого по спине побежали мурашки. — Я чувствовал твой взгляд. Не сильно ты и шифровался Киллуа утыкается носом в плечо, а Иллуми прижимает его к себе, гладит по волосам. — Я больше не позволю, чтобы на тебя в таком виде смотрела хоть ещё одна живая душа. Я забираю тебя домой — Я не готов сейчас предстать перед родителями — Я что-то сказал про родителей? Я сказал, что забираю тебя домой Киллуа понимает, что дом будет там, где они будут только вдвоем. Место на земле только для них. Такое более чем устраивало Киллуа. После пяти лет скитаний наконец-то почувствовать себя нужным, любимым. Ощутить вновь тепло дома. Пусть это тепло было не для всех понятным, но это был их дом. — Хорошо, поехали домой.