🥘🥘🥘
— Юнги! — на кухню влетает молодой официант с тарелкой и ставит прямо на стойку раздачи, когда омега поворачивается на свое имя. — Клиент за пятым столиком требует стейк в прожарке «Medium Rare», а не кремированный. Юнги недовольно вскидывает брови и опускает взгляд на свое блюдо. И даже для пущей убедительности склоняется над куском дорогущего мяса, проверив его надавливанием пальцев. — Он полусырой, — как само собой разумеющееся отвечает Юнги, поднимая глаза на подоспевшего директора ресторана. Мин Юнги шеф-повар ресторана «Эль Пасадо» уже почти три года, и он таких обвинений за это время наслушался до самой старости. Люди, имеющие статус и приходящие в их дорогущий ресторан, сразу отчего-то цепляют на себя корону и считают, что тут им дозволено все. Но Юнги раз за разом опускает их на грешную землю с небес. Он прошел такой огромный путь, чтобы стать главным на кухне в лучшем ресторане Данделиона, выслушал огромное количество оскорблений на свой счет от великих поваров, не чтобы потом переделывать идеальный стейк. Юнги уже двадцать шесть, и он точно уж разбирается в прожарках мяса. — Он полусырой, — повторяя, поднимает глаза на официанта Юнги, внутри начиная закипать. — Но, видимо, клиенту только на одну четверть, — пожимает плечами Тэхен — директор их ресторана. — Да если бы он был более сырой, он бы отсюда умчался, — возражает Юнги и недовольно складывает руки на груди, чуть отходя, дабы не мешать своим поварам выполнять другие заказы. — Слушай, ты хоть знаешь, кто там сидит и для кого этот стейк? — Тэхен склоняется к Юнги и понижает тон, а официант кивает в подтверждение его слов. — У меня нет глаз в зале. Так что, увы, — Юнги разводит руками, а Тэхен закатывает глаза. — Там Чон Чонгук и его спутник. Так что умерь свой гнев и приготовь другой стейк, — улыбается ему Тэхен и чуть хлопает омегу по плечу, упархивая в зал. Официант лишь сочувствующие пожимает плечами и берет другие блюда. — Да будь он хоть трижды Зевсом, — себе под нос бубнит Юнги и выкидывает неподобающий по мнению какого-то Чон Чонгука стейк в мусорное ведро. — Скот, включи плиту на тройку и подай мне оливковое масло. Буду делать нашему императору полусырой стейк. — Держи, — хмыкает Скот и кидает шефу через всю кухню бутылочку с маслом. Юнги слышал имя Чонгука лишь по телевизору, когда в редкие случаи включал новости. Обычно, он приходит в свою квартиру на двадцатом этаже так поздно, что смотреть точно ничего не хочется. Юнги щипцами берет заранее замаринованный в цитрусах идеальный округлый кусок мраморной говядины и аккуратно опускает на сковороду. Сервирует блюдо, как и в первый раз, кладя стручки спаржи и поливая цитрусовым соусом. Кладет блюдо на стойку и подзывает омегу, чтобы тот отнес блюдо. Он кивает и с улыбкой уносится в зал. Но Юнги даже передохнуть не дают, окликая и впихивая в руки очередной чек с томленой уткой по-сицилийски. Буквально через пять минут на кухню влетает тот же официант с уже явно недовольным лицом. Он громко ставит тарелку на столешницу, привлекая внимание всей кухни. — Придурок за пятым столиком интересуется, видел ли ты когда-нибудь полусырой стейк? Гнев внутри Юнги вспыхивает моментально. — Скот, еще один стейк, — приказывает Юнги, и альфа тут же идет в холодильник, вытаскивая новый стейк. Юнги на ходу хватает вилку и со всей силы втыкает ее в стейк, поднимая над головой, что стоящие рядом повара вздрагивают от неожиданности. — Пятый стол, говоришь? — переспрашивает Юнги, проходя мимо шокированного официанта, и когда тот кивает, выходит в зал. Юнги в своем белом кителе привлекает сразу почти все внимание ресторана. Тэхен машет ему руками с другого конца зала, но омега на директора даже не глядит. Он сразу видит альфу за пятым столом, потому что около него единственного столпилась охрана. Но даже она не успевает среагировать, когда Юнги с силой втыкает вилку со стейком в белую скатерть перед носом альфы. Чонгук поднимает на омегу взгляд и, кажется, задерживает дыхание. Его рыжие волосы были будто тем огнивом, которое альфа видел час назад. Этот лисий разрез глаз, несколько родинок на белоснежной коже. Чонгук уверен, что она мягкая, будто самый отборный шелк. А еще этот сносящий крышу запах апельсинового конфи. Такой сладкий и тягучий. Только омеге стоило выйти в зал, как яркий шлейф заполонил все вокруг. А может Чонгук один его чувствует так ярко? — Сырой, — гордо поднимает голову омега, складывая руки на груди. Минги, сидящий напротив альфы, вскакивает. — Вы больной?! — Да, и лечусь в данный момент, — отвечает ему Юнги, окидывая парня брезгливым взглядом. — Я заказал полусырой стейк, — подает голос Чонгук, двумя пальцами приказывая Минги замолчать. Тот тут же поджимает губы. Юнги громко хлопает по столу, наклоняясь прямо к лицу Чонгука. — Вы за кого меня принимаете? Я отучился пять лет в лучшей кулинарной академии, а потом три года стажировался у лучших поваров. Знаете, сколько я выслушал говна даже в сторону, что я омега и ничего не соображаю в готовке? Но благодаря мне этот ресторан получил третью звезду Мишлен. И я могу конкурировать с любым альфой-поваром. Так что, если вы думаете, что я не разбираюсь, где полусырой стейк, а где нет, то вы глубоко заблуждаетесь. Я не намерен это терпеть. Но чем больше Юнги смотрит в эти антрацитовые глаза, тем больше его органы скручиваются в морской узел. В них кромешная тьма, которая накрывает Юнги с головой. Чонгуку только следует выпрямить спину, омега чувствует себя крошечным перед ним. Он прилагает массу усилий, чтобы не отвести взгляд, потому что с каждой секундой выдерживать его все тяжелее. У Чонгука внутри там палач готовит гильотину для новых грешников. Юнги гулко сглатывает, а Чонгук будто слышит это. Расползается в усмешке и опускает липкий взгляд на ходящий ходуном кадык Юнги. Мечтает впиться в него зубами, почувствовать биение его сердца под своей грудью. Как можно совмещать в себе такое ангельское лицо и дьявольский характер? Чонгука кроет от его изумрудных глаз, смотрящих так упрямо, а его запах выбивает из легких альфы весь воздух с каждой секундой. Что-то было в этом омеге, что в альфе поднимало смерч, который сносил все на своем пути. — Господи, простите его. Я поменяю вам скатерть, — в страхе тараторит Тэхен, убирая сырое мясо от Чонгука. У него это получается не с первого раза, потому что Юнги с огромной силой воткнул вилку в стол. — Не надо, я сам это сделаю, — выпрямляется Юнги и, ухватившись за края скатерти, одним резким движением тянет ее на себя, что все приборы остаются стоять на столе. Минги шокировано вздыхает, а с разных концов зала летят аплодисменты. Сумасшествие. Сраное сумасшествие. Не может так этот грёбаный омега действовать на Чонгука одним своим присутствием. У Юнги в носу осел запах самого крепкого алкоголя с многовековой выдержкой и бергамота, а его легкие покрылись плотной коркой. Взгляд Чонгука безбожно манил и одновременно обещал страшную смерть. — Хотите полусырой, идите и жарьте себе сами, — напоследок шипит ему Юнги и сдирает с себя фартук, идя к выходу под удивленные вздохи гостей. Тэхен что-то шепчет ему в спину, но Юнги даже не оборачивается. Одним взмахом руки ловит такси и уезжает. А Чонгук так и продолжает носом втягивать этот ни с чем не сравнимый запах, который имеет только этот омега. Такой же яркий, как и его волосы, да как и он сам. Чонгуку ни разу не грубили, а если кто-то и смелел, он тут же отправлялся на корм пираньям в его особняке. Но этого омегу захотелось прижать к себе, зарыться в рыжие волосы носом и еще понюхать этот апельсин. Омега с ядерным характером оставил внутри Чонгука мертвое поле. Минги переводит шокированный взгляд на альфу, потому что понимает. Омега первый, кто посмел альфе показать свой гонор. Кто посмел не подчиниться. — Тебя отвезут домой, — альфа как ни в чем не бывало берет свою вилку и втыкает в салат. — Что? Но я даже не поел, — осмелев после выступления шефа, возражает Минги, но Чонгук одним движением метает вилку, которая пролетает мимо лица омеги в двух сантиметрах. Тот резко замолкает и опускает голову. — Пошел вон, — альфа машет своей охране, и двое альф, подхватив омегу, выволакивают из ресторана под удивленные взгляды гостей. Чонгук берет белую салфетку и вытирает рот. — Давайте мы приготовим вам что-то другое? — Тэхен чуть склоняется над столом, тихо предлагая свой вариант. — Назовите имя этого шефа, — альфа откидывает салфетку и поднимает глаза на директора. — Господин, он лучший специалист нашего ресторана… — договорить Тэхену не дают. — Имя, — более угрюмо повторяет Чонгук, и Тэхен гулко сглатывает. — Мин Юнги, — шепчет омега и опускает голову. — Мин Юнги, значит, — повторяет альфа, будто пробуя это имя на вкус. А на языке все еще остался сладкий осадок, будто он только что ел самое вкусное апельсиновое конфи в его жизни. Чонгук вытаскивает из внутренного кармана пиджака несколько крупных купюр и кладет на стол, поднимаясь. Больше не сказав и слова, он выходит из ресторана в сопровождении своей охраны. Мин Юнги теперь новый фетиш Чон Чонгука.🥘🥘🥘
— И ты чего, просто свалил, что ли? — удивляется Чимин, сидя на диванчике в клубе и потягивая сангрию. — Да, вызвал такси и уехал оттуда, — соглашается с ним Юнги и берет со столика свой коктейль, не обращая внимания на похотливые взгляды альф. Юнги знает, что красивый. Знает, что этот серебряный сетчатый топ с открытой спиной и облегающие худые ноги кожаные брюки ему идут. Но Юнги занимается только учебой почти с первого класса, да и альфы все попадались как на подбор. Как на подбор ужасные. Юнги все ждал своего истинного, игнорируя причитания друзей и папы. — И не уволили? — Меня рекомендовал сам шеф Ким, так что не посмеют, — беззаботно улыбается себе в бокал Юнги. — Боже, ты реально нагрубил самому опасному человеку Данделиона? — громко хохочет Чимин, привлекая ненужное внимание. Юнги недовольно шикает на него и кивает. — Прямо уж и опасный, — со скепсисом выгибает брови он. — Да ходят слухи, что это он сжег особняк одного из бизнесменов города, — склоняется к нему Чимин. — Слушай, да пусть хоть всех там сожжет. Но говорить, что мой идеальный стейк плохой — это потолок, — поворачивается омега к другу, перехватывая бокал в другую руку. — Не наживи себе проблем. А то Чонгук может одним своим словом тебя выслать в другой континент, — салютует ему своей сангрией Чимин. Юнги опускает тот момент, что после этого инцидента ему снились эти антрацитовые глаза. Альфа приходил в кошмаре, скалился так устрашающе и все твердил, что Юнги теперь навеки его. Юнги проснулся весь мокрый и возбужденный, что пришлось идти в ванную и помогать себе справиться с небольшой проблемой. Чонгук одним своим взглядом подействовал на омегу так, будто ему вкололи быстродействующий наркотик. Разум затуманился, ноги подкосились, а сердце нервно затрепетало. — Я отойду, — бросает Юнги Чимину и поднимается, направляясь в сторону уборной. Он улыбается паре альф, но долго старается взгляд не задерживать. Хоть он и не течный, но многие ему говорили, что его запах очень яркий сам по себе. Поэтому омеге вслед даже оглядываются. Он быстро доходит до уборной и открывает первую попавшуюся дверь, не посмотрев на иконку. Альфа, стоящий у зеркала, довольно скалится при виде омеги, который так и застывает в проходе. — Заблудился, малыш? — Ошибся дверью, — Юнги старается быстрее закрыть дверь, потому что от альфы несло алкоголем, похотью и другими омегами. — Хочешь, я помогу тебе найти дорогу? — альфа выходит следом и припечатывает Юнги к стене узкого коридора. Он находился на периферии, поэтому был далек от танцпола, так что люди здесь отсутствовали. — Отпусти, — уверенно шипит на него Юнги, но альфа скалится еще шире. — Как же я отпущу такого хорошенького мальчика? — Тебе член мешает? Отпусти, я сказал, — пытается вырваться из хватки Юнги, но альфа в пьяном угаре держит слишком сильно. — Ух, еще и языкастый. Люблю таких, — альфа тянет свои похотливые руки к щеке омеги, а тот пытается укусить, начиная не на шутку переживать. Телефон далеко в кармане, да и вряд ли хрупкий Чимин его спасет. — Коснешься его и превратишься в пыль. Юнги не сразу понимает, что голос принадлежит не ему. Когда они оба одновременно поворачивают головы, Юнги задыхается. Чонгук стоял в начале коридора, сложив руки в карманы черных брюк. Белая идеально выглаженная рубашка обтягивала его мощную грудь. В ресторане омега не разглядел его размеров, а сейчас внизу живота сворачивались морские узлы. Закатанные рукава открывали вид на полностью забитые руки. Один из рисунков Юнги улавливает очень ярко — волк. Сейчас, стоя в этом темном проеме с горящими устрашающими глазами, он и правда походил на настоящего волка. — Это твоя шлюха? — гнилостно скалится альфа и пошлым взглядом оглядывает Юнги. — Бро, может поделишься? Он такой сладкий. Юнги от возмущения уже открывает рот, но периферией зрения видит блеснувший в руке Чонгука пистолет. Он взвизгивает и закрывает голову руками, когда альфа направляет его в их сторону и стреляет. Тот альфа с криком хватается за ногу и падает на пол, вопя проклятия в сторону Чонгука. Омега же приоткрывает глаза, когда чувствует концентрацию крепкого алкоголя и бергамота над своей головой. — Чертёнок, ты испугался, что ли? Мне показалось в нашу первую встречу, что ты ничего не боишься, — усмехается Чонгук и тянет свою руку к лицу омеги, но тот грубо отпихивает ее, зло стрельнув в альфу взглядом. — А ты бы еще мне в рот свой пистолет засунул, — огрызается он и сглатывает, когда Чонгук громко смеется и наклоняется к нему ближе. — Ты сейчас мне подал прекрасную идею. Только я бы пистолет заменил кое-чем другим. Юнги хмыкает и опускает глаза на все еще скулящего от боли альфу. — Он же истечет кровью и умрет, — надломленным голосом говорит Юнги, а альфа усмехается. — Ты беспокоишься о том, кто чуть не трахнул тебя в этом грязном туалете, чертёнок? — Да! Потому что я не бесчувственный, — Юнги порывается подойти к альфе, но его останавливают одним движением. Чонгук ставит руку на стену, перекрывая омеге дорогу. Он цыкает и достаёт телефон. — Хосок, вызови скорую в этот клуб, — говорит он и убирает телефон обратно под недоуменный взгляд Юнги. — У тебя так все просто. Выстрелил в человека, вызвал ему скорую, занял чьё-то место в ресторане, — возмущается Юнги, но тут же замолкает, когда Чонгук наклоняется особенно близко, почти касаясь своим носом его. — Я, кажется, только что спас тебя, чертёнок. Не смотря на то, что ты нагрубил мне в ресторане и выставил в плохом свете. Но обещаю не злиться, если поужинаешь со мной, — тянет это альфа, а сам опускает взгляд на губы омеги. Тот непроизвольно лижет их, а Чонгук следит за каждым движением его юркого язычка. — Ага, еще чего изволишь? — фальшиво хохочет Юнги. — Разбежался уже и прыгнул в машину. — Сам не сядешь, посадят насильно, — предупреждает Чонгук, но Юнги щелкает перед ним пальцами, заставляя замолчать. А у Чонгука щелкает сердце, а внутри разгорается азарт. Он хочет этого чертёнка до скрежета зубов. — Ну так попробуй, — смелеет Юнги и поддается еще ближе, будто бросая альфе вызов. — Я потом заяву на тебя накатаю и отнесу полиции. — Я бы на это посмотрел, чертёнок, — громко смеется Чонгук. — Отпусти и прекрати звать меня так, — шипит на него Юнги и отталкивает руки альфы, выпутываясь. Чонгук и не сопротивляется, отступает, давая омеге, гордо вскинув голову, пойти к выходу. — Далеко все равно не уйдешь, чертёнок, — хмыкает себе под нос Чонгук, провожая взглядом фигуру Юнги. Взгляд непроизвольно задерживается на его округлых ягодицах, и в голове Чонгук уже представляет как мнет их, а потом насаживает на свой ноющий член. Он с рыком сжимает пах и идет в сторону танцпола, даже не посмотрев на истекающего кровью альфу. Юнги не находит взглядом Чимина и уверенно идет на улицу, решив, что на сегодня с него тусовки хватит. Он в такси уже напишет Чимину, что уехал, если омега еще тут. Он достаёт телефон и ищет машину поблизости, когда его сзади резко хватают две пары сильных рук и тащат к черному гелендвагену, закрывая рот рукой. Юнги кусается, пытается кричать, но альфы слишком отточенными движениями сажают его на заднее сидение автомобиля, пристегивая. — Какого черта?! — возмущённо вскрикивает Юнги водителю. — Приказ господина Чона, — лишь отвечает альфа и выезжает с территории клуба. — Кого? — сначала не понимает Юнги, его мозг все еще плыл от выпитого алкоголя. А потом его будто осеняет. — Вот сукин сын. И что, убивать меня едете? — злится омега, но водитель даже больше не смотрит на него. Он дёргает ручку двери один раз — закрыто. «Продумали все, твари», — думает Юнги и хмыкает. Может из-за выпитого алкоголя, но омега устало облокачивается о сидение и расслабляется. А что ему еще делать? Да и Чонгук не был похож на того, кто собирается убить омегу. Он ведь спас его, хотя мог ничего не делать, исходя из его образа. Только сейчас Юнги понимает, что и телефон у него забрали. Они едут минут десять и останавливаются у совсем знакомого места. Юнги явно не ожидает увидеть «Эль Пасадо». Его выволакивают наружу и ведут внутрь ресторана, а краем глаза Юнги замечает подъехавший черный мерседес. Он от удивления вслух выругивается, когда видит зал совершенно пустым. А ведь сегодня пятница и вечер, в это время обычно их ресторан забитый до отвала, зная уровень бронирования столов. Наверное, только сейчас омега начинает осознавать, что этому альфе подвластно все. Даже перекрыть самый лучший ресторан, чтобы поужинать. Его сажают за пустой стол посередине заведения, и Юнги складывает руки на коленях, неуверенно ерзая. Альфа заходит в ресторан и приносит с вечерним воздухом и свой одурманивающий запах. Юнги непроизвольно втягивает воздух и закатывает глаза. Альфа идет уверенно, на ходу еще больше закатывая рукава рубашки. Он садится прямо перед Юнги и ставит локти на стол, заглядывая омеге в глаза. — Ну и как это понимать? — возмущается Юнги, которому явно не нравится такое отношение к себе. Он уважаемый шеф-повар, в конце концов. — Поужинай со мной, — Чонгук улыбается, а Юнги выгибает бровь. — Да ты издеваешься надо мной? — Я пригласил лучшего повара континента, чтобы он накормил нас, — альфа машет рукой в сторону кухни и оттуда выходит альфа с двумя большими тарелками в руках. Юнги оглядывает его белый китель и недовольно хмыкает. — Я лучший повар континента, — себе под нос бурчит Юнги, вызывая на губах Чонгука улыбку. — Томленный кролик в соусе из пармезана с артишоками, — презентует свое блюдо альфа, а Юнги оглядывает его скептическим взглядом. Этой позиции не было в их меню, да и сервировка выглядела весьма симпатично. Живот издал голодающий тихий звук, но омега был бы не омегой, если бы с гордой головой не отодвинул блюдо. — Я не голоден. Чонгук некоторое время смотрит на омегу и усмехается, поворачивая голову в сторону отошедшего от их стола повара. — Видишь, шефу этого ресторана не нравится как ты готовишь, а значит ты никчемный повар, — Чонгук достаёт пистолет и наставляет его на замершего в ужасе альфу. — Стой! — Юнги даже не узнает свой собственный голос. Он от ужаса кладет свою ладонь поверх чонгуковой, в которой застыл пистолет, тяжело дыша. — Тебе не нравится, поэтому он должен поплатиться за свою ошибку, — холодно говорит альфа, а Юнги сильнее перехватывает его ладонь. Он не переживет, услышав еще один выстрел за сегодня. Это самый страшный звук: когда рвётся человеческая плоть. — Я попробую, — шепчет омега и берет приборы со стола. Он под пристальным взглядом альфы отрезает кусочек кролика и кладет в рот. — Вкусно, правда, очень вкусно. — Ты даже не прожевал, — щурится Чонгук, не отводя пистолет. — Хорошая еда чувствуется сразу, — пробует возразить Юнги, но этот истребляющий все живое взгляд альфы убивает. Кролик и правда был превосходным, нежным и сырным. — Что-то я не верю тебе, чертёнок, — Чонгук вновь поворачивается к альфе и перехватывает пистолет, а Юнги прикрывает уши руками. Но выстрела не следует. Альфа убирает его за пояс и безразлично машет альфе рукой, чтобы тот убирался. — Может ты тогда что-нибудь приготовишь мне? Ты ведь все еще должен мне стейк. Юнги убирает руки от лица и неверяще глядит на Чонгука. Этот альфа вызывал в омеге одновременно скручивающий страх и поглощающую страсть. Он будто не контролировал свои мысли, мечтая оказаться в этих сильных руках, чтобы они ласкали его. Юнги отводит глаза от антрацитовых омутов и поднимается, идя на кухню. Когда он надевает фартук, Чонгук заходит на кухню и облокачивается о косяк, сложив руки на груди. Он наблюдает своим тяжелым тягучим взглядом, а Юнги будто под кожу иглы заходят. Еще этот запах сводит с ума. Юнги включает плиту и достаёт из холодильника аккуратный кусок говядины для филе-миньон. Он старается не показывать свои чуть дрожащие пальцы, сервирует тарелку картофельным хворостом. Он обжаривает говядину, когда чувствует сзади чужое присутствие. Омега непроизвольно кусает губы, чтобы не застонать. Альфа втягивает воздух рядом с ним. Чонгук в замешательстве. Еще ни разу он не перекрывал для омеги весь ресторан, еще ни разу он так сильно не желал кого-то. Этого чертенка хотелось не только сейчас, но и надолго. Его хотелось уложить в свою постель и долго трахать, а потом обнимать. — Отойди, сейчас вспыхнет, — выдавливает из себя Юнги, беря бутылку с алкоголем. — У меня уже давно вспыхнуло, — шепчет ему в загривок Чонгук, когда стейк громко вспыхивает огненным столбом. Чонгук рефлекторно тянет омегу на себя, перехватывая за талию и оттаскивая от огня. Столб, видимо, был настолько сильный, что срабатывает противопожарная система. Свет на кухне гаснет, а из датчиков вверху начинает литься вода, каплями обрызгивая все. — Вот черт, — смеется Юнги, а потом резко замолкает, следует ему поднять голову. Рубашка Чонгука мокнет и липнет к мощному телу, на которое Юнги опускает глаза, сглатывая. А альфа не может оторвать взгляд от манящих губ. Он притягивает омегу за затылок и впивается в его губы. Переплетает их языки в мокром поцелуе, а Юнги разлагается. Окольцовывает руками его мощную спину, а Чонгук все насытиться не может. Это была сумасшедшая тяга к конкретно его губам. Губам этого чертенка. Юнги отрывается, задирает голову, открывая волку вид на молочную шею. Чонгук впивается в нее поцелуем, обхватывает губами кадык, лижет его под тихий стон омеги. Юнги почти сам лезет на столешницу от переполняющей страсти, но альфа подхватывает его под ягодицы, сажая. Омега тут же обхватывает ногами его торс и дёргает пуговицы его рубашки. — Что ты творишь со мной, чертёнок? Юнги распадается в его руках, тает, словно первый снег. Внутри набатом бьет одно желание: насадиться на член Чонгука. Он в бреду скидывает мокрую рубашку альфы и задерживает взгляд на рельефном торсе. Не удержавшись, ведет пальчиками к пупку, убирая мокрые капли, а альфа пробирается ладонями под его кожаные брюки и сминает аппетитные ягодицы. Юнги глухо стонет в скулу альфе и выгибается сильнее. В этот момент вода перестает брызгать с потолка. Охрана альфы отключила систему пожаротушения. Член Чонгука болезненно ноет, давит на брюки и требует именно этого омегу. Чонгук лижет шею Юнги и чувствует на языке привкус апельсинов. Альфа зарывается носом в ключицы, ладонью исследует голую спину и в один момент снимает омегу со столешницы. Юнги недовольно ноет, вовсе потеряв контроль над разумом. Омежья сущность сейчас взяла верх. Чонгук разворачивает его спиной и за затылок наклоняет, придавливая к столу щекой. Чонгука начинает раздражать эта лишняя одежда на хрупком омежьем теле, поэтому он наклоняется и зубами дёргает лямки, что серебряная ткань струится к ногам. Юнги блаженно задирает голову, когда альфа ведет ладонью по его голой груди, задевает соски, чуть сдавливая, и сползает к кромке кожаных брюк, заползая под них. Юнги выгибается в пояснице, а Чонгук тянет наконец эти брюки вниз вместе с фартуком, оголяя молочную задницу. Юнги поджимает кончики пальцев на ногах и тихо скулит, когда Чонгук оставляет шлепок на ягодице. — Сладкий чертёнок, — шепчет прямо в ушную раковину альфа и поворачивает голову Юнги за подбородок. Хочет наслаждаться заломленными бровями, чуть приоткрытым ртом и этими лисьими глазами, хаотично блуждающими по лицу альфы. Он подносит два пальца к губам Юнги, заставляя вобрать их в себя. Юнги посасывает кончики, облизывает фаланги, и только от этого действия Чонгук готов кончить. Член предупреждающе дергается. Альфа отодвигает одну ягодицу в сторону и вводит сразу два пальца. Он никогда не тратил время на растягивание Минги или кого-то другого. Он никогда не пекся о здоровье того, кто лежал под ним. Но с этим чертёнком хотелось до безобразия нежно и аккуратно. Его хотелось лелеять и никогда не причинить боли. Чонгук не узнает себя, но не сказать, что это ему не нравится. Юнги выпячивает задницу, сам насаживается на пальцы, а альфа вводит еще два. — Пожалуйста, — в бреду шепчет Юнги, а альфа усмехается и наклоняется к нему, будто не расслышал. — Повтори, чертёнок. — Пожалуйста, замени их, — выходит совсем тихо и с придыханием. Чонгук зажимает его загривок, вплетает пальцы в мокрые рыжие волосы и сцепляет зубы. — Ты нуждаешься в моем члене? — Чонгук рычит, дёргает пряжку ремня и брюки, переступая через них. Потому что уже невыносимо. Сумасшествие. Он проводит ладонью по члену пару раз и пристраивается. Юнги сам отставляет задницу, чувствует головку у своих ягодиц и расползается по столешнице. Чонгук входит одним движением и замирает. Юнги болезненно шипит, а альфа жмурится. До одури узко и горячо. Он делает круговое движение, давая привыкнуть. Он уже не удивляется своим действиям, потому что с любым другим он бы уже грубо трахал. Он продолжает удерживать затылок омеги за загривок и двигаться. — Черт возьми, — рычит альфа, потому что ловит кайф. Невыносимый экстаз, который раньше никогда не чувствовал. Даже самая дорогая шлюха Данделиона не приносила столько наслаждения, а этот шеф-повар — да. Юнги сам подмахивает бёдрами, слепо вытягивает руку, будто желает дотянуться до альфы. Чонгук смотрит на нее мгновение, а потом вкладывает свою, крепко сжимая. А другой тянется к члену омеги, истекающему природной смазкой. Кухня насквозь пропахла смешением апельсина и алкоголя. Будто этот фрукт упаривали в крепком коньяке. Дурманящая смесь, получше любой самой дорогой дури. Исчезающий в этой молочной заднице чонгуков член — лучшее зрелище, что альфа когда-либо видел. Пошлые хлюпающие звуки от мокрых тел разносились по всей кухне. Чонгук кончает прямо в омегу одновременно с ним. Делает еще пару движений и выходит, пытаясь восстановить дыхание. Юнги же еще некоторое время лежит, не меняя позы, и альфа, надевая промокшие брюки, любуется видом омеги сзади. — Будь моим личным поваром. — Пошел ты, — с улыбкой шепчет Юнги, все не в силе привести дыхание в порядок. Он переворачивается и запрыгивает на столешницу. Чонгук гулко сглатывает, потому что только что кончивший член вновь дергается. — Договоришься, чертёнок. Я все равно заполучу тебя, — Чонгук подхватывает рубашку, накидывая на себя. Она сразу липнет к мокрому телу, ничего не скрывая. Юнги наконец более отчетливо рассматривает татуировки на руках. Только что эти самые руки трахали его задницу, вжимая в столешницу. — В твоих снах, — устало шепчет Юнги и, подхватив брюки, пытается их натянуть. — Ты все еще должен мне стейк. Так что я вернусь завтра, — усмехается Чонгук. — Пошел ты, — летит ему в спину от омеги. Чонгук скрывается в зале, а Юнги падает обратно на столешницу с улыбкой. Это был лучший секс в его жизни.У настоящих историй любви финалов нет.