Любовь или ненависть?

      Когда я вернулась домой - уже ближе к вечеру, свет во всем доме все еще горел. На улице еще стояли громилы, готовясь к завершению своей смены. Вместо них придут выспавшиеся и сытые головорезы с пистолетами в своей кобуре, на спине, на щиколотках. Везде будут автоматы, даже гранаты будут присутствовать в зоне доступа. Это так опасно и обнадеживающе, словно может спасти нас от настоящей угрозы.       Как только я зашла в дом, мой нос сразу же почувствовала отрицательную ауру. Если быть точнее, передо мной как два солдата стояли родители. Да, они прямо стояли с серьезными лицами. Даже без объяснений я почувствовала себя в чем-то виноватой. Сколько по времени они ждали меня тут? Какой-то сюрприз?        Мама прикусывала свою губу, как не делала никогда. Она никогда не бывает не уверена в себе. А папа… Все было странным, а его поведение тем более.        - Что случилось, пап?        Взгляд обоих родителей не предвещал ничего хорошего. Их плечи соприкасались, а они сами будто бы не знали куда деть руки. Им или неловко, или да. Мне непонятна вся эта сцена, посему я медленно положила сумочку на барную стойку, не отрывая своих глаз с них. Ноги медленной походкой шли дальше по коридору.        Сказать, что их поведение сказывалось на мне неположительно - ничего не сказать.       Они будто что-то прятали за своими спинами. Как только эта мысль пришла мне в голову, я лукаво улыбнулась. Стоит проверить эту теорию.        Мне пришлось протиснуться между ними. Обойти их было бы слишком легко, мне была важна реакция. Родители сами разошлись на шаг в сторону, чтобы пропустить меня. Мамино дыхание было неспокойным. Все знаки указывают на…       Оу… это что? Вернее, кто?       Я вижу ребенка?       - Уверена, что ты подумала не о том, Орешек, - сразу сказала мама.       Она никогда не вела себя так. Да и папа никогда не казался таким… знаете, словно он чувствует себя не в той тарелке.       - А о чем я подумала, мам? - сразу ответив, я смотрела на гостя.       Мальчик лет десять сидел на высоком стуле, болтая ножками. Перед ним на столе лежал коктейльный стакан, который малец держал и через трубочку пил содержимое. Заметив меня, его ноги перестали двигаться, а его губы отдалились от синей трубочки. Его выражение лица обеспокоилось, он как будто бы испугался меня, думая, что я отберу у него напиток. Я в свое время закачала головой и подняла руки. Мне не нужен этот стакан. Будто передо мной загнанный в угол испуганный щенок, а мне нужно взять его на руки.       - Нет-нет. Я… - у меня нет слов.       Мой взгляд метнулся на родителей, ища помощи. Мальчик такой худощавый и на вид хрупкий. Мне видно его кости.        Он сейчас будто бы расплачется, как и я. Мне не видано как обращаться с такими маленькими ребятами.        - Извини. Извини меня. Господи, прости пожалуйста. Я сейчас уйду, ты выпьешь это без меня, хорошо? Прошу, прости меня.       На его лице образовалась слеза. Паника сразу обрушилась на мои плечи, больно вдавливая в землю. У меня даже пальцы дрожат! Это волнительно и первобытно для меня. Я судорожно развернулась, берясь двумя руками за голову, убирая испарину на лбу. Этот разговор, однозначно, самый щепетильный за всю жизнь.        Почему этот паренек в нашем доме?       - Этого ребенка нашли на заброшенных улицах, где живут одни наркоманы, - начала мама, а папа пошел к гостю, вероятно, чтобы успокоить, - он был голым, а в руках держал грязного мишку.       Сердце дрогнуло от ее слов. Боже мой, как же так можно? Бросить ребенка в таком виде на улице?       - Твой папа увидел его и тут же посадил к себе в машину.       У него доброе сердце. Этот поступок он не только мужественный, но и ответственный. Если подумать о том, что я единственный ребенок, а родители в принципе никогда не хотели наследников… Значит этот парень задержится здесь ненадолго. Не то чтобы я против иной затеи, просто непривычно. Видеть у себя дома чужого ребенка, который спокойно попивает из твоего бокала какой-то смузи.       -Это ужасно.       Мама забеспокоилась, резко повернув голову в сторону папы и гостя.        -Нет, в смысле… нельзя бросать ребенка.        Еле видно выдохнув, она кивнула головой и жестом пригласила пройти за ней. Мне все еще неудобно появляться в зоне видимости мальчика, даже если живу тут всю жизнь.        Когда я встретилась с мальчиком опять, его губы сжимали трубочку. Он выглядел более расстроенным, чем до того, как я ступила в дом. Его футболка была белой и чистой - видимо из магазина, а его кожа чуть темнее.       Это пугало, я не могла понять - от природы ли он такой бледный, или с его здоровьем что-то не то.        Папа сидел рядом с пареньком, сжав губы. Они переглядывались с мамой, пока мой лоб уже покрывался потом. Мне так не хочется пугать этого ангелочка.        Подумав, что мне лучше молча сесть рядом, а может и заткнуть свой рот, чтобы не сказать что-то, я села за стол напротив него. Таких гостей у нас было мало, то есть вообще не было.        -Итак… Я приготовила ужин, - растягивая каждое слово с напряжением, произнесла мама.        Сначала мне показалось, что мальчик избегает со мной зрительного контакта, поэтому решила его не смущать. Сделала вид, что рассматриваю обои, потолок, наш пол, кстати он был холодноват, босиком лучше не ходить; о, мне нужно будет помыть посуду… Мама быстро справилась с сервировкой стола и не успели мы моргнуть глазом, как перед нами на тарелке стояла рыба с гарниром в лице рассыпчатого риса.       Обычный наш ужин, имеющий основное блюдо, салат по середине стола, закуски, хлебные булочки, напитки. Кажется, стол удивил юношу, его глаза прошлись по каждой тарелке в предвкушении.        Я тем временем не без аппетита стала уплетать рыбу, складывая косточки в отдельную тарелку. Маринад или соус этого блюда меня зачаровал, я не замечала как все съедаю. Апельсиновый сок рядом был свежевыжатым, каким я его любила. Скорость поедания была быстрее, чем обычно, поэтому я ловила на себе несколько взглядов.        Когда мои глаза заметили мелькнувшую маленькую ладошку, складывающую кость на мою тарелку, голова поднялась.        Я совсем забыла про нашего гостя, не показалась ли невоспитанной или типа того? Кажется, его смутил мой взгляд. Он мог подумать, что я ругаю его за это! О, Боже. Как можно быстрее, я подвинула к нему маленькую тарелку с улыбкой.        -Все мое-твое, - что бы оно не значило, я даже не подумала перед тем как сказать, поэтому сама не поняла смысла.       Но вот только после этого я осознала, что ела в полной тишине: нет никаких скрипов вилки о тарелку, постукивания стаканов, или всего прочего. Только после моих слов началось движение родителей.        -Я собираюсь в Венецию, - просто, резко и без права выбора родителям.       Мне удалось научиться отстаивать свое только недавно. Например, самым первым шагом стал мой турнир в Лас-Вегасе (лучше бы мне стоило тогда послушаться родителей и остаться).        -Иза? И ты не хочешь об этом поговорить?       Качнув головой, я взяла салфетку, чтобы вытереть рот. Вставая, у меня получилось допить напиток и с глухим стуком поставить его обратно.        -Мне двадцать два, ладно? Я имею на это право.        -Там слишком опасно, Орешек, Я не смогу тебя туда отпустить, ладно?       Я даже закатила глаза. Боже…как же это утомило.       Мафия.       Мафия.       Мафия.       Можно просто отдохнуть от этого?       -Папа.        -Изабелла. Послушай меня.        -Почему? Ты никогда меня не слышишь.        Мама смотрела на нас с предупреждением, такое чувство, будто ее не волновал наш разговор, а только мальчик напротив нее. Он слишком раним, а я закатила тут истерику.        -Буду ждать в кабинете через двадцать минут, Иза, - с хладнокровным спокойствием заявил отец, опять оставляя за собой последнее слово.        Ах, да, Венеция. Мне просто хочется перемен, к тому же надо же хоть раз в жизни взглянуть на город, который может спрятаться в мировом океане совсем скоро.       Знаете, это как вызов. Для дочери мафиози, без желания быть связанной со своей темной стороной жизни.        Совсем в одиночестве, сняв номер в лучшем отеле, или в самом грязном мотеле. С улыбкой и радостью на лице, в полном умиротворении и удовлетворении души. С дешевым кофе из забегаловки, круассаном оттуда же. С теплыми воспоминаниями, закрытыми в глубине и настоящим, которым ты наслаждаешься вовсю. Завтра рано вставать на работу, на которой платят достаточно для жизни, но это доставляет удовольствие. В том же снятом номере ждет собака, которая путешествует с тобой, но обычно спит до обеда, а сейчас самое раннее утро. О, мама звонила вчера, чтобы узнать как дела и спросить об учебе в университете. А папа отправил фотографию первого снега, где он во дворе рядом со снеговиком.        Это то, что мне не получить никогда.        Я зашла к отцу в кабинет ровно во время, когда он заправлял свою рубашку удобнее. Сейчас вечер, а он весь в параде. Не то чтобы у меня сейчас состояние, способное как-то отреагировать на это. Я просто устала. От своих мыслей о том, что у меня не будет «нормальной» жизни.       Отец указал взглядом на кресло напротив себя со спокойно-хладнокровным лицом.        -Начнем с того…       -У тебя не получается быть серьезным, па.       Это правда! Он постоянно шутит, подкалывает, а эта…чужая маска совсем не его. Мой папа не должен притворяться каким-то свирепым зверем.       -Я волнуюсь за тебя, милая, - он взял мою ладонь в свою, через время поцеловав пальцы.       Не отпуская, главный мужчина моей жизни тепло смотрел в мои глаза.       -Ты растешь с каждым днем, тебя невозможно держать рядом. Ты стала… взрослой. Мы беспокоимся за то, чтобы ты устроилась в этом мире, но не все идет по плану. С нашей стороны, мы не можем просто так отпустить тебя в другой город, в другую страну. Везде нас хотят ослабить враги, ты понимаешь это. Будь мы семейкой, не знающей ничего о Мафии - ты бы была счастливее. Я знаю это. Мне видно твои отчаянные вздохи и непролитые слезы из-за этого.        И словно по щелчку, в горле у меня застрял комок, который я безуспешно пыталась проглотить. Таких разговоров за все время было мало, однако каждый из них причинял боль, расслаблял одновременно. Становится тяжко на душе, когда ты задумываешься о том, что чувствуют родители при твоих выходках.        -Но я не могу!… - с каким-то беспокойством шепнул папа, - потому что люблю тебя больше жизни. Я не выдержу, если с тобой что-то случится.        -Я знаю, пап. Мне было бы тоже грустно, если бы с вами что-то случилось, - дрожащим голосом выдавила.        Без понятия что нужно говорить в такие моменты, но я благодарна им за то, что они происходят. Это облегчает жизнь, не создавая ссоры между мной и родителями.        Папа кивал, подбирая слова.       -Мы всегда будем рядом.       Он не должен мне лгать, а я не должна в это верить. Когда-то через лет тридцать-сорок мои родители покинут мир, оставив меня совсем одну. Хотя так хочется верить отцу, что мне не придется ориентироваться совсем в одиночку.        -Тут, - неожиданно он тыкнул в сторону моего сердца, не прикасаясь.        Ох. Губы задрожали, я чувствовала как зашла слишком далеко, сдерживая слезы. Все из-за переживаний, или это так выплескивается вся энергия, лежавшая глубоко внутри.        -Я не хочу, чтобы вы уходили, не хочу остаться в одиночестве. Мне страшно. - заплакала уже совсем.        Его взгляд изменился, а брови сошлись на переносице. Только палец дрогнул, показывая сочувствие. Папа подошел ко мне, обогнув стол, чтобы крепко обнять. Тепло его тела мне нравилось, как и его обжигающее дыхание на шее. Я чувствую его, как этот весь комфортный воздух в кабинете.        -Извини, это должен был быть спокойный разговор. Я…мне кажется, чересчур эмоциональна. Прости, па.        В смятении мне удалось быстро вытереть горячие слезы, отдалившись от отца. У меня такое ощущение, словно меня ломают по кускам в последнее время. Мое эмоциональное состояние слишком сломленное, мне непонятны эти чувства, однако от них у меня болит сердце. Это будто буря после излишнего держания в себе. Чтобы избежать этого скопления мне стоило хоть немного выпускать демонов, пусть даже в одиночестве. У меня опять трясутся руки, как всегда, дыхание нерегулярное. Это опять паника. При папе. Я не боюсь, а смущаюсь. Однако полностью чувствую, что могу показать себя настоящую перед родителями.       Просто не хочу.        -Я пойду, ладно? Хорошо, никакой Венеции, никаких путешествий.        У меня однозначно был голос как у сторчавшейся наркоманки, да и все тело тряслось, как у сторчавшейся наркоманки. Я сторчавшаяся наркоманка. У самой двери меня остановил папа, взяв за запястье. В другое время моя голова рефлекторно повернулась бы, но я ожидала такого от него, поэтому осталась скрытой своими волосами.        -Па, все в норме.        Он знал, чувствовал, что все не так. Конечно, был в курсе. Его хватка то ослаблялась, то усиливалась, видимо он думал поговорить ли со мной, или отпустить.       В конце концов мое запястье было на свободе.        Я ушла. Шла быстрым шагом до своей комнаты. Смотрела только на свои руки, пытаясь нормализовать свое дыхание.        «Салют, Рыжая Бестия!»       «Чего добьется эта Изабелла? Под двадцать, все еще рваная девчонка»       «Руки Невио Фальконе прошлись по моим бедрам…»       «Тогда ты заплатишь не деньгами, подруга.»       Идиотка, тебе почти тридцать, ты еще без мужа. Ты просто обуза для них. Они станут предметом для слухов и сплетен. Из-за тебя. Тебя должен был изнасиловать Фальконе, а потом его брат. Он мог сделать это два раза. Еще четыре раза мог просто убить. У тебя нет проблем, а руки трясутся, словно ты магнит для трагедий. У тебя нет проблем, а все равно эмоционально нестабильна. Чертова дура.        У тебя нет проблем. Но ты проблема. Для всех. Тебя вообще не должно было быть. Тебя не желали. Ты должна умереть. Сейчас.        Меня охватывает тупое желание рвать. В смысле, тошнит. А вдруг… я умираю? Сейчас меня вырвет на этот ковер. Этот торшер… Черт, я теряю сознание. У меня просто худшее состояние. Мне конец. Боже, мне так плохо.        -Иза?       Мама подошла ко мне, пока я опиралась на стену. Ее глаза были обеспокоены. Ох дьявол, знал бы ты, как я обеспокоена. Через секунду она уже стояла со стаканом воды. Через две секунды я вижу отца. Через пять секунд откуда-то выбегает тот мальчик.  Все останавливается. Это… глупое учащение сердцебиения. Жар? Пот? Руки? Я проверяю, а всего этого уже нет. Смерти нет. Дыхание. Оно как раз таки теперь есть. Через десять секунд я уже встаю на ноги.        -У меня болит живот. Поэтому закружилась голова, - я прокрутила руками в воздухе.       Я смотрела на маму и неловко улыбалась, показывая что у меня месячные. Она все поняла, наверняка, сам папа тоже понял. Мне просто неудобно будет перед этим парнем.        -Извините, что я вас побеспокоила.        Паническая атака из воздуха тоже проблема. Даже больше проблема, чем паника от жизненных ситуаций. А нагружать родителей этим я не хочу, точнее быть - не могу.        Мама спросила, не нужна ли мне таблетка, но я покачала головой и ушла в свою комнату.       Это чертовски ненормально.        На следующее утро мое поведение перед семьей было таким, словно я не лежала на полу вчерашним вечером. Как всегда я вышла на завтрак самой последней, даже мальчик уже сидел на диване, мирно смотря телевизор. Он поджал руки под бедрами, занимая очень маленький квадрат места. Его губа была стиснута между зубами, а глаза увлеченно наблюдали за действиями в телевизоре.        На обеденном столе лежали только две чашки кофе, завтрака еще не было. Если мама сидела тут, значит наша экономка творила на кухне для обслуживающего персонала.       Понадеявшись на спокойствие гостя, я подошла для начала к нему. Как ни в чем не бывало села рядом, приняв то же положение что и у него на расстоянии вытянутой руки.        -Доброе утро, - смущенно выдавила я.        Кажется, он меня не услышал, или подумал, что мои слова адресованы не ему.        Я повторила свои слова, смотря на его ярко выраженный подбородок. Он повернулся ко мне плавно, но без вчерашнего страха и тревоги. Однако, все еще молчал.       -Меня зовут Изабелла, - протянув руку, ожидала бурю эмоций от него.       Моя рука висела в воздухе несколько секунд, а может минуту-две. На его лице появилась слабая улыбка. Тощая ладонь тронула мою в легком рукопожатии.       -Он… не говорит, милая, - услышала я голос матери.        Мои глаза чуть расширились от удивления. Я бы проговорила тысячу извинений, но смутила бы его и тот бы закрылся. Только выдохнув весь воздух из легких, я вытянулась и села ближе к нему.       -Ты умеешь писать? - с милой улыбкой у меня получилось выдавить это.       После кивка, я протянула юноше ручку и блокнот с кофейного стола, видимо они принадлежали папе.       -Можешь написать мне свое имя? Я бы могла звать тебя своим рыцарем, но это не было бы хорошо, - несмешно пошутила я, однако он улыбнулся мне и стал писать.       «Дамиано. Я могу быть твоим рыцарем. Теперь с тобой все в порядке, правда?»       Мне оставалось только весело кивнуть и запомнить имя еще незнакомца.       -Пошли, красавчик. Маменька приготовила для тебя смузи.       Вчера он дрожал от страха, от холода декабрьских ночей без одежды, дышал дымом от сигарет и смотрел на лица уродливых нелюдей. Сегодня я попрошу его довериться мне и вернуть свое детство обратно себе. Может, я не оставляю ему выбора, оно и хорошо, если он не против заряжаться моей взбалмошной энергией.        Пока мы говорили, экономка и ее помощница приносили еду. В понедельник у нас всегда клубничное смузи, а у папы просто вода. Иногда мне кажется, что он хочет стать еще больше мускулистым и соблюдает диету, но когда я его спрашиваю об этом, то получаю «нет».        Мама что-то делала с холодильником. Оставив мальчика с отцом, я подошла к ней, чтобы спросить очень важное.       -Вы его отдадите, да?       Мама вздрогнула от неожиданности и обронила бутылку молока. Мы вместе с ней присели, чтобы поднять. Ее взгляд был с улыбкой, если мне не показалось.       -Нет.       Не знаю почему, но… мне стало легче. Может, это сбылась моя детская мечта иметь младшего брата или сестру, но это слишком наивно с моей стороны.       -Вы никогда не хотели ребенка, вы еле меня терпели, наверное. Теперь второй?       Мама поникла от моих слов. Положив на столешницу молоко, она отошла со мной в сторону, видимо чтобы не услышал Дамиано, а может папа.        -Во-первых, мы очень тебя любили, любим и будем любить. Это все глупости. Те слова, которые вырываются у людей насчет нашей «нелюбви» к детям - в прошлом. Во-вторых, мне не нравились подгузники и бесконечный плач, пока не появилась ты. Ясно? Этому мальчику двенадцать лет, а не месяцев. Он взрослый человек, который не станет отливаться в штаны. Еще вчера мы бы решили вопрос с присутствием Дамиано, если бы он нам не стал дорог с первых же минут. Если бы ты не желала его видеть. Но ты стала улыбаться чаще, утром ты улыбнулась уже пятый раз. Раньше на тебе не было такого. Дамиано останется тут, с нами.        Из меня вырвался смешок. Мама держала мои плечи и тараторила, будто говорила мне вселенскую важность, которую нужно сохранить в тайне.       -Ты не похожа на ту дерзкую и бойкую девушку, о которой я знаю. Ты стала мягче и приветливей, да?       Это прозвучало язвительно. Боже, мой язык всегда все портит. На ее лице не было никаких эмоций.       -Ты не видела меня в окружении змей, детка, - посмеялась она. Невио.        Днем в Лас-Вегасе нельзя увидеть то, что происходит вечером. Но ты можешь почувствовать то, что происходило этой ночью. Мой город- я убежден, лучший во всем мире. Он полностью подходит нам, как Фальконе. Это планета развлечений, удовольствий и желания. Похоти. Я могу слышать мокрые трусики в воздухе даже находясь в самолете.        Смотря на небо, я все еще вижу Вегас. Мы направляемся в Нью-Йорк, всеми руками уступающий моему городу. Не могу судить, никогда не жил тут больше дня.        В общем и целом, ублюдки из другой семейки все больше перехватывают товар Фамильи, а поскольку это все проходит через нас - разборки идут с нами. Я понимаю агрессию Витиелло, но мне не нравится, что мы - Фальконе - шатаемся к ним как послушные шавки.        Дом Капо Фамильи охраняется дюжиной их солдат - не меньше. Я даже усмехнулся их трусости перед врагами. Перед нашим особняком могут мерзнуть на улице тройка - другая охраны, если угроза предугана и ожидаема. В другое время нас оберегает старая добрая система защиты, наши накаченные тела и все. Ньюйоркцы слабее нас. Это факт. Может, немного самолюбия. Я бы мог справиться со всеми голыми руками, а может всего лишь ящиком бомбардировки и теми же ловкими ручками. Ими же смог бы удовлетворить их женщин, которые никогда не чувствовали такого удовольствия до меня.        -Веди себя адекватно, Невио.        Отец как всегда. Он стоит наравне с нами, пока мы ждем автоматического открытия дверей. Алессио и Нино стоят расслабленные, видимо с такими же мыслями. Хотя нет. Они слишком одаренные мозгами, чтобы думать о таком. Они скорее всего, вспоминают таблицу умножения сейчас.        -Вам троим стоит вообще не раскрывать рты.       Он говорит это мне и моим братьям. В такие моменты я вообще не понимаю для чего сопровождаю их. Как ебаная охрана? Шестерка? А, нет, они просто знают, что я не буду молчать и скажу всю правду им в лицо. Дядя и отец сами могут сказать все говно в лоб, но к их счастью они более закрыты в своих словах с возрастом. В мое время они были такими же общительными.        Наконец-то медленная калитка открывается перед нами, и мы заходим.        Особняк неплох, я бы потрахал тут нескольких. Ленивых мудаков, которые не могли приехать к нам по своим делам. Здесь бы весело вписалась маленькая граната.        На самом деле, я просто не выспался. Какая-то бортпроводница с медными волосами отвлекла меня от сна. Мы прошли к ним в дом, если так можно сказать. Лука Виттелло сидел у себя в саду, спокойно прикуривая сигару. Как в самом хорошем фильме о любви. Это было бы классно, если бы он не знал, что на каждом из нас по три оружия.        Без всяких слов он подошел к нам, чтобы каждому пожать руку и так же молчаливо пригласить пойти за ним. Не в дом, а ответвление, которое скорее всего являлось его кабинетом.        -Вот же… я забыла свой подарок!        -Ничего страшного.        -Я собирала его два месяца, чтобы подарить его Марси!        -Ты говоришь как плаксивая девочка.        -Марси путешествовала по всему миру полгода, а я для нее собрала это. Я не могу не быть плаксивой девочкой.        Эти голоса доносились слишком громко на фоне работающего двигателя машины. Я слышал Изабеллу Витиелло.  Поймав на себе взгляд Алессио, я взглянул на него. Он выглядел странно.        Но никто из нас не стал говорить о том, что мы опять обращаем внимание на нее. В свою сторону скажу, что люблю собирать коллекции из ночей с горячими богачками. Что на душе брата - не знаю. Он не такой как я.        -Я уверен, что это все чертова триада.        Страсти накаляются прямо сейчас, пока я своим ножом чищу ногти, сидя на кресле в кабинете Витиелло. Напротив меня сидит Маттео, рядом Алессио, еще где-то Амо и остальные.        -Я, блять, теряю деньги из-за них. Уходят миллионы, Фальконе. Который раз эти гребаные судна или грабят, или топят. Ты, черт возьми, должен с этим разобраться. Тебе достается доля от меня.        И тут я встал. Это уже могло много о чем говорить. Лука Витиелло, я снимаю перед ним шляпу, как перед Тиски, но он не имеет никакого права говорить с моим отцом как с щенком.        -Ты можешь нормально говорить с ним, Витиелло.        -Закрой свой рот, гребаный Фальконе, - из какой-то дыры вышел сын Капо, тоже вставая напротив меня.       -Тебе не стоило этого делать, когда моя сестра с тобой.        Я указывал на него ножом, как пальцем. Это считалось у них неуважением, ну как и у нас в Вегасе, но мне было плевать. Я не думал об этом.        -Оставь мою жену в покое, придурок.        В какой-то момент мы стояли лоб ко лбу, яростно дыша. Ненависть к этому уроду не прошла. Он украл мою сестру, затуманив ее лживой любовью. Кто мне даст гарантию на то, что он не бьет ее? Если он окажется мразью, то я готов начать войну. Я всегда готов.       Стопроцентно, нам говорили остановиться, но я нихрена не слышал, и не хотел. Даже не заметил, как мы оказались на улице и вцепились как собаки. Явно причиной было не то, как Лука говорил с отцом неуважительно.        Это то, что копилось долгое время. И уже не хочет продолжать делать это.       -Ты, сукин сын, сильно бесишь меня, - удар. Я начал первым. Я мечтал сделать это первым. Ох, черт возьми, поставил цель пройтись кулаком по лицу Амо. Без понятия за что, мне просто это было жизненно необходимо.        Он ударил меня по носу, кажется, даже сломал его? Мой кулак тронул его точеную скулу. А изо рта доносились грязные слова. Моих плеч постоянно касались чьи-то руки, пытаясь меня отгородить от него. На асфальте было видно кровь. Я захотел припечатать его к этому бетону.        У меня еще не было шанса вот так отдать дань своему зятю. Теперь я хочу использовать это сполна.        -Я убью тебя, Фальконе.       Он сделал серию, пока я отходил от этих ударов. И моя слабость, которая возникла очень разозлила меня. Если я проиграю ему, то зарежусь прямо здесь и сейчас. Мои тренировки не могли пройти даром.        Нос. Челюсть. Живот. Нога.       Но он еще не упал. Я тоже не лежал на земле как труп. Мы были сильны.        -О Господи! - знакомый голос возник в голове. Это единственное, что пропустило мое сознание. И я отвлекся.       -Боже мой! Амо? Невио?             Сделайте что-нибудь! - моя сестра. О, Гретс. Твой муж будет лежать на больничной койке, надеюсь, ты простишь меня.        Чьи-то сильные руки отодрали меня от Витиелло, его тоже унесли подальше. И я знаю, что это были наши отцы.                         Подсознательно это понимал. Я был еще зол. На то, что чертов ангельский голос Рыжей Бестии заставил расслабиться. Этого, блять, не должно было произойти! Мне нужно было его покалечить, чтобы он лежал в больнице несколько месяцев.        Мы рвались друг к другу, нас еле удерживали отцовские силы. Опять столкнулись лбами.       -Тут есть дети, черт возьми, - тот же женский голос.        Меня толкнули в плечо. Это было без сил, я даже не шелохнулся. Боковым зрением увидел волосы, переливающиеся на солнце желтизной.        Между нами втиснулся кто-то. Высокий, худой и наглый.       Изабелла Витиелло. И я самым опять первым заметил то, что смотрел на нее как на одном уровне.        Мне нравилось это.        Я ухмыльнулся этому. Встряхнул с плеч четыре руки. Столько нужно было для того, чтобы меня остановить на пару минут. Расслабился, увидев сломанный нос Амо. Рядом с ним бегала Грета, пытаясь найти салфетку. Ей плевать на своего близнеца.       Только потом я обратил внимание на еще одну девушку, смотрящую мне в душу.        -Вы можете исправить это своим молчанием, а я оставляю вас, - повернулся я к своей родне.       Видимо, услышав мой голос, сестра вспомнила про меня. И захотела подойти ко мне, но черта с два. Я ушел. Специально посмотрев несколько секунд ей в глаза - она сделала выбор. Уже давно, но я хотел думать, что Грета выберет меня.        Боковым зрением видел, как Амо остановил ее. Может, она бы и побежала за мной, но она не стала противиться своему мужу и послушалась. Все еще крики остановиться. Никто не шел за мной, зная, что мой гнев будет сильнее. Им лучше меня не трогать. Я оставлял капли крови за собой, даже не зная, откуда капает.        Мы приехали на трех машинах. Чтобы путать врагов, если те будут стрелять. Одну из них вел я, поэтому ключи оставались в моем кармане.        -Ты видел свое лицо? Ты можешь отключиться, пока едешь. Я думала, ты хочешь смерти Амо, а не своей.       Опять она. Когда уже успокоится?       -Тебе нужно перестать ходить за мной, - просто произнес я, нажимая кнопку открытия дверей на ключах.        -А тебе водить в таком состоянии.        Через пару секунд она оказалась рядом со мной. Я потянулся к ручке. Она тоже. Я открыл дверь. Она захлопнула ее. И тогда мне просто осталось дать ей ключи от машины и пойти к пассажирскому сидению.        Без всяких лишних слов Изабелла завела машину.        -Мне все равно куда ты собирался, мы поедем в госпиталь.       Я даже рассмеялся от ее уверенности в решении. Машина уже отъезжала от этого дома подальше. Зазвонил чей-то телефон. Мобильник в кармане не вибрировал, не мой.        -Папа, я собираюсь его закопать в лесу для вас, не волнуйтесь, - Витиелло смотрела только на дорогу, водя одной рукой.       -Нет, мне не нужна ваша помощь. Я справлюсь сама, ладно? О Боже, ему не нужна лопата, он выкопает яму руками.       Милый разговор. На моем лице даже улыбка от умиления.       -Я знаю, что мама сейчас в панике собирается ехать за мной. Останови ее, или этот придурок останется в живых, - недолгая пауза. Девочка отпустила руль, чтобы щипнуть себя за переносицу и взяться за дело обратно.       -Это было очень давно, верно? Все в норме, я просто не хочу смертей. Исправьте этот конфликт без войн. Мне не нужно, чтобы ты или дядя, Амо или Валерио приехали и продолжили ссору. Просто успокойтесь, меня никто не тронет. Это недоразумение может исправить только женщина.        Она бросила свой телефон себе между ног, а после открыла окна. Посмотрела на панель управления, чтобы найти кнопку, где можно открыть крышу. Это было видно по ее лицу.        Автомагистраль встретила нас в розовом закате. Деревья в белой шубе спокойно провожали нас куда-то. Все было тихо и красиво. Пока…       Я не услышал свист. И крики. Повернулся к своему окну, чтобы увидеть там Массимо. Он выглядывал из окна всем туловищем и радостно орал. Этот псих…        Изабелла не смотрела на это, только закатывая глаза на слова брата. Ее рука лежала на коробке передач. Тогда началась гонка. Автомобиль рванулся с места до двухсот километров в час. Я обескураженно закричал и сел удобнее.        Изабелла довольно возбуждена, когда дело касается большой скорости. Если той ночью ее трусики были мокрыми от нашей поездки в триста километров в час, то тогда это интересный факт о ней.        -Алессио лучший гонщик из всех, кого я знаю, - просто сказал я, уже замерзая в машине с открытыми окнами от холода декабря в Нью-Йорке.        -Тогда ты просто не знаешь меня, - она резко повернула налево, что я мог сильно удариться головой об окно, если бы оно было закрытым. Дрифт удался, братья остались позади. Где-то двести метров она дергала эту коробку передач как зависимая, обгоняя машины. А те ей сигналили, однако она включила радио. Там был прогноз погоды, поэтому я следом сразу же выключил. Несколько поворотов она преодолела с легкостью, пока не столкнулась с самым крутым и опасным. Это были уже очередные развязки от автомагистрали. Хотя, мы уже давно сошли с этого пути. Я вижу сейчас только деревья. Видимо, мы выезжаем из города. Дом Витиелло находились за городом, поэтому я не знаю где мы.        -Какого хрена на этой машине ограничитель скорости? - недоумевала она.       -Это максимальная, дорогая.        С визгом машины мы остановились у обочины, когда увидели, что дальше начинается живая трасса и большая пробка. Алессио и Изабелла соревновались не больше десяти минут, а их препятствием были несколько машин. В итоге, братья приехали быстрее. Моя голова гудела от криков Массимо, да и без них тоже. Он трепал волосы брата, прыгал и скакал. Адреналин в нашей крови зашкаливал.        -Эта дешевая тачка не едет больше трехсот пятидесяти.        Она решила заглянуть в автомобиль, где ехали Алессио и Массимо.       -Там больше четырехсот. Это было несправедливо, - ее руки были у груди в жесте протеста.        Я вспомнил ту ночь, когда украли ее из дома. Этот сладкий крик страха я не забуду никогда. Тогда она была робкой и загнанной в угол. И была в моих глазах такой маленькой…        Сейчас я не вижу большой разницы в росте с моими братьями. Дьявол, мне нравились ее длинные и худые ноги.        Но суть в том, что сейчас она была выше нас. Во всем.        -Ох, черт! Мне нужно прокатиться на машинке и почувствовать каково это! - закричал Массимо.        Мне больше было интересно где мы сейчас. И… что у меня на физиономии. Когда я сел в машину, чтобы взглянуть в зеркало, увидел уже засохшую кровь и кривой нос. Бровь была разбита. И на этом все. Не так плачевно. Я взял нос и легким движением руки вправил его на место. Девушка сморщила нос при виде этого.        -Вам лучше отправляться сразу в аэропорт, - Изабелла говорила и продолжала наблюдать за тем, как я рассматриваю лицо, - иначе если все это продолжится - вы на их территории.        Она сказала «на их», а не «на нашей», или более самовлюбленно «на моей», как сказал бы я. Это было важной частичкой.       -Нет-нет, я хочу попробовать виски в самом дорогом и престижном клубе, - это опять был Массимо, который сел за руль и пристегнулся в машине, в которой я подправляю свой вид.        -И что делать мне? Отправлю вашу дешевую машину по почте, ладно? Я еду домой.        Она не успела развернуться, как Алессио, который сидел на капоте этой машины, поймал ее запястье и притянул к себе.       -Нам нужна твоя консультация, принцесса. Садись в машину, мы отвезем тебя обратно домой.        Я не видел лица Витиелло - стояла ко мне спиной, однако та точно что-то сказала Алессио, поскольку он с выражением отпустил ее руку.        Думал, что она не послушается этого завуалированного приказ, однако та села к нам на заднее сидение. Мой брат не стал бы ее слишком вынуждать, если бы она еще раз сказала «нет», думаю, она хотела нашей компании.        И я все еще не понимаю.        Почему она нас не боится?       Алессио присоединился к нам и машина тронулась. С места Массимо просто нажал педаль газа в пол, мы все поникли в кресло. С диким ревом потерпевшая тачка слушалась Массимо. Когда мы оказались в пробке, я должен это сказать, наш водитель въехал на встречную, где благо, было мало машин.        -Ох, черт! Массимо!       Все триста метров мы слушали сигналы с другой полосы. И теперь ехали зигзагом, пытаясь не попасть в аварию. Свет фар ослеплял, но большее давление оказывала тряска. Мы чуть не припечатались к четырем встречным машинам.        Он точно псих. Ему нужно перестать водить, может даже просто ездить.       -Вы, ребята, так соскучились по тюрьме, правда? Когда вы в последний раз там были? Вчера?       Я мельком взглянул на нее и увидел, что она всеми руками держится за кресло Массимо и смотрит в лобовое стекло.       -Мы никогда там не были. Может, сейчас узнаем каково там побывать, - ответил ей Алессио.       -О, я забыла, что в Каморре вы всех держите под своим золотым крылом.       Словно по щелчку пальцев я вижу как мигалки приближаются к нам, а через громкоговоритель нас просят остановиться.        -Так и знал, что эта пробка принесет много проблем. Что за ублюдки так медленно едут? Из-за них нас остановят, - в полном серьезе сказал Массимо.        -Детка Изабелла, и в Нью-Йорке у вас тут все под контролем. Тебе достаточно сказать кодовое слово: Витиелло, и нас отпустят. Только побыстрее, виски ждут меня.        Я даже удивился тому, что он не газанул во всю и не стал убегать от копов. Может, мне это понравилось бы больше. Как самый законопослушный, Массимо опустил окно машины и улыбнулся сотрудникам полиции.        -У меня нет прав, лишили буквально два дня назад, капитан. Вот она с вами поговорит, - большим пальцем он указала назад.       Как маленький сыночек на свою маму и ждет, пока за него решат проблемы. И то что у него нет прав меня не удивило. Я не знал, но он всегда умеет вляпаться куда-то.        Изабелла без слов вышла на улицу. Алессио на заднем сидении закурил, открыв окно. Я взялся за голову, видимо Витиелло устроил мне сотрясение мозга.        Они говорили совсем недолго, низкий коп смотрел на нее снизу вверх и зачем-то ободряюще кивнул, погладив ее предплечье.        -Выйдите из машины, сэр.       Сотрудник полиции кивнул в сторону своей машины. Его рука лежала на кобуре. Меня смутило, что двое копов вышли к нам. Один из них что-то говорил по рации. Глупый Массимо вышел к ним, прежде чем я хотел остановил его.        -Это просто проверка на алкогольное опьянение, - уверял другой.        Все произошло резко. Брата схватили, руки скрутили и нацепили наручники. Он даже не успел ничего сделать. Мы с Алессио вышли из машины.             Гребанные нью-йоркцы. Я не стал пока искать свой пистолет, ни в чем не разобравшись.       -Вам придется отправиться к нам в участок.        -Какого хрена?       Я не заметил, как сзади кто-то подошел и хотел притронуться к моим рукам. Однако я развернулся и изо всех сил ударил его. Высокий и тощий упал на землю. С Алессио попытались сделать так же, но и его оппонент лежал как трус. И не успели мы опомниться, как несколько полицейских машин окружили нас со всех сторон. Фары светили мне в лицо. Я перебил бы тут всех, если бы меня не хватила усталость. Сейчас мне хотелось больше расстрелять их тут всех. И самые последние мысли о драке с органами покинули меня, когда с каждой минутой приезжало все больше копов. Больше не было смысла. Без разрешения нашу машину обыскали, пока другие нас скручивали и отправляли в машину.        -Вам придется проехать с нами, мисс, - сказал самый первый, что остановил нас.        -Ох, вы знаете, мне лучше поехать домой, - ответила Изабелла. И я уверен, что это она виновата в этом.        -Нет, мисс, все таки, вам нужно помочь нам, и дать показания.        Она выглядела раздраженной. И ничего не сказав, села в нашу машину, чтобы завести ее.        -С вами поговорит мой адвокат, - ложь.        На самом деле за нами приедут отцы, потом нас отпустят. Для какого-то идиотизма Витиелло сделала это и собирается нас бросить. Какая-то очередная ее шуточка, которая действует на нервы.       -Но так не делается! Вы должны поехать с нами в участок.       -Господи, моя фамилия Витиелло. Ясно? Если я так сказала, значит так и будет.        И закрыла за собой дверь. Напрягшиеся копы ничего не сделали. Настолько они завербованные Фамильей, что «потерпевшую» не могут остановить.       Рыжая Бестия загнала нас в угол и кинула нас. Шикарный и продуктивный день.