Не зацикливайся

Будучи человеком капризным и высокомерным, а также непомерно красивым, Годжо не понимал, почему одна довольно заурядная омега не видит в нём альфу. Почему аромат феромона, что пленит с первой минуты всех, кто вдыхает хотя бы молекулу, не вызывал абсолютно ничего в этом розоволосом мальчишке. Error 404… Юджи в принципе не проявлял никакой заинтересованности в отношениях ни физического, ни платонического плана. Сатору Годжо это угнетало. Он хотел стать для него семьёй — опорой в будущем. Если бы ему четыре года назад сказали, что он будет течь от этого мальчишки, то он бы смеялся до слёз. Однако сейчас Годжо было совсем не смешно. Сатору не представлял, что, слыша его смех, видя его боль, он сам будет чувствовать то же самое; что нежный запах сирени будет становиться ядом в период его течек. Он отравляет, требуя от организма альфы выбросить свои феромоны, смешать их, завести потомство. Нравился ли ему тот Юджи с первого курса? Да! Но как ученик, с которым было комфортно. Тяга к знаниям всегда радовала учителя. Нравился ли ему Юджи как маг на втором курсе? Естественно! Добрый, где-то шаловливый, всегда честный по отношению к другим, не испорченный превосходством в силе, в отличие от своего учителя. В мире шаманов мало кто может похвастаться этими качествами. Сила, что плещется в его душе и теле, многих пугала. Сила, что так привлекала Годжо. Что до третьего курса — из гадкого утёнка Итадори превратился в прекрасного лебедя. Даже старик из Киото, признав это, начал искать ему пару, пусть сосуду и едва ли исполнилось семнадцать весной. Начал искать ему пару, несмотря на то, что комнату Юджи опечатали талисманами сразу после поглощения шестнадцатого пальца. Начал искать ему пару, задвинув подальше тот факт, что казнь остаётся по-прежнему в силе. Как только двадцатый палец окажется в желудке Юджи — его изгонят как проклятье. Эта мысль печалила, резала по живому и трепещущему. Как можно убить своего же ученика, успевшего прорасти семенем чего-то теплого в груди? А если история повторится? Что, если нерешимость приведёт к тем же необратимым последствиям, как было с Гето? Что на самом деле скрывают все эти улыбки Юджи? Насколько они искренние? Может ли он, как Сугуру, скрывать всю боль и разочарование за беззаботным выражением лица, за звонким смехом, за глупыми шутками? Что на самом деле происходит с ним за закрытой дверью в комнате? После выпуска, в свой восемнадцатый день рождения, Юджи съел ещё один палец, приблизив неумолимо время казни. Запах его феромона стал чувствоваться ещё отчётливей. Начал оседать на языке горечью и сказываться лёгким возбуждением в животе. Растущая заинтересованность в мальчишке как в омеге убивала. Годжо казалось, что он проклял сам себя. Хотелось проявиться далеко не как наставник — как альфа. Он мечтал о том, чтобы Юджи узнал его. Проникся им. Возжелал. Весна. К девятнадцати годам не удалось найти ни одного пальца. Юджи стал всё больше пропадать на миссиях, на которые отправлялся в одиночку. Сирень въелась глубоко под кожу, корнями пробила сердце и расцвела в лёгких. От собственных мыслей о мальчишке начало воротить. На очередном собрании Гакуганджи ещё пара стариков настояла на скором скрещивании сосуда. Как только Итадори исполнится двадцать лет, его выдадут за одного из потомков трёх великих кланов. Всё зависит от того, кто больше заплатит опекунам. Понимание того, что любимый ученик будет делить ложе с каким-то толстосумом из верхушки, оскорбляло. Какой-то урод, не стоящий и волоса Юджи, будет прикасаться к нему… Глохнуть от чужих похабных мыслей, напрочь пропитанных алчностью, раздражало. Годжо было невыносимо находиться среди участников собрания. До скрипа зубов вымораживало и то, что омега никак не реагировал на феромон Сатору. Не вёлся на милую мордашку, а знаки внимания воспринимал как должное, выработав невосприимчивость к намёкам. Ни один человек в этом мире не способен был устоять перед шармом Годжо, и это сводило с ума — что кто-то был перед ним неуязвимым. С Итадори с каждым годом становилось сложнее. Его пресловутое «учитель» перестало греть душу надеждами на взаимность. Не было больше тех мимолётных объятий, которыми до этого он с радостью делился с магом. Годжо даже начал полагать, что сердце его маленького Юджи кто-то посмел украсть. И вынашивал эту мысль очень долго. Настолько, что терпение лопается в самый неподходящий момент: — Юджи, тебе кто-то нравится? — якобы непринуждённо спрашивает Годжо, опьянённый его феромоном. Продолжает помешивать до ужаса сладкий кофе, не поднимая на парня взгляд. Юджи давится стейком. Краснеет от того, что дурацкая капля слюны сверлит где-то в глотке. Пробивает на долгий неловкий кашель, но в конце концов не убивает. Отвернувшись к окну, парень сдавленно отвечает: — Нет, — звучит то ли сухо, то ли с разочарованием, но не скрывает в этом «нет» лжи. Юджи никогда не умел врать. За окном давно стемнело. Молодёжь снуёт туда-сюда, увлечённо обсуждая выход глав любимой манги, простые работники офисов плетутся уставшие с работы. За окном целый мир, не знающий тяготы жизни мага. Итадори смотрит на них с некоей тоской. Он ведь мог уже давным-давно стать пожарным. — Да брось, неужели совсем никто? — Сатору отвлекается от напитка и тянется, как кот. В принципе, он и похож на огромного наглого кота, который в лучшем случае других за говно считает. — Не знаю, — поникает Юджи, возвращаясь к трапезе. Унылый взгляд, что пару секунд отражался в стекле кафе, исчез. Он ест много, большими кусками. Не прожёвывает даже, запивая всё это дело водой. «Совсем не мило», — думает Годжо, но при этом продолжает жадно на него смотреть. Судя по аппетиту и по демонически горящим янтарным глазам, у Итадори самый разгар течки. Лёгкие и голова от переизбытка химических веществ начинают болеть. Слюна вырабатывается в таком количестве, будто Годжо не кормили неделю, клыки остры как никогда. Сущность альфы ждёт приглашения. Пусть только Юджи попробует дать малейший намёк, и Годжо тут же свяжет его. Итадори совсем не похож на омегу: грубый голос, тело крепкое, как у бет мужского пола, не красуется перед другими альфами. Омегу в нём выдаёт лишь запах сирени, шикарнейшая задница… А в остальном по нулям. Годжо не может понять, что в этом парне ему так нравится; почему к нему тянет, как магнитом; отчего такая несправедливость. Сколько ни пытайся улыбаться, шутить, намекать — Юджи перед ним неприкасаем. Казалось бы, если признаться ему — проблема решится. Но нет. Гордость не позволяет. Годами взращенное самолюбие не позволит первому сделать шаг. Самоанализ, прокручивание в голове ситуаций с признанием — всё бесполезно. Юджи не познал ещё той любви в её самой прекрасной и одновременно извращённой форме. — Старейшины в следующем году выдадут тебя замуж, — Годжо снова наблюдает, как парень давится. В этот раз уже водой. — За того, кто выкупит тебя. Начальная цена пять миллионов иен. Клан Сукуна решил заработать на тебе. Образ несчастной омеги, идущей к алтарю с кем-то другим, выводит из себя. Годжо хмурится. — Сенсей! Это уже не смешно! — вытирая сопли и воду с лица, отвечает раздражённо парень. — Малыш Юджи считает меня клоуном? — Годжо разваливается на стуле, закидывая ногу на ногу, и сквозь светонепроницаемые линзы очков наблюдает за реакцией бывшего ученика. Да, он мог подождать, пока Итадори доест, но так было бы не интересно. Пауза, что наступает в этом довольно безрадостном диалоге, давит на виски Юджи. Он и подумать не мог, что такое может произойти. Стейк утратил былой вкус и теперь кажется горьким. — Вы испортили мне ужин, сенсей, — отвечает парень, с трудом дожёвывая блюдо. Годжо опускает взгляд на тарелку и начинает бездумно кромсать маленькой ложкой пирожное. — Что вы об этом думаете? На душе отвратно. Хочется услышать, что это просто шутка. Итадори с надеждой ожидает ответ. Сердце бешено колотится, несчастная вилка уже согнута в бараний рог. — Я могу убить их всех, но тогда их место займут другие идиоты. На наше с тобой окружение объявят охоту. Но есть и другой путь… Молчащий Годжо Сатору — что может быть опаснее? Официант, что приносит счёт, мнётся, не решаясь открыть рот. Он ищёт спасение в опечаленных янтарных глазах и, о небеса, находит. Юджи любезно забирает счёт из его рук. Официант поспешно оставляет этих двоих наедине. — Стань моей парой, — два ярко голубых глаза прожигают в Юджи дыру, будто говоря: «Отказы не принимаются». — Твой опекун согласился выдать тебя замуж тому, кто больше заплатит. А желающих зачать ребёнка от тебя очень много. Какова вероятность того, что в небе будут летать киты, а на глубине океана плавать журавли? Гораздо выше того, что Юджи согласится. Но попытка не пытка. Пусть скажет «нет», и тогда Годжо оставит надежду на его внимание. Позволит яду его феромона отравлять организм и биться в агонии в ожидании очередной его дозы в периоды гона. — Хорошо, всё равно я скоро умру. — Что? — Говорю, да… Сейчас Итадори спокоен как никогда. Омега внутри тоже спокойна. Он не стал взвешивать все «за» и «против». Решил просто плыть по течению. Это шанс отделаться от клана Сукуна раз и навсегда, а остальное как-нибудь решится. Обязательно решится… Можно ведь сыграть в семью и жить спокойно дольше…