Я устал

Андреас, стараясь делать это незаметно, разглядывал своего давнего друга, в очередной раз удивляясь странной, почти нереальной красоте Омана, и с тоской понимал, что все еще хочет его. Черные волосы забраны в хвост, пентаграмма на цепочке отбрасывает блики в теплом свете лампы, под расстегнутой толстовкой видно белую футболку… Оле увлеченно вглядывался в полупустой стакан и что-то тихонько напевал. Разговаривать было не о чем, да, собственно говоря, и незачем. Бергу было очень стыдно за то, что произошло всего десять минут назад. – Оле, – тихонько позвал Вип. Оман покачал головой, давая таким образом понять, что сейчас им лучше не разговаривать. Андреас вздохнул и отвернулся. Потянувшись к бутылке, он разлил остатки виски по бокалам и снова позвал: – Оле… – Оман быстро взглянул на Берга исподлобья, Андреас снова вздохнул, а Оле быстро отвернулся, и теперь с не меньшим увлечением, чем разглядывал стакан, начал разглядывать зашторенное окно студии, где они сейчас находились. Все здесь было таким знакомым и почти родным… Все началось с того, что они с Випом остались вдвоем в студии. Поначалу пили втроем: Оле, Эмиль и Андреас, но потом Нодтвейдту начала названивать Эвелина, каждые пять минут, звонок за звонком. Найт, будучи решительным и смелым в работе, в семейной жизни оказался тихим подкаблучником, и поступил так, как обычно поступал в таких ситуациях: по быстрому распрощавшись с друзьями, поехал домой, к своей обожаемой жене. Оман же, хоть и был человеком семейным, но сегодняшний вечер посвятил друзьям, да и жена у него была куда более понимающей – звонками не докучала. Вечер продолжился без Найта: парни рассказывали друг другу забавные истории, вспоминали прошлое, планировали какие-то дела группы… В общем-то, ничто не предвещало того, что произойдет дальше. По крайней мере, Оман ничего не подозревал. Зато с Андреасом творилось что-то невообразимое. С Боном Андреас не виделся давно, и сегодня, когда тот зашел в студию… Когда по-дружески обнял Берга, когда весь вечер смеялся или что-то рассказывал… Казалось, сердце несчастного диктатора стучит так громко, что слышат не только его друзья, но даже те, кто находится в других студиях. Это уже, конечно, разыгравшееся воображение, но все же… И вот Найт уехал, оставив Берга наедине с давним другом, странными чувствами в душе и с непреодолимым желанием. Да-да, Берг очень хотел… Ох, чего он только не хотел. Глядя на то, как Оман снимает толстовку, как разливает виски, Андреас понимал, что теряет контроль над собой. В своих фантазиях он творил с Оманом такое, что если бы Оле узнал, то уже бы давно сбежал. Или не сбежал? Эта мысль, нагло вклинившись в разгулявшиеся и расшалившиеся мысли Берга, никак не хотела отпускать, и через не слишком продолжительное время толкнула Берга на решительные действия. – Вот я никак не могу понять… – закончить фразу Оле не успел, с удивлением уставившись на руку Андреаса, которая каким-то, почти волшебным, образом оказалась на его руке. – Ты что? Андреас не стал ничего отвечать, а перешел сразу к активным действиям: потянувшись к ремню на джинсах Омана, он быстро с ним расправился, а так же с пуговицей и ширинкой на джинсах. Оле и пикнуть не успел, а рука диктатора уже была у него в трусах и… Тут Оле пришел в себя от шока и попытался встать, но Андреас не позволил ему этого: склонившись над ничего не понимающим Оманом, он жарко зашептал: - Черт, Оле… Только не ломайся. Я тебя прошу. Не строй из себя крутого парня… Тебе понравится, обещаю. Слушая все это, Оле не прекращал попыток вырваться из крепких объятий пьяного Андреаса. Оман был единственным в группе, кто смог избежать слишком близкого знакомства с Бергом. Даже Эмиль пару раз по пьяному делу не устоял, а вот Оле умел держать Андреаса на расстоянии, не позволяя стать их дружбе слишком уж тесной. Хотя попытки со стороны диктатора, конечно, были, и не раз, но Оле умел отшивать старого друга, так что все обходилось парой синяков и один раз ударом в нос. И вдруг такой промах – рука Андреаса уже у него в штанах, а сам Берг почти лежит на нем. Непорядок. Мысли эти пронеслись в голове Омана с космической скоростью, и он наконец смог отпихнуть от себя Берга, который каким-то невероятным образом уже и сам оказался без штанов. Мысленно восхитившись скорости, с которой Берг умеет раздеваться и раздевать других, Оле поднялся с дивана и, быстро застегнув джинсы, на всякий случай натянул на себя еще и толстовку. Залпом допив виски из своего стакана, он повернулся к Андреасу, который сидел на полу почти голый и укоризненно смотрел на Оле. Встретившись взглядом с предметом своих притязаний, Андреас как-то жалобно сказал: – Скотина ты Оман, я же тебя люблю, – от этих слов Оле почему-то стало смешно и он, присев обратно на диван, громко засмеялся – Любишь? Может, тебе пора завязывать столько пить? – сквозь смех проговорил Оле, а Андреас, не спеша одевшись, сел в кресло и едва слышно проговорил: – Извини. Это правда, я тебя люблю и очень хочу, – все было серьезно, Оле это понял по тону, каким говорил Андреас. Слишком давно они знакомы. – То, что хочешь – это я поверю, но причем здесь любовь? Не надо. Ничего не говори. Не порти все еще больше, – попросил Оле и открыл новую бутылку виски. Мысленно прокручивая в голове то, что только что произошло, Оле терялся в собственных ощущениях: ему было и смешно, и жаль Андреаса, и ужасно неловко, и очень тоскливо. К реальности его вернул голос Андреаса: – Ты не сдашься? – А ты? – Нет. – Берг, ты кретин, – Оле снова стало смешно. И вдруг, глядя на пьяного и растрепанного Андреаса, Оман решил, что устал от всех этих игр: бесконечные вечеринки, пьяные выходки друзей и его собственные, он вдруг отчаянно захотел оказаться дома, рядом с женой и детьми, и больше не участвовать во всем этом сумасшествии. – Знаешь, Андреас, я решил уйти из группы. Ищите другого драммера. – Шутишь? – грустно усмехнулся Берг. – Я устал. Мне все надоело. Хочу жить нормальной жизнью, жизнью, в которой друзья не пытаются меня трахнуть, выпив чуть больше своей нормы. И не признаются в любви, когда трахнуть не получилось. – Ты обиделся? Да брось, это же все ерунда… – Я все сказал. Ищите мне замену. – Оле поднялся и, подхватив свою куртку, быстро вышел из студии. Андреас задумчиво разглядывал диван, на котором только что сидел Оле. Он пытался придумать, как объяснить Эмилю, почему они остались без барабанщика. А еще пытался придумать, как ему помириться с Оманом. То, что в группу тот не вернется, Андреас понимал – Оле не тот человек, который будет бросаться словами, если сказал что уходит, значит, уже все решил. Значит, придется искать замену. Тяжело вздохнув, Андреас взял свою куртку и пошел к выходу из студии. Уже у самой двери он с тоской посмотрел на ударную установку. Особенно грустно было от того что он не соврал Оману: он и правда его любил, просто сказал об этом слишком поздно и в совсем неподходящий момент.