Вечное свидание

Лера надеялась, что это её первое и последнее свидание, которое заканчивалось перестрелкой. Неудачно, что она её спровоцировала, но стреляла не она, в конце-то концов. Значит, и ответственность лежит на ней лишь частично. Виноват был, конечно, Вадим. Она пошла на поводу у Иры и согласилась, чтобы та дала её телефон другу. – Вы идеально друг другу подходите, – авторитетно заявила она. – Чем же? – скептически поинтересовалась Лера. – Вы оба светленькие и втайне уверены в своей непогрешимости. Уж в чём, а в непогрешимости Вадима обвинить уж никак было нельзя: у Леры до сих пор кости трещали после того, как он отправил её в полёт с энного этажа и даже глазом не моргнул. С чего Ира решила, что он такой благородный, Лера понятия не имела. Как и не могла представить, при каких обстоятельствах они познакомились. Правда, много позже выяснилось, что это на самом деле друг её отца, а познакомить их она решила, поддавшись мимолётному желанию поиграть в сваху. – Просто вы так круто смотрелись бы вместе, – вздыхала она, сидя у Лериной койки. – Да уж, особенно когда он на меня ствол навёл, очень круто со стороны смотрелось, – сухо отметила Лера. – Как бы мне хотелось, чтобы это был эвфемизм. Лере тоже втайне немного хотелось, потому что Вадим и правда был красивым: высоким, улыбчивым, вида несколько хулиганского, что только подчёркивала яркая татуировка во всю грудь; до того харизматичным, что Лера, обычно таких мужчин сторонившаяся, даже на мгновение представила, как могли бы развиваться их отношения. Но только на мгновение, потому что все её розовые мечты и завиральные идеи тут же канули в Лету, как только Вадим достал пистолет и с гаденькой улыбкой поздоровался: – Здравствуй, пташка. Лере понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что именно этот бугай когда-то без всяких сомнений оставил её умирать на заброшенном складе, а потом – чтобы увидеть направленный на неё пистолет. Рефлексы подвели, ведь она шла на свидание, а не на стрелку, и Олег обязательно посмотрел бы на неё с осуждением: когда он был чем-то недоволен, он не говорил об этом прямо, а лишь опускал взгляд и как будто пытался найти ей оправдание, и к Лериным щекам приливал румянец. Становилось стыдно, ведь Разумовский – она почему-то всегда мысленно называла его только по фамилии, хотя Олег всегда так и был для неё – Олегом, – Разумовский просто начинал шутить или, наоборот, недовольно орать, и можно было шутить или орать в ответ, и в итоге все выплёскивали эмоции и расходились довольные. По лицу Олега сложно было понять, о чём он думает, только долгие месяцы тренировок научили Леру иногда всё же угадывать его эмоции, но они были до того скупы, что приходилось самому искать им оправдание или объяснение, и вот тогда-то ты сам себе и становился самым строгим судьёй и безжалостным палачом. С Олегом только и занимался, что интроспекцией, никакой помощи, никакого случайного сочувствия. С Вадимом всё сперва было совершенно не так. Когда Лера только начала переписываться с ним, темы для разговоров сразу же стали личными. Или просто дружескими, но как ни определяй, разговор у них сразу же наладился. Заслуга в том была, конечно же, Вадима, потому что Лера никогда бы не стала так стремительно сближаться с человеком. Она ходила вокруг да около примерно год, потом осторожно начинала заводить разговоры на общие смежные темы. Так проходили первых три месяца, пока она не убеждалась, что у них сходный образ мыслей и мало-мальски похожие ценности в жизни, и тогда она решалась писать и звонить человеку просто так, без повода и без заранее придуманной темы. Ещё через год она могла смело назвать этого человека близким знакомым, ещё через два – другом. Вадим, наверное, считал её своей подругой уже на третий, если не на второй день их общения. Он сразу же начал общаться с ней запросто, как будто они уже давно друг друга знают. Есть такой тип людей, с которыми разговор в мессенджерах будто никогда не кончается, и не важно, прошёл со времени последнего сообщения день или год. Лера всегда удивлялась таким людям, стеснялась их, но с Вадимом разговор шёл бойко. Ведущим был он, хотя иногда он и отдавал бразды правления Лере, но даже в этом случае всегда контролировал ситуацию. Лера очень хорошо это чувствовала, потому что она сама не могла пускать всё на самотёк и стремилась контролировать в своей жизни абсолютно всё. С появлением на горизонте Разумовского с его наполеоновскими планами её хорошо продуманная жизнь медленно превращалась в водевиль, и миссия по спасению Олега поставила жирный и красный крест на её последних попытках вернуть жизнь в привычное, тщательно прорисованное на карте русло. Пока она валялась дома и на практике училась лечить гематомы, общение с Вадимом помогало ей хоть немного примириться со сложившейся ситуацией. Его смешные комментарии вызывали на лице улыбку, обстоятельные ответы на вопросы казались вдумчивыми и умными, да и даже случайные реплики так хорошо поддерживали течение разговора, что Лера поймала себя на мысли, что вот уже неделю они безостановочно переписываются, а ей совершенно не хочется, чтобы беседа заканчивалась. Она даже поблагодарила Иру за то, что та не просто дала ей номер, но сразу же заставила написать Вадиму, хотя до этого все Ирины ухажёры, которые якобы идеально подошли Лере, оказывались на деле людьми ужасно скучными и нудными. – Просто я раньше искала твоих соратников и единомышленников, а теперь решила познакомить тебя с человеком совершенно противоположным по характеру, – объясняла она. – Значит, ты считаешь меня скучной? – возмущалась Лера. – Заметь, это не я называла их скучными, – справедливо указывала она. Лере сперва казалось, что она говорит с ровесником. Потом она стала догадываться, что Вадим старше, но почему-то стеснялась спрашивать его о возрасте. Несколько раз набирала вопрос, но потом останавливала себя и решала, что как-нибудь сама попробует догадаться. Ей впервые было плевать на его социальный статус, работу и возраст, потому что будь он даже семидесятилетним дедом, она бы уже не смогла прекратить с ним общение по каким бы то ни было моральным соображениям: он помог ей пережить самые тяжёлые недели после падения, и за это она была ему благодарна. Кто же знал, что именно он и был виновником её подавленного во всех смыслах состояния? Она корила себя за то, что заранее не попросила его фото и даже не подумала созвониться. Когда Вадим пригласил её в кафе, она согласилась почти сразу же. «Только учти, это будет самое что ни на есть настоящее свидание», – предупредил он. «А как же иначе?» – написала она в ответ. И действительно, как же иначе, если уже неделю они открыто флиртовали: Вадим пошло, а Лера – притворно-возмущённо. Ей нравились его грубые шутки и тот факт, что он подтрунивал над её правильностью. Она хотела, чтобы и в жизни он оказался таким же смелым, потому что она совершенное точно не смогла бы повторить многие его шутки вслух. Она стеснялась – и находила в этом стеснении удовольствие. С ужасом думала, что теперь похожа на рафинированных барышень из прошлого или на героинь бульварных романчиков, которые восхищаются альфа-самцами и считают, что только мужская бесцеремонность помогает сломить сопротивление женщины, которая хочет, но сказать или сделать отчего-то не может. Вот и она притворяется, что недовольна его словами, а сама втайне от них млеет. И куда подевались её внутренний стержень и мечты о честных отношениях? Эксперимента ради она однажды попробовала ответить на шутку Вадима серьёзно, к удивлению своему увидела, что Вадим тут же переменил тему и больше к своей пошлости не возвращался. Видимо, всё же заметил, когда она играет – или, если называть вещи своими именами и признаваться себе до конца, кокетничает, – а когда она обижена или недовольна. Это открытие как-то примирило её с неожиданно вышедшей наружу чертой её характера. Оказалось, она вполне себе любит флиртовать, хотя до Вадима флирт казался ей бессмысленным и искусственным. С Вадимом же флиртовать было так легко и весело, что даже у неё это выходило естественно. А потом она увидела его в ресторане, посмотрела в глаза и почти сразу же вспомнила, как эти же глаза с жадным интересом разглядывали её маску. В переписке он как-то упоминал, что много занимается спортом – возможно, это была лишь полу-правда, ведь он легко поднял её одной рукой, держал на весу, и если во время падения Лера даже не успела испугаться, потому что не успела она осознать, что происходит, как всё закончилось; то во время подъёма в воздух живот ухнул куда-то вниз, и от взгляда Вадима всё внутри сжалось, поясница и спина вспотела, и Лера решила, что именно здесь и сейчас жизнь её оборвётся; что этот человек с мёртвыми бесцветными глазами лишит её единственной неоспоримой ценности. Ей даже стало легче, когда он отбросил её прочь и его взгляд больше не пытался забраться к ней в душу. Теперь же она вновь встретилась с его взглядом и вспомнила о том липком страхе, который казался ей выдумкой авторов детективных историй. Спина снова покрылась испариной; с лица сошла улыбка, рука с силой сжала ремень сумки. А вот улыбка на лице Вадима стала только шире, особенно когда она опустила взгляд на оружие и поняла, что вышла в этой ситуации круглой дурой: было бы до смешного нелепо, будь это обычным совпадением; теперь просто грустно, что в неведении оставалась одна лишь она. – Здравствуй, пташка, – протянул он. – Это мой пистолет, но я правда рад тебя видеть. Сердце сжалось от того, что он оказался таким же и в жизни, что ей так нравилось с ним болтать и что она бы обязательно смущённо посмеялась над этой шуткой, стой они плечом к плечу по одну сторону баррикад. Но вся эта история со свиданием оказалась всего лишь предлогом. – Прости, сладкая ты моя, что так напугал, – извиняющимся тоном сказал он, будто ему действительно жаль. – Но пистолет я сейчас спрячу, это так, демонстрация силы. А вообще приглашаю тебя в другое место. Оно даже романтичнее, но не очередная заброшка. Кажется, тебе в прошлый раз не очень понравилось, но тогда я и думать не думал, что передо мною дама. Лера лишилась дара речи, потому что ей очень хотелось ответить под стать ему – несерьёзно и издевательски. Ей очень хотелось, чтобы всё это оказалось очередной шуткой, крайне неудачной, но у Вадима и такие проскакивали часто. Но вот он спрятал пистолет, на который никто даже не обратил внимание – а ведь они стояли посреди ресторана, пусть и в глубине, – вместо него достал ключи от машины и покрутил на пальце. – И вновь прости, что ужин отменяется, но начальство не позволило. Для протокола: я ратовал за то, чтобы сперва как следует тебя угостить. Я же, получается, на задании, а значит, и расходы все рабочие. В этот момент Лера сорвалась с места и побежала к выходу, но за спиной очень тихо хлопнуло. Она уже не понаслышке знала, что это – выстрел, и инстинктивно упала. Она даже не почувствовала боли в боку, пока женщина рядом с ней не взвизгнула при виде ярко-красного пятна на её кремовом платье. Лера очень хотела выглядеть красиво на их первой встрече, и платье у неё было новое. «Кстати, платье у тебя было обалденное», – написал ей потом Вадим, когда она уже выписывалась из больницы. Он продолжал постоянно слать ей сообщения. Иронично, что первым же делом он извинился за «своё поведение» на свидании. «Главное, что не убил, конечно, а то неловко бы вышло», – написал он вдогонку, и Лера чуть не задохнулась от клокочущей ярости. В глазах потемнело, и она едва сдержалась, чтобы не бросить телефон в стену, лишь бы выместить всю эту злость, накопившуюся внутри. Ей было так обидно, что её обманули, обвели вокруг пальца, как полную тупицу, и что Вадим, который ей так понравился, оказался одним из тех самых «плохих», против которых Олег с Разумовским её натаскивали. А ещё обидно, что её натаскали недостаточно и что она бы так и не решилась броситься на Вадима, даже будь у неё хоть какое-нибудь оружие. Она просто позорно сбежала, пусть Олег и внушал ей, что сбежать – это порой самое умное, что можно сделать. – Лучшая драка – это не состоявшаяся драка, – глубокомысленно изрекал он, на что Разумовский напевал тему из «Кривого зеркала». Драка не состоялась, но Лера снова оказалась прикованной постели, Больше всего болела голова, потому что она постоянно думала, когда же всё пошло не так. Сперва она обвиняла Иру, которой пришлось всё пересказать – с известными опущениями, но в подробностях. Ира искренне сокрушалась, но почему-то в первую очередь из-за упущенных возможностей. – Просто он такой красивый, – вздыхала она. – Вот сама бы и пошла с ним на свидание, послушала бы я, как бы ты потом запела, – ворчала Лера, догадываясь, что свидание Иры и Вадима могло бы закончиться совершенно иначе. – Я б и сходила с большим удовольствием, только вот я ему совершенно не интересна, – сокрушалась она. – А вот ты ему наверняка понравилась, раз он тебя пригласил, да так быстро. Лера умолчала о настоящей причине его желания встретиться, но всё же не удержалась и пожаловалась: – И он мне до сих пор пишет, представляешь? – Ты прости меня, конечно, но всё это так романтично, – окончательно добила её Ира. Правда, Лера теперь сама ждала от него сообщений. Очевидно, так проявляются её садомазохистские наклонности, но она ничего не могла с собой поделать: сообщения Вадима так сильно её злили, что она назло же ему решила во что бы то ни стало как следует отделать его во время следующей встречи. «Ты на меня обиделась, Лерусик? – спрашивал он её. – Я же не просто так выстрелил, я тебе, можно сказать, жизнь спас». Лера прокручивала эти слова в голове, пока изо всех сил колошматила грушу в спортзале, представляя, как напротив стоит лыбящийся Вадим, а она кулаком – и прямо по зубам… – Не хотел бы я попасться тебе под горячую руку, mon sauvage, – комментировал Разумовский, а сам нервно переглядывался с Олегом. Она конечно же сразу рассказала им о встрече. Долго думала, стоит ли рассказывать и о переписке, но решила умолчать и лишь сообщила, что свидание организовала подруга и она понятия не имела, что под именем «Вадима» скрывается тот самый Вадим. Олег, впрочем, едва ли удивился. – Вадим всегда ударит там, где не ожидаешь. Разумовский даже предположил, что подруга – Ира – с ним в сговоре, и Лера этой мысли ужаснулась. Оказалось, что Вадим действительно отца её знает, но как раз благодаря спорту: они ходили в один спортзал, там и познакомились. С облегчением Лера поняла, что Ира и её семья никакого отношения к Дагбаевым не имеют. В отличие от Вадима, который как раз и пригласил Леру с целью использовать в качестве, очевидно, приманки, раз с Олегом не сработало, чтобы на этот раз Алтан встретил Разумовского уже во всеоружии. – Не понимаю, на что они рассчитывали. Мы бы вмиг тебя достали, – успокаивал он Леру, и та кивала, но мысленно прикидывала свои шансы и с грустью понимала, что были они невысокими. Да она нужна им до тех пор, пока нет проблем и пока она может надевать костюм и быть инструментом для их невероятных (и порой очень неясных и плохо продуманных) планов. Конечно, несколько больничных ей положено, но если её спасение потребует больших затрат и ресурсов, то её спасением наверняка предпочтут пренебречь. Так что здесь Вадим, но скорее Алтан, просчитались, так бы они Разумовского точно не выманили. Так что повезло Лере, что люди Дагбаева до неё не добрались. Она сперва не понимала, почему так и не добрались, в первую очередь из-за слов Вадима – что он имел в виду, когда написал, мол, спас ей жизнь своим выстрелом? Разумовский потом показал ей запись с камер видеонаблюдения: лицо Вадима на камеру так и не попало, зато Лера даже на чёрно-белом видео отлично разглядела своё туповато-удивлённое выражение и опять-таки ужаснулась, как же глупо выглядит со стороны. Вот она бросилась к выходу, и Вадим одним движением выхватил пистолет и выстрелил. Её как покосило («Прям как дерево в лесу», – подумалось ей.), и вскоре к ней кинулась женщина и принялась зажимать рану. Потом оказалось, что пуля всего лишь задела бок, но крови было и правда много. Лера уже к такому привыкла, но той женщине, наверное, казалось, что она вот-вот умрёт у неё на руках. Вадим же в суматохе беспрепятственно пробрался к выходу и исчез. Разумовский пытался отследить его по внешним камерам, но наверняка он точно знал, где стоит остановиться, чтобы не попасться: след его терялся где-то в питерских переулках. После этой неудачной попытки киднепинга, как обзывает её неудачное свидание с Вадимом Разумовский, Алтан пропал. Сперва они напряжённо ждали нового удара, потом просто пытались оставаться начеку, а потом совершенно забыли о капризном мальчишке. Лера не стала бы признаваться, что считает претензии Алтана в какой-то степени обоснованными, потому что не он выплачивает долги отца, но она не могла не вздохнуть с облегчением после года спокойствия. Чумной Доктор делал осторожные попытки вернуться, и пока что все они не были окрашены кровью невинных людей. Правда, после её первого дела она впервые за пару месяцев получила очередное сообщение от Вадима. Он перестал писать вскоре после её выписки из больницы. Лера ему не отвечала, потому что считала себя выше этого, а ещё потому что он в неё стрелял и даже не извинился (только за «своё поведение» – и этого совершенно точно не достаточно), но потом она ещё долго в стопке непрочитанных сообщений невольно – и тщетно – искала его имя. А тут после первой же её настоящей полевой миссии, первой после провала, она с удивлением наткнулась взглядом на имя Вадима. «Поздравляю, ты уже совсем большая. Горжусь тобой!» Первой мыслью было ответить как-нибудь недовольно или грубо, мол, в твоём одобрении не нуждаюсь, засунь свои поздравления сам знаешь куда и всё в таком же духе. Потом Лера просто вышла из их диалога, который так и не решилась удалить, и постаралась перестать думать о Вадиме. Задача сложная, потому что даже весь этот год его образ невольно навевали самые простые вещи: фэнтези про драконов, песни Леди Гаги, исторические программы по «Культуре», детективные романы Хейли, боевики девяностых, дешёвое красное вино в пакете, красные же боксёры (которым, по его собственному признанию, он отдавал предпочтение; Лера с волнением вспоминала об этой детали, ей казалось странным и неприличным, что, несмотря на сложность их отношений, она знает об этом). Её мысли часто возвращались к той встрече на складе, когда ни он, ни она ещё не подозревали, что позже судьбы их плотно сплетутся, а потом неожиданно разойдутся, словно общее их прошлое – лишь случайный узелок, который оказалось трудно распутать. Ей хотелось написать Вадиму и спросить, толкнул бы он её вниз, если бы знал, кто на самом деле стоит перед ним. Она подозревала, что ответ будет положительным. А ещё ей очень хотелось знать, действительно ли ему нравилось с ней переписываться или он просто-напросто притворялся, а теперь поддерживает с ней связь лишь на крайний случай, если вдруг ему придётся опять сблизиться с ней, жарко уверять, что всё это было лишь задание начальства, которое его вынудили выполнить, и он на самом деле от неё без ума, жаждет вновь увидеться, а когда Лера сжалится и всё же появится на встрече, он снова достанет из-за пояса пистолет и теперь-то уже не промахнётся. Его выстрел действительно беспокоил Леру больше всего. Когда она первый раз после больницы пришла на тренировку, Олег осмотрел подживающую рану и нахмурился, хотя заживало отлично, даже шрам остался совсем крошечный – если не знаешь, то и не заметишь. Когда Лера спросила его о причине, он сперва помотал головой, но потом всё же не сдержался и заметил: – Просто Вад снайпер хороший. Лере не составило труда закончить его мысль самой: так почему же он промахнулся? Ведь она даже не петляла, бежала почти по прямой – Лера очень часто пересматривала это видео, особенно когда на душе было паршиво. Кто-то слушал «Радиохед» и «Джой дивижн», а она – смотрела чёрно-белую плёнку с камер наблюдения, на которой она тупо смотрит на лицо знакомого незнакомца, кидается к выходу, но по пути неуклюже падает. Да и цель она далеко не маленькая, высокая и вполне широкая, и тут – пуля идёт по косой. Она потом даже хотела вернуться в ресторан, забрать пулю и сделать из неё какой-нибудь сувенир, но догадывалась, что и пулю, и гильзу уже забрала в качестве улики полиция. Правда, злоумышленник, естественно, остался неизвестным, да и Лера заявление даже не писала, потому что Разумовский буквально на следующий день позвонил и сказал, что сам разобрался с полицией. А ещё раньше ей написал Вадим: «С ментами всё уладили». Иногда Лерина жизнь очень походила на сюрреалистический сон. Но Лера так и не решилась сама написать Вадиму – ни тогда, ни теперь, когда вот уже почти четыре года она работала на Разумовского. Она успела закончить университет – с обычным синим дипломом, хотя ей почему-то очень хотелось красный; до сих пор было в этом цвете нечто сакральное, и когда она смотрела на красные вещи, она всегда видела перед собой всполох татуировки Вадима; – долги отца пока что были выплачены не до конца, но бизнес снова пошёл в гору, и жизнь в целом наладилась. Она стала больше времени уделять ординатуре, Разумовский не так сильно дёргал её со своими альтруистическими проектами, даже научился прислушиваться к её мнению. А потом одной светлой питерской ночью она случайно встретила Вадима в офисном здании, куда привело её очередное задание. Она не сразу узнала его, только что-то в широкой спине показалось ей знакомым, а потому она неловко отступила обратно в кабинет, из которого только что выкрала компромат на чиновника, дающего незаконные разрешения на перестройку исторических зданий, и дверь еле слышно скрипнула, но достаточно для того, чтобы Вадим обернулся и вернулся проверить. Лера опять была в костюме, и в первое мгновение снова почувствовала непреодолимое желание сбежать и спрятаться. Буквально пару дней назад она снова получила сообщение от него. Его весточки стали редкими, но он исправно присылал ей все фотографии смешных вывесок, попадающихся ему на пути, потому что когда-то Лера, ещё не знавшая его в лицо, очень любила с ним смеяться над меткими или откровенно глупыми названиями; а накануне он написал ей, что недавно посмотрел «Блеск» и думал о ней, потому что там все женщины такие же спортивные и сильные. «И задницы у них такие же крепкие, да и летают они по рингу – будь здоров». Эти слова тут же напомнили Лере о двух её падениях – на складе и в ресторане, и ей стало чуть ли не до слёз обидно, но в то же время по-тщеславному приятно, что он тоже невольно вспоминает о ней, даже спустя все эти годы. И вот по какой-то невероятной случайности их пути снова пересекаются, и на этот раз Лере некуда бежать. Если она прямо сейчас выскочит из кабинета, то наверняка успеет скрыться, но Вадим всё равно узнает её по костюму. Сердце забилось быстро и мелко, дыхание перехватило, но Лера заставила себя успокоиться, поудобнее сдвинула сумку с документами за спину и дотронулась до рукоятки ножа на поясе. Она попросила Олега научить её драться ножом, на всякий случай, и теперь она была готова. Когда Вадим появился в кабинете, Лера невольно вспомнила об Ириных словах: «Вы бы круто смотрелись вместе». Вадим и правда выглядел «круто», такой и придирчивой бабушке понравился бы даже со своей яркой татуировкой: косая сажень в плечах, сильное тело, но движения аккуратные и плавные. Это всё военное прошлое, потому что Олег тоже двигался очень похоже; но у него из-за ранений движения были несколько тяжелее, механические и под конец тренировки рваные, Вадим же двигался свободно, с ленцой, как опасный зверь, готовый в любой момент атаковать. Он узнал её в то же мгновение, потому что костюм за все эти годы почти не претерпел изменений. В комнате было темно, но Лера увидела, как он расслабился, а голос звучал звонко от улыбки. – Здравствуй, Лерочка! Очень рад тебя видеть, особенно в такой интимной обстановке. И словно не он два раза чуть не убил её, словно не было нескольких лет её обиженного (с полным на то правом) молчания. Лера снова не знала, что на это ответить, и ей не нравилось, что уже второй раз при взгляде на него она не могла собраться с мыслями. Вадим будто угадал её мысли, потому что после короткой паузы не преминул заметить: – Как приятно, когда женщины теряют из-за тебя дар речи. И в этот момент Лера наконец-то отмерла и недовольно ответила: – Просто я думаю, стоит ли мне убить тебя сразу или сперва немного помучить. Вадим тут же рассмеялся, и Лера почувствовала, как всё тело вспыхивает от обиды. – Ну и голосок у тебя в этой шайтан-машине. Знай я тебя похуже, действительно бы испугался за свою жизнь. Лере даже захотелось тут же вытащить нож, но она догадывалась, что это лишь подзадорит Вадима, а потому сдержалась, только встала ровнее. – Может, снимешь свой клювик? – попросил её Вадим. – А то с ним тебя невозможно воспринимать серьёзно. Лера отчего-то послушалась его – хотя почему отчего-то? В маске и правда было неудобно смотреть на него и разговаривать, она и сама ощущала себя в ней полной дурой, как будто она ростовая кукла, болтающаяся у Триумфальной арки и пристающая к туристам. Или как будто она сперва познакомилась с подозрительным мужиком в Интернете, а потом при личной встрече выяснила, что он не рассказал ей и половины правды о себе. Она стянула шлем и невольно пригладила топорщившиеся волосы, но потом мысленно отругала себя за столь глупый жест. Но Вадим только и сказал: – Какая же ты всё-таки красавица! – Только это качество является для женщины главным? – недовольно уточнила Лера и снова отругала себя за истеричный тон. Вадим же улыбнулся – теперь она лучше видела его, потому что он подошёл ближе к ней, и на него падал свет из окна, – и ответил: – Ну уж нет, мне ещё нравится, что ты комсомолка и спортсменка. Правда, уже не студентка, но это только добавляет тебе шарма. Лера отвернулась от окна, потому что чувствовала, что краснеет, и ей не хотелось, чтобы Вадим догадывался о силе своих слов. Он ведь говорил так, будто в переписках с ней оставался искренним, и звучавшая в его голосе нежность пугала Леру даже больше, чем жестокость его действий. Впрочем, теперь он не спешил нападать на неё и даже не держал руку на кобуре с пистолетом – но и не пытался её спрятать. Она скользнула взглядом по его торсу, по яркому пятну у шеи и дальше – по красной майке, и Вадим не сдержался: – Нравлюсь? Я вот не скрываю, что во мне хорошего только оболочка, объективируй на здоровье! Лера не смогла сдержаться и фыркнула. Ей захотелось ему возразить: он так много рассказывал ей об истории Древнего Рима, что похвастаться хотя бы хорошей памятью точно мог, но вновь вспомнила о его эскападах и прикусила язык. Каждый раз, когда её взгляд цеплялся за его руки, она вспоминала, как он схватил её за горло и держал, пока она брыкалась и тщетно пыталась вырваться из его железной хватки. – Почему ты меня не застрелил в ресторане? – без обиняков спросила она. – Сектор «Приз» на барабане, – ухмыльнулся Вадим, но тут встретился с её взглядом. Она смотрела прямо и очень серьёзно, и с его лица тоже вдруг пропала улыбка. – Я же уже говорил, что ты мне просто нравишься. Тебе, кажется, такое знакомо, ведь я всё ещё стою перед тобой? – Ты сам только что назвал мои угрозы пустыми, – поджала она губы. – Так я в шутку. Как ты заметила, я иногда сдержаться не могу, уж очень здорово шучу. За это ты меня и любишь, да? – Размечтался, – огрызнулась Лера. – Не уходи от ответа! И всё же… – И всё же, – перебил он, – я же не буду убивать девушку на свидании! Это очень неприлично. Лера даже открыла рот от удивления. – На свидании? – Ты уже забыла, что ли? Поматросила и бросила? – Вадим картинно прижал руки к сердцу. – Жестокая! – Я помню, что мы с тобой договорились встретиться, но ты реально думаешь, что я бы пошла с тобой на свидание, если бы знала, что ты до этого меня взял и с третьего этажа кинул? – зло выкрикнула Лера. – Ну… да? – осторожно предположил Вадим. – Вот ты же со мной переписывалась и, кажется, с удовольствием переписывалась. А потом пришла – и твоё мнение резко поменялось просто из-за того, что я когда-то там какого-то человека, который угрожал моему, на минуточку, начальнику, обезвредил? Я же не говнюсь на тебя за то, что ты мне по почкам вмазала. – Ещё бы ты… был недоволен, – возмутилась Лера. – Это же мне потом нельзя было ни сесть, ни лечь нормально, потому что у меня всё тело в гематомах было! – Вот за это – извини, я не специально, просто работа такая. И за так и не организованный ужин – тоже, жаль, что так и не пожрали нахаляву, ресторан-то хороший. – Прости, уровень ресторана оценить не успела, – продолжала распаляться Лера. Она решила, что лучше уж выскажет ему всё, чем потом будет мысленно снова и снова представлять себе этот разговор. – Да я после этого ресторана думала, что уже никогда не смогу нормально на свидания ходить. – Меня и правда невозможно забыть, – вставил Вадим. – Да уж, та неделя в больнице – незабываемо! Прям как в санатории: режим, покой и паршивая еда. – В некоторых санаториях даже хуже, скажу тебе по секрету, моё нежное дитя капитализма. Побездельничала благодаря мне в больнице и ещё недовольна… – Да у тебя хоть рот закрывается когда-нибудь? – снова огрызнулась Лера. – Есть несколько проверенных способов, – тут же среагировал Вадим и сделал шаг навстречу. Лера дёрнулась назад и наткнулась на стол. Вадим тут же отступил, но на лице уже снова расплывалась гаденькая ухмылка. – Вообще мы чисто технически всё ещё на свидании, – вдруг выдал он. Лера вздохнула. – У тебя что, ретроградная амнезия, в лучших традициях бразильских мыльных опер? – Надеюсь, что нет, а то повторения головомойки от Алтана и разбора полётов от его лисички-сестрички моё больное сердце второй раз не выдержит. Нет, просто свидание-то ещё не закончено. – По-моему, моя поездка в больницу стала апофеозом. – Но ты так и не сказала, что свидание наше окончено, – отметил Вадим. Лера уже собиралась озвучить мысль, понятную любому, кроме, очевидно, Вадима, но тот вскинул руку и продолжил: – Впрочем, если наше свидание закончится, я буду вынужден тебя устранить. Лера замолчала и задумалась. Послушал бы кто – подумал, что они оба на всю голову больные. Но раз уж они ночью встретились в этом пустом офисе – и Лера понятия не имела, почему Вадим тоже тут оказался, а это следовало выяснить в первую очередь, – то эта встреча уже сама по себе, как и все прочие с Вадимом, казалась чуточку надуманной, как сцена спектакля, а потому она не стала отходить от сценария и всё же спросила: – И почему же конец свидания даст тебе зелёный свет? – Потому что мне приказано тебя устранить – давай эвфемистично, чтобы ты не сильно расстраивалась, – так вот, моё воспитание не даёт мне устранить тебя, пока мы в отношениях. Это идёт вразрез с моими принципами и правилами хорошего тона. Но как только свидание подойдёт к концу, все эти препятствия исчезнут, а так как приказа никто не отменял, то мне придётся его выполнить. Всё предельно ясно. Из всей речи Лера выделила главное: – То есть, по-твоему, мы «в отношениях»? – А как же иначе? Зачем ходить на свидание, как не за попыткой построить отношения? – То есть, ты предлагаешь – что? – Предлагаю продолжить свидание в более приятной обстановке. Лера оперлась на стол, чтобы хоть как-то собраться с силами и не рассмеяться. – Чтобы ты там ещё раз меня подстрелил? Нет уж, спасибо, мне и одного шрама достаточно. – А у тебя остался шрам? – вдруг нахмурился Вадим. Испугавшись его непривычно обеспокоенного лица, Лера почувствовала потребность оправдаться: – Совсем маленький, его даже не особо заметно, если не знаешь. – Мне очень жаль. Она услышала в его голосе искреннее раскаяние, которое её озадачило. Она не догадывалась, что Вадим будет переживать из-за шрама, которому он сам и был причиной. Как будто ему и правда было не всё равно. Но зачем тогда стрелять? – Ладно, как-нибудь в другой раз продемонстрируешь, а то эту штуку снимать – та ещё задачка, – тут же пошутил он, как будто и не было проскользнувшей заботы. – А тебе так хочется меня раздеть? – тоже не смогла устоять перед искушением поддержать его шутку Лера. Совсем как в старые добрые – когда это они успели стать «добрыми»? – времена в их переписках. Вадим, конечно же, сразу же ухватился за брошенный канат: – О да, каюсь, твой образ приходил ко мне в снах – а ещё чаще накануне. Костюм, конечно, вполне себе десексуализированный, но твоё сильное тело и в мешке будет смотреться… красиво, пусть тебе и не нравится эта характеристика. А уж в том платье ты выглядела шикарно, а уж тот факт, что ты так старалась именно для меня… – Если ты намерен залезть ко мне в трусы, – ответила Лера, поражаясь своей смелости, – то наше свидание точно закончится. – Но не отношения, – напомнил Вадим. – Ты даже не представляешь, на что способы эти пальцы, после такого тебе уже не захочется меня отпускать. И он поднял руки и демонстративно пошевелил массивными пальцами, от чего к Лериному лицу прилила краска, спрятать которую уже никакого шанса не было. Пока разговор не зашёл туда, откуда ей не захочется уходить, Лера спросила: – Но зачем тогда было стрелять? Можно же было… Она не успела закончить мысль, потому что шлем в её руке чуть слышно завибрировал: она догадалась, что сработал динамик. С ужасом вспомнила, что Разумовский в любой момент мог подключиться к видеотрансляции с камеры визора, и инстинктивно сжала плотную ткань. – Тихо! – прошептала она и отвернулась от Вадима, в спешке натягивая шлем. «Всё в порядке, Лер? Я видел только пол, почему ты сняла маску?» – донёсся до неё голос Разумовского. – Да просто так сняла, чтобы удобнее было искать документы, – отчиталась она. Разумовский уже часто отправлял её в свободное плавание, следя лишь за камерами и прочей техникой, но сейчас, судя по несколько взволнованному голосу, что-то пошло не так. «Там у входа какая-то машина, я случайно по камере напротив увидел. Кажется, в здании кто-то есть. Внутри камеры отключены, не могу посмотреть по ним, так что тебе лучше поскорее убраться. Ты одна?» Лера покрылась испариной: наверняка это была машина Вадима. И почему он оставил её у всех на виду? Но думать об этом времени не было, так что Лера лишь лаконично ответила: – Ухожу, – и вышла из комнаты. Она не оборачивалась, потому что теперь-то Разумовский точно подключился к камере, чтобы следить за обстановкой, и если она не справится с собой, если оглянется, то тогда он заметит Вадима и поймёт, что всё это время она не ответственно искала бумаги, а разговаривала с формальным – и когда это он успел стать всего лишь «формальным»? – врагом. Она подозревала, что потом Разумовский всё равно посмотрит записи с камеры шлема и, возможно, даже постарается расшифровать запись с микрофона: тот ловил звуки лишь изнутри шлема, но она точно пару раз повысила голос. Пару дней Лера лихорадочно вспоминала, называла ли она Вадима по имени, говорил ли он громко и успела ли камера записать его лицо. Потом резко вспомнила: сначала же она была в шлеме, а он подошёл почти к самому окну, так что лицо его разглядеть при желании можно. Вадим буквально несколько часов спустя прислал ей очередное сообщение: «Прекрасная ночь, жду продолжения – наше свидание же пока не окончено?» Лера оставила его без ответа. Она представляла себе разговор с Разумовским и Олегом на тему романтических отношений с их заклятыми врагами. Представляла, какой разнос ей предстоит, и руки холодели, а по всему телу пробегала дрожь. В ожидании прошли недели две, и Лера уже решила, что буря миновала и Разумовский решил не просматривать запись, как тот вдруг пригласил её в их рабочую квартиру с просьбой забрать кое-какие бумаги. По дороге Лера долго уговаривала себя, что это вовсе не предлог, а просто мелкое поручение, но серьёзный взгляд Разумовского и отсутствие Олега сразу же развеяли все её сомнения. Она не стала строить из себя дурочку, села на диван и сразу же в лоб спросила: – Ты из-за Вадима меня сюда позвал? – Да, – подтвердил Разумовский. – Но я не собираюсь тебя как-то отчитывать, потому что ты уже совсем взрослая, а я уже совсем старый. Лера вздохнула, догадываясь, что Разумовский ждёт от неё бурных возмущений – он был до смешного тщеславным. Но если раньше Лера искренне – и из вежливости возражала ему, то теперь за много лет привыкла, что это всего лишь его пагубная привычка, постоянно напрашиваться на комплименты. Так и не дождавшись Лериных убеждений в обратном, Разумовский пожал плечами и продолжил: – В общем, буду краток. Я посмотрел запись, залез в твои переписки, потому что не смог сдержаться, и пусть меня напрягает твоя переписка с Вадимом, я всё же доволен, что она односторонняя. Лера несколько удивилась: она-то предполагала, что Разумовский и так регулярно смотрит её активность в Интернете, а оказывается, ему пусть и понаслышке, но знакомы понятия о личном пространстве и неприкосновенности частной жизни. – Ну и? – поторопила она его. – Ну и ничего. Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что в офисе ты разговаривала с Вадимом. Мне, конечно, плохо было слышно, но, судя по обрывкам ваших последних реплик, выяснение отношений заходило уже слишком далеко, и я опять же рад, что, сам того не зная, сберёг твою честь. – Как будто она у меня осталась, эта самая честь… – постаралась скрыть за неловкой шуткой своё смущение Лера. – Ты поняла, о чём я, – отмахнулся от её слов Разумовский. – Меня экспертом по отношениям не назовёшь, но советы раздавать все горазды, я в том числе. У меня для тебя только один совет: помни, на кого работаешь ты и на кого работает он. – И это всё? – уточнила Лера после непродолжительно молчания. – А тебе нужно что-то ещё? – ехидно поинтересовался Разумовский. – Ликбез по различным сексуальным практикам? Думаю, сам Вадим в этом побольше моего понимает… – Так, а вот этого я уже знать не хочу, – поспешила прервать его Лера. – Но, для справки, я с ним не сплю и не спала. И не собираюсь в будущем. – А вот это ты зря зарекаешься, такой статный мужчина, – не унимался тот. Лера подумала, что им бы с Ирой объединиться, и тогда среди их знакомых не осталось бы ни одного одинокого человека. – А Олег что сказал? – Олег не знает, – покачал он головой, – и не узнает. А то нам придётся вытерпеть несколько долгих и мучительных лекций о долге и трезвом рассудке. У него начисто отсутствует способность к интроспекции, он не отдаёт себе отчёта в том, мы с ним такое вытворяли, что Вадиму остаётся только позавидовать. Причём Вадим-то хотя бы за деньги такое делает, а мы – бесплатно. Странно было слышать, как он обыденно говорил о подобном, но Лера и себя ловила на мысли, что рядом со своими работодателями она так и не научалась окончательно расслабляться и чувствовать себя в безопасности. Даже с Вадимом она ощущала себя спокойнее. – Думаешь о нём? – склонил голову набок Разумовский, и взгляд у него стал мечтательным. – Да, о светлом коммунистическом будущем, – в тон ему ответила Лера. – Так и знал, что ты социалистка-утопистка, – покачал головой Разумовский. Они помолчали, и Лера уже хотела подняться, как вдруг Разумовский нарушил тишину: – Только вот что: это всё твоё дело, конечно, но скажу тебе по опыту, что иногда лучше не знать. – Чего не знать? – озадаченно переспросила Лера. – Просто – не знать, – упрямо повторил он. – Говорят, что лучше жалеть о чём-то сделанном, чем об упущенных возможностях, но иногда ошибок накапливается так много, что невольно начинаешь понимать людей, которые вдруг ударяются в граничащую с фанатизмом набожность. В общем, иногда лучше сокрушаться о так и не сделанном, чем вновь и вновь корить себя за ошибки. После разговора Разумовским Лера вышла из дома на окраине Питера и достала телефон. Зашла в разговор с Вадимом и впервые за несколько лет напечатала ответ: «Нет». Её сообщение, как и ожидалось, вызвало такую бурную реакцию, что Лера даже на мгновение перенеслась в свои молодые годы, когда ещё не подозревала, с кем на самом деле переписывается. Она снова глупо улыбалась, читая нелепые шутки, представляла – потому что теперь уже знала, как Вадим разговаривает вживую, – как он переступает с ноги на ногу, прищуривается, задавая вопрос, и улыбается так, будто скалится. От его улыбки, даже воображаемой, у Леры внутри разливалось тепло, и она очень надеялась, что во время единственного их разговора не пялилась на него с глупым выражением лица, выдававшим всё её истинные чувства. А если и так, то уж в следующий раз она точно не даст своим эмоциям волю. Впрочем, следующая их встреча произошла при грустных обстоятельствах. Лера работала всё больше и больше, а вот с Разумовским и Олегом встречалась реже и реже. Уже и физическая форма была не та, да и игра в защитника казалась действительно игрой, а не благородным делом. С Олегом, несмотря на общий с Разумовским секрет, у Леры остались тёплые отношения; они даже иногда вместе тренировались. Олег двигался намного меньше, но не растерял своей формы. Лера с огорчением замечала, что её тело стало мягче, и там, где когда-то были мышцы, кожа была податливой, особенно на животе и бёдрах. Она стала женственнее, но скучала по своей по-мальчишески жилистой и по-девчачьи плоской фигуре. Эксперимента ради она залезла с своей старый костюм Чумного Доктора, который теперь лежал без дела в кладовке, – и испытала смешанные чувства: в этом наряде она всё ещё выглядела бесполой, но теперь от него веяло неясной тоской. Что-то она утратила с тех самых беззаботных дней; что-то невосполнимое и как будто бы важное, упустила момент и не успела закончить и порой даже начать столь многое. Она и не представляла, что за несколько лет так сильно, окончательно и бесповоротно изменится. Тогда ей казалось, что она окончательно сформировалась как личность, и более ничего не изменит её характер кардинально, никакие глобальные потрясения. Теперь она понимала, что даже сущие мелочи оставляли свой отпечаток; что за несколько лет она уже перестала считать что-то важным и наоборот: другие вещи приобрели значимость. Она догадывалась, что теперь во многих ситуациях могла бы поступить иначе. Будь у неё возможность пережить некоторые эпизоды своей жизни, она бы, возможно, повела себя по-другому. Она повертела в руках маску, которую не стала надевать, чтобы не испортить укладку, и вспомнила свою последнюю встречу с Вадимом в ночном офисе. Практически единственную, если брать во внимание, что только в тот раз они оба разговаривали. За прошедшие несколько лет они переписывались. Именно переписывались, потому что Лера даже иногда ему отвечала. Редко и всегда несмело, но непременно к вящей радости Вадима. «Твои знаки внимания тем ценнее, чем они скупее», – в шутку писал он, и Лера с внутренним удовлетворением замечала, что он даже эти редкие её реплики обязательно запоминает и потом ей же возвращает. Она никогда не встречалась с кем бы то ни было ещё, кто бы так внимательно относился к её словам. За эти годы она успела передумать много вариантов, отчего Вадим так держался за неё, но одна мысль всегда красной нитью проходила через её размышления: наверняка он так делает из-за работы. Она предполагала, что Вадим испытывает к ней некоторые чувства; но не тешила себя иллюзиями, что его помыслы были совершенно чисты. Она всё ещё работала на Разумовского, он всё ещё работал на Дагбаевых, и любой разговор обязательно носил на себе отпечаток этой непреодолимой преграды, и ничего поделать с этим они не могли: ни он, ни она не желали отступаться. «Мы же всё ещё на свидании, не забыла? – напоминал он, когда Лера притворно возмущалась его пошлым штукам. – Надо же мне как-нибудь тебя заинтересовать. Ты же заинтересована?» И Лера действительно была заинтересована. Тогда ей было неловко и стыдно за свои чувства, но встреться она с Вадимом в том офисе теперь, то всё могло бы закончиться иначе. Но Лера не могла ждать вечно. В чём-то она сама была виновата: не стоило строить из себя недотрогу, могла бы прямо написать и продолжить это чёртово свидание, чтобы наконец-то определиться, серьезно ли это или они просто друг с другом развлекаются: её манит запретный плод, а его – извращённая тяга к экспериментам. Она не верила, что Вадим говорил об её «устранении» серьёзно, а всё же мысль, что какой бы то ни было исход может привести к непоправимому, будоражила. Лера не хранила так и не отданную Вадиму верность: после ординатуры она решила поработать в бригаде скорой помощи, да так там и осталась. Познакомилась с Даней, и через год «встреч», как упорно называла их свидания Лера, она приняла его предложение руки и сердца. За три месяца до свадьбы, ранней весной, к ним в отделение поступил Вадим, и Лера сперва не сообразила, что это её – точнее, тот самый Вадим. Она накануне поменялась сменами, и когда она зашла в палату, где он лежал на койке в самом дальнем углу, он сразу же это и поставил ей в вину: – Я так красиво умирал, а ты даже не пришла посмотреть и оплакать мой хладный труп! – У тебя даже никакие важные органы не задеты, – скептично констатировала Лера, пробежав глазами карточку. – И вообще, как же твои всесильные Дагбаевы разрешили тебе лечиться с прочими смертными? – Не успели, теряют сноровку, – цокнул он языком. – Тебя вон сперва упустили, теперь и я просочился, как вода сквозь пальцы… – Что же произошло? – А вот приехала и сама бы всё увидела, – ответил Вадим и улыбнулся. – А так только твой жених меня чуть-чуть за ручку подержал да сразу отпустил, но он какой-то не романтичный. Лера попробовала посмотреть на Даниила глазами Вадима. Он тоже был светловолосый, но худощавый, с большими и сильными руками хирурга, которым он мечтал в конце концов стать; да и глаза у него тоже светлые, только синее и добрые, мягкие, не такие ледяные, как у Вадима. Она подозревала, что Вадим обязательно обратит внимание на их сходство, что он тут же и сделал. – А ты знаешь, как польстить мужскому самолюбию, – добавил он. – Держи карман шире, – попыталась отшутиться Лера, мысленно спрашивая себя: а действительно, обладай Даня другой внешностью, обратила бы она на него внимание? – И когда свадьба? – поинтересовался Вадим. – В июне. Но я не буду говорить, когда и где. Ты всё равно уже знаешь. – Представляю, – подтвердил он. – И как же наше свидание? Неужели подходит к концу? Лера вдруг улыбнулась. В носу защипало, она подумала, что если ей сейчас чуть за тридцать, то Вадиму под – или даже за – пятьдесят. Но он всё ещё выглядел крепким: тугие узлы мышц, кожа даже на шее, над всё такой же яркой татуировкой, ещё упругая, грудь широкая и вздымается высоко при дыхании. Всё это она оценила, конечно, с профессиональной точки зрения. И только морщины в уголках глаз уже глубокие, выдают возраст и слишком частый смех. Чтобы не поддаться сентиментальным настроениям, она поспешила ответить как можно беззаботнее: – А я на другие свидания не ходила, ведь наше, кажется, всё ещё продолжается? – Я тоже свято чту обеты. А ты, часом, не хочешь бросить своего мальчика и сбежать со мной? – И куда же? – рассмеялась Лера. – Куда-нибудь далеко. Вот где ты хотела бы побывать? – Не знаю… А ты? – Я хотел бы свозить тебя в Рим и показать его древние развалины. – Колизей? – предположила Лера, но Вадим скривился. – Ох уж этот Колизей, там скукота зелёная. Я бы отвёл тебя на Палатинский холм. Ты знаешь такой? Лера покачала головой. – Оттуда начинался Рим. Там стояли первые дворцы его правителей. И оттуда открывается потрясающий вид. Мы бы, как школьники из рассказа Моски, затарились бы пиццей и сели в тени полуразрушенных величественных стен, смотрели бы на Вечный город и говорили обо всём на свете. – О нашем вечном свидании? – улыбнулась Лера. – О нём – в первую очередь, – улыбнулся Вадим, но так неожиданно грустно, что Лера не выдержала и отвела взгляд. Она заметила на тумбе потрёпанную книжку, но не рассмотрела заглавие, а спрашивать почему-то не хотелось. Отчаянно хотелось взять Вадима за руку – и в то же самое время сбежать поскорее и подальше, пока первое желание не овладело ею окончательно. Она испугалась своих чувств и поспешила сказать – скорее для себя, чем для него: – Нет, Даня хороший, и он, по крайней мере, ни разу в меня не стрелял. И даже не кидал с лестницы. – Ну, во-первых, всё впереди, а во-вторых, я так и сказал сразу – не романтичная он натура! – Зато я за свою жизнь не боюсь. – А сейчас со мной – боишься? – уточнил Вадим. Лера уже собиралась ответить, что да, но с удивлением поняла, что никакого страха нет. Вадим угадал ответ по её выражению лица. – Так и не научилась скрывать свои чувства, – усмехнулся он. – Будете вдвоём со своим Даниилом Заточником читать друг друга, как открытую книгу – у него-то лицо совсем простое. – А у тебя – сложное? – У меня – мужественное и немного хитрое. Этакий скрытый шарм во мне всё-таки присутствует. – От скромности не помрёшь. – Да я вообще умирать как-то не собираюсь, – сразу же поспешил сообщить Вадим и снова вернулся к её жениху: – Да и вообще – Даниил? Бедные ваши маленькие Данииловичи, это какое ж имя надо подобрать, чтоб звучала по-божески? – Ну а «Вадимовна» как будто благозвучнее? – возмутилась Лера. – Во сто крат, – кивнул Вадим. – Какие ты там имена выбрала, рассказывай! – Я ещё ничего не выбирала. – Ух, прям как дышишь, как говорится, чтоб в общественных местах не выражаться… Ну давай, удиви меня. Лера и правда не думала над именами детей, а потому назвала случайно пришедшее в голову: – Ну, Анна! – Анна Данииловна, – тут же попробовал Вадим. – Девочка сразу же появится на свет шестидесятилетней гранд-дамой. А вот Анна Вадимовна – быстро, ёмко, свежо! Как глоток свежего воздуха! «Анна Вадимовна» звучало так хорошо, что Лера в этом признаваться не собиралась. Она всё думала над мужским именем, которое хорошо бы сочеталось с отчеством жениха, но Вадим её торопил, она хорошенько примериться не успела, опять взяла первое попавшееся: – Олег! – Олег? – удивился Вадим. – Твоя юношеская влюблённость? Лера была влюблена в Олега недолго и совсем чуть-чуть, но она решительно возмутилась: – Ещё чего, он… – чуть не сказала «старый», тут же прикусила язык и закончила, – он мне не нравится даже. – То есть, он для тебя старый, хотела сказать? – как всегда тут же всё понял Вадим, и Леру разозлила его проницательность. – Всё ты знаешь – потому что сам уже далеко не молод? – Отчасти поэтому, отчасти потому что не так уж и туп, как многим кажется, – согласился с ней Вадим, совершенно не обидевшись. – Мой возраст ты в карте можешь посмотреть, я его не скрываю, мои года – мои богатства. Жду, когда можно будет без зазрения совести на свадьбах душевно петь шансон и плакать над очередной стопочкой. – Как будто тебя что-то сейчас останавливает. Вадим задумался и улыбнулся. – А знаешь, ты права! А то я строю из себя не пойми кого, я же не строитель какой-то. На следующей свадьбе так и сделаю. Лера вдруг испугалась. – Ты же не вообразил себе, что я тебя на свою свадьбу приглашаю? – А ты не пригласишь? – обиженно выпятил он губу, но тут же отмахнулся. – Да я и не пойду, ты же разбиваешь моё чёрствое сердце! Видеть тебя в объятиях другого – как спать на сочинском пляже под палящим полуденным солнцем: больно и мучительно. Я против того, чтобы называть ребёнка именем бывшего, но ради тебя готов терпеть даже Олега Вадимовича. – Он не мой бывший, – настаивала Лера. – А кто сказал, что я про тебя говорю? – загадочно понизил голос Вадим, и Лера удивлённо выдохнула. – Правда, что ли? – Вот пошла бы за меня – узнала бы. – А ты не предлагал, – напомнила Лера. – Я знаю, что ты не смогла бы мне отказать, но не хочу лишать человечество единственной надежды на светлое будущее. Я всё-таки человек благородный, – вздохнул он. – И крайне самоуверенный, – отметила Лера, представив на месте Дани в ЗАГСе Вадима. В костюме он, наверное, будет смотреться вполне прилично и очень мужественно, и пусть эту фантазию она отогнала прочь, потом, даже много лет спустя, она возвращалась мысленно в тот день и представляла, как бы повернулась её судьба, согласись она сблизиться с Вадимом. Но в действительности никуда она не убежала, только спросила у Вадима: – А тебе какое имя нравится? – Мне нравится имя Марина, бренная пена морская, – признался он. – Но вот оно плохо сочетается с моим отчеством. – А мужское? – А мужское выбирает женщина, – ответил он. – То есть, Олег тебя всё-таки во всех смыслах устраивает? – уточнила она. – Подробностей не дождёшься, – ответил Вадим и рассмеялся так, что на них стали недовольно коситься другие пациенты. Лера вспомнила, что она тут на работе и ей давно пора завершать обход и возвращаться на пост, и близкий конец их встречи неожиданно её расстроил. Вадим снова угадал её настроение и примирительным тоном сказал: – Если ты хочешь, чтобы ребёнок постоянно напоминал тебе о самых мрачных страницах жизни, то пожалуйста. – Они не мрачные. – Да там только из хорошего и была, что встреча со мной. – Ты уверен, что это был пик, а не дно? – Ну уж!.. – улыбнулся Вадим, и Лера поняла, что с каждой секундой расстаться с ним всё сложнее и сложнее. Если она не уйдёт теперь, то рискует так и остаться рядом. Но оставаться было нельзя – она подозревала, на уровне инстинктов ощущала, что ничего хорошего из этого не выйдет. – Ладно, ты отдыхай, а я пойду работать. – Отдыхай? – возмутился Вадим. – А ничего, что меня ножом пырнули? – А когда ты в меня выстрелил, я, по твоим словам, на курорте побывала, – напомнила она ему. – Всё ты помнишь. – Как и ты. Она уже хотела развернуться и выйти из палаты, ей снова не хотелось с ним прощаться, как вдруг Вадим весело спросил: – А ты так и не показала мне свой шрам! Лера обернулась через плечо и посмотрела на его широкое лицо и – такую непривычную – грустную улыбку. Его глаза теперь не казались жестокими, а очень печальными. Прозрачными и пронзительными – но полными неуместной заботы. – Я, между прочим, – тихо и серьёзно продолжил он, – знаю древнее и проверенное средство, которое помогает излечить любую хворь. А вот и он прежний: пропала эта мимолётная слабость, вновь спряталась за вечной насмешкой над жизнью, над другими и над самим собой. – Так что же, куда нас занесёт наше вечное свидание в следующий раз? Лера улыбнулась. Она ничего не ответила, потому что не знала и не хотела знать. На следующий же день койка, на которой лежал Вадим, опустела, но она забыла выяснить, выписался ли он сам или просто-напросто сбежал. В июне, после их с Даней свадьбы, Вадим написал ей: «Мне поздравить тебя?» «Поздравь!» – приказала она, потому что была счастлива. «Тогда поздравляю от всей души, Лерунчик!» – ответил он. «Спасибо», – поблагодарила Лера. «А Дане передавай, что я за ним слежу», – пришло в догонку к его поздравлению. «А что, если он провинится, то ты в него тоже выстрелишь?» «Нет, я стреляю только в тех, кто мне очень нравится. Для него я придумаю что-нибудь поскучнее». «Договорились», – с улыбкой ответила Лера. Она не чувствовала себя как-то неправильно из-за того, что в первый же день брака переписывается с другим мужчиной, потому что Вадим был… Он был особенным. Она не подозревала, что жизнь её будет столь насыщенна событиями, но мыслями она возвращалась чаще всего именно к встрече с Вадимом. Их переписка, тянувшаяся все эти годы, напоминала ей о всех упущенных возможностях, о которых в конце жизни ей предстояло сожалеть. В подтверждении её мыслей Вадим задал ей самый важный вопрос: «Ты же понимаешь, что с твоей свадьбой наше свидание не заканчивается?» С улыбкой Лера ответила: «А как же иначе?»