Могущественный кулон семьи Булсара

Математически существование параллельных вселенных доказано серьезными учеными. По этим темам защищены диссертации, опубликованы статьи в самых престижных научных журналах. А практически путешествия в параллельные миры пока невозможны – для этого нужно затратить столько энергии, сколько люди не смогут получить, даже если взорвут солнце. Очень много энергии нужно, примерно столько если превратить в чистую энергию гигантскую чёрную дыру в центре галактики. Но это люди. А люди только лет двести как с лошади слезли и запустили первый паровоз на дровах или угле… Что с них взять? Жители других планет, если они на пару тысяч лет раньше нас поумнели, может, уже и могут посещать другие вселенные. Например, ануннаки, их цивилизация гораздо древнее нашей, и не на пару тысяч лет, а на пару десятков миллионов. И кулон, который они оставили на земле, нам кажется магическим, а на самом деле он просто сделан по другим технологиям, более продвинутым, чем наши. И этот кулон сейчас разглядывает девушка, сидя на кровати рядом со своим возлюбленным… рядом с телом, в котором прожила много-много дней… Ева испытывала очень сложные чувства, глядя на Фредди. Она повесила кулон ему на шею. А потом стала любоваться своим возлюбленным, но не могла отделаться от ощущения, что смотрит на саму себя… она погладила его по волосам, легонько провела рукой по лицу, коснулась щёточки усов… – Ева… – Фредди приоткрыл глаза. – Это ты… Это я! – Фредди рывком поднялся и сел в кровати. – Господи, что происходит?! – он потрогал свое лицо, посмотрел на свои руки и только потом обвел глазами комнату. – Мы у меня дома? В Лондоне? – Да, – улыбнулась Ева, – у тебя дома… – У нас, – просиял Фредди. Просиял, что называется, как медный грош: у Фредди была такая особенность, оставшаяся с раннего детства – когда он искренне чему-то радовался, и радость была связана с какими-то простыми и добрыми вещами… ну то есть простая, но сильная радость, то лицо его немного опрощалось, глупело даже. Фредди знал это за собой, и на публике старался не показывать себя такого, напуская на себя искушенный, даже прожженный вид… А на самом деле он всегда оставался в душе ребенком – простодушным, чуть наивным и очень добрым. – У нас дома, – повторил он, потянулся и притянул к себе Еву. Они поцеловались – сначала робко, словно не узнавая друг друга, потом смелее, а потом слились в долгом и страстном поцелуе, ощупывая и лаская друг друга. Это были одновременно и новые и такие знакомые ощущения! Вновь, как в самый первый раз, когда они целовались, поменявшись телами, они время от времени погружались в сумасшедшие ощущения, будто любят самих себя, как в безумном сне… Но они любили не себя а друг друга, они знали это точно, как ни пытались их обмануть непривычные ощущения – сердца их тянулись друг к другу, узнавая в непривычных телу прикосновениях: Ева ощущала усы Фредди, они щекотали ее, и тут же память подсказывала ей, как это она щекотала усами грудь Фредди, а он, сжимая её груди в своих сильных руках, припоминал её крепкие и горячие пальцы на своих женских грудях… Но прошло несколько минут, часов или мгновений (время для них потекло совершенно нереально), как уже не воспоминания ими владели, а страсть сжигала белым пламенем, унося в параллельную вселенную любви и нежности, дикой похоти и бережных прикосновений. Фредди вошел в нее и почувствовал себя всесильным, всемогущим богом, покорившим целый мир одним только желанием и безграничной божественной любовью… Ева, почувствовав, как член Фредди заполнил её всю, ощутила себя наконец полной жизни и такой умиротворенной, будто всё ее прошлое, настоящее и будущее вдруг слилось в одно целое и будет теперь продолжаться вечно… но и это ощущение длилось недолго, уступив новому: когда Фредди стал ритмично двигаться, этот ритм совпал с биением сердца девушки и повел ее к новым желаниям – ей хотелось двигаться всё быстрее, чтобы не отстать от учащающегося пульса, который бился не только в её венах, а во всём мироздании, это был пульс самой жизни… Глубокий и сладостно-мучительный стон вырвался из ее груди. Фредди отозвался ей в унисон, и, содрогнувшись, они одновременно кончили, но Фредди сразу замер, тяжело дыша, а по телу Евы еще прокатывались волны наслаждения, постепенно затухая и обдавая теплом и благодарностью.

***

Завибрировал телефон на журнальном столике, потом зазвучала мелодия – «Seven Seas of Rhye». Фредди ответил. – Ну вы где? – это был Роджер. – Джонни собрался сегодня идти в полицию. Мы с Брайаном не можем его отговорить… – Стоп, никакой полиции! Мы в Лондоне. А вы где? – Мы тоже дома. Фредди! Где вы были? Рассказывай! – Роджер так орал в трубку, что Фредди отстранил ее от себя подальше, чтобы не оглохнуть. – Что, прям по телефону рассказывать? Давай встретимся завтра все вместе, посидим, поговорим… – Завтра?! – взревел Роджер. – Мы чуть с ума не сошли! Мы думали, что тебя убили! Что вас с Евой уже закопали где-нибудь в Сибири… – Ладно, успокойся уже. Давай сегодня вечером… – А сейчас что, утро?! – не унимался Роджер и орал так, что Фредди чувствовал, как его друг брызжет слюной в свой мобильник. – Сейчас? – растерялся Фредди и глянул на настенные часы. Часы показывали шесть часов, но Фредди понятия не имел – утра или вечера. – Понятия не имею, – проговорил он. – Сейчас шесть вечера, – сказал Роджер. – Давай в восемь в «Счастливой Пенни». И никаких отговорок! Ева с тобой? – Со мной, конечно, где ж ей быть, – Фредди улыбнулся, он понял, что только что посмотрел на Еву, желая убедиться, что его возлюбленная по-прежнему рядом. – Ладно, мы приедем с восьми до девяти. «Счастливая Пенни» – любимый клуб Роджера. Фредди тоже нравилось это заведение. Прежде всего потому, что там его знали, любили и очень хорошо – по-свойски, по-настоящему тепло принимали. Это не то чтобы такой был клуб фанатов Queen, но близко к этому – хозяин заведения был фанатом, но в клубе тусовались и «простые смертные», любители непонятно чего. Однако к квинам там относились с особым трепетом, всегда держали для музыкантов лучшие места, знали все их предпочтения в кухне и выпивке… Фредди с Евой зашли с черного входа – по просьбе Евы, девушке не хотелось в этот день внимания поклонников группы, ей хотелось камерной обстановки и тишины. Друзья уже поджидали за столиком – в клубе не было отдельных апартаментов, но место для группы выделили уютное, в углу, откуда была видна и сцена, и бар, а сам этот угол прятался за колонной и небольшой скульптурой – скрипач в костюме Дарта Вейдера играет, поставив ногу на «чужого», свернувшегося калачиком. Вечер начался с рассказов Фредди и Евы о том, как они добывали манускрипт в пещере зороастрийцев, потом Фредди рассказал, как магистр хотел их кинуть и отобрать кулон. Фредди глянул на Еву и понял, что та не хочет рассказывать, как отрубила магистру голову. Фредди свернул разговор на другую тему, стал расспрашивать друзей, как они выбрались из России, как пытались их найти… Под разговор, конечно же, выпивали: Брайан налегал на эль, Роджер увлекся текилой, Джон похлебывал виски, а Ева уже приканчивала четвертый бокал белого вина, заедая пирожными – в теле Фредди девушка совсем отвыкла следить за фигурой и пристрастилась к сладкому. Сам же Фредди, возможно радуясь вновь обретенному сильному мужскому телу намешал всего подряд: опрокинул кружку крепкого эля, поддержал Роджера и хлопнул текилы, закусив лимончиком, продегустировал вискаря и заказал графинчик русской водки: – Друзья. – Фредди поднял рюмку. – Мы с вами были в России, а забыли там сделать самое главное! – Что мы там забыли сделать? – Брайан откинулся на спинку стула и посмотрел на друга осоловевшими глазами. – Потанцевать с медведем? – Каким еще медведем? – отмахнулся Фредди. – Мы забыли там выпить водки и закусить икрой! Гарсон! – крикнул он. – Принесите нам икры! Мы будем пить по-русски! – Дорогой, – рассмеялась Ева. – Я жила в России всю жизнь, а ни разу не закусывала водку икрой… Я вообще водку не люблю. – Значит ты не русская! – заявил Фредди. – Россия многонациональная страна, там живут татарины, таджикистане и удмурдцы… ну и другие еще… А вот я русский… в душе. Да, я в России заново родился и теперь я стал русский! Друзья рассмеялись и стали наливать себе тоже водку из графина. Но Фредди не стал их дожидаться, он выпил и энергично встал из-за стола, чуть не перевернув его. – Ты куда, милый, в туалет? – спросила Ева, с тревогой глядя на него. – На сцену, – сказал Фредди. – Я давно не пел в качестве… в качестве себя, – и он пошел к сцене, почти совсем не пошатываясь. Фредди подошел к музыкантам, о чем-то тихо с ними переговорил, и зазвучала музыка. И уже через минуту все посетители повскакивали со своих мест, обступив сцену. Empty spaces what are we living for Abandoned places — I guess we know the score On and on, does anybody know what we are looking for... The show must go on, The show must go on Inside my heart is breaking, My make-up may be flaking But my smile still stays on... Фредди допел и под шквал аплодисментов пошел к своему столику. И тут к нему подошел мужчина, резко выбросил руку и потянулся к кулону на шее музыканта. Ослепительная вспышка озарила зал. Через долю секунды кулон погас, мужчины рядом с Фредди не было. Подбежали охранники клуба, вокруг суетились люди, спрашивая друг друга, что случилось. Музыканты Queen вместе с Евой покинули клуб. У дверей они распрощались и разъехались по домам. – Что-то я устал сегодня, – пробормотал Фредди, кладя Еве голову на плечо. Машина, плавно покачиваясь, везла их к особняку Фредди. – Ну так сколько ты выпил… – зевнула Ева. – Я тоже больше всего на свете хочу спать. Но Фредди ее не слышал, он опередил свою подругу и улетел в страну грёз, не дожидаясь её. ЭПИЛОГ Ева поселилась в доме Фредди. Известнейший музыкант, гордость нации, пользуясь своими связями, обеспечил девушке гражданство Великобритании и взял ее в штат группы Queen. Должность, правда, у нее осталась неопределенной – помощник Фредди Меркьюри, а по каким вопросам, не понятно. Вероятно, по всем. Джимми Хаттон очнулся с ножницами в руке, заканчивая прическу седовласому господину со злым и властным взглядом. Он совершенно не понимал, кто он, где и почему. То есть он знал, что зовут его Джим, фамилия Хаттон, что он парикмахер и живет в Лондоне, только все эти знания были для него, как рассказ о ком-то другом. Тщетно он пытался вспомнить что-то важное о себе – кто он на самом деле, и почему ему кажется, что он не парикмахер, а кто-то совсем другой… В конце рабочего дня к нему на работу зашел приятель. – Идешь сегодня в «Счастливую Пенни»? – спросил он, соблазнительно улыбаясь Джимми, как девушке. – А что там? – машинально спросил Хаттон. – Ты что, забыл, – поднял накрашенную бровь приятель. – Я же тебя обещал познакомить с Фредди Меркьюри. Ты же сам просил меня…