Ведомый решимостью

      Объятые огнем сухие ветки жалобно потрескивают, когда Кадзуха ерошит костер длинной палкой и заставляет пламя вспыхнуть чуть сильнее. Тепло успокаивает, утихомиривает, убаюкивает, но нельзя — опасно — закрыть глаза.              Кадзуха не боится того, что может напасть на него из тьмы, но он знает, что опасаться нужно. Все люди так делают, все люди чего-то боятся и сторонятся, у каждого есть свои потаенные страхи и фобии. Объездив половину Тейвата и познакомившись со множеством разных людей, он уже давно заметил, что практически всем страшно по той или иной причине.              Всем, но не ему.              Смутные воспоминания, которым он иногда предается, хранят в себе множество эмоций, но за целые годы, что пронеслись мимо порывом холодного ветра, они, кажется, притуплены до безобразия. Думать о том, что было в прошлом, больно, но не страшно. Думать о будущем, которое его ждет, любопытно, но все так же не страшно. Испытывал ли он страх хоть когда-нибудь?              — Размышляешь о чем-то? — вдруг слышится тихий голос позади, и Кадзуха с каплей удивления в глазах оборачивается. За спиной стоит Горо, скрестив руки на груди, и смотрит сверху вниз. Насколько сильно ронин погрузился в собственные мысли, что даже не услышал шаги позади?              — Нет, просто…              Просто врать и недоговаривать бессмысленно: генерал армии Ватацуми удивительно остро ощущает любую ложь. Тихо хмыкнув под нос, Кадзуха возвращает свой взгляд на отплясывающий огненный танец костер.              — …ты боишься чего-нибудь, Горо?              — Какой неожиданный вопрос.              Генерал садится рядом с ронином и смотрит на огонь вместе с ним, задумчиво касаясь лица огрубевшими от тетивы пальцами. Кадзуха вовсе не торопит его с ответом, потому что знает: Горо задаст точно такой же вопрос.              Отвечать… нет, не страшно. Просто не хочется пугать.              — Боюсь, что победа, к которой мы так стремимся, никогда не наступит, — наконец отвечает Горо, потупив взгляд. — Или же мы заплатим слишком большую цену за нее.              — Ты боишься не за себя, а за братьев по оружию, — констатирует факт Кадзуха. — Тем не менее это все равно страх.              — А чего боишься ты? — задает встречный вопрос Горо. Они сцепляются взглядами, и в тот самый момент наступает оглушительная тишина. Кажется, даже костер больше не трещит сухими ветками, затихнув.              — Я…              Крик чайки разрывает тишину, заставляя уши генерала встать торчком, но ронин даже бровью не ведет, все еще глядя в глаза напротив. Возможно, именно тогда Горо понимает все без слов.              Ему остается лишь бояться за них двоих, что бы ни случилось.