***
В нескольких метрах от зоопарка расположен семейный ресторан - двухэтажное здание с красивой архитектурой. Владелец, должно быть, был гением, раз открыл свой бизнес напротив самого посещаемого места. Кто бы не пришел любоваться животными, не смог бы часами оторваться от них, отчего в итоге проголодается, и, выходя из главных ворот, сразу же заметит огромный ресторан. Цены тут чуть выше, чем в других местах, но пара баксов никого не сделает бедным, главное, после отличного времяпровождения покушать плотно и вкусно. А готовить тут умеют, настоящие американские блюда, пальчики оближешь. Интерьер такой же красивый, как и само здание внешне: мраморное покрытие пола, кожаные белые диваны с черным покрывалом, на каждом столе ваза с белыми цветами, на белых стенах с черными плинтусами картины разного размера. Официанты одеты строго классически, и вид у них приятный. Люстры хрустальные, сразу же бросаются в глаза. Внутри чисто и опрятно, а гости с удовольствием кушают, что нужно ещё для хорошего ресторана? Парни, не задумываясь, сразу заказали мороженое и обычный лёгкий салат. Они, видимо, переели чипсов и сладостей, из-за чего не хотели даже смотреть на остальные блюда, решая остановиться на чем-то холодном, чтобы остудиться. На этот раз их выбор совпал, оба выбрали сливочное мороженое с ванилью. — Всё ещё помню, как ты чуть не умер от страха, когда крокодил внезапно подвинулся, — тычет в него пальцем Уён, выпивая предложенную воду. — Он долго лежал неподвижно, я то думал, что он спит, — отмахивается Сан, изображая недовольство. — Ты-то сам испугался попугая, чего ржёшь надо мной? — Я всех птиц боюсь, у меня фобия, конечно же боюсь и попугая тоже, он ведь тоже птица, — говорит очевидное Уён, закатывая глаза. — Ещё я заметил, как ты боялся кормить жирафа. У тебя было такое пугливое личико, когда он лизнул тебя. — У тебя тоже, вообще-то, — не унимается Сан, не желая проигрывать. — Какое животное тебе больше всего понравилось? — Кенгуру, они такие мускулистые, — ухмыляется Сан. — Прямо как я. — Они смешные, прыгают прикольно. Выглядят, как большие зайцы. Разговоры о животных заканчиваются ровно тогда, когда перед ними ставят две большие порции мороженного. Аппетит сразу же просыпается, появляется внезапный голод, отчего парни сразу же задумываются, стоит ли им заказать ещё немного еды. Бросаясь редкими фразами, друзья кушают мороженое, всё ещё избегая главную тему, которая должна была подняться уже несколько раз. Ни Сан, ни Уён не пытаются затронуть её, а может это и к лучшему, так они не будут грустить и вернутся домой с отличным настроением. Но о каком настроении идёт речь, когда изнутри оба чувствуют некую пустоту, которую они не могут заполнить, как бы не старались? Уён избегает зрительного контакта, ведь, ловя каждый раз эти карие глаза на себе, хочется сказать "останься", хочется попросить "быть рядом". Сан смотрит, боясь, что больше никогда не увидит его рядом, таким улыбающимся и светящимся. Они лживо шутят, пытаясь казаться веселыми, а на самом-то деле хочется многое сказать. Уёну хочется благодарить. За всё. За каждый прожитый день вместе. За улыбки, за искренние эмоции, за силу и за эти прогулки. За то, что Сан уделяет ему время. Делает его жизнь лучше и краше, одним своим лишь присутствием. Сан делал огромное благо, Уён вновь стал человеком, живущим, дышащим, отбросил лишние сомнения и мысли, освободил себя от клеток и ограничений. Сан же хочет извиниться. Что в такой важный момент он боится совершить ошибку, выбрав неправильную сторону. Он не хочет оставлять его, но также и не желает видеть его боль, оставаясь рядом. Если эта улыбка исчезнет в один день, а этот день непременно наступит, Сан не сможет ничего сделать, чтобы вернуть её. Он бессилен, такой же маленький, беспомощный рядом с таким огромным испытанием. Они бы даже вместе не осилили это. Ведь оно - непобедимое. Если бы в жизни реально была магия, Сан бы безусловно отдал всё, чтобы она сохранила жизнь Уёну. Но увы. Когда Уён в очередной раз закрывает глаза, Сан чувствует смелость рассказать о немаловажной вещи, которая всю последнюю неделю играла на его нервах. Каждый раз, когда приходило уведомление о поступлении, Сан чувствовал гадость на душе, адское желание разбить телефон. Затем с замиранием сердца думал, что если Уён не может отказаться от мыслей, что Сан рядом с ним только ради денег? Что, если он просто делает вид, что всё хорошо, но на самом деле всё совершенно наоборот? — Ты же знаешь, что я правда уважаю тебя? — задает он вопрос слишком внезапно, но Уён особо не теряется, просто немного удивленно приподнимает брови и кивает головой. — Что бы ни случилось, ты должен знать, что мои намерения всегда были и будут чисты к тебе, Уён. — Я знаю, Сан, ты правда думаешь обо мне, — неловко улыбается он. — Я всё это время был с тобой не из-за денег твоей матери, Уён-а, — вздыхает Сан глубоко, опуская плечи и прижимаясь спиной к креслу. — Мне правда нравится проводить время с тобой. Ты очень хороший человек, правду говорю. — Не говори много комплиментов, это меня смущает, — смеётся Уён, пытаясь свести разговор в шутку, но лицо Сана остается спокойным. — Я просто хочу, чтобы ты знал об этом. Деньги ничего не стоят, они не ценны так, как время рядом с тобой. И я совсем не шучу. Я благодарен тебя за всё, Уён. — Я знаю, Сан-а, — мягко говорит Уён. — Что ты со мной не из-за денег. Я даже не удивлюсь, если ты не знаешь, сколько там уже накопилось. — усмехается он по-доброму, — Если и стоит кому-то говорить слова благодарности, то только мне. Потому что это ты тот, кто открыл мне глаза. Тот, кто заставил закончить последнюю картину. Тот, с кем я бегал под дождем. Мы так мало знакомы, но так много пережили уже вместе. И это всё благодаря тебе, если бы не ты, я бы не мог так наслаждаться жизнью. — Уён... — Ты позволил мне снова дышать, Сан, ты заслуживаешь жить теперь и ради себя.***
— Тэйлор, здравствуйте, — подает голос Сан, тем самым отвлекая женщину от рисования. Она, видимо, разрабатывала новые дизайны обуви для производства, выглядела довольно занятой и уставшей, но, увидев его, улыбнулась, показывая ровные зубы и приглашая сесть. За ужином, когда Уён рассказывал ей, как было весело сегодня и каких животных он увидел, она выглядела очень счастливой за него. Обычно за столом Сан следил за Уёном, но сегодня не мог оторвать глаз от матери, чья жизнь тоже с каждым днём рушится всё сильнее. Она улыбалась ярко, активно болтала о своем детстве и даже делилась фотками своей молодости. Как тяжело ей внутри — никому не знать. Она хорошая актриса, умело скрывает боль за улыбкой, не показывает Уёну свои слабости. Наверное, больнее всего остаться одной: сначала потерять любящего мужа, а затем и единственного сына. Сан даже врагам не пожелал бы такой жизни, это очень и очень больно, невыносимо видеть каждый день обессиленного сына, медленно шагающего напротив смерти. — Ты уходишь? — спрашивает она, встав и налив ему кофе. — Да, Уён уснул наконец, надеюсь, он хорошенько поспит, — поджимает губы Сан и берёт стакан, не отказываясь от угощения. — Блин, так рано уснул, проснется же ночью теперь и до утра сидеть ему одному, — проверяя часы, слегка ворчит она, на миг становясь грустной. — Он сегодня очень устал, — говорит Сан. — Суть вопроса была в другом, — вдруг оживляется голос Тэйлор, — Ты уезжаешь? Сан молча опускает взгляд на свои руки, сжимая пальцами ручку стакана. Тэйлор опускается напротив, не желая мучить парня, накрывает ладонью его руку, заставляя поднять голову на неё. В её глазах отражается понимание, доброта. У неё такой же чистый взгляд, как у Уёна. — Ты не вини себя, что оставляешь его, — начинает она, крепко сжимая пальцы Сана. — Ты сделал большую работу, с легкостью помог открыться ему и помог ему почувствовать себя нужным ещё раз. Ты большой молодец, Сан, я тобой так горжусь, — улыбается она мягко. — Живи своей жизнью, сынок, ты очень хороший, чтобы страдать вместе с ним. Ты не заслуживаешь такой жизни. — Уён тоже, — тихо говорит он. — Мне жаль. — Мой мальчик — крепкий орешек, — с гордостью заявляет она. — Правда болезнь немного ослабила его, но он всё такой же сильный, он справится. — Никогда бы не думал, что возненавижу болезнь, — нервно смеется Сан, вызывая у женщины тихую ухмылку. — Не надо прощаться с Уёном, — тихо, совсем не слышно говорит Тэйлор. — Уже конец месяца, Сан, завтра не приходи. Готовься к отъезду, купи своим родным подарки из США. Уён уже понимает, что пришёл конец. Он тебя поймет, не обидится. — Но утром он казался мне обиженным, — вздыхает Сан, чувствуя острую головную боль. — Вы не говорили ему причину, почему? — Нет смысла, Сан, — пожимает плечами она, — Он должен привыкать. Я не говорю, что ему не будет грустно. Будет, ещё как будет. Мой мальчик всегда привязывается к людям, и отпустить кого-то порой ему очень трудно. Но он справится. В конце концов, он всегда справлялся. — Я… не могу так, — Сан мягко убирает руку Тэйлор и, сунув её в карман, вынимает оттуда белый конверт. — Это ваши деньги, — женщина удивленно приподнимает брови, но не собирается брать его. — Я не могу так. Не хочу даже видеть эти деньги. Они меня напрягают, делают из меня монстра, смотрю на них — и хочу сжечь. Возьмите. — Это за твой труд, — строго говорит она. — Ты возьмешь их, во что бы то не стало. — Нет, я не могу. — Сан… — Я правда не могу, — качает головой он, не дав женщине даже открыть рот. — Надеюсь, вы меня понимаете. Я чувствую себя ужасно при виде этих денег, хочу, чтобы вы знали, что я был рад быть с Уёном и искренне дружить с ним, а не зарабатывать на нём. Мне не нужны деньги, спасибо, — с этими словами Сан встает, но не успевает он уйти, как Тэйлор хватается за него. — Не будь глупым, Сан, — возражает она, заставляя его сесть обратно. — Это моя благодарность, ты не принимай их как оплату, а просто как подарок от меня. Как никак, мы сейчас не чужие друг другу. — Тэйлор, — обращается Сан к ней по имени, таким серьезным тоном, что женщина напротив замолкает, смотря на него вопросительно. — Это изначально было названо как «летний заработок» для бедного студента, не так ли? Я не могу принять это иначе. И вы прекрасно знаете, как я тоже привязался к вашему сыну. Хватит предлагать мне ваши деньги, уж сами решите куда их потратить. Если они так не нужны, то отдайте на пожертвования. Но, пожалуйста, не надо меня заставлять брать их. — Ты же не зря месяц тут торчал, Сан. — Не зря, мне было хорошо в вашем доме, рядом с Уёном, — улыбается Сан, допивая кофе и вставая с места. — Спасибо вам, вы прекрасная мать. Уверен, вы справитесь, — с этими словами Сан уходит, не оборачиваясь назад, сколько бы она не звала его по имени и не просила снова подумать. Так правда будет лучше. Сан не будет чувствовать себя мразью, которой нужны были только деньги, потому и использовал больного парня, что в конце стал дорогим для него человеком. Всего за один месяц. Если уж он всерьез нуждается в деньгах, то лучше он пойдет работать, чем так воспользуется кем-то. Готов даже протирать пол и заниматься стройкой, уж так заработок будет чистым и не будет стыдно принимать его. Когда он вчера снял деньги, руки так и тянулись скомкать их и выбросить в урну рядом, но они были чужими, может, кому-то они понадобились бы больше, чем ему. А сейчас, когда он отдал ей все деньги, не оставив ни одного бакса себе, на душе стало намного легче. Ему стало лучше, будто с плеч упал огромный груз и освободил тело от нагрузки. Он получил стипендию, этого хватит, чтобы жить, тем более в последние дни он не тратился много, только проезд туда-сюда, до дома Уёна и обратно, ничего больше. От её денег он не станет богаче, и, черт возьми, как он раньше мог думать, что купит себе хорошую электронику за пару дней. Тошно от своих мыслей, но всё равно когда деньги вновь вернулись к своему хозяеву, Сану нашлось чем дышать. Сан останавливается у лестницы и не может не подняться наверх. Тэйлор просила не приходить завтра, в последний день вместе с Уёном, раз она хотела, как Сан смеет ей противостоять? Может, так будет лучше для них обоих. Сан уедет к себе, к своим родителям, которых, к сожалению, он частично позабыл, оказавшись за границей. Он не виделся с ними уже год, а в последний месяц, находясь рядом с Уёном, ни разу не говорил с ними по телефону, игнорируя звонки непонятно по какой причине. Возвращаясь в общежитие, он всегда был обессилен, без настроения лежал на кровати и буквально заставлял себя разговаривать с соседом, чтобы тот излишне не волновался. А смотреть на экран телефона совсем не хотелось, так же как и взять его в руку. Он знал, что ему каждый день звонят. Родители, друзья, Макс, Сонхва, Дороти. Но ни о ком из них Сан не мог думать, будучи слишком сосредоточенным на болезни Уёна и на своем непонятном состоянии. Он медленно открывает дверь, боясь разбудить его. Уён продолжает спать, в той же позе, в которой заснул. Сан подходит к нему, желая увидеть его спящее личико ещё раз вблизи. Какой он милый, когда спит; теплое одеяло очерчивает маленькое тело, что свернулось калачиком, глаза крепко закрыты, как и губы, снова потерявшие свой цвет. Дышит ровно, тихо. Сан был рядом, пока Уён готовился ко сну. Он выпил сразу четыре таблетки, наплевав на дозу, желая отдохнуть после активного дня, даже не слушая возгласы Сана, пытающегося его остановить. Тяжелая дремота сковывала и томила его. Но он не смог заснуть сразу. Едва только сознание его начинало отключаться, забирая в царство снов, как страшный внутренний толчок подбрасывал его тело. Уён со стоном вздрагивал, широко открывал в диком испуге глаза и тотчас же опять погружался в раздражающее переходное состояние между сном и бодрствованием. После мучительных двадцати минут ему, наконец, удалось уснуть. Как же руки Сана тянутся, чтобы коснуться его безжизненной щечки. Лечь бы рядом, обнимая его и прижимая к себе со спины. Но Сан боится его разбудить, он ведь так старался, чтобы элементарно поспать. Поэтому он стоит рядом, не имея возможности прикоснуться к нему и попрощаться, и лишь наблюдает, как Уён спит, желая, чтобы у него не было ночных кошмаров или панических атак. Лишь бы сон его был спокойным, хотя бы пару часов, хотя бы немного… Телефон в кармане вибрирует, Сан сжимается и сразу же спешит его выключить, выругиваясь под нос. Уён не реагирует, не меняет позу и даже не хмурится, оставаясь умиротворенным. Сан облегченно выдыхает и выключает телефон, вновь уставившись на спящее личико парня. Не знает, прощаться ему вот так или..? Всё же вернуться завтра ещё раз? Сейчас он не может разбудить его. Сан поджимает губы и уходит, плотно закрывая дверь за собой и несколько минут смотря на нее. Ноги будто парализованы, не двигаются, как не старайся уйти. Телефон снова вибрирует, на этот раз он его не игнорирует. Сонхва.***
Сан запрыгивает в машину старшего, припаркованную неподалеку от дома Уёна. Видимо, Сонхва долго ждал его, учитывая то, как он на него смотрит: острым, недовольным взглядом, прожигая в нём дыру. Только вот Сан не понимает, чем он так разозлил его, он ведь не просил приходить к нему и уж тем более ждать. Игнорируя старшего, Сан пристёгивается, готовясь к отъезду, но вот Сонхва не спешит трогаться с места. — Что? — оборачиваясь, спрашивает Сан. — Ты снова игнорировал мои звонки, снова не отвечал на сообщения. — Хён, я же вроде говорил, что я в последние дни совсем не пользуюсь телефоном, разве нет? — протирая пальцами глаза, отвечает Сан, избегая зрительного контакта со старшим. — Во время последней встречи ты сказал, что больше не будешь игнорировать меня, — дуется Сонхва, забавно хмурясь. — Ты избегаешь меня? — Отчасти, скорее всего, — выдыхает младший, прислоняясь спиной к сиденью и опуская окно. В салоне машины вдруг стало мало воздуха. — Хватит оберегать меня, как ребенка, я знаю, что делаю, и совершенно трезво оцениваю ситуацию. — Ты поехавший, Сан, — грубо бросает старший, заводя машину. — Зря я только пытался убедить тебя в самом начале. Не думал же, что ты с ума сойдёшь, — недовольно цокает он. Сан закатывает глаза, желая выйти из машины и добраться самостоятельно. Умеет же он умничать, будто понимает и видит абсолютно всё, будто чувствуют душу Сана. На этот раз он игнорировал его специально. Да, Сан избегает его, и не потому, что Сонхва ему неприятен. Старший заставляет его открыть глаза, посмотреть на мир шире. Он делает больно одними лишь словами. Только уважение к Сонхва заставляет его сидеть, молча смотря на смывающуюся картину из окна. Он буквально заставляет себя молчать, ничего не говорить, ведь если он начнет — не сможет остановиться. Он не хочет слышать о том, что Уён умрёт. Да, это факт, но с каких пор это означает, что его нужно вычеркнуть из жизни, как будто он и не был её частичкой? Заслуживает ли Уён этого? Это ничем не хуже от «воспользовался и выбросил», в голове Сана так и звучит, хотя и есть весомая причина поступить так. Уён с самого начала знал, что, как только месяц закончится, они должны будут отпустить друг друга и продолжать жить самостоятельно. Как и делали это до встречи, до того, как появились в жизни друг друга. Несмотря на это, Сан чувствует ужасную тревогу в душе. Что-то продолжает его винить себя, внутренний голос кричит ему гадости, говорит, что он думает только о себе, а до Уёна ему нет дела. Как он может прямо сейчас думать о себе, когда Уён… так нуждается в нем? Сан сегодня ещё раз убедился в этом. Когда Уён на него посмотрел, уставшими, но одновременно счастливыми глазами. Если он уйдёт, кто сможет так же хорошо обращаться с ним, как Сан? Хорошо, допустим Тэйлор найдет для него ещё одного друга. Что, Сан единственный кореец в огромном Лас-Вегасе что-ли? Но будет ли этот друг таким же искренним по отношению к нему? Сможет ли он также думать об Уёне, а не о деньгах? Или он будет просто проводить с ним день в молчанке, желая, чтобы время прошло как можно быстрее, и затем будет быстро покидать этого «больного» парня? — Я вернул все деньги, — признается Сан. Сонхва удивленно переводит на него взгляд. Что он только что сказал? Да, конечно, Сонхва сразу понял, как Сан меняется. Что-то с ним случилось, он стал закрытым, всегда ходил хмурым, и его соседи говорили, как часто он гуглит о разных болезнях. Он всегда был эмоциональным, принимал все близко к сердцу, да, он ныл целую неделю, когда препод говорил ему, что его нация не даст ему никакой балл, и ему нужно учиться наравне с остальными, хотя Сан правда учился лучше этих американцев, и был вправе требовать высокие оценки. Сан даже к нему быстро привязался, чуть ли не каждый день звонил, всё время прося с ним погулять, поговорить. Если раньше Сонхва немного нервировало излишнее внимание младшего, то теперь он вообще нуждался в этом. Уж слишком внезапно Сан стал холоден и начал часто его игнорировать. Сонхва стоило изначально выгнать его в Корею. Он думал, что Сан немного подзаработает, а потом, как ни в чём не бывало уедет. Ну конечно же, как он мог не вспомнить о его мягком характере. Это же Сан, который хочет стать для всех и вся спасательным кругом. А теперь, видать, он еще и отказался от денег, значит, попросту потерял время рядом с этим парнишкой, взамен даже ничего не взяв. Браво, Сонхва, тебе стоило сразу понять, а не потом, когда уже ничто не может изменить ситуацию. — Ты правда сошел с ума, придурок, — закатывает Сонхва глаза, останавливаясь у светофора. — Че теперь, что говоришь домашним? — Ничего, не обязан отчитываться перед ними, — холодно отвечает Сан, сразу же в ответ получая несильный удар по руке. — Соберись, блять, не будь таким слабаком, Сан. — Если, по-твоему, это слабость, то так тому и быть, я слабак, хён, — фыркает он, устало прикрывая глаза. — Тебе просто не понять, что я чувствую сейчас. — Рассказывай, тогда уж пойму тебя, почему ты видишь во мне монстра, который ничего не понимает? — возмущается Сонхва. Может, если Сан выскажется, ему станет чуточку лучше? Да и Сонхва тоже найдет что сказать. — Хён, я не могу. — Почему? — Да ты не поймешь, что бы я сейчас не сказал! — не по своей воле повышает голос Сан. Сонхва удивленно приподнимает брови, явно недовольный таким срывом младшего. — Прости… — утихает Сан сразу же. — Нет уж, значит, я в твоём представлении бессердечный человек, который ни хрена не понимает и только думает о своей голове? Таким ты меня видишь? — Тогда скажи мне, понял ли бы ты меня, если бы я сказал, что чувствую себя как ублюдок, который привязал Уёна к себе, и, как только заполучил его доверие, оставил его, словно это ничего не значит для меня? Понимаешь ли ты, как у меня все внутри переворачивается, когда я думаю о нём? О его чертовой болезни?! Когда я вижу, как он пытается уснуть, когда смотрю на его счастливое личико рядом со мной, ты знаешь, как мне становится невыносимо тяжело? Я уйду, я могу продолжить свою жизнь, но что, если этой временной дружбой я морально убью его? Если он после этого не сможет прийти в себя и до конца своей смерти будет одинок? А он и будет, я знаю его. Сан трет лицо ладонями, пытаясь успокоить себя, в то время как старший играет желваками на лице, еле держа себя в руках, чтобы не разбить голову младшего об стекло. Это то, чего боялся Сонхва. — И что, блять? Ты думаешь, ты сможешь его вылечить и всё такое? Это его судьба, мать твою, Сан, это его жизнь. Такие испытания ему дали, как ты можешь на них влиять? Ты не супергерой, чтобы спасать нуждающихся. Ты такой же человек, которому будет больно, который должен в любом случае жить ради себя. Он тоже поймет тебя и не обидится. — Я знаю, мне его не спасти, даже если я уйду, он не обидится. Он знает и он… — Нет никакого «если», ты уйдешь, — Сонхва открывает бардачок и берет оттуда бумагу. — Это твой билет. Чтобы завтра же попросил Тэйлор вернуть деньги и купил родным подарки. И, блять, никаких глупостей. — Я не возьму деньги обратно, — хмурится Сан, но к счастью, берёт билет. Сонхва недовольно бормочет, но дальше не спорит, включая музыку, тем самым давая понять, что разговор окончен. Так ещё лучше, как будто Сан хотел продолжать этот бессмысленный разговор. Всю дорогу они молчали, изредка обмениваясь взглядами. Сонхва тихо подпевал рок, иногда матерился, когда пробка и светофоры надоедали. Сан же сильно сжал в руке ни в чем не повинный билет, смотря на него, как на врага. Спустя полчаса езды машина плавно останавливается у входа в общежитие. — Спасибо, что подвёз, хён, — говорит Сан на прощание, желая как можно быстрее скрыться от этих жгучих глаз. — Сан, без глупостей! — снова, на этот раз грозно, предупреждает старший. — Я не глуп, не беспокойся, — поджимает губы Сан и выходит из машины. — Хорошо тебе добраться, хён. Кивая головой, Сонхва закрывает окно и вскоре скрывается за потоком машин. Сан долго смотрит ему вслед, не понимая свои чувства, сжигающие изнутри. Это даже не пламя, а целый пожар, сколько бы Сан не пытался не думать, мысли перекрывают воздух, не давая ему вдыхать полной грудью. Дело плохо, думает он, очень плохо. — Эй, кореец, ты зайдешь или нет? — за спиной раздается строгий голос коменданта. Сан качает головой, и всё же решает зайти. Ему нужно поспать, в любом случае, дать мозгу отдых от бесчисленных мыслей и переживаний. Женщина стоит на крыльце, попивая кофе из своего любимого стакана с кошачьими ушками. Когда Сан поднимается по ступенькам, она складывает руки на груди и смотрит на него безразличным взглядом. — Ничем грязным не занимаешься, кореец? Возвращаешься поздно в последние дни. — Это вас не должно беспокоить, госпожа Глория, — хмыкает Сан, на секунду останавливаясь рядом. — Перестаньте называть меня так, я Сан. Всего три буквы, неужели так сложно? Не успевает она возмутиться, как он заходит внутрь, не желая тратить силы ещё и на неё. На сегодня хватит ему разговоров, они вообще ничем хорошим не кончаются. В комнате его ждет приятная темнота, которая сразу тянет его ко сну. Бэн лежит на своей кровати, спит или просто валяется, – непонятно. Но тот шевелится, когда с коридора проникает свет, и поднимает голову. — О, ты пришел? — Ага, — вяло отвечает Сан, избавляясь от одежды. — Ты покушал? — Ждал тебя, — Бэн встает с места, бесстыдно залипая на тело Сана и склонив голову набок. — Ты будешь кушать? Сан бы хотел лечь поспать. Желательно прямо сейчас, но нельзя забывать об обязанностях перед сном. Ему нужно помыться, потренироваться, так что пару чашек кофе и вкусный ужин от соседа не помешает. Сан кивает головой и, беря полотенце, скрывается за дверью душевой комнаты, чтобы привести себя в порядок. Холодная вода неприятно морозит кожу, он моментально покрывается мурашками, слегка дрожа. Вода очищает тело, но не разум, сколько бы он не пытался, всё равно не может полностью избавиться от мыслей. Кажется, они повсюду. В каждом уголке его тела. Сан оттряхивает волосы и выходит, когда чувствует, как немеют пальцы ног и становится невыносимым стоять под холодным струями. В зеркале он будто смотрит на другого человека. Нет, это тот же Сан, с растрепанными и мокрыми волосами, те же узкие глаза, те же родинки. Но что-то не так. Будто в нем поселился кто-то, у него другой взгляд, совсем не такой, как раньше. Этот взгляд смотрит на него оценивающе, издевается над его слабостью и бессилием, что тот не может принять одно решение, метаясь между «за» и «против». Словно над ним насмехается «что-то», бросая ему вызов. Сан едва сдерживает себя, чтобы не разбить зеркало и не успокоить бушующую агрессию к самому себе, к неизвестности, что перекрывает ему доступ к воздуху. Когда он выходит, сосед сидит уже за столом, общаясь по видеозвонку с Максом и обсуждая всякие мелочи. Тот говорит о Нью-Йорке, о погоде и прекрасной девушке, пока Бэн морщит лоб и отмахивается. Увидев Сана, он отключается, быстро прощаясь с Максом. — Я думал, ты там сдох и собирался позвонить в 911, — смеётся Бэн. — Кофе остынет, садись, почему так долго мылся? — Ну нет уж, так просто ты не избавишься от меня, — говорит Сан, опускаясь напротив него и беря вилку. — Что говорит Макс? — Что чертовски скучает по нам, и я не приукрашиваю. — Даже так? — бросая на него недоверчивый взгляд, спрашивает Сан. — Когда он собирается вернуться? — Не в ближайшее время, — пожимает плечами сосед, — Может, когда закончатся каникулы? — Понятно. Бэн несколько секунд сверлит его взглядом, но затем все же приступает к еде. Не то, чтобы он был поваром, но годы жизни с парнями заставили его позаботиться не только о своем животе, но и всех их. Ни Сан, ни Макс не горели желанием готовить, предпочитая ужинать в кафе или перекусывать чем-то на ходу. Но это ужасная трата денег, а стипендия у всех маленькая, чтобы обеспечивать себе спокойную и беззаботную жизнь. Поэтому Бэн взялся за готовку, и сейчас получается даже лучше, чем раньше. Сан с удовольствием кушает, радуясь, что хотя бы в общаге можно избегать разговора об Уёне. Бэн не знает о нём, но, и зная, он бы не стал доставать его, он из тех, кто не вмешивается в чужую жизнь до того момента, пока к нему самостоятельно не обратятся за помощью. Будь на его месте сейчас Макс, он бы давно уже сидел и докапывался до правды, не желать слышать никаких возражений. — У тебя нет желания куда-нибудь сходить? Ты целый день тут, — спрашивает Сан, приподнимая брови. — Тебя тут нет целый день, откуда ты знаешь? — усмехается сосед. — Ну я выхожу пару раз, когда становится слишком скучно, но по сути мне не одиноко со своим сериалом, — Сан понимающе кивает головой, и Бэн продолжает, словно словив подходящий момент. — А ты, когда собираешься домой? — Послезавтра, — после неловкой паузы отвечает Сан. — Уж видно, как горишь желанием вернуться, — фыркает Бэн, забивая рот печеньем. — Есть такое, — поджимает губы Сан, ставя стакан на стол и стуча пальцами по нему. — Что-то совсем потерялся, не знаю чего хочу. — Чего хочется сильнее — то и делай, умей слушать свое сердце, чувак, тогда уж не пожалеешь, — улыбается сосед понимающе. — Не думаешь, что лучше будет повидаться с родными, заодно и отдохнуть? Ты выглядишь очень уставшим, поработать успеешь и после университета, тем более это летние каникулы, следующий год будет ещё труднее. — Я… — Сан замолкает, задумчиво смотря на пустоту перед глазами. Каким бы понимающим и хорошим другом Бэн не был, Сан не хочет ему рассказывать об Уёне. Что, если он, как и Сонхва, пожелав его вразумить, расскажет ему о его болезни, о смерти и о том, как Сан должен думать о себе? Кажется, люди вокруг осознают правильность ситуации, и только Сан слепой и тупой, который ничего не понимает и отчаянно ищет причину всему. — Часть меня хочет остаться, а другая вернуться. — Ну, думай, что лучше было бы для тебя? Если бы он сам понял… Сан мотает головой, заканчивая разговор, и встает с места, благодаря за ужин. Ничего ведь не будет, если пропустить одну тренировку? Садясь на кровать, он снимает полотенце с бедер, надевая шорты. Бэн смотрит на него, наверное, Сан и его заставил волноваться своим странным поведением, но оправдываться и уверять его об обратном не было желания. Когда голова покоится на подушке, Сан обессиленно закрывает глаза. Пойти ли к Уёну завтра или остаться в общежитии готовиться к полёту? Не будет ли это слишком, если он уйдёт, не попрощавшись? Или на этот раз Тэйлор права, ведь прощальные слова могут разбить их обоих? Сейчас все варианты кажутся логичными и правильными, отчего Сан боится ошибиться, выбирая что-то одно. Как ему спокойно отдыхать в Корее после всего этого? Но и как оставаться тут и наблюдать, как медленно жизнь человека останавливается? Как забыть все, что тут было? Уютного Уёна в домашней одежде, с маленьким хвостом на голове; его руки, творящие искусство: либо рисуя, либо играя на фортепиано; его мягкий голос, подобный колыбели, успокаивающий и тихий; бессмысленные разговоры, споры по всяким мелочам, его возмущенный взгляд, когда что-то идёт не по его планам; его счастливое лицо и смех. Как всё это забыть и стереть из памяти, словно ничего не было? Это не сон, и уж точно не фантазия Сана. Прежде всего, сможет ли забыть сам Уён? Сан уверен, что для него эти моменты были ценными, он снова ощутил себя счастливым, не одиноким. Имея такой мягкий характер и учитывая слова Тэйлор в кафе, когда они обсуждали его, Уён может снова закрыться. Может снова начать страдать… Сан бы не хотел, чтобы его последние воспоминания из жизни были болезненными. Но что он может сделать? Что может дать Уёну?.. Думать о другом или думать о себе? Вдруг Сан ощущает себя маленьким, неспособным думать и принять решение. В его руках билет на послезавтра, дома ждут родители, Сонхва тоже хотел бы того же. Стоит ли обидеть всех родных ради одного человека? Или стоит пожертвовать всем ради одного человека? — Не хмурься перед сном, — слышится голос Бэна рядом. — Спи с легкостью на душе, а то всякое будет сниться. Сан не открывает глаза, но чувствует, как друг опускается на его кровать, под ноги, и хлопает его по коленам. — Не души себя мыслями, Сан. Ты никому ничего не обязан. Не думай о чувствах остальных, думай только о себе. Если ты хочешь уйти, но боишься кого-то обидеть тут, уйди. А если наоборот, не хочешь уходить, но не хочешь расстраивать родителей и родных, останься. Не думай ни о ком, парень, эти люди не живут твоей жизнью и не знают, что ты чувствуешь. Не бойся ничего, — с этими словами Бэн встает, оставляя его одного и не желая нагружать ещё больше. Не бойся ничего… Не бояться и думать только «о себе».