Принять судьбу

В каком-то баре Снежной стоял шум, который всегда сопровождал такие заведения Тейвата. Слышался звон стукающихся стекляшек друг о друга и следующий за ним смех. Красноволосый мужчина мрачно сидел за барной стойкой, пряча свои яркие пряди в капюшоне. Его фото в вытянутой руке внимательно рассматривал бармен, сложив руки на стойке и оперевшись на них. — О-о-о, — понимающе начал тот, смешно шевеля усами над губой. — Как про такой кадр-то и не знать! — Деловито описал бармен человека на фотографии. — Он еще тот переполох в Снежной устроил, всех на уши поставил. Он, конечно, не заходил к нам, но по слухам был где-то на севере. Сейчас не знаю до сих пор ли он там. Красноволосый благодарно кивнул, делая из бокала вина последний глоток. Он оплатил напиток и информацию, а затем встал с барного стула. Он поправил черный плащ, который красиво поднялся в воздухе, словно мантия. Мужчина хотел уже было идти, как бармен подал голос: — Ради любопытства я могу спросить? — Красноволосый замер, как бы показывая, что тот слушает. Бармен удовлетворенно кивнул самому себе. — А для чего Вы ищете этого человека? Путешественник медленно поднял голову и усмехнулся, смотря пронзительным алым взглядом в глаза замершего мужчины. Они простояли так несколько секунд, храня гробовую тишину между собой, пока в таверне продолжали веселиться и громко разговаривать. Красноволосый прервал их гляделки, разворачиваясь и уходя, закрывая за собой массивную входную дверь. Бармен отмер, грустно цыкая себе под нос и качая головой. Закатное солнце осветило профиль вышедшего из бара мужчины, заставив того отвернуться и натянуть капюшон сильнее. Красноволосый побрел вперед, чувствуя теплые лучи на своем боку. Даже в таком регионе, как Снежная, солнце все еще способно отогревать. — Дилю-ю-юк! — Кэйя налетел на него вихрем, стискивая в объятиях сзади. Рагнвиндр притворно возмущается, но в душе немного смущаясь близости с Кэйей. — Кэйя! Не налетай так внезапно, — нахмурился Дилюк, отводя взгляд. — Ты… Чего бездельничаешь? У нас скоро занятие по литературе! — Мальчик красноречиво закрыл книгу, которую им задали прочитать, и отложил ее на траву около себя. Кэйа лишь перевесился через плечо Дилюка и упал спиной на вытянутые ноги брата, укладываясь затылком на бедра. Рагнвиндр же шикнул от удара, но продолжил сидеть, а Альберих показал ему язык, зажмурив игриво глаз, не скрытый повязкой. Честно, Дилюку очень нравилось ощущать прикосновения Кэйи. Они словно были правильными? Рагнвиндр часто замечал за собой, что его странно тянет к Кэйе. Внутри словно все перестраивается, стоит Альбериху появиться рядом. Дилюк прикрыл глаза, прогоняя неловкие мысли, а когда открыл, то встретил внимательный взгляд Кэйи на своем лице. — Что-то на моем лице? — Поинтересовался Рагнвиндр, удивленно слегка наклоняя голову. — Кр… — Кэйя собирался что-то сказать, но, видимо, смутился и слегка отвернулся от него, закрывая глаз и смешно хмурясь. Дилюк завороженно наблюдал, как трепетали чужие длинные ресницы. — Хочешь… Я тебе вслух почитаю…? — Тихо предложил Рагнвиндр, боясь нарушить атмосферу между ними. Дилюку безумно было приятно вот так сидеть с Кэйей в тени под деревом, чувствовать чужое тепло тела и движение грудной клетки при дыхании. Мальчик немного испугался затянувшейся тишины, но ее разрушили таким же тихим голосом. — Хочу… Красноволосый печально улыбнулся воспоминаниям. Им тогда было по двенадцать лет, а Кэйя жил с ними уже целых четыре года. Он все еще был стеснительным перед взрослыми, лишь Дилюку мог показать игривое настроение. Когда Дилюк в свою очередь только Кэйе доверял свои слабости. Рагнвиндр был словно ураган: громким и привлекающим внимание; от него сыпалось множество идей всяких шалостей: от кражи созревшего винограда, до сбегания в лес Вольфендома. Когда как Кэйя лишь скромно, но с удовольствием следовал за ним и поддерживал во всем, даже если был риск получить наказание. Ведь как же быть солнцу без своей луны? Красноволосый помотал головой, отгоняя мысли. Уже никогда не будет так, как прежде. Мужчина брел по темным многолюдным улицам города (Морепесок вроде?), находящегося около моря, держа направление на север Снежной. Снег под его ногами приятно слуху поскрипывал. Регион огромный, и где именно находится его соулмейт…? Единственный плюс этого похода был в том, что красноволосый не был подозрительным в таком закутанном состоянии. В Снежной было холодно, и почти все жители ходили тут одетыми с головы до пят. Мужчина вышел из северного выхода города, замечая мужичка с тележкой, в которую грузил рыбу. Лошадь в упряжке недовольно фыркала, наклоняя голову в нетерпении. Возможно, он едет туда, куда красноволосому и надо. Путешественник подошел к рыболову и встал мрачной тенью. — Довезешь до следующего города за тысячу моры? Мужичок громко и тяжело выдохнул, то ли не ожидая резкого вопроса, то ли просто устав слушать такие вопросы, будто не в первый раз. — Ну, дружище, ничем тебе помочь не могу, — пожал плечами незнакомец, подвигав дешевой сигарой во рту от разговора, и продолжил закидывать улов, качая головой. — Ей-Царица, места нет. — За пять? — Резко спросил красноволосый. Да так, что мужичок опешил, зависнув. — Э-э-э… — Рыболов даже повернулся корпусом к нему, глупо моргая. Вот еще никто не предлагал за столько всего лишь перебраться в другой город. — Хорошо, не устраивает пять, десять так десять, — обыденно произнес человек в капюшоне, словно он не предлагал за одну поездку заплатить ползарплаты рыболова. Мужичок завис. Сигарета вывалилась изо рта, затушившись в сугробе снега. — Ей-Царица, да езжай бесплатно, если тебе охота трястись с рыбой. У меня реально места нет, — слегка ошарашенно забормотал хозяин телеги, пряча взгляд от загадочного путника. — Благодарю. Красноволосый сидел в крохотном пространстве между сетями рыб, смотря на темнеющее небо и проявляющиеся звезды. Россыпь звезд на черном небе блестела, завлекая внимание. Летняя ночь была тихой и спокойной, где-то вдалеке ухала сова, а листву деревьев слегка шуршал ветерок. Две фигуры лежали на крыше Винокурни и тихо что-то обсуждали. — Смотри, созвездие похоже на фенека, — вытянутая рука указательным пальцем обводила скопление звезд на небе. — А если посмотреть выше и правее — шакал какой-то. Говорят, что созвездия соулмейтов находятся рядом друг с другом. Ты веришь в это? — Может быть. «Я бы хотел, чтобы мы были рядом на небе.» Дилюк рассказывал свои знания о небесных телах, думая, что Кэйя внимательно следит за каждым его движением. Но Альберих внимательно следил за ним. Рагнвиндр продолжал что-то рассказывать, не забывая двигать рукою, а Кэйя любовался им. Растрепанные волосы, не собранные на ночь в хвост; согнутая правая рука под голову, с остро торчащим локтем из ночной рубашки; идеальный профиль лица с прямым носом и пухлыми губами; горящие огнем алые глаза, в которых отражались сотни звезд; изящные руки с тонкими и длинными пальцами, что сейчас были без любимых черных перчаток Дилюка; Пиро Глаз Бога, лежавший рядом, показывающий, что Дилюк идеальный не только снаружи, но и внутри. Во взгляде Кэйи отражались вся та ласка и любовь, что чувствовал Альберих по отношению к Рагнвиндру, Кэйя готов был подарить Дилюку весь мир, вечность слушать его интересные рассказы, каждое утро просыпаться в его объятиях и вдыхать запах слабого цветочного шампуня. И вот Дилюк сейчас лежит перед Кэйей всего лишь на расстоянии вытянутой руки. Наверняка волосы у него мягкие и пушистые, такие… Альберих не выдерживает, привстает на локтях и тянет руку к чужому уху, нежно заправляя прядь волос за него. Дилюк перестает тыкать пальцем в небо, поворачивает голову вправо и вопросительно смотрит на парня. Кэйя же быстро тушуется и с выражением лица, будто его поймали на краже, быстро отдергивает руку. Рагнвиндр словно сиял посреди глубокой темной ночи, глаза светились изнутри нежностью в сторону Кэйи, а около Дилюка было так приятно тепло… (из-за Пиро Глаза Бога или же потому, что он Солнце?) — Э… Солнце так близко ночью… Ой, — Альберих понял какую глупость сморозил (сказал вслух свои мысли) и, прикрыв рот рукой, отдалился от Дилюка. Рагнвиндр же сначала ничего не понял. А потом его глаза закрылись, и раздался тихий смех. — Чего смешного? — буркнул Кэйя, с красными ушами отводя взгляд и ложась обратно на спину. Руки он сгибает под свою голову, взгляд направляет обратно на небо (он пытается разглядеть какие-то созвездия, которые Дилюк так обожает рассматривать, но так и не может, даже напрягаясь. Кэйя бросает это дело и закрывает глаза, хмуря брови) и пытается сдержать позорные слезы от стыда. Почему он не следит за своим языком?! Теперь Дилюк подумает, что он чокнутый! Сначала делает подозрительно-странные касания, потом говорит чушь… Ну точно — чок-ну-тый! Пока Альберих занимался самообзыванием, Рагнвиндр успел сменить свою позу, аккуратно нависая сверху Кэйи. Поняв, что смех стих, а ему явно перекрыли хоть и слабый, но свет, Кэйя открыл глаза. В нескольких сантиметрах от его лица было лицо Дилюка. — Я смеюсь, потому что ты очень мило глупый, — нежно усмехнулся Рагнвиндр. Луна обхватывает красивым белоснежным сиянием Дилюка, и Альберих видит в нем Архонта, что снизошел до простого смертного. Настолько он был красив при лунном свете. Между ними повисла тишина. Но она была совсем не смущающая. Губы Дилюка так и манили, но Кэйя боялся действовать первым. Боялся, что его отвергнут, боялся, что увидит в глазах напротив вместо привычной теплоты презрение, боялся, что выдумал себе все свои чувства и на самом деле его не тянет к Дилюку, боялся… Его тревожные мысли прервало ощущение чужих теплых и мягких губ на своих. Дилюк его поцеловал. Казалось, что мир замер. Альберих даже перестал дышать, слыша оглушающий стук своего сердца. Кэйя зажмурился, не веря в происходящее. Пальцы на ногах поджались от восторга и приятного чувства в груди. Поцелуй был нежным и легким, какое-то обычное прикосновение губ, но сколько в нем было чувств. Прошло всего несколько секунд, как Дилюк медленно отстранился, сверкая своими глазами. — Кэйя… Я хочу сказать кое-что, выслушай меня, — на грани шепота произнес Рагнвиндр, аккуратно прислоняясь своим лбом к чужому, чтобы быть еще ближе. — Я понял, что люблю тебя. И люблю я тебя не как брата или друга. Эти чувства сильнее обычной любви. — Дилюк отстранился и внимательно проследил за удивленным Кэйей, но, поняв, что его внимательно слушают, продолжил: — Люблю твою улыбку и смех. Люблю, когда ты заправляешь цветы мне в волосы. Люблю, когда ты с недовольством отговариваешь от очередной затеи, но после все равно соглашаешься. Люблю твой мягкий голос, когда рассказываешь что-то. Люблю наши посиделки по ночам, где только мы вдвоем. Люблю тебя любым: радостным, печальным, гневающимся, пугающимся, ругающимся, дразнящимся… — Глаза Дилюка бегали по такому родному и любимому лицу, не зная, как выразить все свои чувства, которые он испытывал по отношению к Кэйе. — Меня тянет к тебе. С тобой на душе так легко. Я… — Он смущенно кашлянул и отвел взгляд. — Всегда мечтал, чтобы мы были соулмейтами. Но даже если мы таковыми не являемся, я все равно желаю провести свою жизнь только с тобой. Между ними повисла тишина, нарушаемая лишь звуками природы. Рагнвиндр в нетерпении смотрел за реакцией Кэйи, который будто застыл. Дилюк хотел уже было что-то сказать, как Альберих положил ладони на затылок парня и притянул голову к себе, целуя. Рагнвиндр слегка опешил, но довольно прикрыл глаза, отдаваясь. Кэйя отстранил от себя Дилюка и поменял их местами, заставляя Рагнвиндра немного удариться спиной о черепицу крыши. Теперь уже Альберих нависал сверху. Кэйя прерывисто дышал, с любовью смотря в такие чудесные и выразительные рубиновые глаза. — Я тебя тоже люблю… — Наклонился к чужим губам Кэйя, шепча прямо в них такие желанные для Дилюка четыре слова. Они снова поцеловались, углубляя поцелуй, словно не могли насытиться друг другом. Вскоре Кэйя отстранился и оседлал бедра Рагнвиндра. Они оба тяжело дышали от переполняющих их чувств, и Альберих зажмурился, откинув голову назад. Прохладный ветерок прошелся по ним, остужая их пыл, но Дилюк жадно посмотрел на открытую шею Кэйи. Поэтому сел, положив свои ладони на чужие лопатки, притянул к себе и прикусил за желанный участок кожи. Кэйя не сдержался и тихо простонал, вмиг очухиваясь. Он недовольно взял проказника за хвост и оттянул голову Рагнвиндра от себя. Дилюк скорчил грустное лицо, смотря невинными глазами на Альбериха. — Дилюк, блин, давай еще займемся совместной дрочкой на крыше, чтоб все точно проснулись и увидели это, — тихо выдохнул Кэйя, все-таки отпуская чужие волосы и позволяя уткнуться в свое основание шеи. — А что? Я не против, — пробурчали под ухом, заставляя закатить глаза. — Ну ты и бессты-ыдник, — протянул Альберих, усмехаясь. Но сам уткнулся щекой в макушку Дилюка, ответно обнимая. Получается… Они теперь вместе? Красноволосый пустым взглядом смотрел себе под ноги. Ладонь сжимала накидку в районе сердце, которое ныло. Больно. Было больно от этих воспоминаний. Но в то же время приятно. Что ж, Дилюк все-таки исполнил свое желание быть с Кэйей соулмейтами. Мужчина натянуто улыбнулся от этой мысли. Их первый поцелуй в шестнадцать лет… Это был самый счастливый момент в его жизни, после их первого раза. Красноволосому хотелось вернуться в тот период. Жизнь тогда была куда проще. Они достаточно быстро доехали до города, прошло лишь пару часов. Красноволосый все-таки дал перевозчику тысячу моры, получив тонны благодарностей и пожеланий. Путешественник остановился на ночь в этом городе, сняв комнату в какому-то баре. Мужчина засыпал на кровати, обнимая себя за плечи и думая о своем соулмейте. На рассвете красноволосый выдвинулся дальше сам, ведь следующим городом была столица, куда точно направлялся тот, кого ищет мужчина. Но в сам город ему и не надо. Мужчина с каждой минутой отдалялся от населенного пункта все дальше и дальше, встречая все реже и реже людей, пока не дошел до места, где не было ни одной живой души. Красноволосый достал чужой Глаз Бога и активировал чувство стихий. Слабый, еле заметный элементальный след потянулся в одну сторону. «Оу, значит я уже близко, раз след появился…» Мужчина слишком долго мрачно смотрел на Глаз Бога в своих руках, пока ветер обдувал его снежной пылью. Красноволосый бережно убрал чужой дар Архонтов во внутренний карман теплой накидки. Он лежал прямо около сердца. Как жаль, что этот Глаз Бога не сможет согреть мужчину. Путешественник побрел в сторону, которую указало чувство стихий. Красноволосый шел медленно, нарочито останавливаясь понаблюдать за природой этого удивительного большого региона. Словно мужчина специально оттягивал момент встречи со своим соулмейтом. Но он все равно шел, и с каждым новым пройденным метром, ему все чаще и чаще попадались разгромленные лагеря Фатуи, с мертвыми телами, уже покрытые снежным одеялом. С каждым новым пройденным метром тревога усиливалась. С каждым новым пройденным метром мужчина все ярче и ярче представлял одну картину. Красноволосый достает чужой Глаз Бога, сверяясь с окрепшим следом. Он ведет в давно покинутый домик, что уже разваливается из-за ненадобности. А недалеко от него находится точно такой же разгромленный лагерь. Мужчина устало улыбается. Он примерно понимает, что произошло. Шаг. Еще. Все ближе и ближе к владельцу Глаза Бога, находящегося в руках красноволосого. Сердце стучит набатом в ушах, вытесняя хруст снега. Шаг. Еще. Он случайно запинается о чье-то тело, что не заметил из-за тревожных мыслей. Мужчина в ужасе отскакивает, пятясь слегка назад. В голове воображение рисует вместо этого трупа труп его соулмейта. Красноволосого тошнит, он падает вперед на вытянутые руки, и его вырывает на белоснежный снег. Мужчина кашляет, тяжело дышит, выпуская облачка пара, и дрожит от неспособности убрать из сознания эту картину. Чужой Глаз Бога упирается острыми крылышками в ладонь, которую он сжал, не заметив. Красноволосый, опираясь на одну руку, подгибает под себя другую, осоловело смотря на реликвию. Мужчина сглатывает желчь и, пошатываясь, встает на ноги. Шаг. Еще. Он подошел к заброшенному дому. Он стоит перед входом, казалось, несколько часов, прежде чем сделать последний шаг. Он занес ногу перед порогом, словно сейчас шагнет в пропасть. Но для него так и есть. То, что сейчас он сделает, и есть падение в пропасть. Засасывающую, отбирающую и убивающую. Мужчина заходит в дом и сразу же видит труп. Труп его соулмейта. Его кожа стала слишком белоснежной, приобретая нездоровый оттенок синего. Снег вокруг тела был окрашен в блеклый красный цвет, не так сильно сливаясь с огненными волосами умершего. Вечная мерзлота хорошо сохранила мужчину. Казалось, его соулмейт просто спит. Позовешь — проснется. Единственный живой человек в округе стоял и смотрел на лицо любимого человека. Руки, словно у тряпичной куклы, повисли вдоль тела, а взгляд стал стеклянным. Мужчина невнятно болезненно что-то простонал, медленно подходя к лежащему телу. Он упал на колени, разбивая их о пол. И даже маленький слой снега не спас их. — Д-д-дилюк… Дилюк… Дилюк… — Словно в бреду шептал красноволосый, подрагивающими руками обхватывая чужое тело. — П-проснись, прошу… — Он прижал своего соулмейта к себе, баюкая. — Это не смешно… Давай, просыпайся, ну же… Хах… Ха-ха-ха-ха! — Истерический смех слетел с его губ, которые приняли форму кривой улыбки. Однажды малышка Кли спросила, как люди понимают, кто их соулмейт. Кэйя тогда лишь улыбнулся и сказал, что сердце чувствует своего человека и тянется к нему. Не говорить же ребенку, что понимаешь это только после смерти второй половинки. Альберих не понимает за что такие мучения выпали на их мир. Ведь это неописуемая боль — видеть черты любимого лица в зеркале, зная, что их обладателя нет в живых. Кэйя вообще знал, что его ждет, когда найдет Дилюка. Знал, после крика ужаса Джинн, сочувствия Лизы, похлопывания по плечу от Розарии, стеклянного взгляда Венти, обещаний Эолы отомстить миру за несправедливость. Знал. Но не был готов. — Джинн, я… Выпиши мне бессрочный отпуск, пожалуйста. Я найду его тело, — красная челка скрыла рубиновые глаза от всего мира, не желая показывать слезы из них. Но нижняя губа дрожала, предавая маску сдержанности. — К-кэйя, — Гуннхильдр запнулась, ловя диссонанс, называя человека со внешностью Дилюка Кэйей, — я… — Девушка хотела еще что-то сказать, но передумала, отводя пустой взгляд. — Хорошо, да, можешь идти. Джинн понимала, что отпускала Кэйю навсегда. Но также она понимала, какую боль испытывал ее Капитан кавалерии. — Спасибо, Джинн, — слабо улыбнулся Альберих, благодаря за понимание. — Ты эгоист, Дилюк. Кто тебя просил идти мстить… — Шептал Кэйя, продолжая баюкать тело на руках и смотря вперед в одну точку на стене. Альберих всхлипнул, в отчаянии прижимаясь поцелуем к губам Дилюка. Рагнвиндр больше никогда не улыбнется, не поцелует в ответ, не расскажет историю, не засмеется заразительно, не поправит прядь волос Кэйи, не обнимет, не проведет вечер вместе… Дилюка Рагнвиндра больше нет. Как и нет частички души Кэйи. Альберих отстранился, желая лишь того, чтобы они были в сказке, и поцелуй спас бы его Любовь от вечного сна. Но это реальность. И она сурова и жестока. Кэйя аккуратно уложил Дилюка на пол и положил рядом с ним потухший Пиро Глаз Бога. Кэйя встал, отворачиваясь и медленно доставая меч из ножен. Альберих мрачно оглядел его, уже рассматривая быстрый способ умереть. Но… Разве Кэйя сам не поступает сейчас эгоистично? Он оставит Мондштат, оставит приемную семью на Винокурне, оставит малышку Кли… Но… как он будет смотреться каждый день в зеркало? А люди? Как он покажется на людях? Альберих заплакал, роняя меч на пол и закрывая лицо руками. Как Кэйя вообще допустил мысль о суициде? Кэйя сделает своим уходом больно дорогим людям, и он понимает, какая сильная эта боль. Но в то же время… Альберих хочет просто уйти и не страдать. Он не представляет свою жизнь без Дилюка. Кэйя останавливается безжизненным взглядом на теле своей родственной души, принимая тяжелое решение: продолжать жить с болью на сердце, или уйти следом за Дилюком, больше не испытывая страдания. Альбериху приходит гениальная идея. Мужчина усмехается, доставая из кармана любимую монету. Зачем утруждать себя сложными решениями, когда за тебя это может сделать воля случая? Если выпадает решка — Кэйя остается с Дилюком, если орел — покидает. Мужчина катает монетку в ладони, а затем без какого-либо азарта подкидывает ее. Мора крутится в воздухе, словно в замедленной съемке. Кэйя завороженно ждет ответа Судьбы, будто его жизнь сейчас не находится в ее руках. Монета с тихим шлепком приземляется на тыльную сторону другой руки. Кэйе выпадает…