* * *
Тихий стук в дверь отрывает Гарри от изучения интереснейшего трактата о правлении своего четырежды прадедушки. Гарри вздыхает, косится на дверь, подозревая, что это мастер Ремус пришел проверять несделанное задание по арифметике. Потом переводит взгляд на свиток, который он изучал ранее, снова вздыхает, но уже тише. Стук повторяется, но он чуть настойчивей, чем раньше. Гарри ещё секунду медлит, а затем встаёт со стула, идёт к двери, предчувствуя разочарованно-строгий взгляд мастера Ремуса и его укоризненно-вежливую речь об образовании и ответственности. Ни взгляды, ни речи мастера принц терпеть не мог. Коснувшись ручки, Гарри медлит ещё секунду или две, прежде чем повернуть её. — Добрый вечер, Ваше Высочество! — почти шепот, Гарри узнает голос, ещё не видя его обладателя. — Том… — Гарри улыбается легко и светло, заглядывает в любимые синие глаза, — Мой милый Том! Я же просил.! — Это всего лишь предосторожность, любовь моя… — тот тихо смеётся, потом, чуть помолчав, продолжает. — И мы же не будем все время стоять на пороге? Гарри чуть сторонится, пропуская Тома в просторную светлую комнату, выполненную в золотисто-алых тонах. В камине неярко горело пламя, отбрасывая на стены смутные движущиеся тени. На столе стоял зажженный подсвечник, растаявший воск со свечей изредка капал на стол, а свет их выхватывал из полутьмы небрежно сваленные на краю стола свитки, чернильницу и пару перьев. Там же лежал короткий кинжал, которым Гарри имел привычку очинять перья. Матово отблескивал золотой нитью гобелен. Сверкал золотой обруч принца, сияли темным светом изумруды в нем. Сюда, в эту атмосферу никак не вписывался Том Риддл в своем разноцветном шутовской наряде. Тихо звенящие при каждом движении бубенчики на его колпаке, шелестящие цветные ленты. Гарри, не замечая, закрывает дверь не до конца. Подходит, обнимает Тома, утыкаясь лбом ему в плечо. А тот нежно, но крепко прижимает к себе, зарывается носом в волосы, вздыхая их запах. Сколько они так простояли — минуту или десять, они не знали. Лишь позже отстранились, смотря глаза в глаза, держа руки друг друга, деля тишину на двоих. И нескоро решились ее нарушить. — Тебя долго не было, — шепотом начал Гарри, — я скучал… — Я тоже, любовь моя, я тоже… Но теперь мы снова вместе! Улыбка Гарри, полная счастья, была ему ответом. Но потом принц отводит взгляд. — Гарри, тебя что-то беспокоит? Скажи мне! — Отец… — шепот почти на грани слышимости. — Что? — Отец… — чуть громче повторяет Гарри, — Он будет в ярости, если узнает о нас! — Ты это брось, любовь моя! Разве Альбус не самый светлый и понимающий человек? Разве он сам не проповедовал о великой силе любви? — Мой милый Том, поверь, я знаю своего отца лучше прочих. Ему важнее власть и статус, а истинная любовь… она только для избранных. — Но ты его любимый внук! Уж тебе-то он пойдет навстречу. — Надеюсь… — Гарри вновь обнимает любимого, только после этого договаривая фразу, и получается как-то глухо и безысходно, — Надеюсь, ты прав…* * *
— Но почему король будет в ярости? — Гарри — наследный принц и потому ему по статусу не положено встречаться с каким-то там шутом. Простая политика. — отвечаю я, потом притворно-строго добавляю, — И ты сбил меня с мысли. — Прости, пап! — Да ничего страшного. — почти смеюсь, — Слушай дальше.* * *
Дверь распахивается совершенно неожиданно. Гарри вздрагивает и ещё сильнее прижимается к Тому, когда видит, кто вошёл в комнату. Отец снова в одном из своих странных, безумно ярких нарядов, он не отрывает глаз от свитка, что держал в руках. — Гарри, мальчик мой! — радостно-возбужденно восклицает белобородый старец, — Нам наконец ответил король Уэльса насчёт твоей помолвки с… — тут он прерывается потому, что, оторвав глаза от свитка, замечает в комнате постороннего. — Кто ты такой и что ты делаешь в покоях принца?! Гарри вздрагивает от крика, смотрит на Тома я-же-говорил взглядом, но тот лишь дёргает углом рта, отстраняясь. А принц замечает в его глазах неуловимый проблеск чего-то темного, искру почти самоубийственного безрассудства… Он прекрасно помнит, что это означает. Нет, Гарри никогда не считал Тома безумным, но иногда… Иногда на шута накатывало что-то такое. И тогда Гарри боялся, боялся того, чем это могло обернуться. Обернуться как для людей рядом, так и для самого Тома. «Нет!» Движения Тома резкие, быстрые, выверенно-скупые. Попытка остановить, не дать совершить очередную глупость. Резкий рывок, почти пойманный рукав двухцветного костюма. Почти… — Здравствуйте. Том! — и протянутая для рукопожатия рука. Альбус отшатывается. — Что?! Каков наглец! — почти крича выдыхает он, потом зло прищуривается и его властный голос, отражаясь от стен и потолка, словно осыпается мелкими осколками. — Стража! Слышится топот, лязг металлических лат. Гарри ловит полный горечи взгляд Тома, что словно говорит: «ты был прав». — Отец, нет! Но ледяной взгляд разбивает последние надежды. Тихий всхлип, одновременно с ним сомкнутые на секунду мокрые ресницы. Гарри только сейчас понимает, что плачет. — Увести его! — холодный властный голос, что слышится как сквозь вату. Гарри только успевает бросить взгляд на лицо Тома, ловя его последнюю улыбку, как остаётся наедине с отцом. Тот стоит посреди комнаты в каком-то непонимании. Как и тишина, нарушаемая разве что потрескиванием поленьев в камине. Наконец, Альбус прерывает молчание. — Гарри, мальчик мой, не хочешь ли ты рассказать мне что-нибудь? — Нет, отец. — Тогда, может скажешь мне, что в твоих покоях забыл этот… — едва заметная для постороннего пауза, но Гарри знает, что она скрывает, — человек? — вкрадчивый, мягкий голос, не ответить просто невозможно. Принц знает — началась игра. Опасная игра. Он чувствовал себя разведчиком, вошедшим в лес, в котором прячется лучшая гвардия отца, замаскировавшаяся и невидимая простому глазу. Любой куст мог оказаться гвардейцем, за любым деревом мог засесть умелый офицер. И каждый из них, если увидит Гарри, откроет огонь на поражение. Вот только каждый шаг здесь — слово… — Я сам его пригласил. — Да? — очки-половинки удивлённо сверкают. — И давно ты его приглашаешь? Гарри молчит. На этот вопрос нет правильного ответа. И то, и другое грозит смертью Тома. Истина отцу не придется по вкусу, а ложь он раскусит на раз. — А как же та милая девочка? Джинни. — хитрый прищур, — Кажется, ты был в нее влюблен… — Ты имеешь в виду Ее Высочество принцессу Джиневру, отец? — короткий вдох и Гарри продолжает, — Но это было давно и неправда! — Разве? Вы бы так красиво смотрелись вместе… — мечтательно прикрывает глаза отец, а потом резко нависает над Гарри, произносит с тихой яростью, — Так кто он для тебя, этот Том?! Принц вздрагивает, старается казаться как можно меньше, боязливо смотрит на отца снизу вверх. — Он… мой друг, — на секунду отводя взгляд, быстро проговаривает Гарри, чуть запинаясь в начале. — Друг значит… — прищуривает глаза Альбус. — Уж не сердечный ли? Впрочем, даже если так, ему недолго осталось! — Отец, нет! Ты не можешь так поступить! — Гарри почти плачет от отчаяния, кричит на отца, но сбивается под его злым взглядом, теряя накал, но заканчивает, хоть и гораздо тише. — Просто убить невинного человека… — Значит, я всё-таки прав. — удовлетворенно звучит голос отца, его самодовольная улыбка настраивает принца против отца ещё сильнее. — Судить о невинности этого негодяя буду я! Уж поверь, этого человека ждут далеко не райские сады, но дыхание Ада он почувствует ещё на земле. — Том не такой! Ты просто не хочешь, чтобы мы были вместе! Просто не хочешь, чтобы я был счастлив! — всхлипы прерывали его яростную речь, равно как и срывающийся голос. — Мой мальчик, я просто хочу уберечь тебя от… — Уберечь?! Не надо меня не от чего оберегать! — голос принца окончательно сорвался, приобретая лёгкие истеричные нотки. Гарри прячет лицо в ладонях, пред этим зло посмотрев на родного деда, которого величал отцом. А потом резко поворачивается, в два шага подходит к двери в спальню и громко хлопает дверью. Спустя полсекунды слышится звук проворачиваемого в замке ключа.* * *
Я прерываюсь, наливаю в изящную фарфоровую чашку воду из графина, стоявшего на столике рядом. — А дальше? — Дай мне секунду, сынок, — говорю я, делая глоток, а затем ставлю чашку обратно и продолжаю рассказывать. — А дальше было вот что…* * *
В тронном зале шумно. Сейчас здесь собрались почти все придворные. Ждут только короля, да только он задерживался что-то. Наконец, двери распахнулись, явив Его Величество короля Альбуса Светлейшего. Проходит минута или две, прежде чем все успокаиваются и рассаживаются, и совет начинается. — Я собрал вас всех здесь по очень важному делу. — начинает король. — Как будто нас обычно собирают по неважным, — фыркает себе под нос Малфой. Но фыркает тихо, его слышит лишь сидящий рядом Блэк. — Как вы помните, не так давно я договорился о помолвке двух любящих сердец! — Альбус лучезарно улыбается, очки его довольно мерцают. — Это каких же? — ляпает Сириус, не подумав. Ему тут же прилетает сурово-укоряющий взгляд МакГонагалл. Король, правда, внимания на это не обращает. — Нашего принца Гарри и принцессы Джиневры, дочери Артура Уизли, разумеется! — Та, которую принц никогда в глаза не видел? — шепотом уточняет у сидящей рядом с ним Амелии Ксенофилиус, в ответ получая странный взгляд, а затем кивок. — Я думал, что ничто не помешает воссоединиться двум молодым, но появился человек, что разрушит истинную любовь, если его не остановить! В зале поднялся невообразимый шум. Восклицания летят со всех сторон, а король терпеливо ждёт, пока утихнут его подданные. — Боже мой, какой ужас! — хватается за сердце Минерва МакГонагалл, — Надо наказать этого негодяя! — Он ответит по всей строгости закона! — Ну уж нет! Лучше сразу его, подлеца, на плаху! — Ну слава богу, может хоть это убережёт от неудачного брака! — Это почему неудачного-то, а, Малфой? — Да у Уэльса долгов больше, чем у всех островных королевств вместе взятых! — Ты что, против истинной любви?! — А такая уж она и истинная? — встревает в спор Ксено Лавгуд. — Ты вообще заткнись, полоумный, вечно какой-то бред несёшь, лучше звёзды свои считай! — Представь себе — против, Блэк. — ехидно отвечает Люциус, — Этот брак опустошит казну быстрее, чем десятилетняя война! — Хватит! — грозный рык Моуди заставил всех спорящих мгновенно замолчать. — Ваше Величество, продолжайте, пожалуйста. — Благодарю, Аластор. — кивает ему король, потом продолжает, — Этот негодяй, я уверен, заколдовал моего мальчика или подлил ему что-то! — А как его зовут-то? — С ним вы все прекрасно знакомы. Это наш придворный шут — Том Риддл! — Что?! — восклицают сразу несколько человек. — Не может быть! И ведь казался таким приличным человеком! — Я хочу спасти влюбленные сердца, потому и собрал вас здесь. Мне нужен хороший план, чтобы разлучить моего бедного мальчика и этого Тома. — Да что тут думать? На плаху его и дело с концом! — радикально отрезает Моуди. — У нас не военное время, Аластор. Помни об этом, — сурово проговаривает Амелия Боунс. — Может сослать его куда-нибудь? — Куда, Минерва? Да у нас даже до самой отдаленной глуши можно добраться за пару-тройку дней! — возражает Аластор. — Тогда под стражу заключим! — Люди не поймут — суда потребуют, — дёргает углом рта Альбус. — Колдун! — вдруг вскрикивает Блэк. — Что «колдун»? — Мы можем колдуну приказать проучить этого… как его там? — морщит брови в попытке вспомнить Сириус, — А, Риддла! — А где мы этого колдуна возьмём? — тянет Малфой. — Как где? Он уже какую неделю в темнице сидит! — Хм-м… Что-то в этом есть. — одобряет идею начальника стражи король. — Ну-ка приведи его сюда!* * *
— Этого колдуна звали Северус Снейп. Он был могуществен, язвителен и обладал темной силой. Поставленная перед ним задача была трудна, но решение было найдено. — И что он сделал? — Он, Генри, призвал… — Демона? — Не совсем. Он призвал духов. Много злых кошмаров, темных духов. И поручил он им разлучить Гарри и Тома навечно!* * *
На Астрономической башне было тихо и ветрено. Все обитатели замка ещё спали, когда Гарри пришел сюда. Через полчаса-час будет рассвет, но сейчас по небу были рассыпаны тысячи звёзд. Они переливались, подмигивали, и среди них путались парящие жёлтые огоньки — светлячки. Гарри не приходил на башню часто. Здесь было царство Лавгудов, немного странной, эксцентричной семьи. Но иногда все же накатывала какая-то грусть, и она же вела его наверх, к звёздам. Здесь они впервые встретились. Здесь звучали первые признания. Здесь произошел первый поцелуй. Именно здесь, под лёгким сиянием звёзд, под первыми лучами рассветного солнца. Гарри встаёт почти вплотную к ограждению, касается его пальцами. Камни холодные и чуть влажные. Как и воздух, пахнущий озоном. Слабый дождь мерно капал почти полночи, словно сочувствуя расстроенному принцу. Тихий, почти неслышный шаг, осторожное прикосновение к предплечью и мягкий шепот, зовущий по имени. Принц поворачивается, встречая нежный взгляд синих глаз. — Том! — тихий, радостный смех. — Ты пришел. — Я не мог иначе, душа моя… — улыбается Том в ответ. Том проводит линию вверх по руке Гарри, зарывается руками в волосы, чуть тянет их назад, заставляя принца поднять голову, смотрит глаза в глаза. Секунду-две Гарри ощущает горячее дыхание на своих губах, а потом Том целует его. Принц только и может, что прижаться ближе, сжав пальцы на вороте темно-зеленой рубашки, так отличающейся от обычных ярких нарядов шута. Небо постепенно светлеет, но до рассвета еще далеко. Только звезды постепенно гасли, оставаясь яркими где-то на западе. — Отец не оставит нас в покое, я знаю это… — чуть отстраняясь, проговаривает Гарри, затем, щурясь, добавляет, — Я боюсь… Если с тобой что-то случится… Я ведь жить без тебя не смогу! — Знаешь, любовь моя, — Том помолчал секунду, — может бросим все это? — Что ты имеешь в виду, Том? — почти испуганно. — Сбежим. Соберем вещи, деньги. Возьмем лошадей в конюшне и сбежим! — Но как же… Я же наследник престола… — потерянный взгляд широко открытых глаз. — Ты прав, это безумная идея… — плечи Тома поникли, — Почему я вообще подумал, что… — Но я согласен, мой милый Том, — Гарри не дает закончить фразу, перебивая. — Правда? — Да. — Тогда… Мы уйдем завтра ночью. А вокруг на много миль лишь тишина и тьма. Но тьма своя, почти родная, озаряемая все бледнеющим светом дальних звезд. — Том, ты это видел? — испуганный голос зазвучал в этой, резко переставшей быть родной тьме, тишине, что стала вдруг тревожной. — Что видел? — Там что-то темное… и быстрое, как молния. — Летучая мышь? — весело предполагает шут, но тем не менее он хмурится, прекрасно зная, что в час перед рассветом эти мыши не летают. — Да нет же! — Гарри прижимается ещё ближе, а Том обнимает, стараясь уберечь, защитить, вот только от чего? Темных, быстрых теней только больше с каждой секундой. Они мельтешат, постоянно перетекают, сжимаются ещё сильнее в темный кокон, сбежать из которого невозможно. Тому видятся страшные, крылатые и костлявые кони, огромные кошки, с клыков которых капает сильнейший яд, а хвост прячет ужасающе острое жало, жуткие змеи, сверкающие огненно-красным взглядом. Гарри чудятся трехглавые звери, оскалившие уродливые морды, рычащие, но без единого звука, люди без лица, от которых кровь стынет, а плащи их развеваются на нездешнем ветру. — Не смотри, Гарри, только не смотри! — а сам не может отвести взгляд. Тьма, кромешная, злая, холодная. Не видно звёзд, только огнем горят взгляды потусторонних тварей. Не слышно не звука, только от рева ночных кошмаров весь замок дрожит… А кольцо теней все сжималось, тесня к краю. Туда, где камень обрывается, туда, откуда падать гораздо больше секунды, туда, где внизу поджидают острейшие скалы… И вдруг тьма исчезает. Словно ее и не было. Только слабые лучи осветили старый замок, отражаясь в стеклах и витражах. Гарри поднимает дрожащий взгляд, выражая немой вопрос, не полагаясь на голос — слишком испуган был маленький принц. — Рассвет. Говорят, он развеивает темные чары, — каким трудом далось Тому это спокойствие, не узнает уже никто.* * *
— У них же все будет хорошо, правда, пап? — спрашивает это зеленоглазое чудо, обнявшее меня, пока я рассказывал ещё не самую страшную часть этой слишком правдивой сказки. Отвожу взгляд, не хочу расстраивать, но Генри понимает по своему. — Хочешь, чтобы я дослушал, да?* * *
Тихо, спокойно было в покоях принца. Весело потрескивал огонь, освещая всю комнату. Подсвечник все так же стоял на столе, правда сейчас ещё не зажженный. Легко колыхались занавески распахнутого настежь большого окна. В сумерках слышен был нежный клекот соловья. Гарри быстро просматривал свои свитки, решая, какие лучше взять с собой, а какие оставить. Ненужные тут же отправлялись в камин, отчего он вспыхивал ещё ярче. Остальное уже было собрано. Злополучный рассвет только добавил принцу уверенности поскорее покинуть родной замок. За дверью послышались тяжёлые шаги, а затем громкий разговор и чей-то раскатистый смех, которые становились все тише. Тихий стук. Было бы странно, если бы его не было. Том обещал быть после первой смены караула. — Открыто! — оповещает стучавшего Гарри. Дверь чуть скрипит, едва слышно. Том заходит тихо, сразу же закрывая дверь. Сейчас при нем имеется небольшая сумка, в которой уместились все его вещи. Много ли их у шута?.. — Тебя никто не видел? — Гарри действительно обеспокоен этим, ведь будь иначе, весь хитроумный план полетит в тартарары. — Не думаю, душа моя, я был осторожен, — улыбается Том, с нежностью глядя на любимого, потом небрежно бросает свою сумку у двери. — Пойдем после второго караула — у меня там знакомый есть, он договорился с другим знакомым, тот с ещё одним. Нам никто не помешает. И лошади у нас будут, и ворота откроют, не задавая лишних вопросов. — И ты веришь им? А вдруг что-то пойдет не так? — Я все предусмотрел, не сомневайся, — Том запугал их так, что нарушить данное шуту слово «знакомые» бы не осмелились, но он никогда не скажет об этом юному, столь светлому принцу. Не стоит ему это знать. — Это здорово, — улыбка Гарри словно вымучена, а взгляд его направлен куда-то на стену за плечом Тома. Шут замечает этот взгляд сразу. Сначала чуть медлит, не совсем понимая, что его вызвало, но потом… Потом, за секунду преодолев разделявшие их расстояние, Том обнимает любимого, прижимая к себе так крепко, как только может, и отстраняясь лишь через несколько десятков секунд. — Все будет хорошо, Гарри, — заглядывает в родную зелень глаз Том, — я обещаю. Гарри целует его в уголок губ вместо ответа. В руке все ещё зажат свиток, красная печать воска качается на тонком жгуте, такая же красная как и любимый плащ наследника престола. И невдомёк им, влюбленным, что часов не наблюдают, что набирают силу страшные духи-кошмары, призванные темным колдуном. Что солнцу остаётся пара минут, прежде чем оно зайдет за горизонт. Что тени туманным маревом уже стекаются к покоям маленького принца. Тихий клекот соловьев смолк. Тишина стала словно мертвой. — Кто здесь?! — хриплый, напряжённый голос прервал тишину. — Том? — Я что-то видел, Гарри! — безумный, лихорадочно блестящий взгляд, шепот переполненный чем-то таким… чего Гарри не мог понять как бы не пытался. — Как тогда, на вершине башни, помнишь? — Но, мой милый Том, ты же сказал, что рассвет разрушает злые чары… — Это не чары… — лёгкий смешок, — Я ошибся. Люди могут ошибаться, любовь моя. — Но… Но если это не чары, то что тогда? — голос Гарри дрожал от страха. — Чем бы это не было, оно мне не нравится! — холодно и зло отрезает Том. Он мечется по комнате в попытках разглядеть неизвестное зло. Теней в комнате стало очень много. Пламя в камине не справлялось с ними и тускнело, гасло, отчего комната ещё больше погружалась во мрак. — Том? — Молчи! — Том, мне страшно… Он останавливается. Медленно поворачивается к принцу, и Гарри видит, что не только он боится. — Я хочу, чтобы ты знал, душа моя… Я так люблю тебя, Гарри, так люблю…. — его голос срывался, был хриплым, а взгляд… в нем смешалось столько эмоций. Отделить одну от другой было просто невозможно. Судорожный вдох. Дрожащие на ресницах слезы. — Я тоже тебя люблю. И вдруг, краем глаза юный принц замечает смазанное движение за спиной возлюбленного. — Том! Время замедлилось. Гарри, словно в страшном сне, наблюдал, как Том оборачивается, отшатывается куда-то вбок, пропуская мимо себя прыгнувшую страшную тварь, похожую на кошку и дракона одновременно. Как неслышно рычат потусторонние звери, бросаясь на шута, ставшего их целью. Как Том, уворачиваясь, налетает спиной на изломанную фигуру, лишь отдаленно напоминающую человека. И она касается его груди длинными, нечеловеческими пальцами, склоняется, даря поцелуй, который заставляет Тома выгнуться дугой. И Гарри слышит его страшный крик, пробирающий до костей, перебудивший, наверное, весь замок. И тут всё исчезает. Только падает на пол безвольное тело, тут же рассыпаясь прахом. Только он и остаётся. Только он и черный, длинный плащ с капюшоном. Судорожный всхлип. Распахнутые до боли глаза с расширившимися зрачками. И оглушающая тишина вокруг. И боль, неверие бурлящие внутри. Гарри не хочет верить, что все закончилось так… глупо. Все тихие слова, все взгляды, улыбки… Уютное молчание, тайные прогулки. Украдкой подаренные цветы, сорванные с любимой отцом клумбы. Обещания подарить целый мир… которые уже никогда не сбудутся. То счастье и нежность, и… любовь. Гарри тогда, прошлой ночью не солгал ни в чем. Он не сможет жить без Тома. Никогда не может. Кинжал, используемый Гарри для очинки перьев, заманчиво сверкал ограненным камнем в рукояти…* * *
— …и когда, спустя пять минут, в покои принца ворвалась стража во главе с королем, было уже слишком поздно. Я прикрываю глаза, словно ставя точку в этой длинной сказке. Сказке, что когда-то была реальностью. Мой маленький ворон тихо уснул, убаюканный моим голосом и утомленный суетой уходящего дня. И как же я рад, что он не слышал страшного конца этой старой истории. Подхватываю спящего мальчика и, сделав пару шагов, укладываю на кровать, накрываю тонким одеялом. — Спи спокойно, Генри, — шепчу я тихо и выхожу из комнаты. — Я ведь обещал, что все будет хорошо. — уже в своих покоях говорю я, ловя взгляд своего отражения в зеркале, на мгновение полыхнувшего глубоким синим…