Залечивая старые и новые раны...

      Проснувшись в больничной койке и увидев знакомый силуэт в углу светлой комнаты Валера сразу всё понял. Стало так хорошо и волнительно одновременно. Он вслушивался в размеренное и чуть приглушённое дыхание метавшегося рядом с лазурного цвета шкафами Лёвы.       Вообще он был удивлён, что встретил его вновь… при таких обстоятельствах. Уж явно не стоило ожидать того, что он, Хлопов, вместе с Валентином Сергеевичем (которого, к слову, Валера сам уже посчитал давно мёртвым) будут поджидать его в родной школе и устроят ему такую засаду.       Из своих раздумий Валеру вывела жгучая острая боль в разных частях тела. Да… он совсем забыл о полученных травмах. Опустив взгляд на свои руки он увидел белоснежный бинт, что идеально ровно огибал его ладони. Ему это было не совсем и нужно… у него, стратилата, быстрая регенерация. Можно было бы обойтись и без какого либо лечения.       — Лагунов, — послышался радостный голос Лёвы, что сразу же метнулся к его койке, присаживаясь рядом на стул, — ты как себя чувствуешь?       — Странно. Хотя… всё как обычно. Я не чувствую себя усталым и больным, но… всё равно что-то не так. — он взглянул на нависшего над ним Лёву, что с большим интересом его разглядывал. Ладно, это можно понять. Они же не виделись три года… Валера вообще сомневался, что они ещё увидятся хоть когда-нибудь, да и не особо переживал по этому поводу, учитывая все события прошлой смены…       — Мм… ладно, я посижу здесь? С тобой. — как-то чересчур аккуратно спросил Хлопов, будто боясь, что Лагунов его оттолкнёт. Он мог и не спрашивать. Валера всё равно бы не отпустил. Не хотелось прямо сейчас оставаться в полном одиночестве.       — Ну посиди… — не успел он ничего сказать, как почувствовал, что на его тёмные прямые волосы ложится чужая тёплая и мягкая ладонь. Лёва его погладил, ласково вплетая тонкие пальцы в почти чёрные пряди. Валера невольно потянулся за его рукой, чтобы получить больше. Больше… чего? Прикосновений. Ему сейчас не хватало этого. Эмоциональной связи.       Смерть Анастасийки действительно очень пагубно повлияла на его состояние, поэтому сейчас он пытался изо всех сил хоть что-нибудь с собой сделать в попытках забыть о том страшном дне, но эта минутная близость с Лёвой казалась чем-то неправильным. Валера будто мёртвого предаёт, но… должен ли он быть Сергушиной верен до конца своей жизни? Вряд-ли. Но укол совести всё равно неприятно пожирает его изнутри.       — Ты чего ластишься? — усмехнувшись, спросил Хлопов, но руки не отдёрнул, стул поближе к койке придвинув, продолжая гладить Лагунова, тем самым вызывая целый табун мурашек и, безусловно, очень странные новые ощущения. Взгляд его невольно опустился на тонкую бледную шею, ключицы, что приветливо открыл слегка оттянутый ворот жёлтой футболки. Валера этого взгляда не мог не заметить.       — А ты чего пялишься? — он попытался улыбнуться, но получилось как-то криво. Да… и в самом деле, он уже так давно не улыбался, что даже, наверное, и забыл как это делается. Но это было искренне, хоть и нелепо.       — Да я же соскучился…       Соскучился? Серьёзно? Лёва по нему…скучал? Валера бы и не подумал никогда, что тот его хоть раз после того злосчастного лета вспомнит, а тут…       Но, быть честным, Лагунов и сам иногда вспоминал об этом футболисте: стройных ногах, огоньке в глазах и о просьбе «пустить в домик».       Они просидели так, каждый в своих мыслях, ещё минут пять и только лёвина рука в волосах Лагунова давала понять, что они друг для друга хоть что-то, но значат. Солнце било в окно, а комсомольский значок на груди приятно согревал. Хорошо, что его не сняли. Боль в руках и лице почти ушла и раны, кажется, постепенно начали затягиваться.       За дверью раздался громкий голос Игоря, который что-то с кем-то выяснял и какие-то комментарии от Риты. Валера хмыкнул, почему-то мысленно радуясь, что сейчас с ним именно Хлопов, а не кто-то из них. Он аккуратно потянулся перебинтованной ладонью к щеке Лёвы и с какой-то трепетной нежностью ощутил бархатистость его кожи, секунду медля, будучи в раздумиях, а затем, приподнимаясь на локтях, оставляя мягкое касание губ на его лбу, словно обжигая горячим дыханием.       Хлопов покрылся розоватым румянцем, а взгляд заметался по комнате. Он был… не против? Валера, конечно, корил себя мыслью о том, что лишь забывается в Лёве в попытках не думать о Сергушиной, но мысли эти были такие душащие и неприятные, что он предпочел откинуть их подальше и просто наслаждаться моментом, который, может быть, в их жизни единственный. Последний.       — Лагунов, ну ты… — он не успел ничего ответить, ибо его губы накрыли чужие. Лёва подавился вдохом, перемещая руки на валерины плечи, слегка сжимая. Он чувствовал жар, сухость и желание, на секунду отрываясь от поцелуя, чтобы спустя мгновение, переведя дыхание, прильнуть снова, но раздался дверной хлопок и они как ошпаренные отлетели друг от друга по-дурацки улыбаясь. Это был Игорь.       Корзухин долго что-то рассказывал про вампиров, старшеклассницу в медпункте и свои подозрения, но Валера с Лёвой его не слушали, периодически переглядываясь и подмигивая, всё-таки понимая, что рядом они далеко не в последний раз, а приятное жжение, алый от поцелуев оттенок губ и завязывающийся внизу живота узел им очень даже нравится.       И, пожалуй, если и не полностью, то хотя бы частично им обоим стало легче.