"Первая встреча"
Чонгук, улыбаясь на слова одного из друзей, обходил столы в поисках забронированного. Через десять минут должен был начаться аукцион, на котором будут представлены редкие ювелирные изделия и картины. Заняв наконец-то найденный стол, они, смеясь и переговариваясь, ожидали начала. — Mon ami, так всё же, что ты хочешь приобрести? — спросил Тьерри. — Ты же такое не любишь, или я не прав? — Говорят, что на этом аукционе будет представлен бриллиант «Виттельсбах», а ты знаешь, что я люблю коллекционировать редкие камни, — усмехаясь, ответил Чон. — Ну раз так, то будем надеяться, что это не просто разговоры. Вещичка-то ценная! — посмеиваясь, сказал Тьерри. Гук лишь хмыкнул в ответ и стал скучающим взглядом бродить по залу, рассматривая прибывающих людей и тех, кто уже занял свои места, особо ни на ком не задерживая внимание. Глаза всё блуждали по участникам аукциона, когда зрачки расширились, а голова резко повернулась в ту сторону, где взгляд встретил прекрасное существо. Глаза жадно поглощали образ омеги, что сидел через один стол и разговаривал с другом. Чёрный длинный пиджак был распахнут, а под ним на полупрозрачную блузу был надет корсет с чёрным кантом, обрамлённый вязаными рюшами, которые были инкрустированы гагатами, длинные в цвет пиджака брюки-палаццо делали миниатюрного омегу ещё меньше, чем он есть. Большая шляпа под цвет костюма с нитями по всему головному убору скрывала лицо омеги наполовину: были видны лишь алые губы, что расходились в красивой улыбке для собеседника. Два антрацита впитывали в себя сей образ, хотелось ближе к омеге, хотелось увидеть эти глаза, забрать себе всё до последней капли. Вокруг все затихли, к трибуне подошёл аукционист. Обвёл присутствующих взглядом и, усмехнувшись, зашёлся в поклоне, как придворный при королевской чете. Его бархатистый голос разнёсся в зале, поприветствовав гостей и начав аукцион. Юнги вертел головой то в одну, то в другую сторону, силясь отыскать притягательный аромат, пока мужчина за трибуной объявлял первый лот. Запах черники манил к себе, предлагая вкусить себя в полной мере, но вот источник всё никак не хотел проявляться, что ужасно огорчало. От поисков его отвлёк бета, что объявил о картине художника Стива Хэнкса. На ней была изображена женщина в прозрачном пеньюаре, на сложенные руки опустившая медного оттенка голову в известной лишь ей печали. Омега уже давно хотел картину Хэнкса и именно этот холст. Но художник всё никак не хотел продавать своё произведение, поэтому приходилось любоваться им лишь в галерее и отчаянно желать. И вот, по неизвестным никому обстоятельствам, он наконец-то решился на её продажу, что стало для Юнги единственной возможностью заполучить её себе, более его ничего не интересовало на данном аукционе. Хотя тот же самый бриллиант «Виттельсбах» мог стать удачным уловом, но если не получится, то, значит, не в этой жизни. Огорчаться особо не будет. — Первоначальная ставка — двадцать миллионов долларов, — объявил аукционист. — Номер девяносто пять — сорок миллионов, кто даст больше!? Юнги резко повернул голову в ту сторону, откуда была вскинута рука, и наткнулся на профиль альфы, что был готов отдать баснословные деньги за безделушку. Смолянисто-черные кудрявые волосы, собранные в хвост, обрамляли острые черты лица мужчины. Контур красиво очерченных губ расходился в ухмылке, дарованной приятелям, сидевшим вместе с ним за столом, два кольца в губе поблёскивали, ещё больше концентрируя внимание на них. Юнги смотрел и почему-то не мог отвести взгляд: расслабленно раскинувшаяся фигура альфы выделялась на фоне присутствующих, что до тошноты чопорно и интеллигентно сидели за своими местами. — Юнги? — позвал его Хосок уже в третий раз. — А? — Юнги расфокусированно посмотрел на друга, наконец-то отозвавшись. — Что с тобой? — обеспокоенно спросил Хо. Омега быстро поморгал длинными ресницами и, прикусив ало-красную губу, опустил глаза на сложенные перед собой руки. — Да так, — чуть улыбаясь своим мыслям, ответил омега. — Задумался. Хосок лишь приподнял бровь, мол, правда что ли, и, вздохнув, сказал: — Скоро представят картину, не передумал? — Ещё чего, я за ней три года гоняюсь. Ты и сам знаешь, что без неё я отсюда не уйду, — твёрдо сказал Юнги, косясь синими глазами на привлекательного альфу. Он хотел познакомиться поближе. Когда аукцион был закончен, Чонгук нервно озирался по сторонам, ища в толпе лишь одну фигуру, лишь одно прекрасное лицо, что было видно только на половину. Глаза зацепились за широкополую шляпу, промелькнувшую совсем рядом, и, не упуская её из виду, пошёл следом, ведомый божественным существом. — Извините, — стоя за спиной омеги, обратился к нему Чон, вдыхая потрясающий запах и осознавая в этот момент, что судьба его любит, даруя в истинные этот волшебный цветок. — Можно позвать вас на свидание? Омега резко поворачивает голову, и на него смотрят необычные ярко-синие глаза в чёрном обрамлении. Никогда прежде он не видел, чтобы у человека были такого яркого оттенка глаза, как редкие синие розы, и запах, точь-в-точь как у этих цветов. Юнги, шокированный таким вопросом, смотрел в темные бездонные очи. — Quoi? — тихо переспросил Юн, думая, что ослышался. — Вы это мне? — Вам, — уверенно произнёс альфа. Алые губы в безмолвном ответе чуть приоткрылись, глаза Чона опустились к ним — он был околдован этим омегой, своим истинным. Юнги не знал, что ответить: всё это было так странно и необычно, ведь они даже не знакомы. Он вдохнул поглубже, собираясь ответить, и больше не смог выдохнуть. Его альфа. Но это ничего ровным счёт не меняет. — Боюсь, я должен вам отказать, — уверенно произнёс омега. — Мы незнакомы, чтобы идти на свидание в первую же встречу, — и, развернувшись к Хосоку, направился к выходу из помещения. Губы разошлись в красивой улыбке и, лишь наполовину обернувшись, он посмотрел на мужчину. — Но у вас есть возможность это исправить, — «если найдёте», — мысленно дополнив предложение. Стук низких каблуков туфлей глухо раздался в пустом зале, оповещая наблюдателя о своём уходе. — Несомненно, mon ami."Destruction"
— Чонгук, — задыхаясь слезами, сипло произнёс Юнги. — Если ты не собирался принимать меня как своего истинного, то тогда для чего всё это было? Для чего ты играл с моими чувствами, нашими чувствами? — Я никогда тебя не обманывал, и всё, что испытывал в отношении тебя, было и есть искренне, просто... — Что «просто»? — срывающимся голосом прохрипел Юн. — Просто ты не думал, что всё зайдёт настолько далеко, вот и вся правда, mon cœur. — Да, то есть, нет...— Чонгук раздражённо растрепал волосы от безысходности. Почему всё так, он не этого хотел. Но тогда чего на самом деле он хочет? Скрип песка раздался в тишине побережья, только печальная песнь тёмных вод, нарушала эту болезненную глухоту. Чон увидел перед собой белоснежные хрупкие руки, что так бережно протянули ему яркий цветок, и резко вскинул опущенную до этого голову. Он посмотрел в наполненные грустью и болью синие-синие глаза, прекрасные в своей неизмеримой тоске с примесью боли. Груди коснулись нежные лепестки, а пальцы сами потянулись к тёмно-зелёному стеблю, обхватывая прекрасный цветок. Лёгкие сдавило в железных тисках, а глаза провожали стройный силуэт. Глупец. Тело опустилось в изнеможении на рыхлый пляж, слёзы текли по щекам, пугая своей тихой мольбой о прощении, а татуированные пальцы зарывали в песчаную массу синюю, упущенную любовь."Rose bleue"
Чонгук смотрел на спокойную гладь, в очередной раз напевающую ему свою новую песнь. Пустые глаза смотрели на волны, будто подбадривали, пытаясь вселить надежду на то, что простят. Изо дня в день он приносит ему синие розы и молит о прощении своей глупой души, что в тот момент не остановил, не умолял, а разрушался в эгоистичных чувствах собственной жалости. Короткий выдох слетел с обветренных морским воздухом губ, а глаза расширились в изумлении и неверии; маленькие, погасшие во взгляде искры, что когда-то по собственной же вине потухли, вновь едва-едва вспыхнули в антрацитовых радужках. Чон почувствовал прикосновение холодных пальцев к своей руке, что аккуратно отобрали розу, и повернулся к тому, где его душа находила свой дом. На него смотрели всё те же синие глаза, с теплотой и любовью, как тогда, а рука прижимала к себе цветок. — Я решил, что дам тебе последний шанс, — тихо, с лёгкой улыбкой произнёс Юнги. — Давай попробуем всё сначала, mon cœur. Сильные руки прижали маленькое тельце к груди, в котором билось наполненное счастьем сердце. Кончики пальцев потряхивало, они боялись выпустить из объятий и просто опустить своё счастье. Родной запах и голос, глаза, что околдовали его на этот век и на последующие жизни, всё это он больше не отпустит. — В этот раз всё будет по-другому, mon amour. Юнги улыбнулся в шею альфы, а его пальцы нежно запутались в волнистых прядях, откуда поблёскивал Виттельсбах — кольцо, подаренное когда-то любимым мужчиной. Все эти месяцы Юнги смотрел на приобретённую на том аукционе картину и грустно усмехался, осознавая, что он — вылитая её копия. Картину он продал, а судьбу решил изменить. Только им подвластно их будущее.end.