Sane

Свобода от экзаменов обрушилась иллюминацией рождественских огней – они постепенно опутывали Сеул не первую неделю, но измученным студентам было не до них, зато теперь всё будто вспыхнуло разом. В электрическом свете улица походила на коридор торгового центра, только без отопления, но руки согревал стакан латте с сиропом «рождественский пряник». Обычно Виви заходила в более демократичные кофе-точки, где сезонных вкусов не водилось, но окончание экзаменов положено отмечать. И радоваться сочельнику тоже положено. Только рождественское настроение, если это не название сиропа, так просто не купишь. Вернуть шарф. Научить кататься на роликах. Показать трюк. Казалось, поводы для встреч становились все незначительнее. На минувшей смене Виви чирикала ручкой по блоку для записей, еще ни разу не пригодившемуся для работы, но добавляющему солидности стойке администратора, и среди бессмысленных звездочек и цветков вдруг появилась прямая, невзначай превратилась в вектор, потом – в ось икс, так как посередине ее пересекла другая – стало быть, игрек, – и, наконец, парабола с ветвями, направленными вниз. Левая ветвь пересекла начало координат, правая – точку, которую Виви тут же отметила четверкой – следовательно, вершина параболы приходилась на двойку. Две недели. Между двумя прошлыми встречами с Ив прошло две недели, а с последней – только одна. Виви поставила засечку на оси абсцисс, отметила ее цифрой один, провела пунктир до параболы и поставила жирную точку. Что ж, она на подъеме. По графику выходило – пока шансы, что Ив вернется, с каждым днем только возрастают. Но думать об этом и не спрашивать себя – а как быть дальше, когда точка пройдет вершину? – она не могла, поэтому тревога нарастала. «Зима тревоги нашей», – выхватила она боковым зрением заголовок. Подошла к витрине книжного магазина и на несколько мгновений просто замерла – книги были выставлены на разноуровневых полках обложкой к прохожим, на большом расстоянии друг от друга, в окружении стеклянных шаров и хвойных веток, а по самим полкам рассыпали снег… то есть дробленый пенопласт. Виви отхлебнула кофе – его оставалось совсем немного, – и наконец-то ощутила вкус рождественского пряника. Конечно, ведь сироп оседает на дне. Что-то помешало ей подойти к двери и зайти в магазин – возможно, природная скромность требовала сначала присмотреться к новому месту, еще несколько раз изучить витрину, благо это всегда по пути, – но Виви нашла другой ответ. «Ив! Она не разбрасывается деньгами. Она бы записала название и пошла в библиотеку». Кстати, о библиотеках… давно пора. Как раз нужно вернуть Лу Синя, а еще ведь хотелось почитать того иностранца, который его вдохновлял. Надо сначала прочесть его, а потом… «Джон Стейнбек», – Виви вбила в заметки своей «моторолы» только имя автора, название книги она бы вряд ли забыла, даже того пожелав. Так у нее появились небольшие читательские планы, и в довесок к прочим планам на каникулы образовалось нечто вроде безопасного пространства, куда следовало направить свои мысли и не разбиться на крутом спуске с параболы. Вскоре настал день, когда пришлось отметить точку на ее вершине. В самом начале смены Виви достала листок с графиком, вложенный в «Петербургские повести» Гоголя, поспешно вернула его обратно и сжала книгу ладонями с двух сторон, как будто хотела раздавить листок. «Повести» она хранила на работе и пока успела прочесть только первую, «Нос», но он-то и заставил усомниться в этом графике – весьма своевременно, учитывая координаты новой отметки. Стоило ли так усердствовать, пытаясь понять намерения Ив? Герой повести, Ковалев, бегал за покинувшим его носом по всему городу – а потом тот «очутился как ни в чем не бывало вновь на своем месте». Наверное, так и будет… если она и вернется, то именно что «как ни в чем не бывало». Впрочем, называть свою стойку администратора «местом Ив» было как-то самонадеянно. Take it away I never had it anyway, – припомнила она строчку из песни, которую услышала здесь же, когда мыла полы. Она достала пыльную коробку, поменьше чем под мангу, перебрала коллекцию аудиокассет и по дизайну обложки припомнила, что это было – Red Hot Chili Peppers, альбом By the Way. Вот только какая песня? Виви вставила кассету в плеер и начала искать, то перематывая пленку, то вслушиваясь в музыку на несколько секунд. Нужный трек назывался Dosed, хотелось зациклить его как это позволяют более современные технологии и заняться монотонной работой, например мытьем роллердрома. Конечно, можно просто отматывать кассету назад, но если отвлекаться от дела каждые пять минут, роняя швабру, это разрушит медитативный по сути замысел уборки. К счастью, в той же коробке обнаружилось несколько чистых кассет, а среди экспонатов парка – магнитофон. Кажется, Виви где-то слышала, что такой подходит для записи, и действительно – на нем обнаружилась кнопка record, а сам агрегат оказался в рабочем состоянии. Она заполнила единственной песней всю сторону «А» на кассете и как никогда раньше ждала окончания смены, а еще немного гордилась собой, ведь разобралась же с техникой без инструкции и довольно быстро. Может быть идея попробовать себя в сфере программ и компьютеров не так уж и плоха? Не стоило дальше тянуть с покупкой лэптопа. Каникулы продолжались больше двух недель, и невозможно было объяснить, куда подевалась решимость. Сэкономленные деньги, оставаясь на карточке, это все же деньги, и расставаться с ними страшновато. Но в ближайшую субботу Виви поехала в «Ёнсан» и вернулась с покупкой – но не домой, а в кафе парка. Просто поздороваться с Хёнджин и сесть в углу ей что-то помешало, поэтому подключать лэптоп к розетке пришлось в страхе пролить на него земляничный улун. Всю дорогу до парка она боялась его уронить, теперь – облить или столкнуть на пол, но все же к вечеру тревога немного отступила. Убирая лэптоп и шнур от него в рюкзак, она почти свыклась с мыслью, что да – черт возьми, это, конечно, дорогущая вещь, но эта вещь теперь принадлежит мне. Дома она все спрятала под кровать. Когда-то в детстве Виви взяла шейный платок матери чтобы сделать из него платье для куклы – подгоняла по фигуре так и эдак, фиксировала сначала узлом на плече, потом бантом на затылке, и наконец в чистейшем творческом порыве отхватила кусок ножницами, сделала пояс и сразу поняла, что натворила. Подождала пока утихнет стук в висках, вытерла мокрые ладони о подол и, сложив платок в несколько раз, подошла к матери: «а можно я это разрежу и сделаю платье для куклы?» «Нет», – ответила та и вернулась к приготовлению ужина. Ничего не оставалось, как положить платок на место и ждать. Когда Виви уже лежала в постели, в комнате зажегся свет. – Так ты все-таки его покромсала? Зачем ты спросила, а потом все равно это сделала? Удары по лицу платком, пусть и скрученным в жгут – это совсем не больно. Это… никак, Виви помнила. Ей захотелось порвать чек из «Ёнсана», чтобы сдать ноутбук стало так же невозможно, как склеить платок. Нет, так не пойдет. Вдруг ей самой понадобится ремонт или обмен по гарантии? Теперь она каждое утро начинала как воровка, украдкой запихивая в рюкзак собственный лэптоп, ехала в читальный зал библиотеки и сидела в интернете. В первый же день она увидела стационарные компьютеры в углу, причем пользоваться ими можно было за чисто символическую плату. Вероятно, так и должно выглядеть начало взрослой жизни – как бесконечности сложных, тщательно обдуманных и вытрепавших нервы решений, но все равно, мягко говоря, неидеальных. Вскоре Виви решила, что раз она потратилась на лэптоп, то просто обязана сэкономить время на поездке из библиотеки на работу. Она приехала в парк к открытию, поздоровалась с Хасыль и сказала, что собирается поработать за компьютером в кафе до начала собственной смены – а та была и рада и поболтать с коллегой, и познакомить ее с Оливией, новой работницей кафе – Хасыль вообще завела Виви туда скорее как новую тему для разговора: «а это Виви, вечерний администратор, она сегодня тут своими делами позанимается». Таким образом, незнакомой коллеге даже не пришлось ничего объяснять, но радоваться пришлось недолго – Хасыль то и дело возвращалась, садилась напротив и что-то рассказывала – как человек, живущий в полной уверенности, что кто-то может уткнуться в компьютер только пока ему не с кем поболтать. Словом, пришлось снова ездить в библиотеку. Виви изучала первый попавшийся на глаза бесплатный курс лекций по тестированию, когда уставала – бежала читать сообщества начинающих тестировщиков, возвращалась, чего-то не понимала, искала подсказки на других сайтах, если отчаивалась, бросалась изучать курсы парикмахеров, била себя по рукам и смотрела лекцию дальше, надеясь что-то ухватить в целом, а с отдельными вопросами разобраться потом. В тишине библиотеки эти метания были еще переносимы, но доставать ноутбук на работе она как-то не решалась – во-первых, если прибавить к попыткам продраться через лекции еще и заботы о чертовых «полароидах», можно просто сойти с ума от напряжения, во-вторых, чтобы этого не произошло нужно еще и нормально отдыхать. Поэтому на смене Виви читала «Зиму тревоги нашей», хотя и это стало напряжением, просто иного рода. Название книги обещало нечто вроде переклички с другим человеком – то ли автором, то ли персонажем, главное – с кем-то, разделяющим хотя бы отдаленно похожее эмоциональное состояние – вот безносый Ковалев с этим прекрасно справился, но хотелось еще и еще, при этом она хорошо помнила пост Ив, где та пренебрежительно отзывалась об отношениях ради поддержки. Что ж, от героя Стейнбека она вряд ли такого дождется – половина книги осталась позади, а его история Виви так и не тронула. Казалось бы, по сюжету что-то должно было отозваться – продавец Итан Хоули тоже искал лучшей судьбы, и на перемены его толкало плохо скрытое недовольство жены, вот только сами герои не вызывали ничего кроме раздражения, причем с первых строк. Разговаривали они как-то очень мерзко и слащаво – чего стоили одни «милые» прозвища для жены, которые у главного героя и не думали заканчиваться, – и Виви просто вся сжималась, когда он в очередной раз направлялся домой. Разные грани личности этого человека, сами по себе многообещающие – ветеран войны, некогда увлеченный студент, выходец из обманом разоренной семьи, – почему-то не складывались в единое целое, а его поступки с ним самим как-то не вязались, как будто автор прописал некий алгоритм действий и погнал по нему персонажа как через полосу препятствий, и тот чаще ронял барьеры чем их перепрыгивал. Виви пыталась найти проблему в себе, думала, что проникнуться романом ей мешает незнание американской жизни, но ведь и про Петербург она тоже ничего не знала, хотя и могла быть уверена, что носы в мундирах там не ходят. На следующий день, в перерыве между лекциями, она проверила не только аккаунт Ив, где не было новых фотографий, но и текст песни Dosed, ставшей саундтреком последней уборки. Полный текст разрушал смысл, составленный по паре расслышанных фраз и настроения, навеянного музыкой – в таком виде песня не казалась слишком личной, написанной как будто для нее, целиком из ее переживаний. «Не удивительно, что Ив не приходит», – подумала Виви, – «она во мне ошиблась, и очень сильно. Я не просто заурядный человек, жадный до поддержки – я даже умудрилась извлечь ее из языкового барьера, то есть банального невежества». Вечером на смене Виви продолжала себя мучить романом Стейнбека, и когда после этого Ив снова не пришла, почувствовала себя обманутой, а потом все немного сгладила внезапная мысль, что на каждой кассете, когда-либо прослушанной за уборкой роллердрома, есть как минимум одна песня про них с Ив – если судить именно по обрывочным, быстро схваченным на слух фразам. Она влезла в коробку и быстро нашла альбом группы Oasis, здесь ломать голову над нужной песней уже не пришлось – ее название как раз совпадало с одной из таких фраз. She’s electric. Виви даже не знала, как это слово точно переводится в переносном значении, но это было и не нужно. Ошеломительная? Сводящая с ума? Сногсшибательная? Это все про нее. И если песня Red Hot Chili Peppers подходила к сегодняшней тоске, то этот трек отсылал в короткое, но невероятное прошлое – когда Ив впервые здесь появилась, заговорила с Виви – и, о боже! – согласилась прийти еще. Сейчас, забив этой песней сторону «Б» той же кассеты и намывая полы, она впервые за несколько недель сумела не просто вспомнить, но и заново поверить, какой подъем испытала от той первой встречи, и как много от нее ждала. Эта часть песни была очень простой – Cause I'll be you and you'll be me There's lots and lots for us to see Lots and lots for us to do She is electric, can I be electric too?