Краски

Санкт-Петербург, 1906 год. Яков Платонович Штольман, с появлением в его жизни жены и троих детей, перестал наивно полагать, что знает, чего от этой самой жизни ждать. Каждый (нет, в самом деле каждый) божий день преподносил десятки, если не больше, сюрпризов. Сегодня, когда он вернулся домой со службы, всё было как обычно и ничего не предвещало беды. Вроде бы. Он аккуратно опустил свой котелок на вешалку в прихожей, когда девочки выбежали его встречать. В этом тоже не было ничего необычного, они часто так делали. Но что-то в их лицах немного напрягало Штольмана, но он пока не мог понять что именно. — Здравствуй, папочка! — ангельски улыбнулась Вера, а Сонечка подбежала к нему и крепко обняла. И это тоже было в порядке вещей. — Хочешь, я помогу донести твой саквояж до твоего кабинета? — спросила старшая дочь всё с таким же ангельским выражением лица. — Нет, я помогу тебе, папа! — воскликнула Соня, хватаясь за ручку саквояжа. — Я первая сказала, значит я и помогу папе! — рассердилась Вера и потянула саквояж на себя. — Девочки! — Штольман поспешил разнять дочерей. — Сегодня я взял с собой много документов, поэтому саквояж тяжёлый. Вам не нужно таскать такие тяжести. Спасибо за то, что хотели помочь, но я сам отнесу. — Хорошо, папа, — синхронно отозвались девочки в ответ. — Где мама? — поинтересовался Яков и по тому, как переглянулись дочки, тут же понял, что интуиция его не подвела и дело здесь было не чисто. — Наверху. — И что она там делает? — Митю отмывает. — От чего? — От краски, — ответила Соня и тут же ойкнула, потому что поняла, что проговорилась. Да, дочери у Штольмана были ещё теми крепкими орешками, но и он был не промах. Непросто скрыть шалость, когда твой отец — профессиональный сыщик, который умеет допрашивать людей и вытаскивать из них нужную информацию, вот и Соня не сдержалась, когда папа начал задавать вопросы один за другим, практически не делая паузы. Штольман вопросительно изогнул бровь, и Вера, осознав, что уже поздно сдавать назад, обернулась к сестре. — Болтушка! — недовольно сказала она. Соня уже открыла было рот, чтобы не остаться в долгу. — Так, — Штольман одним жестом осадил детей, — и что же все-таки точно произошло? — Папочка, понимаешь… — Так совершенно случайно вышло… — Абсолютно случайно! — Мы не хотели так сильно! — В общем, мы немножко раскрасили красками Митю… — Но мы чуть-чуть, а в синюю краску он вообще сам залез руками! Девочки говорили почти одновременно, попеременно перебивая друг друга. — Это всё Вера придумала! — вставила решающий аргумент Соня. — Ещё и ябеда! — с досадой протянула Вера. Штольману пришлось ещё раз призвать к порядку, и он почувствовал себя так, будто в очередной раз находится в суде. Он присел на колено, чтобы не возвышаться над детьми. — Мне кажется, или мы с вами недавно говорили о том, что мы рисуем красками только на бумаге или холсте? — Ну… не совсем так, папочка, — ответила Вера, и Штольман удивлённо вскинул бровь, — после прошлого раза ты запретил нам раскрашивать столы, стулья, ну и всю другую мебель, и ещё стены. — А ещё пол! — добавила Сонечка. — Да, — продолжила Вера, — ещё и пол. Но мы этого и не делали! Теперь обе дочери одинаково испытующе смотрели на него, невинно хлопая ресницами. Штольман вздохнул и выпрямился во весь рост. В самом деле, с его стороны было очень опрометчиво не проговорить то, что младший брат явно не входит в список вещей, которые можно разукрашивать. — Ладно, художницы, — сказал он, стараясь выглядеть строго, — идите, я с вами ещё позже поговорю. Девочки убежали в гостиную, а Яков решил подняться наверх, оценить масштаб бедствия, если можно так выразиться. Он поднялся по лестнице и увидел, как открывается дверь в ванную. Оттуда вышла Анна с Митюшей на руках, малыш был завернут в одно полотенце. — Привет, — негромко поздоровался Штольман, и Анна обернулась на звук его голоса. — Привет, — радостно отозвалась она, и у Штольмана сердце зашлось от того, насколько прекрасна она была — в симпатичном домашнем платье, с немного растрепанной причёской, с их сыном на руках и с сине-зелёным отпечатком детской ладошки на щеке. Очаровательна. Она была абсолютно очаровательной. — Я надеялась закончить до того, как ты вернёшься, но… тут пришлось потратить больше времени, чем я думала, — сказала Анна, а потом перешла на притворно строгий тон, — знаете ли вы, Яков Платонович, что сотворили ваши дети? Штольман внутренне усмехнулся. Когда девочки проказничали, они всегда становились «его детьми». — Знаю, они встретили меня внизу и Соня проговорилась. — Клянусь, я оставила их наедине с красками не больше, чем на пять минут! — горячо воскликнула Анна. — Охотно верю, — успокаивающе ответил Штольман и ласково провел ладонью по её щеке, — но, боюсь, ты кое-что все-таки не отмыла, — он продемонстрировал ей след от краски, оставшийся на его руке. Анна ойкнула, а потом обернулась, чтобы посмотреться в зеркало, которое висело в ванной. Увидев на своей щеке полноценный отпечаток Митиной ладошки, она рассмеялась. — А я даже и не заметила, как он за меня схватился. Митя решил рассмеяться за компанию с мамой. — А вы и рады, Дмитрий Яковлевич, — сказал Штольман и погладил малыша по влажным волосам. Тот действительно выглядел абсолютно довольным и, кажется, был совсем не против водных процедур или того, что с ним сделали старшие сестры. В силу возраста ему пока было недоступно много всего, чем занимались Вера и Соня, поэтому он даже не пикнул, когда они сами решили уделить ему немного времени. Штольман усмехнулся, глядя на сына, а потом его взгляд упал на руку, на которой остались тёмно-красные разводы, и он тут же обеспокоенно нахмурился. Анна проследила за его взглядом и тут же расстроенно протянула: — Ну вот! А я думала, что всё уже вымыла из волос! Придётся его ещё раз купать. Женщина ещё раз посмотрела на мужа и снова рассмеялась. — Не волнуйся, мне тоже сначала показалось, что это кровь. Потом мы совместно пришли к выводу, что бордовый — не лучший цвет для покраски головы. — Что ж, скажем им, чтобы в следующий раз использовали другой. Анна едва удержалась от того, чтобы не стукнуть мужа. Легко ему над этим шутить, не он же это всё отмывал! — Ты сейчас, — она выставила вперёд указательный пальчик и ощутимо ткнула им Штольману в грудь, — идешь на первый этаж и читаешь своим любимым дочкам целую лекцию на тему «Почему мы не красим красками людей и не используем младшего брата в качестве подопытного?» Штольман поймал этот угрожающий ему пальчик и поцеловал. — Как скажете, госпожа Штольман. Разрешите приступить к выполнению задания? — едва сдерживая улыбку сказал он. — Разрешаю, — с напускной важностью ответила Анна, как будто и в самом деле только что отдавала распоряжения в Главном штабе, не меньше. После этого им хватило одного взгляда друг на друга, чтобы рассмеяться. Митя решил развеселиться вместе с родителями и энергично что-то пролепетал, а потом и вовсе захлопал в ладоши, радуясь чему-то своему. Через минуту они с Анной скрылись за дверью ванной, а Штольман остался в коридоре и задумчиво, но с лёгкой улыбкой на губах, смотрел им вслед. Вот уж воистину не знаешь, что принесёт тебе день грядущий.