Мой босс меня ненавидит

Комната VIP залита приглушённым светом оттенка фуксии, так что даже длинный угловой диван кажется розовым. Альфа вливает в себя ещё один бокал виски с колой и гладит поясницу сидящего у него на коленях омежки — платиновый блонд отливает сливово-розовым из-за освещения, тонкие руки обвивают за шею, атласная полупрозрачная рубашка слегка смялась, пухлые губы скользят по крепкой, но достаточно изящной шее альфы. Он перемещает губы на челюсть, почти касается альфьих губ, но тот отворачивается, запускает руку под рубашку, небольно оттягивает омегу за волосы и покусывает гибкую шею с просвечивающими сквозь изнеженную кожу голубыми венами. Его губы отчаянно хотят почувствовать вкус клубники и ландышей, но омега пахнет лимонами и ванилью. Юноша тихо стонет, ёрзая сильнее на коленях, пытается скользнуть рукой к ширинке брюк Джэхёна, но тот вдруг перехватывает руку. — Тебе не нравится? Я могу и ртом, — томно, с придыханием выдыхает парень, игриво зачёсывая назад блондинистые волосы, блестя большими, чёрными глазами с расширенными зрачками, начинает расстёгивать рубашку, проводит язычком по полной нижней губе. Джэхён почти кусает его ключицы, не смотрит в лицо, только на костлявые ключицы и впалую грудь, алкоголь бежит по венам, но сильного возбуждения он не чувствует. Водит руками по обнажённому худому телу, по рёбрам, позвоночнику, бёдрам в узких рваных джинсах, сквозь которые виден стояк. Омега упирается ладонями в плечи, щекочет пьяным, обжигающим дыханием ухо: — Трахни меня уже, чего же ты ждёшь? Джэхён обводит лопатки пальцами, засасывает кожу на плече, но сквозь пелену алкогольного тумана пульсирует мысль: «Это не Тэён, ты его не знаешь, ты его впервые встретил. Не хочу его… Это не он.» — Я не могу, — он отрывается от омеги, спихивает его с колен, поднимается с дивана. — Ч-что?.. Эй, красавчик, ты что, бросаешь меня? Постой, не оставляй меня, ты такой сексуальный… будь моим папочкой, — парень сползает с дивана, со смесью мольбы и недоумения от внезапной перемены в альфе смотрит снизу вверх. — Я не могу. Ищи себе другого самца, это была ошибка, — бросает Джэхён, поправляя одежду, кладёт телефон и ключи в карман, не глядя, выходит из комнаты, будто краем сознания слыша в спину недовольный голос: «Ну и пошёл ты нахер, да у тебя видимо вообще не стоит…» Он торопливо покидает клуб через чёрный ход, выходит на пустую улицу, жадно вдыхает прохладный ночной воздух. Голова чуть-чуть кружится, и он прислоняется к стене. Он чувствует, что поступил правильно, хотя и злится на себя за свою привязанность к Ли Тэёну. Ночной воздух прочищает мысли, помогая выветриваться алкоголю. Вот-вот рассветёт, над крышами домов и зданий уже появляется слабая полоска света. Надо ехать домой, выспаться. На него накатывает сильнейшая усталость. Чон бредёт к припаркованному за углом автомобилю с тонированными окнами, садится на заднее сиденье, от чего задремавший Хичоль вздрагивает, оглядывается по сторонам: — Что случилось? Куда ехать? — Прости, что разбудил. Вези домой. Я оплачу тебе ночные часы в двойном размере. — Вы в порядке, может вам это… минеральной водички купить?.. Ну, на утро, можем заехать в круглосуточный по дороге, — сочувственно смотрит на помятого директора Хичоль, моргает, прогоняя сон, и включает зажигание. — Я в порядке, Хичоль. Поехали. И никому не говори, что я почти всю ночь пробыл в клубе. — Буду молчать как рыба, господин директор, если вы просите. Хотя я считаю, нечего стыдиться, что ж такого, что вы затусили в пятницу вечером, вам же тоже полагается расслабляться, у вас работа напряжённая, такая ответственность… вы ж молодой совсем, надо ж иногда и покутить, — добродушно болтает Хичоль, выруливая на шоссе. Джэхён лишь слабо кивает в ответ, устраиваясь удобнее на кожаном сиденье, и опускает тяжёлую голову на грудь. Дома он, не раздеваясь, заваливается на диван в гостиной, не в силах подняться на второй этаж апартаментов в свою спальню и тут же засыпает, проваливаясь в темноту сна, где нет переживаний, ревности и беспокойства. Тэён забегает в лифт в последний момент и прислоняется к стене, здоровается с сотрудниками, забившими лифт как сельди в банке, и с грустью думает о том, что должен подготовить аж три презентации до конца месяца, а значит отдыха ему не видать. Он смотрит на часы на запястье и не понимает, почему они вдруг показывают пять утра, как такое возможно, он же прибыл на работу в семь и сейчас должно быть уже около десяти. Может отстали? Он отводит взгляд и видит на стене лифта календарь, гласящий о том, что сейчас ноябрь. — Что, на дворе ведь было лето?! — кричит Тэён, с ужасом думая, что не сделал нужные презентации, а уже наступила осень… куда вдруг подевались все люди, лифт же не останавливался? Он смотрит кругом и понимает, что остался один на один с высоким альфой, который оказывается гендиректором. — Простите, я не сделал, я не выполнил… — бормочет сдавленно, сгорая от стыда за косяк, но видит улыбку на лице директора. — Что не сделал, Тэён? Это не важно, — он подходит ближе, освещение в лифте вдруг становится похожим на освещение в клубе или баре, переливается неоном. Джэхён наклоняется ближе и берёт его за руку, гладит запястья, и Тэёна пробирает дрожь от того, как это нежно у него получается. — Босс, вы, что вы делаете… Альфа кладёт руки ему на талию, и сердцебиение учащается, он видит лицо очень близко — миндалевидной формы глубокие глаза, смотрящие так тепло, длинные ресницы, безупречная кожа, манящие ямочки на щеках и губы… так близко… Босс целует его мягко, крепко прижимаясь к губам бархатным горячим прикосновением, Тэён цепляется за его плечи и хочет, чтобы поцелуй не заканчивался никогда… Визжащий звук блендера. Что, откуда в лифте взялся блендер? Босс тут же исчезает, как и лифт, и Тэён приоткрывает глаза, возвращаясь в реальность и хмурясь от давящей на виски сильной головной боли. С кухни доносится весёлый рёв блендера и свист закипающего чайника. Тэён оглядывает комнату, очертания телевизора и мебели, плотно зашторенные окна, морщится сильнее от резкой боли и роняет голову обратно на подушку. На губах всё ещё горит ощущение поцелуя, какой же реалистичный сон… так приятно… хочется нырнуть обратно и целоваться дальше, сжимая широкие крепкие плечи, позволять альфе прижимать его к стене лифта… боже, да сколько же он выпил, что теперь ему снится босс?! А он хорошо, нет, он охуенно целуется, и дело не только во сне, омега ещё помнит тот день в лифте… вероятно, его подсознание вдруг решило воскресить воспоминание через сон, вот тебе на. Он уже и не вспоминал особенно о том происшествии, однако… Ли зажмуривается, обнимая подушку и пытаясь прогнать образ босса, который он помнит во всех деталях — во сне тот выглядел точь-в-точь как наяву, вот только Тэён понимает, что никогда особенно и не разглядывал лицо босса, не заострял внимания — да, знал, что тот красив, он не отрицал этого, однако сейчас его сердце от чёткого образа босса странно колотится в груди и это так приятно… а ещё очень приятно, когда босс поднял его на руки, чтобы отнести в спальню, когда он ушиб лодыжку, приятно, когда прижимал к себе в кабинете после собрания, когда придерживал за плечи во время паники, накрывшей его так некстати, его руки вообще касаются очень приятно, мягко… и губы… Ли возмутился, что тот так бесцеремонно поцеловал его тогда в лифте, но сейчас он бы не отказался повторить… так, стоп, что это за мысли такие?! Он дёргается, от чего голова едва не разлетается на осколки, и стонет от боли. В гостиной тут же показывается Джонни в домашней безрукавке и спортивках: — Проснулся? Прости, я, должно быть, разбудил тебя… готовил тебе смузи, вот, возьми, витаминный. И острый бульон ждёт на плите, помогает при похмелье, обязательно выпей. Тэён невольно вспоминает как Чон Джэхён приготовил ему острый супчик и думает, что в то утро он и близко не мучался последствиями выпитого так, как мучается сейчас. — Спасибо, бро, ты золото, — мямлит, с трудом принимая вертикальное положение — и стакан из руки альфы. — И спасибо, что зашторил окна, кажется, я умру, если увижу солнце… — Нехило тебя развезло, братан, — качает головой не в меру бодрый Джонни. — Вы с Чону напились ну просто в хлам… — Боже, я не напивался так с выпускного в старшей школе, — закрывает лицо ладонью Тэён, подносит к губам стакан с зелёным смузи и тут же отставляет подальше. — Не знаю, что ты там намешал, но меня сейчас вывернет… — Эй, только не на этот коврик из ангорской шерсти, — упирает руки в бока Джонни, предупреждающе сводя брови. — Я принесу тебе тазик… — Всё в порядке, мне просто нужно немного полежать… сколько времени? — Половина десятого. В десять мы договорились встретиться с Доёни, провести субботу вместе, гуляя по торговому центру, я куплю ему всё, что он пожелает… а ты лежи, я принесу тебе бульон и пей маленькими глотками. Даже на недавнем корпоративе ты так не напивался, неужели это босс тебя так достал? Или Ким Чону умеет мастерски спаивать людей… — Спасибо за заботу, Джонни, прости, я и сам не понял, в какой момент так напился, — виновато вздыхает омега, придерживая голову рукой. — Я всего лишь выпил немного соджу с пивом, боже, я почти ничего не помню, всё как в тумане… Джонни присаживается на подлокотник дивана и скрещивает руки на груди. — Я бы не сказал, что «немного». Я отвёз всех по домам, сначала тебя, так как ты всё время просился обратно на танцпол, шумел и даже хотел закатить вечеринку прямо в машине, в общем, всех изрядно достал… — Надеюсь, меня не стошнило в твоей машине, — с ужасом шепчет Тэён, всё-таки через силу делая маленький глоток не внушающего доверия смузи и тут же с облегчением отмечая, что во рту становится не так паршиво. — Слава богу, нет, и Чону тоже, так что вам повезло и не придётся платить за чистку кожаных сидений, — хмыкает Джонни. — В общем, я быстро сунул твою светлую головушку под холодный душ и уложил на диване, ты сразу вырубился, а я спустился вниз, где бедный Доён успокаивал плачущего Чону, отвёз их по домам и вернулся домой. Я надеялся, что мы культурно посидим, расслабимся, но вы, двое алкашей… — Я больше никогда не буду пить, — заявляет Тэён, жутко завидуя Джонни, что он порхает словно бабочка, в то время как его чугунная голова вот-вот укатится на пол. Будь у него возлюбленный, он бы тоже взял пример с Доёна и Джонни и ворковал бы весь вечер с ним, а не запивал свой зашкаливающий стресс литрами пива с соджу. — Перед боссом было конечно неловко, я совсем не ожидал его там увидеть, — задумчиво тянет Джонни, и Тэён едва не давится смузи: — Босс?! — Ты совсем не помнишь?.. Ну так вот, наш драгоценный гендиректор тоже был там. В общем, ты исчез из нашего поля зрения, мы решили, что ты отошёл в уборную или пошёл танцевать, в это время Чону вдруг разрыдался и сказал, что хочет вернуть Юкхея и вообще они расстались совершенно глупо, и это его вина, и он стал звонить Юкхею, хотя Доёни и пытался его отговорить… в общем, мы решили, что пора заканчивать посиделки, которые превратились в настоящую попойку для некоторых, и заметив, что ты всё не возвращаешься, я пошёл на твои поиски, пока Доён пытался втолковать Чону, что звонить бывшему по пьяни — так себе идея. В общем, я увидел тебя на танцполе, ты еле на ногах стоял… какой-то высокий sexy guy подхватил тебя, потому что ты едва не разбил своё красивое личико об пол, но через секунду… угадай кто? — Джонни выдерживает паузу, хитро блестя глазами (и до ужаса напоминая Тэёну Чону). — Правильно, нарисовался никто иной как Чон-генеральный-директор лучшей-в-мире-строительной-компании-Джэхён, он же наш с тобой прямой начальник и отшвырнул альфача от тебя, начал кричать на него — из-за музыки и со своего расстояния я не разобрал что именно, но мне примерно было ясно… Well, они отошли к окну, чтобы не мешать, ты с решительным лицом собрался на танцпол обратно, я решил, что пора тебя уводить, пока ты не ляпнул чего-нибудь не то в лицо директору и не переломал себе ноги на танцполе. Ну вот так, крошка, дальше я увёл вас всех в машину, остальное ты знаешь. Тэён сидит, сжимая в руке стакан со смузи, а второй массируя висок, напрягая память. Да, он помнит, что танцевал, но едва ли может вспомнить подробности и присутствие в баре директора. Джонни поднимается с подлокотника: — Пойду переоденусь и убегаю, не забудь про бульон и… принесу на всякий случай тазик. — Джонни, я надеюсь, я не наговорил чего-нибудь неприятного в лицо директору, я нихрена не помню, кроме танцующей толпы вокруг, — облизывая сухие губы, говорит Ли, а сам думает только о том, что только что услышал от друга: что Чон Джэхён разозлился на того альфу. То, что Джонни говорит следом, повергает его в ещё большее смятение и трепет: — После того, как он оттолкнул того красавчика, он тут же повернулся к тебе, я видел, как он взял тебя за плечо, но… совсем не так, как лапают альфы омег в ночных клубах. Кажется, наша плакса Чону был прав с самого начала, у босса к тебе точно есть чувства, серьёзные чувства. Может он порой и ведёт себя странно, но чёрт, в тот момент он выглядел так, словно был готов задушить того альфу, а на тебя смотрел… будто его самая драгоценная, ну не знаю, к примеру фарфоровая ваза едва не разбилась. И знаешь, я понимаю его, потому что я бы чувствовал то же самое, притронься кто к моему Доёну. Это у нас в природе, в инстинктах — защищать своих омег. Он уходит в спальню, а Тэён несколько мгновений просто тупо смотрит на стакан со смузи перед собой. Затем ставит в сторону, плюхается обратно на подушку, натягивая одеяло до подбородка, закрывая тяжёлые веки. Что-то внутри шевелится и нет, это не последствия выпитого накануне. Он думает о том, что было бы, поцелуй его Джэхён снова, и вдоль позвоночника скользит приятная дрожь, что тут же отвлекает от свинцовой тяжести в голове. Он не успевает сформировать мысль, как проваливается в крепкий сон и даже не слышит, как уходит Джонни, тихо хлопнув входной дверью. Но босс больше не снится и проснувшись в обед, Тэён едва ли помнит, о чём он грезил во сне. — Я поклялся, что больше ни за какие коврижки не буду напиваться, — в понедельник после обеда заявляет Тэён, заходя вместе с Чону в лифт. — Так хреново на утро мне уже давно не было… мне, знаешь ли, уже не восемнадцать, так что только попробуй споить меня снова! Я все выходные отходил… — Ну прости, хён, я жалею не меньше твоего, а может и больше, — вздыхает Ким, прижимая к груди стопку документов. — Ты просто зажигал на танцполе и за тебя даже вступился директор, который души в тебе не чает, а я… Юкхей… боже, как я теперь буду смотреть ему в глаза? Может мне перевестись работать в другой филиал? — Чону-я, не драматизируй, ты ж умрёшь от тоски по мне и Доёну, если переведёшься. Уверен, всё не так плохо… Стоит ему это сказать, как лифт открывается, и внутрь заходит Вон Юкхей из отдела продаж, одетый в простой, но элегантный, отлично сидящий на его крепкой фигуре костюм, здоровается дружелюбным басом и впивается взглядом в Чону, который жмётся к противоположной стене и поднимает бумаги повыше, почти закрывая лицо. Стоящий между ними Тэён косится на Юкхея, незаметно вздыхает и выходит на следующем этаже. — Мне надо заскочить на минутку в отдел по маркетингу, увидимся в офисе, — Ли слегка улыбается Чону, бросая на него выразительный взгляд, кивает Юкхею и исчезает в коридоре. Чону смотрит на закрывшиеся двери с таким видом, будто его бросили, откашливается и достаёт телефон, упорно делая вид, что читает там что-то очень важное. — Чону, я хотел поговорить с тобой. Низкий басовитый голос с хрипотцой вызывает у омеги мурашки по коже. — Я очень занят, прости, — отвечает быстро, не глядя на альфу. — Чону, пожалуйста, нам нужно поговорить, взгляни на меня, — альфа подходит вплотную, и продолжать дальше смотреть на дисплей смартфона бессмысленно. Ким блокирует и прячет телефон в карман, робко поднимает глаза на возвышающегося Вона — тот ростом равняется с директором, метр восемьдесят пять. — Чону-я, когда ты позвонил мне в пятницу, — Чону хочет провалиться сквозь пол прям в шахту лифта, — я… так обрадовался, услышав твой голос. Но ты плакал и это… это разбивало мне сердце. Я не умею красиво говорить, но… ты… мы с тобой… — Что ты хочешь сказать, Лукас? Я-я был пьян, прости, мне не стоило звонить тебе, — выдыхает Чону, вжимаясь в стену и снова отводя взгляд в сторону, ему кажется, что его внезапно забившееся громко сердце услышит и альфа, который стоит так близко. — Лукас… только ты меня так называешь, — Юкхей смущённо кашляет, слегка улыбаясь, протягивает руку, но тут же отдёргивает, потому что лифт останавливается, и несколько младших менеджеров уже собираются шагнуть внутрь, как китаец стреляет в их сторону красноречивым взглядом: — Простите, используйте другой лифт, этот занят. Двери закрываются прямо перед группой растерявшихся сотрудников, и Юкхей наконец касается подбородка Чону пальцами, его сосновый феромон вызывает у омеги слабость в ногах. — Я… скучаю по тебе. — Лукас… Юкхей, что это было, ты прогнал коллег… что они подумают… — лепечет Чону, почти роняя из рук свою стопку отчётов. — Да какая разница? Я скучаю по тебе, Чонуву. От этого милого прозвища, что Юкхей всегда использовал, что-то сильно ёкает в груди у омеги. Он собирает остатки воли в кулак, отходит к противоположной стене лифта, бросает обвиняюще: — Что, та симпатичная стажёрка Юци тебя уже не интересует? Наигрался с ней и решил вернуться ко мне? Альфа замирает: — Что? Откуда ты взял… я с ней не встречаюсь! Между нами ничего нет, она вообще стажируется в другом отделе! — А как же… на корпоративе… ты…ты всё время заигрывал с ней, не отходил от неё… — бормочет Чону, всё ещё пытаясь держать оборону, хотя она уже ощутимо трещит по швам. — Боже, Чону, мы просто пообщались, ей было неловко, она впервые была на таком крупном мероприятии, мы просто поболтали, я не целовался с ней, ничего такого! Почему ты не веришь, что между нами ничего нет, я просто старался наладить с ней дружеский контакт, чтобы ей было комфортно… — Ну так продолжай «налаживать контакт», мне пора… работать, и т-тебя наверное, уже тоже ждут в отделе, — Чону быстро разворачивается к дверям лифта, что остановился наконец на нужном этаже. — Я скучаю по тебе, зачем мы расстались, скажи, это было глупо. Ты… ты нужен мне, — бросает ему в спину Юкхей чуть надтреснутым голосом, от чего Чону чуть было не спотыкается, выходя в коридор, и едва не выбрасывает бумаги с лестницы, потому что сейчас больше всего на свете ему хочется плюнуть на работу, плюнуть на свою гордость, шагнуть обратно в лифт и прижаться к альфе так крепко, как только может. Но вместо этого он лишь размашисто шагает по коридору к офису, не оборачиваясь и крепко обнимая стопку отчётов. — …и посмотри последнюю графу, Доёни, — Тэён внимательно всматривается в таблицу на экране Доёна, оперевшись на спинку кресла младшего, и заметив зашедшего в кабинет Чону с всё той же кипой бумаг в обнимку, говорит: — Чону, всё хорошо? Я надеюсь… ты поговорил с Юкхеем?.. — Хён, ты специально вышел, оставив нас наедине? Я не ожидал от тебя этого предательства, — губы Чону, кажется, вот-вот задрожат, и Тэён поспешно с виноватым видом перенимает у него документы и кладёт на стол. — Стало ещё хуже? Он обидел тебя? Прости, я не должен был… я просто хотел, чтобы вы поговорили наконец наедине, ты так долго его избегаешь… — Нет, хён, ты не виноват. Всё хорошо, — Чону глубоко вздыхает, плюхается на своё место и подпирает подбородок ладонью. Доён выглядывает из-за монитора: — Что стряслось? Он был недоволен, что ты названивал ему, будучи пьяным в дупель?.. — Да нет же. Лучше бы он злился… Он… он сказал, что скучает по мне. Что я ему нужен. — Боже, Чону, так это же хорошо, ты должен радоваться? — выгибает брови Доён, переглядывается с Тэёном. Ли разбирает бумаги и согласно кивает: — Да, Доёни прав, это… это же замечательно, ты ведь тоже по нему скучаешь. — Но… мы ведь расстались вроде как, то есть… мы как бы взяли перерыв, но по сути порвали, и… он вроде как увлёкся той стажёркой, хотя говорит, что это совсем не так… но я не могу по первому его зову просто вернуться к нему, — он замолкает и продолжает спустя долгую паузу. — Блин, вы не представляете, как я скучаю по нему и нашим посиделкам в китайском ресторане, его объятиям в охапку, его глупым шуткам и его милому акценту… ребят, я не могу без него. — Дурачок, просто поговори с ним, только для этого не нужно напиваться, и не пытайся больше делать вид, будто тебе на него плевать, — закатывает глаза Доён, но его улыбка тёплая и ободряющая. — Вы оба хотите одного и того же, так выкинь свою гордость, что ты якобы не можешь вернуться к нему и поговори с ним начистоту. — Я сбежал от разговора в лифте, вот же ж, я такой идиот… раздавал советы хёну и тебе, Доёни, насчёт Джонни-хёна, а сам то… — Чону закрывает лицо руками. — Доён уже всё верно сказал, вам просто нужно сойтись снова, потому что вы оба, такие дураки, этого хотите больше всего на свете, это ясно как день. А теперь отставить драму и за работу, соберись, Чону-я, — Тэён включает строгий тон начальника отдела, но уголки его губ всё равно улыбаются. Чону активно кивает, тут же суетливо перебирая бумаги на своём столе, Доён продолжает стучать по клавиатуре, а Ли возвращается к монитору с очередным графиком. Внезапно он ловит себя на мысли, что за сегодняшний день босс ни разу не заговорил с ним. Казалось бы, что такого, тем более сейчас ещё только два часа дня, но они уже успели пересечься в коридоре и столовой, однако директор ни разу не взглянул на него, даже когда утром в коридоре глава финансов поздоровался с ним. Тогда он подумал, что тот просто очень занят разговором с главным бухгалтером Хеён, которая деловито шагала рядом с ним, но теперь ему кажется, что босс намеренно игнорирует его. Что ж, по крайней мере это поспособствует затиханию слухов о них, чему Тэён только рад, однако странное ощущение всё равно где-то внутри скребётся, и Ли пытается отмахнуться, убеждает себя, что отдохнуть от внимания босса это то, что ему сейчас нужнее всего, и погружается в работу. — Привет, Хёк, — Марк Ли широко улыбается, когда, приветственно взмахивая ладонью, встречает Донхёка у выхода из здания компании. Омега пытается сдержать улыбку в ответ и с напускным спокойствием кивает: — И тебе ещё раз привет. — Всё ведь в силе, верно? — Марк явно волнуется, играя с ключами от машины. — Конечно, я всегда держу слово и помню обо всех договорённостях, — с важностью снова кивает Донхёк. — Ты опять взял машину у Тэиль-хёна?.. — Нет, что ты, это неудобно, он только, ну знаешь, для первого свидания её предоставил, из лучших побуждений, а сегодня я взял в аренду, вот, так что нам не придётся ехать на метро, ты… ты ведь достоин лучшего, — Марк слегка краснеет ушами, и они с Донхёком шагают на парковку. — Тебе ведь понравилось всё в субботу?.. Я не был уверен, что ты любишь вьетнамскую кухню, но вроде бы всё было вкусно… — Марк, я тебе уже три раза сказал, что всё прошло замечательно, — кончики ушей Донхека розовеют, хотя он и говорит уверенно, без тени смущения. — Ты же купил мне моё любимое мороженое на обратном пути и подвёз до самого дома. Спасибо, не заставляй меня благодарить тебя по десять раз. Марк улыбается и открывает перед омегой пассажирскую дверь нужной машины — пепельно-серой Hyundai. — Скоро я обязательно куплю свою собственную, — зачем-то говорит он, садясь за руль. — Я… я так рад, что ты согласился поехать сегодня после работы со мной в ресторан поужинать вместе… — Ну, я же не могу отказаться от похода в китайский ресторан, один из лучших, если не лучший, в нашем городе, — тянет Донхёк, возясь с ремнём безопасности. — Позволь мне, — Марк помогает парню пристегнуться, и краснеет гуще, стоит их пальцам соприкоснуться. — Поехали уже, я жутко голодный, — заявляет Донхёк, тут же отдёргивая руки и отворачиваясь к окну. Марк рассеянно улыбается, выруливая с парковки, и всю дорогу украдкой поглядывает на сидящего рядом Хёка. — Эти сяо лун бао просто объедение, я так наелся, — спустя три часа откидывается на спинку стула Донхёк. — Да, вкуснотища, — Марк не отводит взгляда от румяного личика омеги напротив. — И интерьер здесь очень красивый, знаешь, я тут ведь ни разу не был, — говорит Донхёк, тщательно поправляя рукав своей молочно-белой рубашки. — Я рад, что ты доволен, — тихо говорит Марк, прокашливается и тянет руку через стол к руке Донхёка, смущается и делает вид, что просто собирался налить ещё чая из маленького чайника. — Марк-хён, сколько ещё ты будешь тянуть кота за яйца? — омега наконец оставляет в покое рубашку и скрещивает руки на груди, пристально глядя на старшего. — О чём ты?.. — Просто скажи уже, что я тебе нравлюсь. Потому что ты… — Хёк, ты мне очень нравишься, — выпаливает Марк, едва не опрокидывая чашку с женьшеневым чаем, заливается краской до самых кончиков волос и думает, что сердце выскочит из грудной клетки прямо сейчас, потому что Донхёк вдруг скромно тупит взгляд в колени, вертит в руках салфетку и шепчет: — Ты мне тоже. Очень-очень. Марк всё-таки протягивает руку и касается запястья младшего. — Будь моим омегой, Хёк. Я хочу встречаться с тобой. — Я думал, ты этого никогда не скажешь, — сглатывает Хёк, фыркает и тает, когда Марк сжимает его руку сильнее, вдруг привстаёт и тянется через стол, чтобы аккуратно коснуться губами уголка пухленьких малиновых губ Донхёка. — Я сам не знаю, что такого в тебе особенного, ты так часто мямлишь и такой нерешительный, но моё сердце бьётся чаще, когда я смотрю на тебя. А теперь поцелуй меня как следует, окей? Марк смущённо смеётся, встаёт со своего места, чтобы обогнуть столик, сесть на мягкий красный диванчик рядом с омегой, нежно обхватить его лицо руками и поцеловать — глубоко, по-взрослому, от чего Донхёк едва не теряет сознание, цепляясь за предплечья альфы. — Так ты согласен быть моим парнем? — выдыхает Марк, отстраняясь и теребя край скатерти, не глядя на омегу. — Неужели непонятно и я должен это озвучить?.. — бубнит Донхёк, вспоминая как дышать, и поворачивается к всё ещё сидящему возле него Марку: — Конечно я согласен, дурачок. Но если ты будешь меня целовать так, тогда я… — Твои угрозы такие милые… тогда ты что? — усмехается черноволосый альфа, беря омегу за руку под столом, и делает вид, что изучает гравюру с тигром и лотосами на дальней стене. — Я… я… замолчи, Морк, допивай чай, расплатимся и пойдём, уже поздно. — Хорошо, только счёт оплачу я, это же я тебя пригласил, и к тому же с сегодняшнего дня я твой парень и буду заботиться и ухаживать за тобой, так что даже не начинай спорить, — не терпящим возражений тоном произносит Марк, гладит большим пальцем костяшки омежьих пальчиков в своей ладони и подзывает официанта. Расплатившись, они встают и направляются к выходу, и Марк всё ещё держит Хёка за руку. — Поверить не могу, что у меня теперь есть альфа, — довольно бурчит Донхёк, лавируя между столиков вслед за Марком и вдруг случайно бросает взгляд на сидящую за столиком у стены парочку, от чего едва не спотыкается, почти врезаясь в спину альфе. Они выходят на улицу, и Донхёк задумчиво тянет, щуря глаза: — Ты видел нашего дражайшего директора? Когда мы уже почти подошли к дверям. — Я не заметил, — пожимает плечами Марк, распахивая дверцу арендованного автомобиля. — Думаю, он часто ходит по таким ресторанам, может позволить себе в них есть три раза в день ежедневно… — Да нет же, дело в том, что он был не один. Мы с Тэиль-хёном нисколько не сомневаемся, что он по уши влюблён в начальника отдела финансов нашего Ли Тэёна, он слишком очевиден, а тут… с ним сидела роскошная девушка, омега, я от неожиданности чуть не споткнулся и тогда тебе бы пришлось везти меня в травмпункт… В общем, всем известно, что босс во-первых, женат на работе, во-вторых, увивается за начальником Ли. А они выглядели так, будто это свидание. И эта омега… красавица, видно, что из состоятельной семьи. Интересно… — Может это его какая-нибудь троюродная сестра, ну или он уже забил на господина Ли и переключился наконец на других омег, — вновь пожимает плечами Марк и любовно гладит тыльную сторону ладони Хёка — их руки по-прежнему сцеплены. — Всё может быть, ты прав, однако это всё равно неожиданно. Ладно, поехали, завтра рано вставать на работу, а уже почти десять, — Хёк чмокает Марка в щёку и прыгает на переднее сиденье. Альфа занимает водительское место и снова помогает теперь уже своему законному бойфрэнду пристегнуться. Перед тем как двигатель зажигается и машина уносится по шоссе по направлению к дому омеги, парни ещё долго целуются, улыбаясь друг друг в губы.