Вырвать из сердца

      Домой ехали практически не общаясь. Дима просматривал бесконечные поздравления в Истинности и писал всем в ответ благодарности. Сергей вёл машину и мечтал, что буквально через полчаса они наконец-то окажутся в его квартире, где есть удобная кровать и полный холодильник. В их списке дел на сегодня сплошные галочки «Выполнено» и только против пункта «Горячий секс» пока вопиющая пустота, так что Сергей намеревался исправить эту досадную оплошность сразу после приезда. Не было вчерашней неловкости или лишнего волнения, была только уверенность, что каждый их следующий раз будет лучше предыдущего.       Припарковавшись, Сергей подхватил какой-то пакет и зашагал наверх, слушая очередные причитания Димы о том, что нужно беречь колено. Определённый резон в этом был, Сергей решил не спорить лишний раз, отдал ключи от машины Диме, который развёл бурную деятельность по перетаскиванию всех пакетов с вещами в квартиру, а сам пошёл в душ. Ну вот, считай, вечер уже, а у них всё просто отлично. И на объявление о Принятии Дима согласился, и по поводу свадьбы в феврале не особо спорил с Машей, и с Лидой и Стасом всё прошло мирно. Настырно звонящий телефон вырвал его из расслабленного состояния и заставил выйти из душа побыстрее. Номер был незнакомым.       — Сергей, это Юрий беспокоит. Димин отец. Не кажется, что нам стоит поговорить?       Звонок тут же выбил из колеи приятных мыслей и заставил напрячься. Судя по Диминым рассказам, ничего хорошего ждать от этой встречи не стоило.       — Согласен с вами, — Сергей торопливо вытер голову и на ходу придумал максимально спокойный и продуктивный вариант, — новогодние праздники впереди. Давайте выберем дату, посидим за столом, пообщаемся.       — Через полчаса в кафе у тебя под окнами. Диме не вздумай говорить.       Юрий положил трубку, и Сергей, выматерившись, пошёл одеваться. Формат беседы стал окончательно ясен, но и не идти в такой ситуации казалось слабостью.       — Ты куда? — спросил запыхавшийся Дима, заволакивая в дверь огромную коробку.       — На работу внезапно вызвали. Не жди меня, ужинай и ложись. Я подойду, как только смогу.       — Я тогда вещи пока разберу и что-то на ужин приготовлю, — Дима выглядел растерянно.       Сергею совершенно не хотелось, чтобы прозвучал закономерный вопрос: что за ситуация может потребовать немедленного присутствия финансового директора в офисе в субботний вечер. Ведь тогда пришлось бы снова врать. Поэтому он быстро накинул поверх домашней футболки свитер, натянул джинсы и пальто и побежал вниз по лестнице. О том что волосы он просто вытер полотенцем, а шапку надеть забыл, вспомнилось только на улице. Благо кафе было буквально в нескольких шагах. Юрия там само собой не было, так что Сергей заказал себе кофе и лениво листал ленту в Телеграме, пытаясь настроиться на разговор.       — Ну здравствуй, зятёк. На хрена вот это устраивать? — Юрий незаметно подошёл со спины и положил на стол смартфон со сделанной Машей парной фотографией. — Трахались бы молча. Нет, опозорить его на весь свет решил, похвастаться тем, кто тебе, мудаку старому, постель греет.       — До свидания, Юрий, сидеть и выслушивать ваши оскорбления я не намерен, — Сергей встал, достал кошелёк и вынул пару купюр, чтобы рассчитаться за кофе. Юрий же наоборот плюхнулся в кресло напротив, расстёгивая куртку и располагаясь поудобнее. Дима определённо был похож на отца: цветом глаз, волос, чертами лица. А вот в поведении, в манерах ничего общего не улавливалось, не было в Диме этой бросающейся в глаза наглости и самоуверенности. Вот совсем.       — Садись, садись назад. Я сам за конструктив. Просто не удержался, блядь. Бесишь ты меня, Сергей, сам понимаешь почему.       Сергей сел, он уже предвидел, что толку от разговора не будет, но уйти сейчас, не выслушав Юрия, было бы неправильно. Не только для оскорблений ведь позвал, зачем тогда?.       — Слушай, Сергей, я знаю всё от начала до конца. — Юра бросил на стол шапку, которую мял в руках, и заказал подошедшей официантке двести грамм водки, две рюмки и мясную нарезку. Сергей тут же вздохнул, представив себе их будущую беседу по поводу спиртного. — Я даже уважал тебя какое-то время. Что не хотел семью бросать, скрывался от дурfчка этого, что отталкивал его от себя, так что он решил в Турцию лететь. Вроде же нормально всё складывалось. Теперь то что? Что изменилось, что ты решил ему жизнь испортить?       — Знаете, плевать мне на ваше уважение и вообще на ваше ко мне отношение. Как-то жил до сих пор, ничего не зная о вас, и дальше проживу. — Сергей старался держаться спокойно и не вестись на откровенные провокации, — Но раз уже речь зашла, то скажете, может, чем я порчу жизнь вашему сыну?       — Издеваешься? У меня из-за тебя внуков не будет. Ты его пидором сделал, до тебя он с чудесной девушкой встречался, всё к свадьбе шло.       — До встречи с вашим сыном я тоже был женат. У меня взрослая дочь, и браку пятнадцать лет.       — Ой, только не пизди мне тут про свою правильность. Нарассказывали мне люди весёлых историй, как ты по хуям прыгал при бывшем своём Истинном. Да, стой ты, — Юрий ухватил за рукав Сергея, который снова встал, чтобы уйти из кафе. — Ты же наркоман, ты же знаешь, что такое зависимость. Он сейчас липнет к тебе, а ты на свой счёт принимаешь. А он к любому бы лип, или к любой, на ком полоска эта клятая проступила бы. Чистая физиология, болезненная, ненормальная тяга, которая ему жизнь поломает. Ни детей, ни семьи нормальной, больной мужик в два раза старше. Когда он в твоём возрасте будет, ты уже под себя, небось, ходить будешь, если доживёшь.       В сказанном был резон. По сути, Юрий озвучил один из главных, личных страхов, и Сергей сказал вслух то, что повторял самому себе сотни раз.       — Этого не изменить, не понимаете, да? Ухаживать за Истинным лучше, чем жить с пустотой внутри. Вы сейчас просите, чтобы я ему жизнь сломал и даже не осознаёте этого.       — Не сломал, а отпустил от себя, — Юрий налил себе рюмку водки из принесенного графина и выпил её залпом. Сергею он ничего не предложил, вторая рюмка нужна была для проформы, для чужих глаз. — Я знаю, как это работает. Если он будет считать, что тебе без него лучше, то уедет. И даже не особо мучится будет, притупится это всё постепенно. Доучится, карьеру сделает, а там, глядишь, девочка какая приглянётся.       — Это невозможно, Юрий. Не будет никакой девочки, да и мальчика никакого не будет, не сможет он быть с кем-то, кроме меня, — вздохнул Сергей.       — Ты прям специалист по Истинности. Всякое бывает, с тобой вон, что приключилось, а? А даже если и не будет никого… Зато и всего этого позора не будет. Как по мне, лучше уж быть одиноким мужиком, чем чьей-то подстилкой.       Слушать, как Диму оскорбляют, Сергей точно не собирался. Осталось только сказать то, что планировал, а Юрий сам решит, как распорядиться этим предложением.       — Знаете, почему я вообще пришёл сюда. Мог бы послать и номер заблокировать сразу. Я думал, вы хотите наладить отношения с Димой, может совет нужен.       — Твой что ли? Что ты о нём знаешь? — Юрий подцепил вилкой кусок ветчины и торопливо прожевал его. — Целые сутки прожили вместе? А я его с рождения воспитываю…       — Нет, по счастью его вырастила мать, а к вам он давным-давно перестал прислушиваться. Только поэтому и вырос чутким, адекватным человеком. Перейду на понятный вам язык. Я позабочусь о нём, сделаю всё, что в моих силах, пока ещё не хожу под себя: куплю ему квартиру, устрою на достойную работу, буду поддерживать во всём. С вашей стороны ни финансовой помощи, ни психологической, одни разборки, нравоучения и скандалы. Думаю, Дима скоро совсем перестанет с вами общаться.       — Это ты, пидор, угрожаешь мне сейчас? Мол, мой сын влёгкую отца на бабло променяет? Какая ж ты мразь! Не надолго он с тобой, слышишь! Если не уедет в Измир, я тебя сам порешу. Будешь в могиле гнить. А он пострадает, порыдает, да и женится. Ты же женился.       Конец фразы Сергей слушал уже на ходу, оставаться дальше не было ни сил, ни желания. Всё хорошее настроение улетучилось, а ему ведь ещё как-то общаться с Димой. Романтический вечер организовывать, сексом заниматься. В кафе оставаться было невозможно, гулять по холоду с мокрой головой тоже, а волочь в квартиру накопившуюся на душе мерзость совершенно не хотелось. Ноги сами собой понесли к небольшому круглосуточному магазинчику, который торговал по большей частью дешёвой водкой, сигаретами и нехитрой закусью. Продавщица кивнула Сергею, как старому знакомому.       — Поллитру или чекушечкой обойдёшься?       — Воды без газа, — ответил Сергей, разглядывая чипсы, сухарики и батончики, выложенные на прилавке. Продавщица покачала головой и поставила перед ним бутылку воды.       — Закодировался, что ли? Или проблемы на личном? От жены сбежал?       — От тестя скорее, не понравился я ему, — Сергей и сам не знал, почему ответил, было что-то располагающее в усталой, немолодой женщине.       — Наплюй, понятно же, папочки… Недостоин принцессы? Молоденькая, небось? — Продавщица пошарила под прилавком, вынула пластиковый стаканчик и поставила рядом с бутылкой, словно приглашая. Сергей налил себе воды и стал пить мелкими глотками, слова продавщицы странным образом успокаивали. — Мужики, такие мужики. Переживает, беспокоится, вот и кидается в агрессию. Поживёте, увидит, что нормально всё, что не обижаешь девку, сам мириться придёт.       — Не наш случай, — возразил Сергей.       — А и насрать на него тогда, не с ним тебе жить. Шоколадку купи девчонке своей, вот эти вкусные с цукатами и домой иди, ночь — самое время, чтобы мириться.       — Две дайте, — сказал Сергей, доставая кошелёк. — Одну себе оставьте к чаю. Спасибо за совет.       — Да ладно, тоже мне важный совет, реально вкусная, ей понравится, вот увидишь, — продавщица протянула сдачу, Сергей улыбнулся, повернулся к выходу и чуть было не столкнулся с Юрием, проходящим мимо киоска и беседующим с кем-то по телефону. Сергей постоял ещё минуты три, чтобы Юрий успел отойти подальше, рванул на себя дверь и, оказавшись на улице, сразу прибавил шагу, погода испортилась, на голову сыпал снег вперемешку с дождём. Что ж, это объясняло, почему колено к вечеру совершенно не слушалось и адски болело, хорошо, хоть съёмная квартира на втором, должны же у переезда быть хоть какие-то бонусы.       В квартире свет горел только на кухне, Дима что-то резал и одновременно разговаривал по телефону. Заметив Сергея, он прикрыл пальцем микрофон и, бросив резкое «договорю», ушёл в ванную, ещё и дверь закрыл напоследок. Сергей переоделся в домашнее, выпил таблетку нимесила, не особо надеясь, что она поможет, лёг на кровать и попытался читать детектив, который забросил пару недель назад.       Герои и события путались, а всё внимание было сосредоточено на двери в ванную, но книжку он не положил. Как и вторая Юрина рюмка, книга была симулякром. Изображала собой спокойный и расслабленный семейный вечер, где не нужно скрывать свои чувства, притворяться и терпеть. Ту реальность, о которой он мечтал, пока не смирился, что самом деле её не существует, да и не будет существовать никогда. Из ванной Дима вышел минут через тридцать, с мокрой головой, явно после душа, и с каким-то покрасневшим, словно распаренным лицом.       — Как там на работе? — спросил он, не заходя в спальню, — Ты быстро.       — Да, там… Акт приёма-передачи нужно было подписать. Всё нормально, устал только за целый день, — сказал Сергей, тщательно взвешивая каждое слово. Знакомое ощущение, он словно бы говорил с Лидой.       — Ясно, я уже почти закончил с ужином. Поможешь мне? — спросил Дима.       В Серёжиной голове нарисовались все эти инстаграмные картинки и сценки из романтических комедий, где влюблённые готовят под красивую музыку. Диме, вероятно, хотелось бы... Он вздохнул, словно набираясь смелости, и сказал:       — Я не люблю готовить, вот прямо терпеть не могу. И ужинать, наверное, не буду. Сейчас почитаю немного и спать. А тем, что ты приготовил, я с удовольствием позавтракаю. Сейчас аппетита нет.       — Понятно, — Дима ушёл на кухню, и на душе стало совершенно невыносимо. Два желания жрали Сергея, терзая и требуя противоположного. Спрятаться в спальне от прошлого, проблем и выяснения отношений. Пойти на кухню и быть с Димой, говорить и доверять. Он выключил свет, отбросив детектив на пол. Вспомнились Димины глаза. Вроде красные были. Лук резал? Расстроился? Кто звонил? Этот проклятущий бывший? Юрий?       Сергей повертелся ещё пять минут, встал и пошёл на кухню. Как был в одних трусах и босой. Нужно было всё же объясниться, собраться, проглотить дурацкий комок, неизвестно откуда появившийся в горле, и сказать правду. Чтобы это не стояло между ними. Есть ведь шанс, что Дима поймёт? И Сергей в очередной раз нырнул с обрыва:       — Знаешь, когда я был в рехабе, то мы там дежурили на кухне по очереди, — сказал он, усаживаясь на табурет и глядя Диме в глаза. — Готовили на всех. Как ни странно, это было самое жуткое. Сидишь с кем-то малознакомым, и у вас обоих ножи в руках. Я так ненавидел весь мир тогда, что мне хотелось всадить этот нож кому-нибудь в горло, вместо того, чтобы чистить картошку. И одновременно я параноил, до дрожи боялся каждого напарника. Я практически не общался с ними, не знал их толком. Услышал где-то, что среди нас есть мужик, который отсидел в тюрьме за двойное убийство из ревности. И вот я срезал кожуру и думал: «Что лучше? Подставиться под нож, если сосед вдруг сорвётся и психанёт или сопротивляться и пытаться жить дальше? Или самому порешить кого-нибудь?» Казалось, что даже в тюрьме лучше, чем в рехабе. До сих пор эти дежурства в кошмарах снятся. Чаще даже, чем другие неприятные вещи.       — Поэтому не готовишь? — Дима не спрашивал, скорее просил подтверждения своим выводам.       — Да. Лида не настаивала никогда, типа, не мужское дело, а одному мне вообще нужен минимум, так что обхожусь. У меня и ножей-то нормальных тут нет.       — Я заметил, — Дима кивнул, и Сергей почувствовал, что его потихоньку отпускает. — А печенье пекли?       — Кто? Лида? — Сергей слегка растерялся.       — Нет в рехабе. Тебя же там ножи напрягали, так? Они мне сегодня не нужны уже, я их все спрятал. Печенье собирался тебе печь, с шоколадной крошкой. Меня бабушка научила, я даже Стасу на день рождения пёк. Побудешь со мной? Или всё равно дискомфортно будет? Хочешь, положу тебе ужин на тарелку и отнесу в спальню, если тебе на кухне неуютно?       — Не так всё страшно, Дим. Я, пожалуй, слишком экспрессивно всё рассказал. Я спокойно на кухне нахожусь. И ем здесь, и приготовить могу, в принципе, если нужно. Отменяются только парные посиделки за чисткой картошки и совместная готовка. Просто это всё… Прозвучало, наверное, дико. Столько лет прошло.       — Оденься, а то замёрзнешь, прохладно в квартире — Дима пошёл к холодильнику и стал вынимать продукты. — И приходи. Будешь смотреть, как я ужинаю, если у самого аппетита нет.       Сергей сходил в спальню, быстренько натянул свитер и домашние брюки, достал из кармана пальто шоколадку и вернулся на кухню.       Там Дима уже размешивал что-то венчиком в большой миске. На протянутый шоколад он отреагировал куда живее, чем ожидал Сергей:       — Ух ты, Бабаевский с нугой и цукатами. Если понравится, будет с чем вторую порцию печь. А зачем купил, полно всего сладкого дома?       — Продавщица сказала, что так будет проще мириться с тобой, — Сергей смотрел на то, как аккуратно Дима выкладывает тесто на накрытый пергаментной бумагой противень, и снова решался. Нужно сказать.       — Из-за отца, да? Мириться? Я в курсе, что ты не ездил на работу. Он сказал, что вы пообщались. — Ложка с тестом зависла в воздухе, и Сергей попытался подобрать приличные слова, чтобы передать Диме суть беседы. Пусть они с отцом не были близки в последнее время, но всё-таки…       — Он сказал тебе? — Дима вздохнул и плюхнул содержимое ложки на пергамент с явной злобой.       — Ты про что? Он много всего говорил, — мягко уточнил Сергей, догадываясь, что произошедшее взволновало Диму куда сильнее, чем тот хотел показать.       — Ну, о том, что он с мамой… Сейчас, дай минуту, — Дима наспех разложил остатки теста, поставил его в духовку, выбрал время на таймере, отмыл миску, ложку и венчик. Зачем-то вышел из кухни и вернулся минут через пять умытым и расчёсанным. — Он развёлся где-то полгода назад, стал заходить к нам. Периодически. Меня воспитывать, с мамой общаться, расспрашивать о моей жизни. А уж когда эта история с Истинностью случилась, то прямо зачастил. Сегодня позвонил, начал оскорблять меня, тебя, рассказывать, что я с тобой из-за денег. Я его заблокировал, сил уже нет слушать всё это. А потом позвонила мама. И сообщила, что они сошлись опять. Зовёт меня праздновать Новый год втроём, хочет, чтобы мы с отцом помирились.       Сергей растерялся. Ему казалось, что мама у Димы на редкость адекватная и толерантная. Зачем ей рядом Юрий, было непонятно.       — Мама что? Теперь тоже считает, что нам нужно расстаться? — уточнил он.       — Нет. Она говорит, что я сам должен выбрать. Я просто понять не могу, как так? Всё простить? То, что он нас бросил, не помогал, от алиментов скрывался. «Мы, — говорит, — обвенчались. Обещали и в горе, и в радости». «Он твой отец, ты его должен уважать». «Пусть он не прав, но это не повод». Ой, ладно, всё в пустоту!       — Знаешь, может, не всё так страшно? У тебя замечательная мама, не думаю, что она целиком станет на его сторону. А Новый год — семейный праздник. Я сам думал, что идеально было бы пообщаться с ним за новогодним столом в спокойной домашней обстановке. — Сергей чувствовал, что всё сказанное звучит фальшиво, хотя он вроде бы и говорит правильные вещи.       Дима подошёл к окну и сказал, глядя куда-то вдаль сквозь стекло:       — Он напьётся, а когда он пьяный, он особенно невыносим. Я не пойду, можешь меня не уговаривать. Меня мать только что полчаса уговаривала. Знаешь, после их развода… — Дима вздохнул и сказал отрешённо. — Мне было восемь, и я написал письмо Деду Морозу. «Хочу, чтобы на Новый год родители снова были вместе». Как же нелепо иногда исполняются желания, смешно.       Сергей шагнул к окну, и повернул нахмуренного и печального Диму к себе. Его так хотелось утешить. Не словами, раз уж со словами у Сергея не всё слава богу. Серёжа трепетно коснулся губами левого виска, не сжимая губ, нежно скользнул ими через весь лоб, будто пытаясь разгладить образовавшуюся там складку, и поцеловал правый висок. Гладящим, скользящим поцелуем опустился по скуле и также, почти не касаясь, поцеловал в губы. Чуть выпяченной нижней губой дотронулся до правого уголка рта, едва касаясь пробежался вдоль сжатой линии губ и легонечко поцеловал слева. Дима переступил с ноги на ногу и буквально нырнул в его объятия. Сергею осталось только притянуть к себе, успокаивая. Теперь слова приходили сами собой, глупые, пожалуй, зато честные и искренние:       — Всё наладится, обязательно наладится, вот увидишь. Ты такой умный, талантливый, нежный. Самый-самый лучший, замечательный. Всё будет хорошо, и с мамой, и вообще. Ты же чудо настоящее. За что ты мне достался? Лучше тебя никого нет.        Дима молчал, только вжимался в Сергея всё сильнее, обвивая руками талию и, кажется, совершенно не слушая. Они постояли ещё какое-то время, наслаждаясь теплом и покоем, абсолютным доверием и принятием. Сергей мог бы поклясться, что это тот самый, особый эффект от соприкосновения браслетов, если бы не ощущал сквозь мягкую ткань свитера пальцы Димы, выводящие узоры на его спине .       — Поужинаем? — спросил он, сбрасывая приятное оцепенение, и широко улыбнулся кивнувшему Диме.       Отварная картошка, тушеные овощи и запеченная в фольге рыба. Дима явно держал его гастрит в голове, составляя меню. И всё же это было невероятно вкусно. А ещё можно было снова и снова хвалить повара, ставить на ноутбуке любимые мелодии и строить глобальные планы на воскресенье. Звонок таймера сообщил, что печенье готово, и Дима быстро выложил его на блюдо, строжайше запретив есть горячим. А потом взял чайное блюдце, положил на него одно, самое красивое и ровное, открыл окно и попытался пристроить всю эту конструкцию на подоконник.       — Санта Клаусу? — поинтересовался заинтригованный Сергей.       — Вот ещё, — отмахнулся Дима, придерживая блюдечко. — Тебе. Хочу, чтобы остыло быстрее, и ты попробовал.       — Просто подуй на него лучше, а окно закроем. Не хочется, чтобы мы оба простудились. — Сергей захлопнул створки, забрал успевшее таки немного остыть печенье и поднёс его к Диминым губам. Тот вместо того, чтобы дуть, откусил маленький кусочек и тут же поцеловал Сергея, делясь шоколадным вкусом. Было невероятно сладко и действительно горячо, именно так как мечталось с самого утра.