Инструктор

1. Ты будешь тем же, кем был твой отец, дед, прадед... Это закон жизни, свойственный прежней стране и плавно перешедший из нее в страну нынешнюю, что бы там от нее ни осталось. Учителями были родители, дед и бабка - учителем будешь и ты, несмотря на то, что мечтал совсем о другом, совсем другого хотел, на другое надеялся. Китано почти спокойно отказался от мечты стать журналистом и подал документы в педагогическое училище. Он прекрасно понимал, что, чего ни желай, решать будешь не сам. За тебя всё решат старшие родственники, а то и государство. Придет какой-нибудь приказ о всеобщем призыве в армию или на работы на благо страны - и даже думать не смей, куда ты там хотел и собирался. Учителем — даже хорошо. Чего б и не учителем? Работа уважаемая, почетная. Математику Китано любил. Логические закономерности были ему намного больше по душе, чем лишенные всякого смысла и логики отношения людей. Одинокий спокойный паренек всегда предпочитал науку общению даже со сверстниками - а тем более с детьми. Детство закончилось в девять лет, когда отец сказал: "Ты уже совсем взрослый, сынок". Так Китано и стал взрослым. Он должен был помогать родителям, заботиться о младшей сестре, отлично учиться, обязательно участвовать в школьных соревнованиях и конкурсах. Ему поставили высокие планки, и он сам считал, что так и положено. Так надо. А что забыл, что такое детство, — так и что с того?.. Китано не понимал детей, всех этих беззаботных и ни о чем не думающих мальчишек и девчонок. Не мог представить, чем живут юные модницы, любители компьютерных игрушек, школьные заводилы и хулиганы... Отличник, «ботаник», он вечно оставался в стороне даже от одногодков - что говорить о том, чтобы понять учеников?... - Знаешь, ко всему надо относиться проще! - с улыбкой говорила Юко, когда они сидели за столиком в студенческой столовой и пили чай. - Ты слишком серьезно воспринимаешь нашу работу. Попробуй расслабиться... как бы тебе объяснить... представь себе, что это игра! Поставь себя на место тех, кого ты собираешься учить. Китано вздохнул. - Спасибо, Юко, я попробую. Ему нравилась эта милая, веселая девчонка. Она всегда рада помочь, да и не только ему - друзьям по группе, подругам, преподавателям, школьникам на практике. Всегда замечала, если кому в компании становилось неловко. Могла всего парой слов подбодрить, развеселить. Не красавица - но внешность была не так уж и важна. Полненькая улыбчивая Юко не стремилась показать себя - но тем самым объединяла всех более ярких и талантливых вокруг, помогала им понять друг друга. Вот уж кто был просто создан для того, чтобы быть учителем! На практике возле Юко всегда вились ученики. На переменах за ней постоянно кто-то ходил хвостиком, рассказывая о всяких мелочах. А вот Китано ребята слушались, но с неохотой. Скорее побаивались школьных учителей и институтского куратора, наблюдавшего за уроком. - Они чувствуют, что ты заставляешь себя, - говорила Юко. - Взгляни на вещи по-другому, разве сложно? Если бы не Юко, Китано то и дело становилось бы совсем невыносимо. Он не любил бессмысленный шум и гам на переменах, бестолковые обрывки разговоров. А еще больше не любил, когда преподаватели восторженно твердили, что дети - будущее страны, и несли всю прочую пафосную ерунду, называемую педагогикой средней школы. Только вот время неумолимо шло, и будущее было предопределено. * Сейчас, сидя за столом в чужой, переоборудованной наспех под штаб Королевской Битвы школе, и глядя на то, как хлещет дождь за окнами, Китано вспоминал третий курс института и то, как в один теплый, но дождливый день он ждал Юко на крыльце. А она шла, не разбирая дороги. За все три года, что они были знакомы, ни разу такого не было: всегда веселая, радостная, не то что сама не унывает, но и вокруг еще всем не даст... - Юко! Что с тобой? Что случилось? Отец?.. Отец Юко в том году серьезно болел, девушка волновалась за него. - Н-нет... Ее плечи и руки дрожали, зонтик норовил вот-вот выпасть из рук. Китано поддержал зонтик, набросил Юко на плечи свой пиджак. - Ну что ты плачешь, заяц? - Дети... помнишь же третий класс, у которого я вела математику и физику зимой? Погибли в автокатастрофе… Экскурсионный автобус столкнулся с другим автобусом! - всхлипнула она. - Представляешь? Все погибли... Поверить не могу... Ямада этот, бедный ребенок - такой юркий, смешливый... всегда что-то забавное на уроке рассказывал, а когда я пыталась быть строгой, говорил: "да вы смейтесь, Тагути-сан, я никому не скажу!". Что же будет теперь... Китано было всё равно - он забывал о детях, у которых вел уроки, сразу же после того, как переступал порог дома. Он не помнил, о каком это мальчике говорила Юко. Но поскольку она была его невестой и собиралась стать женой, он заставлял себя сочувствовать, успокаивать, шептать ласковые слова: - Юко, милая, солнышко, это жизнь… это случайность… люди гибнут, никто от таких трагедий не застрахован. Норико Накагава. Эта девочка так похожа на Юко... Китано невольно подумал о том, что свою первую любовь потерял сам. Своими руками погубил, и никто, кроме него, в этом не виноват. * Он женился на Юко незадолго до выпускного. Их распределили в Сироиву, началась спокойная и размеренная жизнь. Юко преподавала в физико-математической школе, а вот самого Китано распределили в обычную, где-то на окраине города. Подростков, учившихся там, преподаватели со вздохом называли «контингентом» и шутили злобно, что некоторым никаких бандитов не надо, чтобы друг друга калечить. Чего только стоил первый «А»! Этих детей к средней школе собрали из нескольких разных классов, а кое-кого — даже из других школ, откуда только рады были спихнуть всех, кого видеть не хотели. Звереныши, косящиеся друг на друга. Мальчишки, глядящие исподлобья. Девочки, держащиеся стайками. На первом уроке они сидели, вертелись, поглядывали с опаской, переговаривались полушепотом. - Вы не переживайте, Китано-сан, - говорил их классный руководитель. - Привыкнем. Замечательные дети, талантливые. Андо вообще вундеркинд, можно сказать. С полуслова всё схватывает. Вундеркинд! Да, парень способный. Отличник. Но растет, как трава в поле. Водится с подозрительной компанией. Что будет из такого?! Во втором «А» - бандиты повзрослее. Трое приютских, у одиннадцати в тюрьме родители - у кого отец, у кого мать. А у кого-то и оба пропали без вести, растут детки под присмотром дальних родственников, то есть, выходит, без присмотра вообще. Третий «Б» - напротив, благополучные с виду. Родители приходят на собрания - приличные, внимательные люди, каждое слово ловят. Сыновья и дочери - гордость школы... Вот только насколько хрупка эта прекрасная картина, Китано понял в первые же месяцы. Девочку из замечательного третьего «Б» нашли за городом, на каком-то пустыре, избитую до бесчувствия, с жуткими синяками по всему телу. Сначала думали, что напал какой-то пьяница или взрослый грабитель. Оказалось - свои же, одноклассники! Мальчик, с которым она отказалась пойти на свидание, собрал приятелей... Юко убеждала, что всё наладится «Ты умный и способный учитель, ты сумеешь найти с ними общий язык»... Советовала, подсказывала, не жалела времени и сил, чтобы вместе с ним подумать, как достучаться до этих ребят. Иногда Китано казалось, что это для нее все дети будто родные - и ее ученики из лучшей в городе школы, и его «контингент». Она всех запоминала сразу, со всеми их слабыми и сильными сторонами, вкусами, привязанностями и страхами. А Китано не мог этого понять. - Я когда-нибудь уйду из этой школы! - сказал он в один вечер. - Доработаю год, и уйду. Поступлю в университет, буду потом преподавать там же или на худой конец в училище. Или вообще сменю специальность. Что угодно, но не школа... - Конечно, - согласилась Юко. - Тут ты только терпишь, сжав зубы. Ты заставляешь себя, кому это надо сейчас? Раньше ты подчинялся родителям, поступал так, как хотели они. Но теперь же можно жить по-другому! Китано и ушел бы из школы, но весной оказалось, что жена ждет ребенка. Они оба хотели стать родителями - вот только с мечтой сменить работу пришлось распрощаться на неопределенный срок. Кто знает, к чему могут привести перемены... а о малыше надо заботиться. Сиори родилась маленькой и слабенькой. Бессонные ночи, тревога... Юко проводила с дочерью почти всё время. Не тогда ли Китано отдалился от жены? Наверно, нет. Позже это было... намного позже, Сиори уже сама старшеклассницей стала. А Китано тогда один из школьников умудрился в коридоре садануть его ножом, а он даже схватить его за шиворот не смог — убежал, ублюдок. Когда в медпункте медсестра вызвала скорую помощь и, обрабатывая рану, вздыхала: «Это неудивительно. Я удивляюсь только тому, как с вами раньше такого не произошло, Китано-сэнсей... Контингент, что поделаешь!». Уже в те минуты что-то сломалось в нем. Всё его существо заполнило чувство безнадежности, которое только усилилось потом, от встречи с Юко в больнице и ее слов: - Всё наладится, милый, наладится, не переживай. Ты выздоровеешь. Не злись только, это же дети, они не понимают, что творят. Да что наладится?! Неужели она не может понять?! Китано казалось, что Юко больше жалко каких-то чужих детей, зверенышей этих, а его не жаль совсем. - На меня тебе плевать! - резко сказал он. - Значит, в этих бандитах ты видишь хороших людей. А я для тебя не человек. Я для тебя никто! Юко аж побледнела: никогда за все эти годы он не говорил с ней таким тоном. - Что ты себе вообразил? Не говори так... Тогда они серьезно поссорились — впервые в счастливой, благополучной семейной жизни. И хотя потом, выздоровев, Китано извинялся, говорил, что был неправ, осыпал жену подарками — было ясно, что этой трещины уже не склеить. 2. Тянулись однообразные дни. Что-то менялось в жизни, что-то, чему Китано не мог дать названия. Просто Юко каждый год пыталась вернуться в школу, а Китано как мог стремился не допустить этого: «Моя жена не пойдет на такую мерзкую работу!». Они ссорились всё чаще, спали в разных комнатах и избегали говорить о чём-то, кроме быта. Китано стал бывать дома как можно меньше. Выдумывал какие-то предлоги, отговорки, только бы не видеться с Юко и Сиори. Юко молчала, не давая ему понять, что недовольна – а вот подросшая Сиори поняла и не простила. Ей было жалко мать, и она целыми днями не разговаривала с отцом, а если и разговаривала, то отвечала грубостью на малейшее замечание. А один раз и вовсе прямо спросила: «За что ты так мучаешь маму?! Что она тебе сделала?!». Возвращаться в школу Китано не хотел. Тем более что случаев, подобных тому, что произошел с ним, становилось всё больше и больше. В новостях то и дело говорили о безработице, о забастовках студентов и рабочих, о том, что детская и юношеская преступность растет. «Смутные времена, - говорили многие. – Не на что надеяться, куда мир катится?..». Китано тоже смутно чувствовал, как его жизнь катится под откос. Забрал документы, встал на учет в службу занятости... Поначалу ничего, кроме работы в школе, не предлагали. Он упорно отказывался, хотя и чувствовал себя неловко: как-никак, привык работать, выполнять долг перед обществом. Но как-то Мидзанаги-сан, консультант, под руководством которого Китано искал новую должность, пригласил его поговорить не как обычно, в присутствии возможного работодателя, а наедине. - Китано-сан, нам поступило новое предложение, мне кажется, вы можете попробовать. Только будьте добры дать расписку о неразглашении информации. - Я не болтлив, - пожал плечами бывший учитель, но бумагу подписал. Мидзанаги-сан аккуратно положил документ в папку с его личным делом и заговорил: - Как вы знаете, в стране сложилась чудовищная ситуация с молодежью. Детская и юношеская преступность достигла небывалых размеров, молодые люди не желают ни работать, ни учиться, их не интересует ничего, кроме секса, выпивки и наркотиков. - Распущенные твари, - кивнул Китано. – Вам, наверно, говорили, почему я ушел с работы учителя? Вот из-за таких же! Это невыносимо. Консультант помолчал немного и продолжил: - Вот поэтому правительство и решило принять новый закон — о Королевской Битве. Суть состоит в том, что класс, выбранный путем случайного отбора, под видом экскурсии увозят на остров. Там ученики должны убивать друг друга. В течение трех дней определяется победитель... ну, или погибают все оставшиеся. Китано хмыкнул: - Мило придумали. Этакий способ показать, что ученик – не хозяин жизни. - Вот именно. Подобные испытания уже проводились несколько лет назад в условиях строжайшей секретности, теперь же решено сделать это, так сказать, стабильным условием жизни. Итак, для игры необходимы инструкторы. - Вы предлагаете такую должность мне? - Вы бы попробовали, Китано-сан. Сами знаете, переквалификация может занять время. А у вас семья, которую на пособие содержать трудновато. Быть учителем вы не хотите... Подумайте сами, такая работа — это три дня в год самое большее. И деньги хорошие. - У меня жена учительница... как она к этому отнесется, не знаю... - неуверенно сказал Китано. Ему самому идея нравилась: он считал, что зарвавшихся подростков необходимо остановить, пусть даже такими мерами. Но Юко… - Для нее все дети как ее родные, и для нее будет горем, если я пойду на такую работу. - А считать гроши для нее горем не будет? - консультант пожал плечами. - Попробуйте, еще же неизвестно, подойдете вы или нет. Претендентов ведь много, все из разных городов... Китано решился. В конце концов, Юко можно ничего не говорить. Если сделать всё по-умному, жена никогда и не узнает. Может, и разговора о его новой работе не будет: настолько стали чужими друг для друга. Он рассылал резюме на другие вакансии, но втайне ждал, что придет положительный ответ на заявку о должности инструктора Королевской Битвы. Наото сам удивлялся себе: откуда такое желание отомстить? Впрочем, будь что будет. Мидзанаги позвонил вечером. - Вы приняты, Китано-сан. Поздравляю! Обучение — начиная со следующей недели. Двадцать девятого июня выезжаете на место. - Спасибо. Я заеду к вам за необходимыми документами. Он не хотел говорить жене о том, на какую работу принят. Отводя взгляд, сообщил, что предложили место торгового представителя в крупной компании, что теперь придется часто ездить в командировки. - Отлично, - сказала Юко. - По крайней мере, не заскучаешь! Казалось бы, она даже обрадовалась. Но в глазах не было прежнего огонька. Уже давно. * На стажировке было пять человек. Китано удивился тому, что мужчина был кроме него только один, бывший военный из Киото. Остальные же оказались женщинами, довольно молодыми и симпатичными. - Иэмура-сан... ладно я и Кахара-сан, мы мужчины и судьба у нас сложилась не очень удачно, - заговорил он как-то с одной из них. - Но что приводит сюда таких, как вы? Рэйко Иэмура допила кофе и ответила: - Не знаю, как других, а лично меня — адреналин. Просто захотелось попробовать. Знаете, я в пятнадцать лет сбежала из дому, потому что родители были против, чтобы я поступила в цирковое училище. Ночевала у друзей, потом жила в общежитии, когда прошла конкурс и поступила-таки. В цирке исполняла самые рискованные трюки, стало мало, пошла в каскадеры. Два года назад травма была, теперь в родную профессию мне дороги нет. Хорошо хоть, через кое-какие знакомства пробилась сюда. Она была стройная и подтянутая, и даже легкая хромота — видно, последствие той самой травмы — становилась заметна не сразу. Ярко накрашенное лицо, волосы с красными искорками. Неестественно длинные и темные ресницы — явно накладные. В Рэйко было всего слишком много, всего чересчур. Китано иногда завидовал ей — эта женщина жила так, как хотела, руководствуясь только одним: поиском ощущений поострее. И... не подавляла себя ради долга перед кем-то. Шла подготовка, напоминающая что-то среднее между армейскими учениями и инструктажом для спортивного комментатора. Китано даже не заметил, как втянулся. Наверно, Рэйко заразила его своим энтузиазмом и циничным юмором. «Жалеть детей? Ну что ты, Китано-кун! Если бы ты был у родителей младшим среди десяти зверенышей и хорошо работал кулаками и зубами, чтобы просто-напросто не остаться без еды, ты бы не считал детей безмятежными ангелочками». Бывало, в перерывах она рассказывала истории из своего детства или из воспоминаний чиновника из службы по делам несовершеннолетних — того самого знакомого, который обеспечил ей место здесь. «Старший братец пытался меня изнасиловать. Еще и угрожал, расскажешь кому — пожалеешь, буду говорить, что ты сама мне в штаны залезть пыталась. Ха. Я украла деньги у отца и этому похотливому гаденышу в рюкзак положила. Родители увидели свой кошелек в его вещах — месяц сесть ровно не мог!». «Было у одного моего знакомого дело. Судили девочку. На вид — милашка, типичная отаку-тян. Досье — обреветься, чудесный книжный ребенок, умница, отличница, единственное и любимое дитя. А что творила – якудза нервно курит в сторонке. Один парень избил ее младшую сестру, и что думаешь? Нашли его через пару дней… мало того, что отравленного какими-то таблетками, так еще и с рукояткой ножа кое-где. Что так позеленел, Китано-кун, догадался, где? То-то же. Неплохо фантазия у отаку работает, правда? Вот тебе и нежная девочка». Рядом с Рэйко Иэмурой каждый поневоле хоть чуть-чуть становился таким, как она. Китано заметил вдруг, что начинает так же грубо шутить, смеяться над садистскими анекдотами и совсем не возражает против ее фамильярности со всеми и вся. Он почти не думал о Юко все эти дни. А незадолго до окончания стажировки Рэйко затащила его в постель. Всё было просто, быстро, грубо и резко. И потом тоже Разговор в уединенном уголке в кафе, взгляд ярко подведенных глаз и брошенное с усмешкой: - Я заметила, как ты на меня смотришь? Хочешь? Всё будет. Только, пожалуйста, давай не будем навязывать друг другу обязательства. Это просто случайная связь. Китано согласился. Рэйко была совсем не похожа на мягкую, чуть робкую Юко. Настоящая тигрица. Ее длинные ногти оставляли алые полосы на его спине, она целовала жестко и уверенно, обхватывала его бедра тесно-тесно. Она изматывала Наото, и получала от этого удовольствие. * Он заехал домой на пару дней. Сказал, что отдохнет немного - и снова в командировку. Юко молчаливо подготовила вещи на трехдневную поездку, приготовила еду, которую можно взять с собой. - Ты справишься, дорогой. Надеюсь, новое начальство останется тобой довольно. - Пусть только попробуют быть недовольны, - пошутил Китано. Юко отстранилась от него, будто заметив что-то чужое и злое. Первая Королевская Битва проводилась в городке, заброшенном несколько лет назад после землетрясения. «Сплошной экстрим», - сказала Рэйко, поехавшая на игру помощником при штабе. Класс попался совсем небольшой, двадцать человек. Пятнадцать девушек, пять юношей. «Ну, девушка – это далеко не мадонна из европейской культуры, Китано-кун... Сейчас будет жарко». Поначалу он опасался, что наблюдать за тем, как дети убивают друг друга, будет страшно. Что не получится комментировать. Оказалось – просто противно поначалу. Вызывали брезгливость эти суетящиеся мальчики, сами больше похожие на девчонок. Китано морщился, наблюдая, как неповоротливые подростки пытаются напасть на более проворных одноклассниц. А девушки? Он надолго запомнил девчонку, умудрившуюся дожить почти до конца игры, получив в мешке всего лишь бритву с набором лезвий. И то запомнил, как другая девочка не просто убивала подругу, а убивала с каким-то нелепым, звериным восторгом, уже у мертвой глаза ножом выковыривала. Китано видел, как быстро лучшие друзья становятся злейшими врагами. Вернулся он с чувством усталости от жизни – будто за два с половиной дня постарел на добрый десяток лет. На вопросы жены отвечал невпопад, к дочери почти не подходил. Отмалчивался. Говорил: «Я устал, в первый раз ездить трудно». Юко обнимала ласково, целовала. А Китано думал только об одном: какой бы она была, если бы в пятнадцать лет попала в эту игру?... Прошла неделя. Китано и не думал бы ни о чем – денег получил достаточно, следующий сбор инструкторов Королевской Битвы планировался только через три месяца. Но надо было что-то объяснять жене, хотя бы создать видимость работы, о которой можно рассказать дома. Не говорить же о том, какое шоу он созерцал и еще будет созерцать! - Тебе звонили из фирмы, дорогой? Будешь в офисе работать или снова куда-то поедешь? - Скорее всего, в Токио. Будет готов проект, выеду. На самом деле он созвонился тайком с Рэйко Иэмурой, договорился встретиться. Так и вошло в привычную колею – виделись то в одном городе, то в другом. Не то чтобы его тянуло к ней, и не то чтобы бывшая циркачка испытывала неземную страсть к нему… Это была просто связь двух приятелей, прирастающих один к другому, связанных общей тайной. - Из твоих кто-то знает, кем ты работаешь, Рэйко? - Ну что ты, Китано-кун. С родными я почти не разговариваю, когда приезжаю. Так, завезу денег и подарков, спрошу, как дела, сделаю вид, что выслушала ответ… Бывшим коллегам сказала, что работаю в Сироиве учительницей физкультуры. Это вроде всех устраивает. Кому до кого сейчас есть дело? Он прекрасно понимал – никому и ни до кого. Даже для Рэйко он был просто удобным любовником – человеком, который в курсе и не будет болтать. С которым можно не только переспать, но и открыто обсудить многое, не опасаясь показаться чудовищем. И не думать, что тайное станет явным. 3. Тайное стало явным совсем быстро. В следующем же году. Наото не понял, он ли случайно нажал кнопку громкой связи или просто голос Кахары слишком отчетливо прозвучал, так, что по мобильному было слышно на всю гостиную. Но как бы то ни было - их разговор услышали Юко и Сиори. - Вот, скоро опять выезжаем. Слышал, кто в этот раз? Третий «Б», из той школы, где ты работал года два назад! Не класс – конфетка, - сообщил Хаджиме. - Да ладно? Неужели это тот первый класс средней школы, те парни, из-за которых я ушел? - Вроде бы да, та самая школа и класс. Он теперь третий. Скоро будет досье, полистаешь. Правда, там еще к ним добровольцев со стороны добавили. Будет жарко. - Тише! Тебя на весь дом слышно. - А то твои не знают. Хм, хотя да, понимаю тебя. Это я одинокий мужчина в самом соку… - Кахара понизил голос. Китано почти не слушал. Он смотрел на то, как менялись в лице жена и дочь. - Почему ты мне ничего не говорил? – спросила Юко, когда разговор с Хаджиме закончился. Она не плакала, просто пристально смотрела, и от этого становилось еще страшнее. – Я не спрашиваю уже, зачем ты согласился в этом участвовать… но почему ты обманывал меня?! Ты раньше таким не был. Что с тобой произошло, Китано?! - Он просто подлец! – заявила Сиори. – Ты мразь!!! Она убежала, хлопнув дверью. Китано уезжал с тяжелым грузом на душе. Ему было неспокойно. Уже когда он был на полпути к месту назначения, позвонила Юко. - Сиори убежала из дому. - Но... как это могло случиться? - Разве ты не понял?! Из-за тебя. Переходный возраст, сам понимаешь, а тут такие новости. Если уж мне страшно... - Что тут такого?! Я выполняю задание государства, разве это не понятно? Впрочем, что с вас возьмешь. Женщины! - Ты раньше не был таким жестоким. Китано раздраженно поморщился по привычке. Доброта, понимание... Юко всегда это было важно, но что с того! Жалела-то она всегда не тех. - Юко, хватит этих выяснений отношений и истерик. Я в дороге. И из-за капризов вздорной балованной девчонки возвращаться с работы не собираюсь. Подай заявление в полицию, в службу контроля над несовершеннолетними. Обзвони, на худой конец, друзей и подружек Сиори, наверно, у них прячется. А у меня важные дела. - Негодяй! Убийца! Негодяй? Может, она и права. Вот только разве он один такой? Это жизнь. Это мир. И разве он не вправе отомстить этим ублюдкам за пережитые унижения? Он был даже рад увидеть зверенышей, которые всего пару лет назад травили его, издевались над его манерами, срывали уроки и даже на переменах и после школы подстерегали, придумывая всё новые жестокие штучки. Пусть теперь сами окажутся на месте загнанных зверей. Китано сразу заметил, что эти подростки не ждали увидеть его здесь. Боялись. Не понимали, что происходит, почему. Переводили взгляды с него друг на друга. Они не верили, что им придется убивать – причем убивать прежних приятелей. Щенки. Робко прикасались к своим ошейникам, мотали головами. Это было просто смешно. Конечно, они не могли с этим смириться. Хаясида, классрук их, тоже не мог - его застрелили, когда пытался защитить свой класс. На мертвое тело, которое внесли солдаты, Китано взглянул с какой-то отстраненной брезгливостью. Еще один чудак, который просто сделал неверный выбор. За что и поплатился. А ведь на месте этого человека могла быть Юко. Точно так же, наверно, бросалась бы закрывать детей собой: «Да куда же вы их забираете?! Они же такие умницы, такие чудесные, как же их на такое испытание отдавать!». Почему-то эта мысль не вызвала страха за жену. Одно только презрение. Впрочем, надо утром позвонить Юко и поинтересоваться, нашлась ли Сиори. А пока Китано излагает дрожащим от страха ученикам правила игры. - Ублюдок! Мы не будем убивать друг друга! Нет! И кто это решил протестовать? А, ну да, конечно, Ёситоки Кунинобу. Надо же, а когда-то этот мальчишка казался таким неприметным - всегда держался в тени более бойких приятелей. И ножиком пырнул учителя тоже втихаря — оно конечно, со спины удобней! Ишь, совесть заговорила? Думаешь, ты такой первый, парень? Ошибаешься. Для подобных случаев у меня пульт как раз и имеется... Стоя в проходе, Ёситоки затрясся, словно танцуя буги-вуги. А потом заорал и принялся метаться из стороны в сторону, из стороны в сторону... пока не грохнулся на пол, брызжа во все стороны кровью из шеи, разнесенной в клочья взорвавшимся ошейником. Теперь-то точно они поймут, каково их место. Но Китано не ждал, что Сюя Нанахара с Норико Накагавой будут просить его помочь Кунинобу. Эта уверенность задела его. Он вспомнил, как Юко еще в годы их учебы защищала всех, кого считала несправедливо обиженными. Вспомнил, как классный руководитель жаловался на Сиори - та вступилась за девочку, о которой по школе ходили плохие слухи и которую даже учителя считали будущей преступницей («Вот так взяла и сказала - вы не правы, сенсей, Кадзуми не безнадежная и не отвратительная, просто ее много обижали. Можете представить себе такое?"). Не мог он понять такое. Просто не мог. Ученики по одному выходили из школы. Китано спокойно наблюдал за ними, замечая все оттенки эмоций - гнев, страх, надежду, решимость. Интересно... Интересно, кто из этих дойдет до финала. Он позвонил домой наутро. - Ну что? Вернулась Сиори? - Странно, что тебе это интересно, - каким-то холодным, чужим голосом поинтересовалась Юко. - Я думала, тебе теперь всё равно. - Юко, у меня нет времени выяснять отношения и объяснять тебе, почему я стал инструктором. Ничего не известно насчет Сиори? - Она у подруги. Пока я и не настаиваю, чтобы она возвращалась. Пусть побудет там, успокоится. Так что можешь не отвлекаться от своей любимой игры. Наото с досадой отключился и прошелся по кабинету. Вот так всё и заканчивается. Он и раньше был один - один против беспощадной травли, наедине со своими сомнениями. Теперь же это одиночество просто облеклось в слова. Осталось наблюдать за игрой — и радоваться. Китано и сам не понял, почему радоваться ему уже не хочется.