Ничего личного, это просто брак

«Он согласился выслушать меня», - это все о чем мог думать Александр, проводя свое время в ожидании Андрея, и пусть Морозов не сказал ему, когда вернется, ничто не могло омрачить его настроение и боевой настрой. Он чувствовал себя победителем… первые четыре часа. В какой-то момент сидеть в одном и том же положении стало до невозможности трудно, легкие поерзывания слабо помогали стремлению размять тело, а Андрей все не спешил и не спешил. Но даже в столь томительном ожидании Александр видел для себя глубокий смысл – страдания очищают душу. Он виноват и должен искупить свою вину перед Мастером, ведь каждая минута не уходит в пустоту, она лишь приближает миг их встречи – миг, когда Саша сможет исправить все совершенные им ошибки. Служащие дома его не беспокоили, лишь единожды зашел домоправитель и оставил для гостя поднос с ужином, воспользоваться которым Саша не мог без посторонней помощи, поэтому он вежливо поблагодарил мужчину и остался сидеть, как сидел. Время шло, от усталости глаза налились тяжестью, но, даже задремав, он продолжил крепко сжимать подлокотники кресла, в котором он сидел. *** Внезапно проснувшись, первым делом Александр бросил взгляд на часы. Время показало начало шестого утра. «Почему он меня не разбудил?» - первое, что пришло ему в голову. - «Или Андрей не возвращался домой?» - вторая мысль заставила его нахмуриться, так как за ней сразу последовала третья. - «С кем же он сейчас?» - вот об этом Саше думать совсем не хотелось, так как подобные вопросы, вызывали в нем сомнения в своей исключительности для Мастера. Ведь не смотря на злые слова, брошенные ему в лицо Андреем с обратно противоположным смыслом, Саша продолжал считать себя таковым - единственным, кто достоин находиться рядом с Ним. *** В начале восьмого, как только в комнату вошел домоправитель, чтобы забрать поднос с несъеденным ужином, Зеленский встрепенулся. - Андрей Игоревич уже вернулся домой? - Нет, он еще не возвращался, - ответил Петр. - Но вы знаете, когда ваш хозяин вернется? - не пытаясь скрыть своего интереса, спросил у него Саша. - О таких вещах Андрей Игоревич никогда не сообщает, если не считает нужным. Вы будете завтракать, Александр Андреевич? - Завтракать? – приуныв, вслух повторил за ним Зеленский. В животе жалобно заурчало, а в горле першило от сухости с раннего утра. - Я бы попил немного. - Чай уже остыл, - взглянув на поднос, ответил мужчина и перевел взгляд на гостя, - я прикажу заварить Вам свежий или Вы предпочитаете кофе по утрам? - Чай подойдет, - слишком быстро ответил Саша, - я люблю холодный. Вот только мне нужно помочь. - Как? - Поднесите чашку к моему рту, пожалуйста. Если домоправитель и удивился, то вида не показал. С другой стороны, Петр слишком долго работал в этой семье, еще при родителях молодого хозяина, и помнил Андрея мальчишкой, чтобы чему-либо удивляться. К тому же умение держать язык за зубами было наиглавнейшим требованием для работы в этом доме. Поэтому ни один мускул не дрогнул на лице пожилого мужчины, он беспрекословно подошел к Александру и помог ему выпить чай, который гость жадно выглотал, и мужчине пришлось наполнить ее повторно. - Спасибо, - немного смущенно поблагодарил пожилого мужчину Саша, утолив мучавшую его жажду. - И если не сложно, то принесите стакан воды и поставьте его на подлокотник рядом со мной. - Конечно, - тут же ответил домоправитель и вышел, унося с собой поднос с нетронутым ужином. *** Время шло вперед. Минуты, сменяя друг друга, превращались в часы. Мысли о предстоящем разговоре к вечеру слабо спасали Зеленского от одиночества, скуки и все более усиливающегося дискомфорта. *** Человеческое тело – венец природы, оно - полное достоинства, красоты и силы, так принято считать. На самом деле, оно слабое и уродливое, так как в любом момент достоинства могут стать изъяном, а сила уйдет, если тело не подпитывать энергией, и тогда наружу выйдет голая, неприглядная сущность. *** Саше хотелось есть, пить, хотелось размяться, принять душ, но из всех своих желаний он мог исполнить только одно… Зеленский покосился на полупустой стакан с предусмотрительно вставленной в него коктейльной трубочкой, и отверг идею лишний раз глотнуть из него. Легкие позывы к нужде к вечеру стали остро-болезненными. Казалось, что мочевой пузырь лопнет, если мужчина лишний раз шелохнется, но о том чтобы встать со своего места не могло быть и речи. Саша понимал, второго шанса у него не будет. Поэтому он продолжал сидеть и ждать Его. Несмотря на голод, от ужина Зеленский вновь благоразумно отказался, попутно сожалея, что малодушно прибег к помощи Петра и немного поел в обед, позабыв о том, что переваренной еде так же требуется выход. Но, к глубочайшему сожалению мужчины, осознание намечающейся проблемы пришло позднее, потому что спустя сутки Александр не то чтобы не знал, он вообще не мог уже себе представить, когда же у него появится возможность посетить туалет, а ведь ему хотелось сохранить лицо перед встречей. Это казалось ему важным. «Сейчас все пройдет, туалет… нет, мне никуда не надо, я ничего не хочу… Человек может прожить без еды до двадцать дней и даже больше, а без воды… без воды дней пять. Но если пить воду, то я захочу в туалет… туалет, нет, мне туда точно не надо, у меня все отлично. Андрей скоро вернется, у меня полно времени, я вполне способен все выдержать. Возможно, уже сейчас он направляется домой», - закрыв глаза, Саша мысленно увещевал себя, пытаясь унять мурашки, беспрерывно расползающиеся по телу, стадом безумных овец, посылаемых вздутым от скопившейся в нем влаги животом. - Я заменю стакан с водой, Александр Андреевич, - не слышно подойдя к мужчине, произнес Петр. От его тихого голоса Саша вздрогнул и резко открыл глаза. - Нет! - вскрикнул он, и мучительно покраснел, чувствуя, как одежда и обивка кресла под ним пропитываются влагой. - Ничего страшного, обивку и костюм можно будет позже почистить, - словно ничего не произошло, и он не слышит тихое журчание, учтиво ответил пожилой мужчина. - Спасибо, - отведя взгляд от собеседника, поблагодарил Зеленский. Напрягшись, он с трудом приостановил льющийся из него поток постыдной влаги. - Я все же принесу ужин и помогу Вам поесть, Александр Андреевич. - Нет, мне ничего не нужно, - резче, чем ему хотелось, отказался Саша. - Вы уверены? - засомневался мужчина. - Вам необходимо поесть. - Я уверен в своем решении, Петр. И унесите стакан. - Хорошо. Вас никто не побеспокоит до прихода хозяина, я навещу Вас утром, если Вы не возражаете. - Да, спасибо. - И вот еще что, - слегка замявшись, нерешительно произнес мужчина. - Да? Говорите, - поторопил его Саша, желая как можно скорее закончить разговор и остаться наедине с собой и собственной недорешенной проблемой. - Звонил Ваш муж, я сказал ему, что Вас здесь нет. Я все правильно сделал? - Да, все правильно, Петр. Меня здесь нет, - оправившись от шока, ответил Саша. - Так и отвечайте, если Юрий еще раз сюда позвонит, - с трудом сдерживаясь, добавил он. Как только Петр вышел, Зеленский дал себе расслабиться и завершил прерванный процесс, пообещав себе, что больше он не допустит подобного конфуза. *** Три дня, три долгих дня подходили к своему завершению, от Андрея новостей так и не появилось. Полностью окунувшись в свои дела, он словно позабыл о человеке, который преданно продолжал его ждать. *** Климатизатор работал беспрерывно, устраняя разносящийся по комнате зловонный аромат, но Саша уже не ощущал запахов, насквозь пропитавшись ими, виновником которых стал он сам. Сколько не сдерживайся, а выход переваренной еде все же нашелся, уж так устроено природой. Но если еще не так давно Саша посчитал бы случившееся с ним трагедией, то к вечеру третьего дня все стало не важным, стало лишним, тем от чего стоило отстраниться, и он это сделал, мысленно поблагодарив своего Мастера за урок. Зачем думать о том, что нельзя предотвратить, уж лучше думать о том, что можно исправить. *** Сначала Саша считал время минутами, потом часами, считать днями оказалось намного проще. - Четыре дня, не так уж и много, - пришел он к мысли, - будет нужно, прожду еще столько же. Большую часть времени он проводил в дремоте. Просыпаясь от шорохов, он смотрел на дверь, которая если и открывалась, то в нее заходил лишь пожилой слуга, но не тот, кого он действительно ждал. В эти моменты он особо остро чувствовал разочарование от несбывшейся надежды увидеть Андрея, но потом брал себя в руки, закрывал глаза и вновь настраивался на затянувшееся ожидание. *** И пусть его лишенное подвижности тело ослабло от голода и обезвоживания, от подскочившего давления, голова разрывалась на части, решимость его только росла, а мысли обретали ясность. Когда тебя сравняли с землей, проведя сквозь унижения, поставили на один уровень с животным, живущим инстинктами, наглядно показали всю гниль и несовершенство человеческой сущности, когда больше нечего терять, спасти от окончательного падения может только цель. И у Александра она была. Саша упорно двигался к своей цели. И чем сложнее ему становилось, тем ярче он ее видел перед собой. Именно поэтому он упорно продолжил сидеть в изгаженном кресле, и даже во сне не сдвигал ладоней, четвертый день кряду. Он врос в него – в кресло, еще не так давно казавшимся ему удобным, и по прихоти Мастера ставшим его маленьким миром. Мастер опровергнул еще одну истину, преподав очередной урок. Мир большой? Огромный? Его нельзя обхватить руками? Ложь, миром может стать все что угодно, даже кресло. Не дом, не комната, всего лишь кресло и в этом мире вполне можно жить, если есть цель. Только она важна. *** - Где он? Где мой муж?! Я его забираю! Очнувшись от громких голосов, Саша не на шутку испугался. - «Как он вошел в дом? Почему Юру впустили? Нет, не нужно, не пускайте его ко мне», - мысленно просил Зеленский, но раздраженный голос Юрия слышался ему все громче и отчетливее. Когда дверь отворилась, Саша зажмурился, как делал в детстве, на мгновение, представив, что кроме него в комнате никого нет и ему некого бояться. - Саша? - мгновенно утратив воинственный облик, в недоумении выдохнул Юрий. - Юра, - с трудом шевеля губами, еле слышно произнес Александр, все же открыв глаза, посмотрел на мужчину. - Что он с тобой сделал? - подскочив к мужу, вопросил Зеленский и обернулся к домоправителю. - Что все это значит? Петр Николаевич лишь неопределенно пожал плечами и пространно ответил: - Все действия Александра Андреевича совершены по доброй воле, - на что Юрий в недоумении уставился на него, и потом перевел взгляд на мужа. - Может, ты мне ответишь, почему ты сидишь здесь в таком виде? - с напряжением вглядываясь в усталое лицо, спросил он и поморщился от смрада, витающего в кабинете. - Юра, тебе лучше сейчас уйти, - сделав над собой усилие, ответил ему Александр. От громкого голоса мужа в висках отдалось болевым эхом. - Черта-с два я уйду один! Только с тобой. Ты можешь подняться? Мы возвращаемся домой, нет, мы едем в больницу. - Я не уйду, - придав голосу твердости, упрямо отказался законный супруг. Присев на пол, Юрий осторожно обхватил Сашу за плечи. – Почему ты не уйдешь? Ты не можешь идти? Он издевался над тобой все это время?! - Саша в ответ промолчал. - Расскажи мне что произошло, - неосознанно Юрий принялся несильно его потряхивать. - Я так этого не оставлю, Саша, ты слышишь меня? Я заставлю этого сукиного сына ответить за свои издевательства над тобой. Я подам на него в суд! - Нет, - собрав остатки сил, Александр дернулся в руках мужа. - Ты ничего не понимаешь, Юра уйди! - закричал он. - Прошу тебя, уйди, - уже тише добавил. - Я не знаю, какую игру Морозов затеял, но я в нее играть отказываюсь. Все сроки вышли, я тебя забираю. - Я не вернусь и останусь сидеть здесь и буду ждать Андрея, - ответил Саша, вновь не согласившись, и крепче обхватил ладонями подлокотники кресла. Костяшки пальцев побелели от прилагаемых им усилий. - Ты не в себе?! – вскричал Зеленский и сам же ответил на свой вопрос. - Да, ты не в себе, тебе нужно в больницу, - медленно как ребенку, увещевая, сказал он Саше. - Я прекрасно себя чувствую. Я остаюсь здесь. - Прекрасно? Ты ЭТО называешь прекрасно?! – вновь вспылил Зеленский. - Ты видел себя, во что ты превратился? Белый как мел, с кругами под глазами наполовину лица. Сидишь обосанный, обосранный в доме нашего врага и отказываешься уходить?! Сколько времени ты здесь сидишь? Зачем? Тебя морили голодом? Скажи мне! Чем он тебе угрожал, что ты боишься его ослушаться? - Юра, ты ничего не понимаешь. Прости меня, позже я все тебе объясню. Сейчас я не готов для нашего с тобой разговора. Пожалуйста, покинь этот дом. - Ну, уж нет, - поднявшись с пола, Юрий обхватил Александра под руки и дернул вверх, приподняв вместе с креслом, за которое Саша упорно цеплялся. – Разожми ладони, - приказал он мужу. - Нет, - упрямо процедил Александр. - Тебе нужно в больницу! - Не отпущу! Оставь. Меня. Здесь. - Раз так… тогда я унесу тебя силой. Сопротивление было недолгим, и, в общем-то, бесполезным занятием, в виду неравности сил. Как только Юрий поставил трепыхающегося в его руках Александра на пол, ноги мужчины мгновенно подкосились, и Саша, не удержав равновесия, упал. - Зачем?! Кто тебя просил? - в бессильной ярости просипел он, глядя на мужа. - Ты все мне испортил. - Зачем вы его впустили в дом?! - обернувшись к домоправителю, из последних сил, уже заорал он, вымещая на мужчине всю свою боль и разочарование. Пожилой мужчина потупил взгляд и ответил: - То, что Вы делали, Александр Андреевич, становилось опасным, я всего лишь предотвратил то, к чему Вы себя вели. - Ха, а Вы предатель, как я посмотрю, - изумился Александр, услышав ответ. - Ты не в себе, - покачав головой, ответил Зеленский, и, подавив в себе волну брезгливости, поднял слабо сопротивляющегося мужа на руки и беспрепятственно вынес из дома. *** Сидя в машине, Саша, прикрыв глаза, молчал. Всю дорогу, Юрий говорил за них двоих. Он ругался и поносил Морозова, клялся мужу отомстить за него, просил прощения за столь грязную сделку, оправдывался… Саша же, получив ценный опыт за время ожидания, привычно абстрагировался от всего, отсекая лишнее на его взгляд. Он не обратил внимания, как они подъехали к больнице; как после небольшой заминки к нему подошли санитары с каталкой, на которую его переложили и повезли в палату; как Юрий всю дорогу держал его за руку, волнуясь за него; как с него снимали одежду, мыли, переодевали в больничный балахон; как его осматривал врач, и задавал свои вопросы, на которые Саша односложно отвечал; как затем ему поставили капельницы с лекарствами, когда он отказался есть. «Суета, как же много суеты вокруг. Кому она нужна? Бессмыслица какая-то… Они мне мешают. Мешают думать… они ВСЕ мне мешают, лишние люди… зачем вы здесь?» *** «Оставьте меня в покое, все оставьте», - думал Саша, упершись немигающим взглядом в стену, а Юрий снова о чем-то говорил, не желая покинуть палату. Окончательно устав выслушивать его объяснения, в которых Саша не видел для себя никакого смысла, он развернулся к Юрию лицом, и посмотрел на него с несвойственной ему циничностью и жесткостью, от чего Юрий от неожиданности замолчал, и затем, криво улыбнувшись ему, тихо произнес: - Все справедливо, Юра. Теперь мы квиты.