КайЛу: мини и драбблы

По заявке с феста "Неделя с КайЛу": хочу милоты немножко - есть шоколад, юст (желательно со стороны Кая.

Шоколад

Если бы Чонина спросили, что он любит, он бы без сомнений и сразу ответил: "Шоколад". Ну разве есть на свете что-то лучше? Может, и есть, но всё прочее обладало способностью приедаться. Шоколад был исключением из правила, в чём и заключалась главная прелесть. Главная трагедия ― тоже. Потому что прямо сейчас есть шоколад Чонину запретили. Мерзкое слово ― "диета". Чонин продержался без шоколада почти неделю, за что ему следовало памятник поставить при жизни, только, кажется, никто не оценил его страданий. Время текло дальше так же размеренно и обыденно, ничего не менялось, а вот шоколада хотелось с каждой минутой всё сильнее. Хотя бы горячего шоколада в пузатой кружке, а не батончиков и плитки, так и быть. Увы, желания не всегда совпадают с возможностями. Шоколада не было. Чонин плохо спал ночью, потому что ему шоколад уже начал сниться: белый, молочный, чёрный горький, тёмный с кусочками бобов какао, растопленный и твёрдый... Шоколад в плитках, батончиках, конфетах, в виде фигурки менеджера, в виде фигурок ребят... И во сне Чонин едва не отгрыз шоколадную голову Кёнсу. Едва ― потому что прервался на середине и задумался, будет ли это считаться преступлением. Пока думал, зазвенел будильник, лишив его и иллюзорного шоколада. Злой Чонин мрачно тонул в тренировках и репетициях, стараясь выкинуть из головы даже крошечные мысли о шоколаде. Невыносимо. Тут он просчитался, потому что невыносимо стало позднее, когда они всей кучей отправились за город. Съёмки для одного из популярных журналов нужно было проводить на свежем воздухе. Им сняли так называемую "виллу", больше похожую на полузаброшенный деревенский домик. И там их ждали "мандаринки" ― это немного подняло настроение, но ненадолго, потому что за столом "мандаринки" спокойно пили горячий шоколад и закусывали молочным и белым плиточным шоколадом. Вот это было невыносимо! Ещё и Чанёль, будто издеваясь, втихаря таскал сласти со стола и набивал себе карманы, чтобы потом заточить, когда никто следить не будет. Хуже того, у Чанёля это получалось, а вот у Чонина ― нет. Стоило ему просто посмотреть на шоколад, как тут же менеджер напрягался и готовился стартовать с места, лишь бы вырвать добычу из его рук. Ночью Чонин вертелся под одеялом и не мог глаз сомкнуть. Ему всё время мерещился хруст сдираемых обёрток и чавканье, доносившиеся из соседней комнаты, где расположился Чанёль. Под утро он не выдержал, выбрался в коридор и, крадучись, отправился на поиски запасов хотя бы горячего шоколада. На веранде слабо горел свет, и Чонин заглянул туда из любопытства. К счастью, там обнаружился не менеджер-цербер, а Лухан. Лухан удобно устроился в кресле-качалке с большой чашкой в руках и смаковал предпоследний кусочек молочного шоколада. Чонин, как завороженный, уставился на его губы ― они казались яркими и блестящими от тающего шоколада. Лухан прикончил кусочек и осмотрел испачканные пальцы. Недолго думая, лизнул раз, другой, и потом обхватил губами указательный палец и прикрыл глаза. Это были сразу апокалипсис и Армагеддон локального масштаба. Сползая вниз по стенке, Чонин честно пытался прийти в себя и как-то жить с этим дальше. Тогда Лухан взял в рот средний палец, безжалостно добив тем самым невольного свидетеля. Причём Лухан делал это с таким счастливым и одухотворённым лицом, что Чонин не представлял, как ему поступить: то ли убежать в закат, то ли умереть на месте, то ли подскочить и отобрать последний кусочек шоколада, чтобы скормить его Лухану собственноручно, испачкав тем самым пальцы и... Чонин едва не влепил себе оплеуху, чтобы мозги вернулись на место. Он же такой голодный! Он пришёл за шоколадом для себя, а не для Лухана! Зря оплеуху не влепил, потому что активировалось воображение и подсунуло ему возможные впечатления от того, как мягкие губы скользят по пальцу... Да что ж такое?! Пока Чонин терзался и не знал, что предпринять, Лухан изящно взял последний кусочек шоколада двумя пальцами и поднёс к губам. Тревога! Чонин подскочил и рванул к креслу напрямик, своротив по пути стул. Грохот заставил Лухана замереть в тот момент, когда его губы сомкнулись на кусочке шоколада. И он удивлённо уставился на возвышавшегося над ним Чонина. Удивление разбавил лёгкий испуг, потому что Чонин выглядел, мягко говоря, предельно опасным с застывшим лицом и сверкающими глазами. Чонин же в этом время просто разрывался между желаниями: Лухан ― шоколад, шоколад ― Лухан... Учитывая, как соблазнительно смотрелся кусочек шоколада меж губ Лухана, сделать выбор стало адски трудно. Между Сциллой и Харибдой, небось, даже в шторм было бы попроще. Сказать что-нибудь Лухан не успел, да и не смог бы ― шоколад мешал, поэтому он просто широко раскрытыми глазами уставился на склонившегося к нему Чонина, а потом зажмурился и обмер, ощутив мягкое прикосновение к губам. Между Луханом и Чонином таял шоколад, раскрашивая поцелуй сладкими цветами. И они как будто пытались отнять тающий кусочек друг у друга или же наоборот ― отдать. Горячие пальцы скользнули по шее Лухана, легли на затылок и подтолкнули его навстречу Чонину твёрдо и настойчиво, кончик языка прошёлся по его губам, испачканным шоколадом. Чонин немного отстранился и посмотрел на Лухана без капли сожаления. К его удивлению, Лухан тоже не выглядел расстроенным, а просто медленно потянул из кармана непочатую плитку белого шоколада ― на десять поцелуев. А потом... ...потом всегда можно ограбить Чанёля.