Я так и знала...

Однако вернулась я намного быстрее, чем планировала, – практически сразу. – Я тут кое-что забыла, – пробормотала я, вытаскивая галстук и затыкая не успевшего возмутиться Санджи-куна поцелуем. Немного поменяв изначальный план, я протрезвила моего принца до нормального состояния, чем он незамедлительно воспользовался, крепко прижав к себе, и опрокинул на траву, низко нависая надо мной: – И что это сейчас такое было? – строго спросил он, глядя в глаза. Его мягкие волосы упали мне на лицо, заставив морщиться от щекочущих ощущений. – Где? – широко раскрываю глаза и невинно хлопаю ресницами. Его губы изгибаются в многообещающей улыбке, и я чувствую, как его пальцы самыми кончиками медленно скользят по моей шее, ключицам, невесомо проходят по груди, спускаясь к ребрам. По телу проходит дрожь, я тяжело дышу в ожидании продолжения. И мне вообще пофиг, что всего-то в паре метров от нас сидит толпа народу, не настолько пьяная, чтобы не заметить нас, и далеко не такая деликатная, чтобы, заметив, промолчать. И вот, когда я в остром приступе эксгибиционизма ждала, куда же теперь направятся эти восхитительные пальчики, мой принц преподнес мне такой сюрприз, что я аж заорала в голос. Он начал меня щекотать! А это, я скажу, будет похлеще сгорания заживо. – О-от-пусти! Х-хва-атит! Я-а все скажу-у! – задыхаясь, с трудом выговариваю я, извиваясь в его руках, как Каа перед бандерлогами. – Сразу бы так, – удовлетворенно произносит он, нежно поглаживая там, где только что щекотал. – Вы бы хоть подальше отошли, что ли, – возмущенно доносится от пьянствующей команды. – Не нравится, отвернись, – с придыханием откликаюсь я, в ответ раздается громкий смех. – И вообще завидуй молча. – Так в чем я не должен мешать? – снова привлекает мое внимание Санджи-кун. – В демонстрации моих возможностей, – закидываю на него ногу, прижимаясь теснее. – Ну, и была у меня одна эротическая фантазия, – едва слышно шепчу ему на ухо, – с того самого момента, как я здесь вот на травке очнулась… – и замолкаю, прикусывая мочку. – И какая же? – горячее дыхание на моей шее настраивает совсем не на те показательные выступления, которые я планировала. – Здесь вот на травке… – горячая ладонь пробирается под майку и накрывает грудь, чуть сжимая. – Ах! Если мы сейчас будем продолжать, то меня надо устроить более удобно, – моя рука тоже пробирается под ремень и принимается тискать его упругое полужопие. – А остальные тебя не смущают совсем? – тихий смешок сопровождается тихим стоном. – Главное, чтобы они не смущали тебя, – как-то не вовремя во мне просыпается юморист. – И вообще, я не хочу, чтобы на тебя кто-то пялился! – опрокидываю его на спину и усаживаюсь на живот. – Сдаюсь! Так что там на счет демонстрации возможностей? – его руки поправляют мою сбившуюся майку, а потом мягко гладят по бедрам. – Мешать не будешь? – наклоняюсь вперед, опираясь обеими ладонями на палубу по бокам от его головы. – Не буду, – смеется он. – Очень уж любопытно на это посмотреть. – Ну, смотри, – великодушно разрешаю я, с сожалением покидая насиженное место, и направляюсь к остальным. – Тук-тук, голова-трава, – стоя за спиной мечника, стучу костяшками пальцев по зеленой макушке. Зоро поднимает голову, недовольно глядя на меня. – Есть разговор, пошли пошепчемся. – А здесь чего? – он делает глубокий глоток, и маленькие ручейки саке стекают из уголков губ на шею и исчезают в вороте футболки. – Наш с тобой общий секрет? – вопросительно приподнимаю бровь. Он бросает быстрый взгляд на смеющуюся Робин и нехотя поднимается на ноги. – Куда? – Туда, – показываю рукой в сторону горки. – Так чего тебе надо? – не очень дружелюбно вопрошает Ророноа, устроившись на траве и опершись спиной о борт. – Во-первых, прости, я не предполагала, что все настолько серьезно, – я устроилась рядом, соприкасаясь с ним плечом. – Во-вторых, спасибо, – он недоуменно смотрит на меня. – Иди спасать свою идиотку, – с усмешкой процитировала я, – правда, спасибо тебе. Ну и, в-третьих, мир? – протягиваю ему ладонь. Он несколько секунд смотрит на протянутую руку, потом поднимает взгляд на мое лицо и, наконец, произносит: – Мир, – крепко сжимая пальцы. – И еще, – удлиняю пальцы, оплетая ими его предплечье, моя вторая рука хватает его за шею, – за это тоже прости, я потом все объясню. – Очень быстро вливаю в него спирт, что отмахнуться он уже не успевает. – Триста двадцать миллионов. – Ах, шпионка-сан! – за спиной раздается голос Робин. – Неужели вы все-таки шпионка? – спокойно поднимаюсь и разворачиваюсь к ней. – Или решили все же променять своего принца на чужого мечника? Интересно, а это она сама или ее клон? – Раскрыть тебе секрет? – я снимаю с запястья свой нож-браслет, и протягиваю его ей: – Что предпочтешь: наблюдать и не вмешиваться или… – киваю в сторону похрапывающего Зоро. – Кайросеки? – она наклоняет голову, рассматривая меня. – Предпочту наблюдать, – она проходит мимо меня и изящно опускается на траву рядом с мечником. – Тогда небольшая проверка, – протягиваю ей руку. Робин с легкой улыбкой вкладывает в нее свою, и я начинаю вливать спирт. Она склоняет голову на плечо Ророноа, и через пару мгновений тонкая кисть выпадает из моей. – Четыреста пятьдесят миллионов, – подвожу я итог, и, послав моему принцу воздушный поцелуй, направляюсь к Ло. – Прошу прощения за обман. По пути замечаю, что Нами смотрит прямо на меня каким-то отчаянным взглядом, в котором я узнаю свой. Получила? Мне было не в пример хуже, и не только мне. Хотя в отличие от тебя никто этой слабостью пользоваться не собирается. Я тебе сполна воздам за все. Я – мститель! Блин, опять меня куда-то понесло… Итак, на очереди Трафальгар Ло. Или стоит сделать финт ушами и завалить двоих? Начинать ведь надо с самых опасных для меня: двое обезврежены, остались еще двое. Ло и Нами. Нами и Ло. Внимательно смотрю на рыжую, склонив голову на бок. Как удачно сидит-то! Как раз можно вклиниться между нею и Трафальгаром. Ну, что, пойдем перекрестясь. Нагло втискиваюсь между ними и закидываю руки им на плечи. Чем быстрее закончу – тем лучше, меня еще травка на палубе ждет. Брук удачно начинает играть «Саке Бинкса», и Луффи, Френки, Усопп и Чоппер начинают подпевать во всю глотку и даже пускаются в пляс. В этом нестройном хоре тонут недоуменные возгласы моих жертв. К Ло прижат мой браслет с кусочком кайросеки, так что его прошлый трюк с разрезанием больше не прокатит, а вокруг шеи Нами несколько раз обмотана моя удлиненная конечность, сейчас больше напоминающая щупальце. Трафальгар вырубается первым и заваливается назад. – Девятьсот пятьдесят миллионов. Нами держится. Ничего, я с Зоро справилась. Дважды. Неужто тебя не осилю? Смотрю ей прямо в глаза. Можешь прочесть в них то, что я о тебе думаю? Ну же, ты же сообразительная. Помнишь, ты ведь сказала, что будешь рада, если Санджи-кун найдет свое счастье? Теперь решила сама этим счастьем стать? Не позволю! – Он мой! – шиплю ей в лицо и вижу в карих глазах страх того, что я знаю ее секрет. Еще несколько секунд, и она тоже опускается на палубу. – Один миллиард шестнадцать миллионов. Поворачиваюсь к коку, который уже не улыбается, а, чуть нахмурившись, наблюдает за всем, подобравшись, как хищник перед прыжком. Я почти ощущаю его желание броситься и прекратить все это, но он обещал не вмешиваться, и потому с напряжением смотрит на меня и остальных. Следующий – Брук. – Луффи, – подхожу к размахивающему мясом капитану. – Мне интересно, – он улыбается и ждет продолжения фразы. – Ты же резиновый? – Ага, – радостно восклицает он, оттягивая свободной рукой щеку на полметра в сторону. – Я же съел фрукт гому-гому. – А ты ведь везде резиновый? – продолжаю выяснять я. Краем глаза замечаю шокированный взгляд Санджи-куна. Ах, ну да! Я же в прошлый раз с таким же любопытством спрашивала про степень озеленения Зоро. Интересно, насколько пошлые мысли появились в одной блондинистой голове? Надо обязательно потом разузнать! Но в отличие от волосяного покрова потенциального величайшего мечника ответ на этот вопрос знать я хочу. – Э-э-э, – недоуменно тянет Луффи, прикидываясь шлангом, но румянец на резиновых щеках выдает его с головой. Да я и так в курсе, что он не такая наивняшка, как можно подумать. – Вроде везде, – все собрались вокруг меня в ожидании развязки. – И зубы? – И зубы. – Покажи! Мугивара открывает рот, хватает зуб и тянет. Зуб растягивается. Луффи отпускает, зуб возвращается на место. – Тогда как ты можешь откусывать мясо?! – восклицаю я, тыкая в него пальцем. – Если у тебя зубы тоже резиновые? Оно же должно отскакивать! На несколько минут все впадают в ступор, а потом начинается натуральный балаган. Наш капитан откусывает кусок мяса и тщательно его пережевывает, чего за ним отродясь не водилось, внимательно прислушиваясь к ощущениям. Окружающие его требуют отчет об этих ощущениях, поминутно заглядывая в рот. – Эм, Брук, можно тебя на минутку? – подергала я скелета за край пиджака, до которого едва достала. – Да, прекрасная Ира-сан! – незамедлительно откликнулся музыкант. – Вы хотите показать мне свои трусики? – Ага, – подтверждаю я, отойдя в сторонку от экспериментаторов. – Неужели правда? – на его скулах вспыхивает румянец. – Правда-правда, смотри, – киваю в ответ и задираю юбку. – Ира… сан… бульк… – падает к моим ногам груда костей. – Прямо умереть не встать зрелище, – я присаживаюсь рядом и для контроля вливаю в него дозу спирта. Подействует или нет, хрен знает, но для подстраховки сойдет. – Один миллиард девяносто девять миллионов. Гляжу в сторону галдящей компании. Кажется, у Френки кончается кола, судя по обвисшей прическе. Удачный момент. Плотник отделяется от остальных и направляется к стоящим у борта ящикам и бочкам. – Френки, покатай меня на кентавре! – с разбега запрыгиваю ему на спину и обеими руками вцепляюсь в мощную шею. – Эй, спиртогерл, погоди чуток, – киборг пытается схватить меня рукой или стряхнуть с себя. – Я сейчас на нуле, заправлюсь и покатаю. – Не-не-не, – оперативно вливаю спирт, пока он не успел заправиться колой. – Я хочу прямо сейчас! Покатай! Покатай! – обычная тактика Луффи весьма действенна, так что киборг отвлекается от колы. Пошатываясь, он опирается рукой о бочку и медленно оседает на палубу. – Один миллиард сто девяносто три миллиона, – спрыгиваю на травку и иду за оставшимися. – Луффи! Ну, что там с зубами? – спрашиваю я, встав рядом. – Не знаю, – очередной кусок исчезает в резиновом рту. – Мне без разницы. – А дай потрогать? Рот раскрывается, предоставляя шикарный обзор не только для стоматолога, но и для лора. Хватаю зуб и тяну. Реально растягивается. Отпускаю – встает на место! Надо будет потом так еще поиграть, а пока снова обращаюсь к силе своего дьявольского фрукта, не забывая тянуть зуб туда-сюда. – Один миллиард шестьсот девяносто три миллиона, – с довольной улыбкой говорю я, когда Мугивара сдувшимся шариком расползается по газону, и отпускаю резиновый зуб. – Ира-кун! – испугано вскрикивает Усопп, когда я на развороте хватаю его спиртовым хвостом, и теряет сознание. Только непонятно от чего: от спирта, от страха или прикидывается. Опускаю его на палубу: – Один миллиард восемьсот девяносто три миллиона. – И-и-ира… – заикается Чоппер, вытаращив на меня глаза. А вот детей спаивать плохо. – Ты последний! – замогильным голосом выдаю я, трансформируясь в классическую Горгону Медузу. Чоппер, взвизгнув, падает в обморок. – Один миллиард восемьсот девяносто три миллиона сто. – Ира-тян, это не смешно, – поднимается на ноги Санджи-кун. – Зачем ты это сделала? – Я ведь сказала, что не беспомощная, и легко могу получить награды за ваши головы, – возвращаю себе нормальный вид и с вызовом смотрю в потемневшие синие глаза. – Все живы, относительно здоровы, – подхожу к нему и тяну рубашку, вытаскивая ее из брюк, – лежат почти удобно, – он перехватывает мои запястья, сжимая. – Как думаешь, стоят твои сто семьдесят семь миллионов и «взять живым» их миллиарда восьмисот девяноста трех? – Чоппера так и быть оставлю себе. – Чтобы Морской Дозор навсегда про тебя забыл? – он неверяще смотрит на меня, словно ждет, что вот-вот у меня на плечах появится белый плащ с эполетами и надписью «Справедливость» на спине. – А самое главное, что никто теперь не мешает воплощать фантазии, – подаюсь вперед и, приподнявшись на цыпочках, целую в адамово яблоко.– Ты ведь сдашься мне? – Куда я денусь, – усмехается мой любимый блондин, отпуская мои руки и нежно целуя. – Два миллиарда семьдесят миллионов сто.