Wenn der weiße Flieder wieder blüht...

Когда я последний раз тебя видела? Месяц, год назад? На календаре уже март и я до сих пор жду тебя. Не волнуйся. Я прощаю тебя, за то что ты не приехал. Работа есть работа. Я понимаю. Выглянув в окно, замечаю изменения природы. Огромные сугробы снега подтаяли, небо просветлело, а если прислушаться, то можно услышать щебет ранних пташек. Недаром весну называют временем возрождения и надеж. И в моем сердце с приходом весны тоже появилась надежда и вера. Вера в то, что и у нас, и у других людей все будет хорошо. Надеюсь, ты восстановишься, и несмотря на все преграды будешь со мной. Без тебя дома слишком тихо. Я скучаю по звукам твоих шагов, по твоему хриплому шепоту, даже по твоей тихой ругани на немецком, когда ты задеваешь ногой дверной косяк. От такой тишины у меня начинает болеть голова. Надо включить радио. Сейчас там должны играть « Революционную симфонию» Ференца Листа. Говорят что классическая музыка благотворно влияет на человека. Меня она успокаивает и не дает чувствовать себя одинокой. В последнее время произошло слишком много неприятных событий , и ощущение в моей груди говорит , что будет еще хуже. Надеюсь это только моя фантазия, не больше. В последнее время ты очень занят и серьезен. Я тоже стараюсь не сидеть на месте. Похоже меня уже заждалась немытая посуда. Сколько сейчас времени? Почти половина третьего. Через несколько минут должны начаться новости. Начинаю вытирать тарелки, но внезапно слышу беспокойный голос диктора: - Экстренные новости из Германии. Сегодня Контрольным советом официально заявлено о том, что Прусское государство, являвшееся источником милитаризма и реакции в Германии, больше не существует. Разжимаю руки. Где-то отдаленно слышу звук разбивающейся тарелки. Но я не обращаю на него внимание. В моей голове, как отчеканенные, звучат лишь одни слова: - Прусское государство… больше не существует … "Нет, это не я, это кто-то другой страдает. Я бы так не могла, а то, что случилось, Пусть черные сукна покроют, И пусть унесут фонари... Ночь." Бегу в сад. Не могу больше находиться в доме, где несколько минут назад прозвучали, ненавистные всем моим сердцем, слова. Надо позвонить Людвигу. Он должен знать, что с тобой. Я не верю в твою смерть. Ты не можешь умереть. Внезапно ощущаю влажные дорожки на щеках. Вероятно у меня истерика. Я никогда не чувствовала себя настолько подавленной и беспомощной. Мне нужно спрятаться. Нужно убежать от всего. Решаю укрыться в оранжерее. Закрывая за собой дверь, замечаю что-то белое. Снег? Нет , он бы растаял при такой температуре. Повернув голову, я увидела еще не до конца раскрывшиеся грозди белой сирени. Несмотря на то, что она обычно цветет в апреле-мае, сейчас передо мной предстали белоснежные и мягкие, как твои волосы, грозди маленьких цветков. Сажусь под куст. Мой плач стихает. Остаются лишь теплые слезы , бегущие по щекам. Через некоторое время нет ни всхлипов, ни боли. Нет ничего. Лишь пустота. Что теперь делать? Надо позвонить Людвигу и как можно быстрее. Медленно встаю и пошатываясь иду в дом. Моя юбка в пятнах, но мне все равно. Не снимая туфли, я подошла к телефону и дрожавшими пальцами набрала знакомый номер. - Я слушаю. - его голос был спокойным, но я услышала нотки усталости и тревоги. - Как он?- хрипло произнесла я. - Я не видел его несколько дней. Пока ничего не известно. Как только я что-нибудь узнаю, я позвоню. - Хорошо. Сажусь на пол возле телефона. Неудержимо клонит в сон. Царство Морфия уже открыло передо мною свои врата. "Перед этим горем гнутся горы, Не течет великая река, Но крепки тюремные затворы, А за ними "каторжные норы" И смертельная тоска. Для кого-то веет ветер свежий, Для кого-то нежится закат - Мы не знаем, мы повсюду те же, Слышим лишь ключей постылый скрежет Да шаги тяжелые солдат. Подымались как к обедне ранней, По столице одичалой шли, Там встречались, мертвых бездыханней, Солнце ниже, и Нева туманней, А надежда все поет вдали. Приговор... И сразу слезы хлынут, Ото всех уже отделена, Словно с болью жизнь из сердца вынут, Словно грубо навзничь опрокинут, Но идет... Шатается... Одна... Где теперь невольные подруги Двух моих осатанелых лет? Что им чудится в сибирской вьюге, Что мерещится им в лунном круге? Им я шлю прощальный свой привет." Март 1940. Анна Ахматова.