Рояль

Хибари Кёя, мирный дипломат из Японии, медленно шёл по коридорам большого поместья, куда пригласил посол его страны в Италии. Кёя решил выбраться из душного помещения, где проходило какое-то шумное мероприятие, на котором он почему-то должен присутствовать, в более уединённое место. В здании было абсолютно тихо, будто бы тот шумный зал вовсе и не существовал. Тишина не угнетала, в данный момент для Хибари она была как божественная музыка. Пройдя чуть-чуть дальше, темноволосый мужчина услышал мелодичный напев фортепиано, будто бы плывущий по воздуху. Чуть ускорив шаг, Хибари пошёл навстречу этой прекрасной мелодии. Кёя вышел в тёмный коридор, в конце которого виднелся свет из приоткрытой двери. Из этой же двери и доносилась музыка. Пройдя ещё пару шагов, Хибари открыл дверь. Абсолютно белоснежная комната. Яркий свет слепил глаза. Самым тёмным элементом из всего декора оставался величественный рояль. Огромный, из тёмной породы дерева, он казался предметом из другой реальности посреди всей остальной белоснежной мебели. За инструментом на высоком стульчике сидел мальчик лет восьми. Казалось бы, если не тёмный костюм, он слился бы с окружающим его антуражем. Светлые, почти белые волосы, белоснежная кожа... Маленькие пальчики уверенно скользят по чёрно-белым клавишам величественного рояля, стоящего посреди большой комнаты. Мальчик, прикрыв глаза, погрузился мыслями в мелодию, наигрывая аккорды. Казалось бы, для него в данный момент не существовало ничего, кроме инструмента и мелодии, этой самой распрекрасной мелодии... Кёя прислонился к дверному косяку, наблюдая за каждым движением ловких маленьких пальчиков, касающихся клавиш. Прикрыв глаза, как и юный музыкант, он отдал свои мысли в распоряжение музыки, представляя себе прекрасные картины, услужливо предоставленные воображением. Медленно мужчина будто ушёл из мира сего, для него перестало существовать всё, кроме музыки, музыкального инструмента и мальчика, наверняка такого же прекрасного, как и музыка, которую он исполняет. Кёя в тайне верил, что прекрасные вещи делают лишь прекрасные люди. И не важно, прекрасны ли творцы внешне, для него больше имело значение внутренняя красота, красота сердца, раскрывающегося во время любимого дела. Хибари даже не понял, когда музыка оборвалась. Он пришёл в себя лишь тогда, когда кто-то несильно дёрнул его за полу пиджака. — Scusi? Chi sei? E cosa ci fai qui? —тихо спросил мальчик на непонятном Хибари языке. Кёя открыл глаза. На него с любопытством смотрели большие зелёные глаза. Улыбка появилась на лице мужчины. Брюнет погладил мальчика по волосам. — Красивый, — тихо проговорил он на своём родном языке, — И играешь красиво. Страшно даже представить, что с тобой может произойти по жизни. — Про... простите? — пролепетал мальчик на японском языке, но с итальянским акцентом. —Как тебя зовут? — Хибари всё ещё не убирал руки с волос мальчика. — Хаято, — всем своим видом ребёнок пытался показать, что не понимает, чего от него хочет дядя с узкими глазами. — Приятно познакомиться, — Кёя убрал руку с головы мальчика и, отстранившись от косяка, медленно вышел из комнаты, напоследок добавив, — Не расставайся с инструментом, кровь некрасиво смотрится на белом. Зато на клавишах – как раз.