Биллиантовая Нить

Тишина затянулась. И Билл это понимал. Он не мог скрыть даже от себя, что ему нравится то, что он видит. Сквозь белую полупрозрачную ткань можно было четко разглядеть опущенный, довольно крупный член, словно увядший цветок на фоне черных волосков. Но вместе с этим в бунтарской душе закипало тихое непонимание - ведь Том не вчера стал таким красивым. Конечно, Том более ухоженный сейчас, но это все тот же олух. Красивый олух. С большим увядающим цветком, который склонил головку, словно вымаливая влаги. - Какая прелесть, - Билл попытался сказать это холодно и отстраненно, засунув подальше не вовремя проснувшиеся чувства вечного одиночества и желания запретного. Судя по стыдливо опущенным глазам и алым щекам Альфы, у него получилось. Уже шагая к выходу из храма, Билл слышал нарекания хранителя принца, но не прислушался, думая лишь о том, что происходит с ним. Билл пытался понять, что изменилось в нем после вещего сна. И когда вспомнил то отчаяние и вину, горячую кровь на своих ногах, Омега замер, понимая, что теперь не сможет как раньше втаптывать в грязь Тома. Несомненно, Альфа самый настоящий болван и увалень, он и волоска его не стоит, этот мужлан не достоин его сердца… и никто не достоин. Но теперь та кипящая ненависть ко всем Альфам превратилась в жалость, что казалось еще хуже. А вместе с этим в душу поползли холодные щупальца осознания, что он ровным счетом ничего не знает об Альфах и их истории. Чувствовать свою неправоту, а особенно вызнавать ее Билл не собирался. Он никогда не признает своей вины, но держаться неправильного пути Омега не хотел. Билл боялся. Боялся почувствовать вновь всю ту боль от потери, боялся, что если Альфа обезумеет или наложит на себя руки, будет виноват он. Мальчик не хотел смерти принцу - от Тома слишком многое зависело, многие зависели. И Омежка подозревал, что с каждым днем он сам становится зависимым. И он не мог с этим бороться, ведь не знал причины, не знал противоядия чарам ненавистного Альфы. Раньше Том казался глупой тарахтелкой, пустышкой. А сейчас он видел эту же пустоболту, только с красивым оформлением. Омега замер, осознавая маленькую правду: ему нравился внешний вид принца. - Билл? С тобой все хорошо? – Геворг подошел к окаменевшему мальчишке, который так и замер на пороге храма. – Лошади уже готовы к дороге. Я собрал вещи еще вчера. Пора выезжать… - Что? – Билл растерянно огляделся, он слишком прислушался к себе, чтобы слышать других. Золотое сияние немного угасло, но это, тем не менее, мешало увидеть хоть что-то дальше тридцати метров. Духота на улице стояла невыносимая. Казалось, что на раскаленных камнях можно готовить обед. Страшно было даже подумать, что в такую погоду им придется пройти путь длиной в пару дней. Перед храмом уже собрались люди, чтобы поприветствовать новобрачных и провести их в дальнюю дорогу, но взгляд Билла больше цеплялся за сингаров. Эти кошки единственные, кому жара была нипочем. Огромные хищники гордо взирали на людей своими аквамариновыми глазами. Единственный сингар, которого не интересовал собравшийся народ, принадлежал всаднику, что все так же отмахивался от беловолосой злючки, спорил с огромной бабочкой, запрещая самостоятельно лететь к дому, и вместе с этим успевал раздавать приказы своим людям. Голубые нити, переплетенные в шерсти сингара принца, казалось бы, стали еще ярче, когда Билл сделал шаг к кошке. Шум споров и голоса народа стихли, когда Билл подошел слишком близко к зверю, ведомый своим желанием оседлать опасное чудовище, наконец-то почувствовать тепло густой шерсти через свои пальцы и стук огромного сердца под рукой. - Билл, что ты делаешь? Принц купил тебе лошадь. Посмотри, какая она красавица, - Геворг без особой надежды пытался отвлечь подопечного на вороную кобылу, такую же норовистую, как и ее будущий всадник. Но Билл не слушал, все ближе подступая к опасному хищнику. – Принц! – хранитель попытался привлечь внимание Тома. Но тот слишком был занят людьми, чтобы приглядывать за своим Омегой. И только пришедшая из ниоткуда тревога заставила мужчину найти глазами любимого мужа. Найти между десятками людей одну-единственную черную фигурку и ужаснуться. Омежка уже тянул руку к мохнатой голове его хищника. - Билл, нет! – он не успел бы добежать. Не успел бы что-то сделать. Но в этом и не было нужды. Сингар покорно опустил голову, позволяя гладить себя маленьким ручкам в черных бархатных перчатках. Громкое мурлыканье королевского сингара привело всех в шок не меньше, чем то, что посторонний человек захотел прикоснуться к опасному животному. - Я хочу поехать на нем, - довольно проговорил Билл, почесывая мощную шею животного. – Он такой прелестный. - Билл, это твой Дар? – восхищенно спросил Том. Он не мог поверить своим глазам. К королевскому сингару прикоснулся чужак, и мало того - Омега. - Нет, это всего лишь мое обаяние, - мальчишка хитро сверкнул глазами. О своем Даре не говорят, это могут знать только самые близкие, родные. Сила – это оружие, помощь данная богами, и ее нужно хранить в тайне, особенно если твой Дар убивать и пробуждать мертвых. – Я поеду на нем? – требовательно посмотрел на растерянного мужчину, давая взглядом понять, что отказа не потерпит, и скорее на лошади поедет Том, чем он. - Только если со мной, - принц попытался собраться. Он уже понял, что рядом с Биллом не нужно ловить ворон. Так и без головы можно остаться. И самая главная задача сейчас перед принцем стояла: понять, что любит Билл, и тоже это полюбить. Но вместе с этим всегда, в любое мгновение пытаться быть рядом, а поездка на сингаре как ничто другое должна сблизить. - Я не против, - Билл посмотрел на океан, чтобы только не видеть, как радостно вспыхнули глаза мужчины. Некогда черные воды светились золотом, и где-то в этих водах ютилось его любимое чудовище, которое он, скорее всего, больше никогда не увидит, а сейчас не сможет даже попрощаться. Грусть увеличилась вместе с прощанием с единственным любимым Альфой – племянником, Ведагором и отцом. Только сейчас, обнимая своих близких, Билл понимал, что может их больше никогда не увидеть, и это сжимало сердце невидимыми тисками. Теперь долгая дорога ему не нравилась еще больше. И Альфа, из-за которого ему приходится покидать родные земли, стал еще ненавистней. Настолько, что даже красота принца не смягчила его. Не смягчило и ощущение удобного седла, впереди Альфы, игривого ветра на веках и даже легкая облегчающая прохлада, принесенная им. Том что-то пытался говорить в первые несколько часов, что-то спрашивал. Его возня позади немного смешила, но как бы Альфа ни старался, все натыкался на безразличное молчание. К вечеру они уже подходили к острову Бет, к тому времени Том выдохся и заглох, получив в ответ тихий смешок. - Ну, наконец-то, - облегченно прошептал Билл, наслаждаясь тишиной. На горизонте уже виднелись высокие деревья, когда Билл откинулся на мужа, прикрывая уставшие от яркого света глаза. Он не почувствовал, как быстро забилось сердце в груди принца, когда придвинулся еще ближе к крепкому телу, засыпая. Но забилось оно отнюдь не от радости первых невинных, пусть и вынужденных объятий. К ним приближались всадники на лошадях. И в одном из первых наездников Том отчетливо узнал большие грустные глаза Эрика.