Before morning comes

Гареки долго ворочался в постели пытаясь уснуть. Кровать казалась слишком скрипучей, подушка-жесткой, а одеяло-недостаточно теплым. В конечном итоге, промаявшись чуть больше часа, парень раздраженно смял в руках пододеяльник в цветочек (очередной дурацкий подарок Ёги), откинул его в сторону и поднялся с постели. Часы Барашка, поставленного Цукумо в спящий режим, показывали полвторого ночи. Время, когда нормальные, здравомыслящие люди занимались не праздношатанием по комнате, а крепким сном. Гареки, тихонько ругнувшись, нащупал на полу свои грязные, потертые кеды, теплый плащ и решил покинуть комнату, погруженную в благоговейную тишину, нарушаемую лишь тихим сопением Ная, укутанного в несколько теплых пледов, и неспокойно ворочающегося в тщетной надежде согреться. По невыясненным пока причинам, центральное отопление на корабле вышло из строя, чем, собственно, капитан Хирато был жутко рассержен. Конечно, механикам досталось сильно, но они клялись все починить к рассвету. Перед выходом, Гареки мазнул по Наю легким, но цепким взглядом. Беззащитный, до одури милый и привлекательный мальчишка с белыми, как сама Зима, волосами и мягкой открытой улыбкой мирно спал, цепляясь тоненькими пальчиками за мягкий, пушистый плед, по которому бегали выдуманные швеей розовые и желтые зайчата (опять же, бесполезный подарок чересчур романтичного и простодушного Ёги). Най подогнул под себя совсем худые, кое-где сбитые и ушибленные, колени. В этой позе он выглядел, словно бабочка в коконе. Иногда, совсем редко, он хмуро сводил брови к переносице, будто выслушивая в своих, несомненно, ярких, снах что-то не очень приятное. Но спустя какие-то жалкие доли секунды, кажущиеся сущей мелочью в сравнении с бесконечным потоком времени, мальчишка расслаблялся, уголки его губ вновь приподнимались в озорной, детской улыбке, лицо расслаблялось и вновь приобретало черты абсолютно беззаботной доброты и мягкости. Гареки не удержался, подошел к кровати, присаживаясь на корточки, и просунул руку под большой, бесформенный кокон, нащупывая теплую ладошку Ная и откровенно наслаждаясь прикосновением к нежной, бархатистой коже. Мальчик во сне шевельнулся, пледы зашуршали, а пальчики на запястье Гареки крепко сжались, отрезая все пути к отступлению. Неведомое доселе чувство зарождалось глубоко внутри, под самым сердцем подростка. Щеки Гареки заалели, жар резко прилил к лицу. "Что же это?" Что со мной творится?!" Будто отвечая на вопрос, Най, просыпаясь, резко дернул Гареки на себя. Подросток стукнулся грудью о край кровати, но, несмотря на боль, поднялся и прилег рядом с непоседливым мальчишкой. -Мне холодно без тебя,-с долей обиды в голосе прошептал невыспавшийся Най, потирая свои заспанные глаза,-Не уходи больше вот так, без предупреждения. Мальчик насупился и смело обнял Гареки за плечи, прижимаясь к нему своим горячим телом. -Врунишка. Ничего тебе не холодно,-фыркнул Гареки, тем не менее, отвечая на нежные, но слегка неловкие объятия Ная. -Глупый! Мне вот здесь холодно. Мальчик выпутался из бесконечного хитросплетения, подаренных Ёги пледов, и ткнул себя пальцем в чувствительное местечко чуть ниже левого плеча, но выше солнечного сплетения. Сердце. Доброе, ласковое сердце Ная, которое впускает внутрь своего теплого пристанища всех хороших людей, но самое большое место отводит лишь действительно значимым для парнишки персонам. Гареки вновь покраснел, умиляясь тому, с какой гордостью Най тыкал своей маленькой ладошкой в грудь. Словно пытаясь доказать что-то действительно важное, рассказать о каких-то поистине глубоких чувствах. -Дурак ты,-беззлобно прошептал Гареки,-Сюда,-он накрыл своей рукой пальцы Ная, все еще касающиеся важного местечка на левой стороне груди,-Надо впускать только родных, близких друзей и любимую девушку. Мальчик непонимающе склонил свою лохматую макушку к плечу. -Ну, смотри, я тебе родня? Най отрицательно тряхнул головой. -Мммм, лучший друг? На пару секунд Най задумался, прикусывая ноготь на указательном пальце, сводя брови к переносице. Но тут же его лицо вновь озарила яркая улыбка, и он снова покачал головой. Сердце Гареки пропустило удар. Нет, он, конечно, не мог рассчитывать, что понравится Наю, но до сегодняшнего дня в его душе все еще теплился маленький чахлый огонек надежды, а теперь... После того, как плечи Гареки скорбно опустились, Най схватил его лицо в свои теплые ладошки и посмотрел в холодные, темно-зеленые глаза. -Ты моя любимая девушка!-гордо заявил парнишка, стискивая щеки Гареки. На секунду подросток замялся и, что называется, "выпал в осадок", но поняв серьезные намерения Ная, Гареки просиял и, наверное, впервые за последние десять лет своей пустой и абсолютно никчемной жизни смог улыбнуться. По-настоящему, искренне, будто вспомнил что-то давно забытое, но невероятно ценное. Тот отголосок яркого, горячего чувства, что он испытывал к Цубаки будучи еще совсем ребенком. Любовь. Мягкая, нежная, разливающаяся теплыми волнами по всему телу. Согревая, утешая...Расслабляя. Гареки слегка улыбнулся, проводя пальцами по пылающим щекам Ная, оставляя на его лице едва уловимые частички своих реальных чувств и эмоций. -Хорошо. Я согласен хоть до конца жизни быть твоей любимой девушкой. Най просиял. Губы растянулись в широкой улыбке, которой позавидовал бы даже Чеширский кот. Гареки тихо усмехнулся в сжатую ладонь. -Что смешного?-с нотками обиды в голосе спросил Най, внимательно глядя на своего ночного собеседника. -Ничего. Все замечательно. Я...Я просто счастлив. Губы Гареки невесомо коснулись лба мальчика в абсолютно невинном поцелуе, который дарит обычно любящая мать на ночь своему сынишке или дочери. -А мы будем держаться за руки как муж и жена?-абсолютно непосредственно, как бы, между прочим, поинтересовался Най. -Конечно. И, будто подкрепляя свои слова делом, Гареки переплел свои пальцы, с горячими пальцами Ная, который весь подался вперед, будто пытаясь отдать свое тепло единственному дорогому для него человеку. -Я люблю тебя. -Я тоже, моя милая девушка,-хихикнул Най. Гареки расслабленно улыбнулся, прилег рядом с мальчиком и тут же уснул, погружаясь в мир прекрасных, цветных грез, которые он не видел уже много-много лет.