Дочь священника

Тихо в Тулузе. На площади весь народ вышел смотреть, как ведьму ведут на костер. Тощий священник презрительно кривит рот. Сколько он дьявольским козням давал отпор? Ведьма ступала мягко. Пшеничных волос облако вилось где-то на уровне плеч. Было не жалко ей длинных обрезанных кос, разве к сожжению стоило их беречь? В камере пыток познала всю боль и страх, но не призналась в злодействе и ворожбе. - Каяться не в чем мне! - эхом звенит в углах. - Ведь я ни разу еще не лгала тебе! - Ты порождение зла, дьявольская дочь, скоро твоей ворожбе да придет конец! Тихо шептала: - Пусть мне уже не помочь, только ты помни, что я - твоя дочь, отец... Гордая шла на смерть – волю не сломить, страх пробивался на волю жалким ростком. Зная, что ведьминой жизни прервется нить, стражник играючи тыкнул деву штыком... Факел горел ровно-ровно, стремился ввысь в грубых руках седовласого палача. Дева молчала, когда вытекала жизнь с кровью из рваной раны пониже плеча. Дева смотрела безумным взглядом в толпу, словно кого-то искала или ждала. Люди молчали. Она шагнула к костру, и на спине расцвели два алых крыла. В страхе толпа: - Это ангел спустился к нам! Только священник худой продолжает речь: - Ангел ваш падший! Безбожный дьявольский срам! Сжечь ее, ведьму! Сжечь ее! Слышите? Сжечь! Хрупкое тело он сам привязал к столбу, вырвал безмолвно факел из рук старика, страстно великому Богу вознес хвальбу и подпалил сложённого хвороста скат. Жарко трещал огонь, пожирая цель, только вот крика из девы вырвать не смог. Дева сгорела с улыбкою на лице, будто устами ее улыбнулся Бог.