Abstemious

      Коэн всегда умел хорошо управлять собой, держал в порядке мысли с намерением их исполнить. Нельзя было увидеть его неприготовленным, застать врасплох, даже если он и не ожидал ничего такого. Всегда можно было поймать на себе взгляд, ожидающий взгляд, будто бы он уже готов ко всему на свете.       Он ни разу, даже в самом детстве, ни перед кем не открывал своего сокровенного сердца, никому не ведал своих душевных тайн, переживаний. У него никогда не было близких людей, с которыми он мог поговорить или просто выпить чашечку чая или чего-нибудь покрепче. Только со своим младшим братом он мог позволить себе остаться наедине, хотя чаще всего они с Комеем обсуждали очередную тайную тактику нападения на соседнюю провинцию. Они могли сидеть долго, иногда даже после полуночи, но почти всегда молчали, когда заканчивались военные темы.       Сначала во время их встреч второй принц сильно оживлялся, подолгу его глаза зажигались жизнью, и в них отражались эмоции. Он волновался, думал, как понравиться брату, радовался одним пустякам, а от других очень сильно страдал, порою даже почти плакал в подушку.       Но это всё было очень давно, когда они были ещё детьми, в ту пору, когда человек наивен и видит в любом другом искреннего друга, тогда, когда о необдуманных поступках не приходилось жалеть. Впрочем, даже в настоящие дни на долю Комея выпадали разные неудачи и передряги. Молодой человек по-прежнему отдавался в плен старшему брату, но никогда не был его рабом или слугой. Он даже думал, что сближение с девушками ведёт к большим хлопотам, и не имел с ними дело.       Вот и сейчас Комей последовал в покои к первому принцу по приглашению. Было очень странно то, что просили прийти после полуночи, чтобы никто не заметил. Прислуга долго вглядывалась в быстро удаляющуюся тень, пытаясь узнать, кто мог бродить в такое позднее время. Но ни один человек не заметил, как темная фигура поднялась на запретный этаж и свернула прямо в спальню.       Второй принц оглянулся по сторонам, проверяя наличие нежелательных лиц, и приоткрыл тяжелую дверь. В комнате было неприлично темно: света от одного единственного светильника, висевшего над широкой кроватью, не хватало. Он пересек комнату широкими шагами, направившись прямо к Коэну. Первый принц развалился на мягком диване, весь его вид выражал лень и, возможно, апатию, а лицо было донельзя спокойным. Движения его, когда он показал брату присаживаться рядом, были очень легкими и не лишенные мягкой грации лени. Комей уже забеспокоился, не случилось ли чего с будущим королем, легкая тревога застыла в его глазах. Но все переживания разрешились вздохом и замерли в сонной дремоте.       Терзаемый сомнениями он чуть слегка наклонился к безмятежному лицу, слишком близко, но Коэн не дёрнулся. Уже гораздо смелее Комей провел по щеке брата, касаясь неощутимо, почти невесомо, провёл по скуле до виска и прихватил между пальцев шелковистые алые волосы. Выдержка рушилась прямо на глазах, он аккуратно, чтобы не потревожить чуткий сон, поднес прядь к губам и замер. Было просто приятно осознавать рядом тёплое тело, ощущать его присутствие. Запустил руку в разметавшиеся по подушке волосы, поглаживая и лаская, но сделал это очень неосторожно, почти ложась на брата.       - Вот ты всегда так! - тихий шёпот заставил Комея вздрогнуть и оторваться от занятия.       Коэн улыбнулся и притянулся его к себе, стягивая заколку с волос младшего брата. Они рассыпались по обе стороны, закрывая ото всех нежный поцелуй, полный неожиданно вспыхнувших чувств. Никто бы и не поверил, что жестокий король, которого всё постоянно выводило из себя, может быть с кем-либо нежен, медлителен и аккуратен.       Сейчас он молча перебирает чужие отросшие прядки волос, вдыхает чужой запах. Снова и снова тянется к таким родным и желанным губам, чуть прикусывая с пылающей страстью чуть обветренные губы, проникает языком внутрь, нежно проводит по нёбу, словно извиняясь за причинённый дискомфорт, ласкает язык и переплетается в бешеном танце.       Комей громко стонет, когда обнаруживает чужую руку меж ног, и резко дёргается, прижимаясь сильнее, как можно ближе, чтобы он продолжал свои ласки. Происходящее сейчас было кошмарно неловким, обычно молодой принц так не раскрепощался и не позволял себе таких откровенных действий, поэтому он слегка краснеет, опускает глаза, закусив нижнюю губу, и хочет слегка отстраниться, но крепкие руки не дают ничего сделать.       Прекрасное зрелище! Неожиданно сорвавшийся с губ стон, подействовал не хуже афродизиака на старшего принца, через уши прямо в яйца. Сдерживаться было всё труднее и труднее. Но он, хорошенько обдумав, сам отстранился. Коэну требовалось только то, чтобы младший брат стал соблазнять его сам.       - Прошу, иди ко мне, - он похлопал ладонью себя по бедрам, словно зазывая домашнего кота, при этом нежно улыбался, но казалось, что его улыбка вовсе хищная. Он передвинулся на край дивана, облокачиваясь на спинку.       Комей замер. Он точно понимал, что от него требуется, но чувствовал, что спешить не стоит, а иначе брат может неправильно его понять или добьётся своей цели. Пришлось нерешительно подняться и, шатаясь, забраться на колени: Коэн был ужасно горячим, словно внутри у него разгоралось ярким пламенем зарево.       Властная рука схватила его за длинные волосы и оттянула назад, открывая шею. Губы припали к ней и оставили краснеющий след, проходятся вверх, и касаются губ, открытых в немом стоне. Поцелуи становятся жёсткими и довольно грубыми, но при этом не остаются безответными. Рука, приходящаяся по холодному телу, заставила вздрогнуть: от горячих пальцев, которые так бессовестно скользили по тайным местам, становилось только холоднее. Коэн положил его и провёл руками по спине, заглядывая в глаза. Сколько всего он там увидел! И желание, и смущение, даже нотки страха - всё было.       Задрав полы юкаты, но не расстёгивая её, мужчина не спеша стянул нижнее бельё, отшвыривая неизвестно куда - наверняка, потом, гораздо позже, поиски затянутся, - и, протиснув бедро меж ног, потёрся, вырывая из уст принца новые тихие стоны. Он целовал оголившуюся ключицу, оставлял болезненные укусы, но тут же их зализывал. Наконец, стянув уже мешавшую одежду, Коэн уложил принца на живот прямо на шикарные ткани, заставив того согнуть ноги в коленях. Комей резко вдохнул и, возмущенно простонав, встал на четвереньки.       Коэн провёл руками по выступающим позвонкам, бокам, животу, дотянулся, наконец до стоящего члена. Он обхватил его полностью, сжал и провел большим пальцем по головке, размазывая выступившую смазку, прошёлся по всей длине, вызывая более громкий стон. Комей не выдержал и двинул бёдрами навстречу руке, но тут же изогнулся, падая на кровать.       Первый принц вцепился в ягодицы и принялся стимулировать его анус. Он ласкал его задний проход, стараясь как можно сильнее проникнуть влажным языком, иногда останавливался, чтобы послушать шепот и не дать брату так быстро подойти к грани, но снова начинал, раздвигая и сжимая мягкие ягодицы.       Затем он коснулся сразу двумя пальцами анального отверстия и, слегка надавив, вошёл в него почти наполовину, выдержав несколько секунд — двинулся обратно и со следующим толчком вошёл на всю длину. Комей от неприятного чувства дёрнулся вперёд, почти соскальзывая, пытаясь уйти от боли. Он тяжело дышал, привыкая к пальцам, но он прекрасно знал, что у его брата гораздо больше, чем какие-то два пальца. Еле повернув голову, чтобы глянуть на Коэна, Комей наткнулся на губы, которые стали целовать его. Он приспособился к равномерным движениям внутри него и требовал к себе большего внимания, подмахивая бёдрами.       - Тише, - шепнул Коэн ему на ухо, вычерчивая узоры на ровной спине.       Алые глаза с нескрываемым желанием скользнули по распластавшейся фигуре, и он снова усадил его к себе на колени. Пальцы снова прошлись по груди, остановились на затвердевших сосках, несильно сжимая, и губы оставили поцелуи на шее, где стали уже виднеться засосы, вырывая изо рта Комея стоны.       Мужчина приподнялся и сам стал насаживаться на весьма немаленький орган. Боль пронзила все тело, но он, не обратив на неё внимания, начал двигаться, держась за его плечи. Он был таким сексуальным: как выгибался, как ерзал на коленях, как, уже не стесняясь, стонал.       А Коэн держал в руках хрупкое, гибкое тело брата, такое горячее и изнывающее от ласк, целовал, приводя того ближе к оргазму. Шептал ему глупые слова, сообщающие о том, как ему сейчас хорошо. Нет, это были не признания в любви, все же мужчина шёл по жизни один.       Почувствовав, что он кончает, Коэн сильнее прижался к телу. Он одной ладонью сжал член младшего брата и задвигал рукой в такт движениям. Комей не выдержал первым - он и так достаточно долго пытался сдерживаться - резко дёрнулся, соскальзывая с члена, завалился и кончил на Коэна, забрызгав его грудь вязкой жидкостью. Первый принц последовал за ним, притягивая его к себе и целуя.       Они еще долго не могли отдышаться. Вставать с дивана ужасно не хотелось. Они и лежали на нем, укрывшись каким-то кимоно. Коэн сразу же прижал к себе Комея, а тот приобнял его за талию, утыкаясь искусанными губами в шею, прислушиваясь к тёплому дыханию. Засыпая, он успел подумать, что неплохо бы было повторить эту ночь, возможно, даже завтра...