To hug

«Очень смешно, Сондже», - бурчит Ильхун себе под нос, но учебники в рюкзак все же скидывает и кричит Ынквану, что-то смешивающему в конце аудитории, что позвонит вечером, а сейчас ему пора. Просто Сондже - кара небесная. Незамутненный разум, не понимающий ни слова «нет», ни воплей «ОТСТАНЬ ОТ МЕНЯ И НЕ ТРОГАЙ». Ему кажется очень забавным тискать сопротивляющегося Ильхуна. Ильхун Сондже вроде как нравится, но тут все сложно - Ильхун ненавидит прикосновения всей душой. А еще он думает, что любить стоит только касания того, кто действительно важен - ни к чему быть ментальной потаскушкой. И еще Ильхун не думает, что прикосновения Сондже - это предел его мечтаний. Поэтому, читая сообщение от младшего, Ильхун решает, что лучше уйти домой и не вызывать лишний раз огонь на себя. Он высовывается из аудитории и моментально понимает, что все его планы летят к чертям - на него смотрит Сондже, держащий лямку рюкзака Чансоба. Он широко улыбается, а Ильхун понимает - надо бежать. И бежит. Быстро и глупо - ну что за идиотизм, правда. Сбегает от одногруппника, который, скорее всего, и не гонится за ним. Но у Ильхуна есть четкое желание уносить ноги, во всех смыслах. Он добегает до конца коридора и замирает - где-то там слышится смех Сондже. И это значит, что через пару минут он сам будет тут, а Ильхуну придется несладко. И где-то в этот момент, когда он зажмуривается и настраивается на то, что потом нужно будет мириться с тем, что на его коже словно следы от пальцев Сондже - зудят и горят, дискомфорт, - чья-то рука берет его за капюшон толстовки и втягивает в подсобку. Первое, что видит ошарашенный Ильхун - чужие глаза, блестящие и любопытные. Потом он понимает, что напротив него сидит парень, волосы темные, кепка съехала набок, футболка широкая. - Ты кто? - спрашивает Ильхун шепотом, косясь на дверь - парень закрыл ее на задвижку, Сондже нет сюда хода. - Пыниэль, - отвечает темноволосый, улыбаясь. Акцент у него кошмарный, и Ильхун вспоминает, что Ынкван рассказывал про новенького на факультете биологии - вроде он из Америки, из города гангстеров, а если это правда, то у него явно есть автомат, замаскированный под скрипку или виолончель. Ильхун тогда его идиотом обозвал и рукой себя по лбу ударил, но сейчас второе, что он спрашивает у парня из Чикаго, это: - У тебя есть скрипка? Пыниэль округляет глаза, а потом прыскает в кулак. - Нет, - отвечает он. - А надо? «А не надо», - вздыхает про себя Ильхун, понимая, что тоже идиот, да еще и похлеще хёна. - Я Ильхун, - кивает он. Пыниэль протягивает ему было руку, но сразу же убирает, видя, как тот морщится. - Не люблю. С иностранцами - как с глухими или слабоумными. Либо громко говорить, либо короткими простыми фразами. Орать Ильхун сейчас не может, а вот за его доходчивость Пыниэль, кажется, благодарен. - Я плохо говорю по-корейски, - жестикулируя, объясняет он, словно не замечая, как дергается Ильхун - снаружи кто-то толкает дверь, что-то быстро говорит и смеется. - Как у тебя с английским? - В порядке, - отвечает Ильхун, двигаясь ближе к Пыниэлю - они сидят на полу, а там, за дверью, Сондже рассказывает Чансобу о том, как скучал по Ильхуну и почему бы не пригласить его куда-нибудь вечером. - Ты меня спас, кажется. - Это твой парень? - спрашивает Пыниэль с таким лицом, будто для него вполне естественно, что у Ильхуна может быть парень, да и вообще у какого-либо парня может быть другой парень. - Фу, нет, - морщится Ильхун, и тут же, как дурак, поясняет: - Не люблю Сондже, он слишком навязчив, а я... я ненавижу, когда ко мне прикасаются. Пыниэль демонстративно убирает руки подальше и улыбается - широко, свободно. Ильхун неловко улыбается в ответ. Ильхун цепляется за Пыниэля в столовой, вспоминая, что даже не спросил, что тот делал в подсобке. Тот задумчиво складывает в карманы Ильхуна шоколадки и небольшие пакеты с соком, которые чуть не падают - благо Ильхун их ловит в последний момент. Пыниэль стучит пальцем по губам, а потом дергает Ильхуна за край майки - предлагает посидеть во дворе. Ильхуну все равно до обиженного взгляда Сондже, который все же успевает приобнять его за шею - он вылетает вслед за Пыниэлем и улыбается так, что не видит ничего. - Прятался, - отвечает Пыниэль и делает смешное лицо. Ильхун не сразу понимает, что тот имеет в виду, а потом смеется. - От кого? - Ото всех, - Пыниэль пожимает плечами и дергает головой - требует, чтобы Ильхун помог ему справиться с той горой шоколада, что он унес из столовой. Причина пряток Ильхуну ясна - Пыниэль хоть и американец, но ничуть не похож на всех этих киношных полузащитников или вокалистов мальчуковых групп. Обычный парень с плохим корейским. Поэтому в него поначалу пальцем потыкали, а потом поняли, что ничего особенного. - А я вот люблю, когда меня трогают, - вдруг говорит Пыниэль. - Люблю внимание. А когда его нет, проще спрятаться. Вроде как в подсобке не от кого ждать объятий и прикосновений. От себя прячусь. Ильхун кусает губу. Абсолютно разные. Ильхун краем глаза замечает, что Пыниэль останавливается в дверях аудитории, а потом садится за парту подальше, не переставая, тем не менее, наблюдать за ним, хмурясь. Просто в данный момент на шее Ильхуна висит Сондже и обиженно ноет о том, что их дружба начала куда-то уходить. Ильхуна потряхивает, он сжимается и старается дышать ровно - ну что за бред, это всего лишь Сондже, глупо блевать от рядовых прикосновений человека, который ртом сказал тебе, что ты ему нравишься как_парень, а ты ему ртом же не ответил ничего внятного. Но Ильхун смотрит на Пыниэля паникующе, тот усмехается и идет к ним. Сондже поднимает глаза. Ильхун может даже не поворачиваться - он представляет это невинно-любопытное выражение лица своего нового друга и улыбается. А Пыниэль аккуратно берет его за шкирку и вытаскивает из рук обалдевшего Сондже. - Извини, ладно? - улыбается Пыниэль. А потом они зачем-то бегут по коридорам, слушая, как звенит звонок, вылетают во двор и смеются. Пыниэль тяжело дышит, опершись руками на колени. Ильхун толкает его в плечо. - Спасибо. - Вот уж не за что, - улыбается тот, по инерции касаясь пальцами того места, куда его толкнул Ильхун. Они вместе смотрят фильмы, вместе пытаются научиться кататься на скейтах, вместе сидят на песке. Ильхуну спокойно и легко - Пыниэль никуда не бежит, не пытается его потрогать, держит дистанцию и убирает руки в карманы, чтобы даже случайно не задеть его, когда они идут рядом. Хотя, если быть честным, Ильхун часто думает, теплые ли у него руки. Просто интересно. И, наверное, это немного нечестно по отношению к Сондже, но это же выстрел в двух зайцев одновременно - когда Ильхун с хмурым видом подсаживается за стол Пыниэля в кафетерии, тот сразу же спрашивает, что случилось. - Я не знаю, что мне делать с Сондже, - вздыхает Ильхун, и это даже не вранье нисколько. - Он не понимает, кажется, что я не собираюсь с ним встречаться. Пыниэль серьезно смотрит на Ильхуна, а потом кивает на дверь. - Там он и Чансоб. Я могу обнять тебя сейчас, если хочешь. А если он спросит, ты скажешь, что мы встречаемся. А потом мы с тобой забудем об этом. Идет? Ильхун соглашается на удивление быстро. Он поворачивается к Пыниэлю, не решаясь смотреть ему в глаза. Тот неловко раскидывает руки и окружает ими Ильхуна. Паника охватывает всего на несколько секунд, по глупой привычке, а потом отступает - и Ильхун уже сам подается вперед, позволяя Пыниэлю сомкнуть руки за его спиной в замок. Костяшка его большого пальца давит на позвонок, и Ильхун ерзает, пока Пыниэль не понимает и не касается его спины ладонями. Тонкая футболка совсем не защищает, Ильхун чувствует тепло и прикрывает глаза. Ему кажется, что за закрытыми веками - летнее утро, в котором нет никаких дел. Только едва уловимо пахнет чужим парфюмом - он вдыхает и утыкается носом в грудь Пыниэля. - Ильхун?.. Голос у Сондже дрожит, он сам в растерянности, а когда Ильхун поднимает голову, то даже вопросов задавать не нужно. - Прости, - бормочет Ильхун, цепляясь пальцами за футболку Пыниэля. - Прости, я с ним встречаюсь... Не сердись на меня, ладно? Голос глухой, Ильхун сам себя плохо слышит. Сондже через силу улыбается и кивает, уходит к Чансобу, а Ильхун возвращает голову на место. Пыниэль хмыкает и проводит ладонями по его спине - мягко и осторожно. Ильхун ведет руками по бокам Пыниэля, чтобы обнять его в ответ, по-настоящему. А потом поднимает на него глаза. Тот смотрит с интересом, чуть наклонив голову. Они идут по улице. Ильхуну не по себе, но рука Пыниэля постоянно стукается о его руку. Это не смущает и не мешает, наоборот - если бы Пыниэль сунул руки в карманы, у Ильхуна началась бы депрессия. - Ты сказал, что мы забудем об этом, - тихо говорит Ильхун, останавливаясь и дергая Пыниэля за край футболки. - Сказал, - кивает тот и улыбается. - Ты точно уверен, что сказал именно это? - Ильхун щурится и переступает с ноги на ногу. Пыниэль фыркает и уверенно обхватывает ладонь Ильхуна своей. Теплой. - Нет. Вообще-то я сказал, что если ты решишь забыть об этом, то я тебя поколочу, - он гладит его по щеке. Они идут, взявшись за руки, и Ильхун улыбается так, что не видит дороги. Но ничего, Пыниэль поймает его, если что.