Вопросы

- Три вещи, которые ты всегда берешь с собой. Отвечай. Риптайд закусывает губу, и тут же отпускает. Эмма усмехается, постукивая ногтем по гладкой поверхности стола. - Они называют это психологическим тренингом, и ты сам на это согласился. После того, как они провернули дело с этим своим маленьким уютным апокалипсисом, психологические тренинги проводить уже чуточку поздно, но Риптайд молчит. Улыбка Эммы становится чуть шире - и гораздо более зловещей. - Последняя вещь, о которой ты думаешь перед сном. Подразумевается, что он должен отвечать на эти вопросы вслух или письменно. Но когда тренинг проводит телепат, нужда открывать рот отпадает. Чего Риптайд не может понять - так это почему не отпадает нужда задавать вопросы. Дом, в котором они теперь живут, когда-то, определенно был роскошен. Теперь он стал еще роскошнее, и Риптайд не устает ждать, когда же Шоу, наконец, выставит их за порог - потому что, они, кажется, не очень-то ему нужны. В крайнем случае, можно было бы видеться на официальных мероприятиях. Встречах разрушителей мира, ну или вроде того. Ветеранов клуба Адского Пламени. Теперь в клубе полно членов, и все они день и ночь усердно лижут задницу великому и могучему Себастьяну Шоу, Освободителю - так они называют его. По мнению Риптайда, победа не пошла Шоу на пользу. Не способствовала личностному росту, если можно так сказать. Кое-где земля все еще горит, не в силах потухнуть после того, что он сделал с ней, Риптайд знает, Азазель приводил его туда. Огненная земля, а над ней небеса из пепла. Можно было бы восстановить все почти мгновенно - они же мутанты, в конце-то концов, со всеми этими суперспособностями - но тогда совсем не останется ощущения праздника. Нет, Шоу объясняет это как-то иначе, но Риптайд немного устал от всех этих слов про равновесие, гармонию и Большой План, и они не задерживаются в его голове. К тому же, всегда в запасе должно быть какое-нибудь достаточно отвратительное место для ссылки. Не может же Шоу бесконечно убивать всех недовольных. Или может? - Это посттравматический синдром, - говорит Шоу, поднимая руку и мягко касаясь лба Риптайда. – Ты был на войне, мальчик. Риптайд пожимает плечами. Если тому нравится так это называть, почему бы и нет. Это в списке последних популярных развлечений – игра под названием «придумай Риптайду болезнь». Даже у Азазеля есть свой вариант. Мировая скорбь, - сказал он однажды и расхохотался, услышав тяжелый вздох Риптайда. Ладно, нужно признать, это и правда было до смешного нелепо. Главное, чтобы они не начали играть в «вылечи Риптайда», а такой вариант развития событий становится все более вероятным. Тренинги Эммы – лишнее тому подтверждение. - Но война закончилась, и ты должен отпустить ее. Иногда Шоу может быть таким засранцем. Все эти лекции, наставнический тон и прочее – он мог бы не вести себя так, по крайней мере, с ними. Со своей старой – язык не поворачивается выговорить – «командой». Риптайд со дня на день ожидает, что Шоу облачится в белое и начнет прогуливать по близлежащему парку стайку восторженных юношей, рассуждая с ними Путях Судьбы, Законах Мирозданья и прочем дерьме, которое он так внезапно нынче полюбил. Иногда Риптайд так хочет спросить его. Задать ему вопрос. Доволен ли ты тем, чего добился? Нравится тебе то, что получилось? Этого ты ждал? Этого ты ждал? - Мое любимое место, - говорит Азазель, отпуская Риптайда после их очередного перемещения в ходе тура по «Новой Земле». Перед ними лес, искрящийся на солнце, белоснежный лес. И Риптайд готов поспорить на свой краснокожий экскурсионный автобус, что там нет ни одного живого дерева. - Соль, - объясняет Азазель. – Самая глобальная засолка со времен Содома и Гоморры. Это невозможно с точки зрения физики, но… - С точки зрения религии Освободителя Шоу даже логично. Азазель улыбается и делает шаг вперед. Соль хрустит под его ногами. - Ты просто ревнуешь, знаешь об этом? О, ну конечно. Больше, больше диагнозов, дорогие друзья. - Глубокий вдох. Выдох. Эмма нетерпеливо притопывает ногой. Риптайд почти искренне пытается расслабиться, лежа на преступно-твердом диване и разглядывая темноту под своими веками. - Представь, что ты в прекрасном саду. Он не уверен, что помнит, когда в последний раз видел прекрасный сад. Азазаль предпочитает для экскурсий более… мрачные локации. - И не жульничай, я узнаю, ты же понимаешь, - предупреждает Эмма тоном, который почти можно назвать дружелюбным и шутливым. Риптайд делает еще один глубокий вдох и старательно представляет себе что-то, напоминающее Эдемский Сад с картинок из детской Библии. - Так достаточно прекрасно? - Заткнись и расслабься. Тебе нужно немного покоя, ты же понимаешь? - Немного покоя, - говорит Шоу, которого Риптайд видит, похоже, впервые за последние дней десять. Они живут в одном доме, да неужели? - Нам всем нужно немного покоя, ты не думаешь? Риптайд думает. О, да, они его заслужили. Конечно, еще многое должно быть сделано, но бла-бла-бла, нужно разрешить себе наслаждаться плодами и все такое – слова Шоу не достигают его мыслей. Руки Шоу не достигают его кожи. Всякий раз останавливаются на полпути, отвлеченные чем-нибудь. Кем-нибудь. - Тебе нужно больше отдыхать, - говорит Шоу, пристально всматриваясь в его лицо. Риптайд отдыхает круглые сутки. Слоняется по дому, слоняется по парку, слоняется по разрушенным городам вместе с Азазелем, слоняется по выдуманным райским садам вместе с Эммой. Иногда – слоняется по местным пародиям на бары с приближенными жополизами Шоу. - Ты хорошо спишь? Он спит просто прекрасно – когда вспоминает, что время от времени это принято делать. И да, он хорошо ест. Пьет он, кстати, тоже неплохо. После их импровизированного конца света с выпивкой стало не так чтобы плохо – но похуже, чем раньше. Или просто эти местные пародии на бары никуда не годятся. Однако на то, чтобы напиться до потери координации и здравого смысла, их хватает. Он отворачивается от Шоу. Бары неожиданно начинают казаться почти привлекательными. - Риптайд, - доносится ему вслед. – Я же все вижу. Что ж тебе тогда не сделать что-нибудь? Он три раза спотыкается на лестнице. Двадцать ступенек – и столько опасности для жизни. Эта мысль кажется Риптайду почти неприлично смешной. Эта лестница кажется Риптайду почти неприлично длинной. Он поднимается и поднимается, ступеньки раскачивается под его ногами – или это его ноги раскачиваются над ступеньками? - Мне кажется, или ты не внял моему предупреждению? – голос звучит откуда-то с бесконечно далекого верха лестницы. Голос принадлежит Шоу. - Предупреждению? – медленно, по слогам выговаривает Риптайд. Он не уверен, что помнит какие-то предупреждения. Он не уверен, что вообще хоть что-то помнит. Он не уверен, что может быть хоть в чем-то уверен. Риптайд останавливается, поднимая голову. Он щурится, разглядывая Шоу. Свет коридорных ламп освещает его, превращая для усталых глаз Риптайда в сияющий силуэт. Шоу приглашающее разводит руки, но не двигается с места. В этой картине многовато прощения, снисхождения и обещания покоя. В этой картине многовато театральности. Между Риптайдом и этими руками – примерно половина лестницы. Немного восхождения, преодоления и прочего символизма. Ему стоило бы покаянно склонить голову и, изобразить очищение через страдание, но вместо этого Риптайд спотыкается в четвертый раз, за две ступеньки до конца, и падает лицом вперед, прямо в руки Шоу, разрушая, уничтожая, портя весь пафос. Шоу не настроен возиться с бесчувственными телами, это никогда не было ему интересно. Шоу не намерен вообще ни с кем возиться, так что Риптайду приходится привести себя в порядок. Взять себя в руки. И понадеяться, что теперь, утром, ему хватит сил выслушать то, что Шоу захочет ему сказать. Наверняка, это будет очередная великолепная речь про поддержание морального облика, они ему все лучше удаются. Но когда Риптайд подходит к комнатам Шоу, очередной верный член клуба Адского Пламени сообщает ему, что их драгоценный Освободитель покинул здание. - Этого ты ждал? Слова покидают рот Риптайда без малейшего усилия с его стороны. Практически без его ведома. Совершенно точно без его согласия. - Доволен ли ты тем, чего добился? Шоу перед ним неподвижен. - Нравится тебе то, что получилось? Шоу перед ним спокоен. Безмятежен. Они в кабинете. Риптайд проводит рукой по краю пустого рабочего стола. Никаких бумаг, никаких безделушек, пресс-папье или глупых сувениров. Крошечных глобусов или песочных часов. Слова покидают рот Риптайда, оставляя после себя покой. Оставляя после себя умиротворение. Оставляя после себя тишину. - Продолжай, - говорит Шоу удовлетворенно. Это похоже на дерзость, похоже на недовольство, похоже на претензии, похоже на упреки, но на самом деле это просто еще одна часть игры «вылечи Риптайда». Сделай глубокий вдох. Останови свои мысли. Три вопроса, которые ты хотел бы задать трем разным людям? Риптайд делает вдох. Хороший, глубокий вдох, и пожимает плечами. Тянется, чтобы убрать с глаз волосы, те отросли и пополнили список вещей, которые нужно привести в подобающий вид. Добавились к египетским пирамидам, окаменевшим джунглям и пересохшим океанам. Шоу перехватывает его руку. Прикладывает ладонь к его лбу. Ну вот, он перешел на лечение наложением рук, великолепно. - Встань и иди, - мрачно говорит Риптайд и делает попытку подняться со стула. Но руки Шоу не пускают его. Руки Шоу прижимают его крепче. Риптайд делает еще один глубокий вдох. Выдох. Может быть, не все эти диагнозы такая уж чушь. Он вспоминает слова Азазеля и улыбается, чувствуя пальцы Шоу на своих губах.