Двенадцать месяцев года.

- Да-вай, да-вай, да-вай, - скандировали Лестрейд и миссис Хадсон. Джон выпил достаточно для того, чтобы по неуязвимости сравниться с богами, хотя атмосфера счастья и радости, мигающая в каждом огне гирлянды, в каждой зажженной свече и аромате еловых лап, пьянила куда сильнее спиртного. - Вот только попробуй, - процедил Шерлок, но не отстранился, когда Джон, весело улыбаясь, приподнялся на цыпочки и поцеловал его. Поначалу это было смешно – грянувшие в уши аплодисменты и крики, мысль о том, что он целует Шерлока под омелой, рождественская песня из колонок ноутбука (Шерлок ворчал и сопротивлялся, но в результате взяли именно его ноутбук – лучше звук), желание рассмеяться прямо во время поцелуя. А потом смех исчез. И на его месте выросло что-то недозволенное, странное, бесконечно-нежное, сильное, горяче-волнительное. Предвкушение. Джон скользнул рукой за шею Шерлока и, забывшись, перевёл поцелуй из разряда «Я целую ради смеха» в «Господи, что происходит». Шерлок ахнул и дёрнулся, но… Но не отстранился. Шерлок не отстранился. Губы его чуть дёрнулись, а потом он замер, позволяя Джону – эта мысль сводила с ума – позволяя Джону делать всё, что угодно. - И за задницу его схвати! Я снимаю! – весело и громко рявкнул Лестрейд. Джон качнулся назад и резко втянул в себя воздух, видя – он был уверен, что единственный видит это – как Шерлок на доли секунды потянулся за ним. Он приподнял свою бутылку пряного пива в салюте и усмехнулся, будто ничего такого не случилось. - Ну а теперь пирожки! – радостно объявила миссис Хадсон. Пирожки с клюквой оказались очень кислыми, и Джон и Лестрейд бросались косточками на спор в пустую чашку, пока Молли и миссис Хадсон делились рецептами салатов. Молли тайком косилась на Шерлока, но тот не сделал ни шага по направлению к омеле. В дверь постучали. - Я открою. - Я сам, - сказал Джон, широко улыбаясь, и Шерлок забрался обратно в кресло, прикрыв ноги красным пледом, который только что подарила ему миссис Хадсон. На пороге стоял Майкрофт, заснеженный, неуверенный, с бутылкой дорогого вина. - Майкрофт, - радостно воскликнул Джон. – А я было подумал, что ты не придёшь. Проходи скорее. Метёт? - То ли дождь, то ли снег… - Брат нашего гения? – Лестрейд встал из-за стола и протянул Майкрофту руку. – Тот самый брат? - Виновен, - кивнул Майкрофт, пожимая его руку. - Вам следовало его пороть, - усмехнулся Лестрейд. - Всем следовало его пороть, - уточнил Джон, проходя к Молли с тарелкой печенья. - Ну что вы, - улыбнулся Майкрофт. – Телесные наказания – это не вариант. - Куда лучше моральные терзания, - хмыкнул Шерлок из кресла – впрочем, без обычной агрессии. - Куда лучше бутылочка доброго вина, - сердечно улыбаясь, завершила обмен любезностями миссис Хадсон. – Вот, Майкрофт, присядьте к камину, позвольте я над вами похлопочу. - Молли, пирожок? - Нет, спасибо, - улыбнулась Молли и снова повернулась к Шерлоку – как раз вовремя, чтобы заметить, как тот задумчиво проводит пальцем по губам. «Ах, вот как, - опустошённо подумала Молли. – Но всё же, может быть, всё ещё изменится. Может быть, есть что-то и для меня». И всё же она знала, что нет. Джон зевал, не переставая. Горели только огни гирлянд, Шерлок сидел за столом, по привычке просматривая новости, не замечая, что из колонок всё ещё играет тихая рождественская песня. - Иди спать, - сказал Шерлок. Зевки и потягивания на заднем плане отвлекали его и слегка раздражали – самую малость. Вино, которое принёс Майкрофт, оказалось мягким, вкрадчивым, успокаивающим, эдакий врачующий раны бальзам. Джон что-то промычал и снова зевнул. В его мычании слышалось что-то похожее на «душ, тарелки мыть, Молли должна отзвониться, когда доберётся домой». - Я сам ей напишу, а остальное подождёт до завтра, - отмахнулся Шерлок. – Иди спать. - М-м, хорошо, - Джон с трудом поднялся с дивана. Кажется, ему не хотелось идти спать ещё и потому что назавтра уже не будут так правомерно и уютно сиять гирлянды, не будет этой напоенной пряными ароматами тёплой темноты. Они смогут полностью воспроизвести эту же обстановку, да только это будет не Рождество. Джон замер, явно раздумывая, не вернуться ли к дивану, и Шерлок, который повернулся прикрикнуть на него, так и замер с приоткрытым ртом: Джон, сам того не подозревая, остановился точно под омелой. Всего в трёх шагах от Шерлока. Три шага. В голове закрутилась та идиотская песенка, которую миссис Хадсон сегодня просила поставить раз тридцать. Step three - You kiss and hold her tightly. Yeh! That sure seems like heaven to me. - Спокойной ночи, Шерлок, - сонно помахал ему Джон. Шерлок не ответил. Он поджал губы и повернулся к монитору. Он был собой недоволен, хотя не слишком понимал, почему. Смена выдалась очень тяжёлой, и Джон, добравшись до дома по скользким улицам, сунул в микроволновку первый готовый обед – для Шерлока – и свалился на диван. - Холмс! - Занят, - донеслось сверху. - Еда, - крикнул Джон и, что-то бурча под нос, ткнулся в диванную подушку. Его странно знобило – но, может быть, это не простуда, а просто нервно-уставшее. Всё равно нужно выпить витамины. Нужно… - Выпей, - услышал он у самого уха. Шерлок сидел у дивана с ложкой, в которую было налито что-то маслянистое. – Ты всегда пьёшь эту гадость, когда думаешь, что заболел. Потом душ и есть. - Какой ужас… - сонно пробормотал Джон, глотая витамины. – Куда я могу сообщить о том, что моего соседа похитили? Может, полиция успеет арестовать самозванца… - Очень смешно, Джон. - А мне кажется, что смешно, - отмахнулся Джон. Нет, судя по всему, всё-таки простуда. В душе было так приятно. Обманчивое тепло и уют болезни. - Тьфу, как не вовремя, - вздохнул Джон, сплёвывая горячую воду. Завтрашний день должен был быть не менее тяжёлым. - Всё-таки заболел? – приподнял бровь Шерлок, когда Джон вышел из душа, жалея, что не надел носки под тапочки – всё казалось ему слишком холодным, а положенный перед ним горячий обед вызывал не больше эмоций, чем грязный сапог. - Немного, - осторожно согласился Джон, присаживаясь. Шерлок старался подцепить ярко-зелёную горошину со своей порции. – Постараюсь прийти в себя до завтра. - Глупо, - отмахнулся Шерлок. – Больной доктор. Оставайся дома, мне нужен ассистент. - Больной ассистент, по-твоему, звучит лучше? – вздохнул Джон. - «Дома» звучит лучше. - «Дома» всегда хорошо звучит, - улыбнулся Джон, сдаваясь. Он и правда чувствовал себя неважно. – Ты какой-то подозрительный в последнее время. - Душещипательные беседы обо мне – это к Майкрофту, пожалуйста, - поморщился Шерлок. - Хорошо. Они ели в спокойном молчании, задумавшись каждый о своём, а потом Джон, запрокинув в себя горячее горькое лекарство, остро пахнущее лимоном, побрёл спать. Сны ему снились странные, пёстрые, цыганские. Южные лоскутные сны, в которых он раз за разом выхватывал из толпы одного и того же бледного человека и нежно целовал его в правое ухо, а потом они шли рядом не в ногу, но так ладно, что дорога под их ногами вспыхивала белым, и звучала музыка. А потом этот человек потерялся, и Джон никак не мог найти его. Никак, никак не мог найти его… - Что? – хрипло спросил Джон, толком не проснувшись. Шерлок перестал трясти его за плечо. - Не знаю. Ты выкрикивал моё имя. - Ммм… - Джон с трудом сел на кровати. Жар плавил тело, боль раскалывала голову. – Видимо, кошмар приснился. Не могу вспомнить. - Ладно. Джон повернулся: за окном шёл мягкий белый снег. Какой-то полночный гуляка фальшиво тянул рождественскую песенку – и Джон вдруг вспомнил, что именно она звучала, когда он поцеловал Шерлока. Видимо, Шерлок тоже вспомнил, потому что он повернулся и посмотрел на Джона. Тот облизнул губы и сглотнул. Неужели они… - Тебе… Надо больше спать, - быстро проговорил Шерлок. – Спи. И вышел из комнаты. - Сначала будит, потом больше спать… - пробурчал Джон, укладываясь. – Определился бы сначала… - Я всё слышу. Снег падал всю ночь, и Шерлок всё тянулся к скрипке, но вспоминал о Джоне и останавливался. Странно, раньше его бы это не остановило, а теперь – останавливало. Да… Теперь – останавливало.