Двенадцать месяцев года.

Тёплый, с лёгкой прохладой в сердцевине, мягкий ветер шелестел в кронах деревьев, и Джон, несмотря на то, что слегка запаздывал, всё равно остановился, чтобы вдохнуть его полной грудью. В последнее время ему, как никогда, хотелось впитывать в себя окружающую красоту, а май всегда был его любимым месяцем в году. Октябрь, конечно, тоже, но октябрь со временем стал их общим любимым месяцем, а вот май… Май был только его, Джона, и что-то было в этом месяце такое, что Джон слышал вальс в каждом пробивающемся через листву луче, в каждом детском крике и шуме машин. Вальс был в ветре, и даже в горячем утреннем кофе. А, может быть, Джон просто чувствовал себя чрезмерно счастливым, без всякой меры, и ему иногда хотелось бессмысленно смеяться или прикасаться к вещам. Они все казались ему новыми, бесконечно красивыми, имеющими свой странный смысл, до которого тоже хотелось дотронуться. И мелочи, ему так нравились эти мелочи: ворот лёгкого пальто девушки в автобусе, подсвеченный солнечными лучами, и то, как её русые волосы падали на это плечо, запутываясь странными узорами. То, как пальцы Шерлока, подрагивая, сжимали газету, которую он читал до того, как заснул на диване. Тёмный плащ Лестрейда, чуть развевающийся на ходу. Маленькое дешёвое колечко с пингвином на пальчике девочки, которая вместе с мамой стояла перед ним на кассе. Ему так это нравилось. Ему вообще нравилось жить. Каждый день теперь казался огромным ласковым морем или лесом, в котором на каждом шагу можно встретить что-то интересное и неожиданное – и уж, конечно, совершенно не опасное. Что-то, что несёт с собой только добро, свет и счастье, которое никогда не закончится. Гарри помахала ему рукой у ворот, и Джон махнул ей в ответ. Они вместе на неделю ехали в Дублин. Отчего – он и сам не знал, а Гарри просто молчала на его расспросы. Она выглядела, как чёрно-белое пятно среди буйства жизни и красок – бледная, вытянувшаяся ещё больше, так что её нос теперь напоминал скорее клюв утки, а губы все были искусаны до крови. Тёмные круги под глазами стали ещё темнее. - Пойдём? – спросил Джон и подхватил её чемодан. Она не возражала. В купе они всю дорогу молчали, только Джон спросил, не будет ли она чай. Но Гарри так о чём-то задумалась, пока смотрела в окно, что не расслышала вопрос. Джон любил Дублин. Изумрудный город, город, крепко стоящий на своих ногах, даже если ему случалось пуститься в пляс. Гарри любила Шотландию, но в этот раз она сама предложила поехать именно в Дублин. Тем более странно выглядела она – безучастная ко всему, равнодушным взглядом провожающая ярких людей с воздушными шарами, туристов с фотоаппаратами, гул и улюлюканье из переполненных вечерами пабов. Она почти всю неделю не мыла голову и не меняла линялую старую кофту, и Джон проглатывал слова осуждения, потому что они выглядели бы в точности так же, как из уст их матери – усталые и безжизненные слова, такие же, как сама Гарри. Вместо этого Джон хотел влиться в толпы туристов, ходить по паркам бодрым шагом, пускать мыльные пузыри и фотографировать всё вокруг… Но он не делал этого. Он сидел за столиком в кафе с Гарри, которая едва притронулась к своей картошке, и смотрел на город изнутри, через стекло, и видел в этом стекле отражение сестры, как будто это было не отражение вовсе, а чёрно-белый призрак. - То есть, вы с твоим соседом теперь вместе? – спросила Гарри хрипло. - Ещё рано об этом говорить. - Перестань, Джон. - Да. Вместе, - Джон снова отвернулся к окну и поджал губы. Говорить о Шерлоке с Гарри ему почему-то не хотелось. - Вы поругались? - Нет. - Почему же ты тогда не звонишь ему и не пишешь? - Не знаю, - пожал плечами Джон. – Я не люблю писать с дороги. И никогда не любил. Ты же помнишь, я редко писал и вам тоже. Даже из лагеря. - Да, я помню, - сказала Гарри, и лицо её просветлело. Джон посмотрел на неё – и снова отвернулся к окну. В своём номере он достал телефон и даже открыл поле для нового сообщения, но так и не придумал, что написать. Потом вспомнил о чём-то, в полусне написал: «Доешь суп!» - и заснул с телефоном в руке раньше, чем получил сообщение о доставке. Он поднял чемодан Гарри к ней и, неловко махнув рукой, повернулся к двери. - Джон… - Да? - Джон, как это… Когда у тебя всё хорошо? Он поставил свою сумку, шагнул к ней – и она расплакалась у него на плече. - Да пойдём уже! – торопил Шерлок. - Да дай я сумку закину и мобильник вытащу! – смеясь, отозвался Джон. Он только что вошёл, а Шерлок, которого он встретил на пороге, теперь пританцовывал от нетерпения в дверях. – Куда мы хотя бы едем? - Убийство! – лаконично ответил Шерлок. - Ну, это нам можно ехать в любом направлении, я вполне готов его совершить, если не выпью кофе в ближайшие полчаса. - Я куплю тебе кофе, - отозвался Шерлок. - Правда? – удивился Джон. - Правда. А теперь поехали скорее. Он и правда сунул Джону в руки купленный в автомате стакан дурацкого кофе со сливками и горячим шоколадом, не переставая при этом оглядывать со всех сторон приколоченную к дереву девушку. В последнее время их поцелуи становились глубокими и долгими. - Мммбвм… - пробормотал что-то Шерлок ему в губы, и Джон непроизвольно улыбнулся и убрал руку с тёплого плеча. - Чего? - Как Дублин? – спросил Шерлок и снова потянулся его поцеловать. Они сидели вечером на диване и просто целовались, не думая о времени или о том, как Лестрейду сегодня едва не перерезали горло. Ничего дальше круга света, очерченного торшером, попросту не существовало – ни в пространстве, ни во времени. - Странно, - успел ответить Джон. Шерлок сегодня был немного уверенней и нежнее, чем обычно – или же попросту соскучился. Он напирал и напирал – и Джон потихоньку заваливался назад, на спинку дивана, и ему почему-то нравилось, как Шерлок спокойно и властно скользит рукой по его спине, как стремится быть как можно ближе… Джон застонал и слегка закинул голову назад. - Джон, - слегка охрипнув, сказал Шерлок. Они посмотрели друг на друга – и Шерлок, не отрывая взгляда, насколько это было возможно, опустил голову и прижался губами к шее Джона. «О, господи. Неужели сейчас?» - подумал Джон. Ему вдруг стало страшно, но от этого прикосновения губ Шерлока к коже не стали менее приятными. Шерлок поднял голову – и они снова посмотрели друг на друга. «Ты уверен?» «Нет». «Попробуем?» «Ну…» «Нет». Они улыбнулись друг другу – и снова поцеловались, на этот раз спокойнее. Им не требовалось проговаривать весь этот диалог вслух: «Нет, я хочу, чтобы мы оба хотели этого и не боялись». Они оба боялись, и им некуда было торопиться. - Я завтра буду спать до обеда, - предупредил Джон, раскрывая книгу. – Даже если убийство произойдёт в нашей гостиной. Даже если убийцей будешь ты. Просто не буди меня до обеда, договорились? Шерлок неопределённо хмыкнул, стоя в дверях – и Джон, скользнув взглядом по его фигуре, вдруг поймал себя на желании встать перед ним на колени, стащить с него штаны и… Шерлок проследил за этим взглядом и усмехнулся в потемневшие глаза разом покрасневшего Джона. - Хоть сейчас, - ехидно сказал Шерлок. - Зараза, - вздохнул Джон. Они оба знали, что сейчас он этого не сделает. - Извините, я не хотел помеша… ВЫ?! - А ведь он был уже так близок к тому, чтобы просто пройти мимо, правда? – разочарованно вздохнул Шерлок, отстраняясь от Джона. - Ты должен был понимать, что твоя удача закончилась примерно в семь утра, когда ты поскользнулся с чашкой кофе в руках, - напомнил Джон. – Да, Грэг, мы вроде как вместе. - Без «вроде как», - отрезал Шерлок. - Без «вроде как», - подтвердил Джон. - Я не знаю, что сказать, - осторожно пробормотал Лестрейд. – Надо выпить для начала. Вы что же, собирались здесь… - Смотря что ты имеешь в виду… - Нет, конечно, не собирались, - вздохнул Джон. – Это же морг. Просто… - он махнул рукой и беспомощно улыбнулся. – Но это больше не… - Кто знает… - пробурчал Шерлок. - Холмс! - …не повторится, - пробурчал Шерлок. – Так вот, инспектор, мы тут осмотрели тело и… Джон откинулся на диване и с наслаждением вдохнул майский ветер. Ночью всё ещё было холодно, но они специально открыли окно, чтобы проветрить квартиру перед сном. - Мне нравится май, - сказал Джон. - Угу, - отозвался Шерлок, не отрываясь от ноутбука. Джон улыбнулся, закрыл глаза и посмотрел в потолок. «Май мне нравится, - подумал он. – А вот тебя я люблю. Я люблю тебя. Не за что-то. Потому что ты такой странный и родной, потому что ты – это ты. Я люблю тебя, а ты даже не знаешь, насколько сильно. Если тебя не будет, я переживу это. Но меня тогда не будет тоже, хотя сначала никто этого не заметит…» - Двигайся, - сказал Шерлок. - А? - Двинься, - он свалился рядом, и его тёплая спина и знакомый домашний запах быстро вытеснили из головы все печальные мысли. – Будем смотреть мультики. Джон улыбнулся, уткнулся в его плечо и кивнул.