2021-1979

Feci, quod potui, faciant meliora potentes (Я сделал все, что мог; кто может, пусть сделает лучше)

О том, что в мире магии нет ничего невозможного, он слышал не раз и не два. И даже испытывал справедливость этого утверждения на себе. Но никогда – никогда! – не думал он, что именно ему выпадет сомнительная честь проводить этот безумный, практически невероятный эксперимент. Впрочем, что взять с сумасшедшего? Ирония судьбы: его столько раз за глаза называли психопатом, а в конце концов он и правда сошел с ума! Ведь его состояние сейчас никак нельзя назвать нормальным. Хотя какое кому дело до этого? Его слишком боятся, чтобы осмелиться сказать хоть слово против. Право, даже противно. Впрочем, его всегда боялись, с самого его детства. Сначала – магглы, к почти животному ужасу которых примешивались неприязнь и отвращение. Потом – дети волшебников; они, видимо, интуитивно чувствовали скрытую в нем угрозу… А потом и взрослые. Смешно. Он был мальчишкой, почти ребенком, а за ним шли люди, готовые отдать свои жизни за идею, за свободу, за то, что они считали правильным. Шли, но все равно боялись. Или именно поэтому и шли?.. Кто знает. Жаль лишь, что все кончилось так плачевно. Где они сейчас, эти идеалы? Их нет. Они растворились, стали пылью и прахом под ногами. Теперь уже никто и не помнит, во имя чего начиналась эта война, никто не помнит благородных лозунгов, никто не борется за что-то. Лишь против. Все против всех. Почти все чистокровные рода пришли в упадок, некоторые вовсе исчезли с лица земли. Оставшиеся же продолжают сражаться друг с другом, и зачастую брат идет против брата, отец – против сына… Полукровки и магглорожденные ожесточенно, словно дикие звери, бьются за право на жизнь. Магия уходит с каждой каплей крови… А сколько этой крови пролито! Подумать только, он сам когда-то считал, что победа в этой войне приведет волшебников к процветанию, к равноправию. Каким глупцом он был! Магглы остаются в неведении лишь благодаря невероятной удачливости волшебников. И паре десятков Империо, наложенных на их политических деятелей. Но сколько еще удастся водить их за нос, рассказывая о стихийных бедствиях и неизвестных террористах? Недолго. Счет пошел на месяцы после того, как прямо на Трафальгарской площади произошла стычка между волшебниками… Зелье в котле забурлило и вспенилось, вмиг выцветая от маслянисто-черного до совершенно прозрачного, как слеза младенца. Сильнейшее обезболивающее. Малейшая передозировка – и смерть. Впрочем, без этого зелья шансов остаться в живых у него вовсе нет. Ровно десять капель в кубок, разбавить водой. Запаха нет, зато на вкус – редкостная мерзость. Зелье растекается внутри. Оно только что снято с огня, но все равно кажется холоднее льда. И теперь этот мертвенный холод медленно расползается по всему телу, приглушая резкие вспышки боли. Перед глазами темнеет, полуразрушенная, и без того мрачная зала начинает казаться склепом. Пустой кубок поставлен на стол. Линии начертанной на полу пентаграммы светятся беловатым светом, а от накала магии гудит в воздухе. Вырезанные прямо в камне руны наполняются кровью, стекающей с запястья. Губы выговаривают слова древнего, ныне забытого ритуала, немного измененного и дополненного им самим (ведь ни один безумец еще не решался на подобное!), и с каждым словом боль становится все сильнее. Эта боль впивается маленькими, острыми зубками в тело и потом, словно распробовав, вгрызается с жадностью. Хочется упасть на колени и передохнуть хоть мгновение – но нельзя… Магия пронизывает каждую клеточку, магия циркулирует в венах вместо крови… От боли перед глазами плывут кислотно-лиловые круги, а губы все шепчут и шепчут. …tempus… …vita… …anima… Последний полувздох-полустон – и мир осыпается мириадами колючих осколков.