О том, как Доктор МакКой с ума сходил

«Не целуй мои губы, не сжигай меня своими глазами, не трогай меня руками» - повторяю я тебе каждый раз, а ты всё равно продолжаешь свои игры. - Уходи, Джим, уходи, чёрт тебя дери! Почему я каждый раз прошу, я умоляю, я ору и бросаюсь на тебя, чтобы ты ушёл, а ты всё равно до безумия нежен со мной? Я бы не подпускал тебя близко, но ты сам всё равно влезешь туда, где тебя не ждут и туда, куда тебя не звали. Я прошу тебя уйти так же, как это однажды сделала моя жена, так, как сделают все когда-нибудь… Мне нельзя тебя любить, мне нельзя быть любимым. Я циничный, чёрствый доктор из медотсека корабля «Энтерпрайз». Я не имею права отдавать себя на волю чувств, я не дам тебе себя одурачить, но ты вновь и вновь приходишь ко мне как кот, со своей паршивой нежностью! Ты сводишь меня с ума! - Джим, уйди, мне надо работать. И тебе плевать! Подходишь ко мне сзади, стягиваешь китель, начинаешь целовать шею, плечи, спину… Твои руки обнимают моё тело, такие тёплые, такие, как будто родные; и гуляют так грамотно, так важно, так по-хозяйски, как будто ты весь день планировал, что будешь делать этой ночью. Ты перестал бегать по девочкам, ты говорил, что безумно одинок и что этот корабль сводит тебя с ума, что ты бы уже разложил на всех этих чёртовых пультах, на этих проклятых кнопках этого чёртового молодого энсина, чтобы он перестал болтать. Что убил бы Спока с его логичностью и бесчувственностью, которому так стыдно даже за дружеские чувства к тебе, не то что за те, что он испытывает якобы тайно от всех. Ты спрашивал консультации, нормально ли то, что тебя перестали заводить девушки, так же как раньше и нормально ли, что появляется желание убить или наоборот, чтобы убили. Я всегда говорил: - Чёрт, Джим, я врач по другим делам, найди себе мозгоправа! Но после этого дружески отвечал: - Ты просто устал и тебе стоит отдохнуть и расслабиться. В ту ночь ты впервые припёрся ко мне посреди ночи. В руках полувысушенная бутылка какого-то алкоголя, в твоих бездонных глазах отчаяние и что-то ещё, чего я не смог разглядеть… Бутылка падает, и ты впиваешься в меня своими губами, обхватив голову и прижимаясь всем телом. От тебя несёт алкоголем. Господи, сколько же ты выпил, что тебя так сильно понесло и угораздило не туда? Ты волок меня по комнате и я понял, что не смогу оставить тебя в такой ситуации. Да, знаю, это была самая безумно-глупая мысль, ведь я мог тебя вытолкать и сказать «Джим, ты пьян. Выспишься, успокоишься и всё решится само собой», мог бы просто избить и выгнать, за такую ярость и напор. Но с тех пор, как я расстался с женой, у меня не было близости, все женщины казались отвратительными. Да и, я ведь не мог позволить тебе быть сверху? Дотащив меня до кровати, ты попытался снять верх моей одежды, но с одного удара в челюсть уложил тебя в кровать. - Боунс, я… - Замолчи. Я вернулся к двери, залпом допил какую-то горючую смесь, снял с себя одежду и, пригвоздив тебя к кровати, начал снимать с тебя одежду. - Ты же не думал, что будешь в этой ситуации сверху? И эта улыбка. О чёрт, эта улыбка, которую никому не удаётся стереть с твоего лица уже столько времени. Помню, первый год нашего общения, я мечтал только об одном, - содрать её с тебя. Эта самодовольная ухмылочка, которую ты носишь как часть своего образа. Всегда доволен собой, чтобы там не случилось, чтобы не произошло, в любой ситуации. Ты, Джим, знаешь, о том, что ты хорош собой, что все любят тебя. Тебя, идиота, который стал капитаном самого известного и великого борта во всём звёздном флоте. Если бы ты знал, как меня раздражает твоей зелёный гоблин, который, как щенок, везде ходит за тобой. Как я волнуюсь, когда ты сам спускаешься на какую-нибудь богом забытую планету, ради изучения, или на воинствующую планету, где тебя ждут очередные приключения. Я устал, я чертовски устал зашивать твои раны. Как же я испугался, когда тебя привезли мёртвого в мой отсек. Спок сидел у твоей постели всё это время? Ахах, чёрта-с два! Я не отходил, не отходил от тебя днём и ночью, я следил за показателями, ждал, что ты вот-вот откроешь глаза и натянешь свою эту ухмылку. О, как же я соскучился по ней за это время! Если всё-таки мне приходилось уйти и отоспаться в свою палату, то я целовал тебя в лоб, как ребёнка и как же приятно было знать, что твой лоб, голова, руки - всё это было тёплое. Ты был жив, Джим. Ты жив, Джим. Это было самое тяжёлое испытание в моей жизни. Я был готов покончить с собой, если бы ты умер. После двух недель ты проснулся и вновь эта ухмылка. Я плакал, как мальчишка. Никогда ещё я не переживал таких эмоций. Всё из-за тебя, Джеймс Тиберий Кирк, будь ты неладен. Когда ты всё же пришёл в норму и частенько стал сваливать из своей палаты на мостик, проверить, что да как, я пришёл к тебе с разговором. Я заблокировал двери в отсек, взял стул и сел рядом. - Джим, нам надо поговорить. - Для моего любимого доктора всё что угодно днём и ночью – и подмигнул. - Не паясничай, нам предстоит долгий и серьёзный разговор. Во-первых, Джим, нам надо прекратить всё то, что происходит между нами ночью… - И тут накатили чувства, - Чёрт, Джим, я не твоя любовница, я твой врач! Ты умирал на моих руках, я никогда в жизни ещё не чувствовал себя слабее и беспомощнее! Если бы ты умер, как бы я это пережил, скажи мне на милость?! Всё, Джим. На этом всё. Ты хочешь мне что-нибудь сказать? Ты отвёл взгляд, покачал головой и твои глаза… мне на секунду показалось, что они потеряли свой цвет. - Вот и отлично, а теперь меня ждут отчёты. - Да, доктор, хорошо. - Спасибо, капитан. За ваше понимание, в первую очередь. Казалось, что ты хотел, что-то сказать, возразить, накричать, вырвать все аппараты, к которым был подключён, кинуть в меня этот чёртов стул в конце концов, но ты умолк, зажался и весь день после этого смотрел в потолок. Я входил в твою палату не раз и не два, отводил взгляд, делал вид, что тебя не существует, когда ты в это время пилил меня взглядом, хоть и пустым, бесчувственным, но я чувствовал твои глаза на себе. В эту же ночь ты припёрся ко мне. Ты покрывал меня сначала ударами, туда куда придётся, и я не уворачивался, не отворачивался и не пытался остановить. Когда ты более или менее успокоился, то начал целовать, слизывать кровь с моих губ, извинятся и хрипеть, что-то в роде «Не смей, Боунс, не смей со мной так поступать!». Я не спал всю ночь, лежал и просто копался в твоих волосах, проводил пальцами по шее, плечам и спине, стучал по твоим ключицам, набивая ритм, а ты мирно сопел мне куда-то в ухо, при этом ты ни разу так и не разжал свои руки, которыми обвился вокруг меня. - Я люблю тебя, Леонард. – раздалось откуда-то из моего плеча и последовал поцелуй. – Не бросай меня, я не смогу без тебя жить. - Ты не сможешь жить без кислорода, идиот, но я тоже тебя люблю. Это произошло уже ближе к утру, ты смотрел на меня как-то по-детски, влюблено. А в голове «Вы совсем сошли с ума, доктор, вам пора отдохнуть и расслабиться» и ко мне наконец-то приходит мирный и спокойный сон.