Порожденька

Камень, мимо которого уже трижды прошел Карвер Хоук, внезапно моргнул и издал едва слышный писк. Как и подобает Серому Стражу, Карвер совершал обязательное патрулирование закрепленного за ним участка Глубинных троп. Их новый командир был человеком скрупулезным и любящим порядок, поэтому поделил подчиненных на группы по три человека и каждому отвел определенный квадрат подземелья, за который они несли ответственность. Сегодня Хоук вышел в дозор один (на самом деле, это было строго-настрого запрещено, но кто же не нарушал правил?): участок был спокойный, да и утренний патруль не обнаружил ничего подозрительного. И вот на тебе, живой камень. Вытащив меч, Карвер осторожно приблизился к странному валуну. Камень как камень, примерно фут в диаметре, густо поросший пещерным мхом. Булыжник и булыжник, лежит себе… Камень снова моргнул. Карвер вздрогнул и инстинктивно выставил перед собой двуручник, очень надеясь, что это не галлюцинации. «Командир, смотрите, я нашел живой камень». Да уж. Камень снова тихо запищал и перевернулся на спину, показав бледно-розовый пухлый животик. Карвер опешил. Наклонившись, он внимательно рассмотрел неведомого звереныша: треугольная мордочка, большие круглые по-детски любопытные глаза, слегка выступающий, как у котенка, нос и маленький, плотно сжатый рот. Уши забавно оттопыривались. Звереныш был покрыт светло-коричневым пушком, четырехпалые лапки оканчивались тоненькими игольчатыми коготками. Вероятно, зверек был голоден, потому что широко раскрыл треугольную пасть, показав розовые десны и четыре крохотных жемчужных клычка, и вопросительно уставился на Карвера. Понять бы еще, что это, подумал Карвер. Никогда прежде ему не доводилось видеть подобных созданий. Хотя, надо сказать, что-то в звереныше показалось ему знакомым. Аккуратно взяв малыша поперек живота, Хоук поднял его, поднес поближе к глазам, стараясь понять, кого же так напоминает найденыш. Понимание окатило его холодом. Отпрянув, Карвер быстро положил зверька на землю и снова схватился за оружие. Ошибки быть не могло – перед ним был детеныш генлока, миниатюрный, но, тем не менее, узнаваемый. Брезгливо отряхнув ладони, Карвер опасливо огляделся. Если тут детеныш, то почему бы не быть и взрослым особям? «Стоп, – сказал он себе, – не будь дураком. Это не может быть детеныш порождения тьмы, всем известно, как они размножаются. У них не может быть молодняка!» Но красноречивое доказательство обратного лежало на земле и вяло шевелило толстыми лапками. – Все, с меня довольно, я сваливаю отсюда, – невесть кому сообщил Карвер. Звереныш тихо пискнул в ответ и снова разинул беззубый рот. Решительно повернувшись, Карвер пошел прочь, стараясь не думать о беззащитном комке, лежащем на холодном камне пещеры. И даже сделал целых три шага, прежде чем выругался сквозь стиснутые зубы – и вернулся. Детеныш лежал там же, где Хоук его оставил, вновь свернувшись клубочком. Помянув некстати Создателя, Карвер поднял пушистое тельце и после некоторых размышлений затолкал его под кожаную рубашку. Детеныш тут же принялся жевать ворот, пачкая шею Хоука липкой слюной. «Пожрать бы ему», – кстати подумал Карвер, устраивая поклажу поудобнее, чтобы не слишком выпирал из-под кожаной куртки доспеха. «Командир, вы, случаем, не в курсе, чем обычно кормят порожденек?» Да уж. В казарму Карвер прокрался, озираясь и потея хуже, чем с самоволки в окрестную харчевню за крепленым пивом. Он справедливо подозревал, что мохнатая порожденька за пазухой потянет на большее, нежели три наряда вне очереди на мытье уборных. Счастье еще, что два его соседа находились в длительной поездке в Андерфелс, а новых пока никого не подселили. Скомкав старую фланелевую рубаху, Карвер постелил ее в углу, свив нечто вроде гнезда, и уложил найденыша туда, прикрыв его рукавом. Сбегав на кухню, он деловито отсыпал в миску каши с молоком, не обращая внимания на подозрительно зыркающего повара. Глядя, как споро порожденька наворачивает угощение, Карвер призадумался. – Ну и что с тобой делать? – поинтересовался он, не ожидая, впрочем, ответа. – Я не могу тебя тут оставить. Ты вообще понимаешь, что мы тут Серые Стражи, а ты – нечисть?! Звереныш сел на толстую попу и снова открыл рот. – Еще хочешь? Выдав порожденьке остатки каши, Хоук неожиданно для себя потрепал детеныша по голове. – Буду звать тебя Гаррет, – решил он. – Это хорошее имя для маленького порождения тьмы. Ночь прошла беспокойно, малыш Гаррет скулил и, кажется, срыгивал, судя по кислому запаху. Полусонный Карвер свесил с кровати руку, дав возможность порожденьке всласть ее обслюнявить. Утром его ждала маленькая лужица аккурат возле ботинок и ароматная кучка в углу. Гаррет устроился на другом конце комнаты и сосредоточенно что-то жевал, придерживая передними лапами. Вопреки ожиданиям, порожденька оказался прямоходящим, и хотя передвигался он неуверенно, вразвалку, видно было, что со временем его ноги окрепнут. – Эй! – Карвер отнял у малыша основательно измусоленную рубашку. – Это нельзя! Нельзя! – строго повторил он, глядя в удивленные глаза порожденьки. Глаза у Гаррета были желтые, как у совенка, и такие же круглые. Наскоро прибрав за маленьким генлоком, скормив ему несколько размоченных в воде галет и сделав мысленную зарубку решить вопрос с туалетом, Карвер тщательно забаррикадировал дверь, чтобы порожденька не вздумал царапаться, – и отбыл. Попасть в казарму удалось только к вечеру – командир был не в настроении и перемежал изнурительные занятия на плацу поучительными лекциями на тему «каким должен быть настоящий Серый Страж». Когда он дошел до пассажа о милосердии, Карверу страстно захотелось поинтересоваться: «Командир, я тут нашел на Глубинных тропах детеныша генлока, принес в казарму и дал ему каши с молоком, это считается?..» – но он вовремя подавил неуместный порыв. Завидев Карвера, Гаррет радостно заковылял навстречу, смешно перебирая короткими ножками. В зубах у него были парадные ножны для меча с гравировкой в виде грифона, которые Карвер очень берег и хранил на видном месте. Попытка похвастаться ценной вещицей полностью удалась, потому что порожденька уделил ножнам самое пристальное внимание, превратив тонко выделанную кожу в лохмотья. Усевшись поудобнее, Гаррет наклонил голову и внимательно выслушал поток отборных ругательств, извергнутых Карвером при виде загубленной вещи. Пресытившись сквернословием, малыш звонко зевнул и открыл рот, давая понять, что голоден. Выдав ему заранее позаимствованный с кухни паек, Карвер быстро соорудил в углу нечто вроде дощатого поддона, набросав туда травы и листьев. – Как бы тебе объяснить, – сказал он порожденьке, осторожно пресекая его намерение попробовать содержимое лотка на вкус. – Это чтобы пи-пи. И все такое. В общем, ты понял. Гаррет радостно плюхнулся в поддон, давая понять, что новое место ему по душе. – Э нет, так не пойдет. – Карвер вынул малыша из лотка и сделал красноречивый жест, наглядно демонстрируя использование нового предмета. Гаррет радостно заскакал вокруг. – Понял? Вот и молодец, – Карвер сунул ему в рот кусок печенья, в надежде, что поощрение поможет детенышу лучше понять, что от него требуется. Малыш отошел к дальнему углу и немедленно надул лужу, после чего возвратился к лотку и уселся в центре, ожидая подачки. – Тьфу на тебя, ссыкун, – рассердился Карвер. – Кому сказано, пи-пи – это сюда! Гаррет испуганно закрыл глаза лапами и плюхнулся на спину. – Ладно-ладно, – смягчился Хоук, ощутив укол совести: в самом деле, орать на малыша… Этой ночью Гаррет вел себя гораздо спокойнее, и Карвер почти выспался, если не считать того, что порожденька принялся настойчиво будить его на рассвете. – Уйди, – отвечал Карвер на все попытки Гаррета пообщаться. – Я сплю. Но детеныш был неумолим. Приоткрыв один глаз, Карвер злобно воззрился на лопоухую голову, маячившую перед кроватью. – Уи, – отвечал Гаррет, царапая голую ногу Хоука острыми коготками, – Аю! – Гаденыш, – сказал Карвер, впрочем, беззлобно. – Сейчас отнесу обратно в пещеру, хочешь? – Еть! – явственно сообщил порожденька. Карвер озадаченно помотал головой, он почти готов был признать, что сказанное малышом прозвучало точь-в-точь как «нет», но отогнал абсурдные мысли. «Порождения тьмы не разговаривают». «У них и детенышей вроде как нет, – ехидно ответил внутренний голос, – но вот, полюбуйся». Осознав, что поспать больше не удастся, Карвер вскочил с постели, сделал несколько отжиманий (Гаррет в это время запрыгнул на кровать и быстро обслюнявил наволочку). Утренний ритуал был дополнен кормлением найденыша, а также сбором свежих «подарков» от Гаррета, которые он, разумеется, и не подумал оставить в лотке, предпочтя изначально облюбованный угол. Раздраженно протирая загаженный пол и морщась от резкого запаха, Карвер подумал, что пора, наконец, куда-то пристроить детеныша. Пока ничего путного в голову не приходило. «Объявление, что ли, написать? – размышлял Хоук, отжимая тряпку. – Так и так, отдам порожденьку в хорошие руки. Порода: генлок. Чистоплотный, всеядный, приучен к лотку. Ну, ладно, к лотку пока не приучен, но это дело наживное». Был еще вариант обратиться к командиру, но Карвер решил его не рассматривать. «Командир, я слыхал, вы хотели взять в казарму котеночка, чтобы мышей ловил. Может, вам и маленький генлок сойдет?» Да уж. Словно почувствовав настроение Карвера, детеныш подошел к нему и обнял колено передними лапами. – Ну-ну, – растроганно пробормотал Хоук и потрепал пушистую голову, ощутив, что злость куда-то улетучилась… Прошла неделя. Гаррет заметно округлился в боках, Карверу казалось, что он даже немного подрос. Глядя, как детеныш носится по комнате, играя кожаным мячом, который Карвер сплел из старых ремней, Хоук вспоминал беседу в столовой. Подсев к командиру, Карвер принялся осторожно переводить разговор на порождений тьмы. На якобы невзначай брошенный вопрос Хоука командир прожевал жесткий как подошва вареный рубец и обстоятельно ответил: – А зачем про них знать. Бить их надо. – Нет, ну почему сразу бить, – сказал уязвленный Карвер. – И вообще, врага нужно знать, так? – Так мы и знаем, – покладисто согласился командир. – Что их нужно бить. Чем больше, тем лучше. Разговор свернул куда-то не туда, но Карвер решил не сдаваться. – Если бы мы получше изучили порождений тьмы, мы бы могли узнать, как с ними бороться. Командир со стуком отложил ложку. – Ты это к чему клонишь? – прямо поинтересовался он. Карвер смутился. – Да ни к чему, в общем, – пробормотал он, отведя глаза, – так, к слову пришлось. Остывший ужин доедали молча. Вечером Гаррет встретил его, сжимая в четырехпалых лапах медальон с вензелем Хоуков. Карвер напрягся: медальон был подарком Бетани, тем немногим, что осталось от сестры, чьей памятью Карвер очень дорожил. Но порожденька и не думал портить ценную вещь. – Ы! – радостно сообщил он, тыча в правую половинку с миниатюрой Карвера. – Ы! И Карвер понял. – Да, это я, – сказал он и бережно взял медальон. – Карвер, это мое имя. Кар-вер. – Он показал на вторую половинку медальона. – А это моя сестра-близнец Бетани. – Аррер! – согласился Гаррет и потерся лобастой головой о его руку. Проблема с пристраиванием Гаррета превратилась в самую настоящую головную боль для Карвера. Сам того не сознавая, он привязался к малышу и даже одергивал его без должной злости, когда тот, разыгравшись, сшибал цветочные горшки – втайне от всех Карвер любил цветы, и на окне у него (раньше) стояли роскошные сиреневые флоксы; или сгрызал очередную куртку, отчего Карверу регулярно приходилось ходить на поклон к кастеляну, смотревшему на него как Гарахел на Андорала. Конечно же, Карвер понимал, что долго так продолжаться не может. Но все равно оказался не готов, когда пришло время. Жалобный визг Гаррета Карвер услыхал еще в коридоре. Сердце сжалось. Ударом ноги распахнув дверь, Карвер влетел в комнату. Малыш отчаянно извивался в цепких руках командира, крепко державших его за шкирку. Еще двое Стражей топтались рядом, с любопытством разглядывая зверька. – Отпустите его, – Карвер набычился и пошел на командира, сжимая кулаки. – Ему же больно. – Поверить не могу, что ты притащил сюда это отродье, – командир сокрушенно покачал головой и передал пищащего порожденьку подчиненному, который сунул его в холщовый мешок с завязками. Ярость, клокотавшая в груди Карвера, погасла, сменившись холодной уверенностью. – Нет, – сказал он и привычно занес руку, нащупывая рукоять меча. – Нет, вы его не заберете. Глаза командира округлились. – Не понял, – процедил он. – Он не такой, как эти безмозглые твари с Глубинных троп, – Карвер вытащил меч и вонзил острием в пол. – Он живой. Разумный. Говорящий. И кто знает, может быть, мы ошибаемся. Может, не все порождения тьмы такие, какими мы привыкли их считать… – Пресвятая Андрасте, да ты свихнулся! – Вы. Его. Не. Заберете! – отчеканил Карвер, и в следующий миг сверкающая бритвенно-острая дуга срезала кончик лихо подкрученного командирского уса и уперлась кадык, обтянутый обветренной кожей. – Отдай его мне. Стражи выхватили мечи, но командир покачал головой. – Оставьте чокнутого, пусть идет. Настороженно следя за каждым движением бывших собратьев, Карвер быстро протянул руку и, выхватив шевелящийся мешок, прижал его к груди. Он знал, что теперь уязвим для атаки: двуручный меч – грозное оружие, но одной рукой с ним не повоюешь. И он решился. Метнув тяжеленное стальное оружие в Стражей, Карвер отчаянно сжал порожденьку и, сгруппировавшись, сиганул в окно, отчаянно надеясь не придавить малыша при падении. Им повезло. Приземлившись, Карвер быстро перекатился на бок, гася резкую боль в щиколотках, поднялся и что есть духу припустил к воротам, не обращая внимания на окрики бывших сотоварищей. И лишь углубившись в темную безопасную глубину пещер, Карвер смог остановиться и слегка перевести дух. Гаррет, все это время тихо сидевший в мешке, завозился, словно подавая сигнал: я в порядке. Распутав грубые холщовые завязки, Карвер поудобнее укутал порожденьку в мешковину. – Ничего, – сказал он детенышу, – все будет хорошо. Я выяснил, кто нам поможет. Осталось только его найти, Архитектора этого… Последнюю фразу он произнес шепотом, но Гаррет его услышал. При звуке имени Архитектора он насторожился, слегка наклонил голову, глаза его, круглые и янтарные, потемнели. Маленький треугольный рот приоткрылся. Со стороны казалось, будто он улыбается.