Клумба в подарок

- Что это? Я нахмурился, оглядывая шеренгу, выстроившуюся перед моим троном, как на параде. - Дары, о Великий! – торжественно пропел вельможа. Я нахмурился и оглядел покрывающихся мурашками людей. По виску же преклонившего одно колено посланца стекала капля пота. - Это голые люди, - констатировал я с недоумением. - Наложники в гарем, - пояснил толстяк и попытался незаметно размять ноги. Выглядело это презабавно. - Нафига? – с еще большим недоумением вопросил я человека. Честно говоря, собирался набрать гарем сам. И попозже. Много позже. Человек рассыпался в велеречивых изъявлениях верноподданнических чувств, вспотел от страха еще сильнее, и я поспешил его отослать, пока у дяди удар не случился: на хер мне труп в тронном зале? Люди, которых предназначили мне… для половых игр, были скорее раздеты, чем одеты, а каменная зала с высокими потолками изрядно сквозила, потому я распорядился отправить мерзнущих бедолаг в свои покои, покормить и… ну, пусть пока там посидят. У меня дел много. *** Под вечер на подгибающихся от усталости лапах ввалился в свое логово, пещеру, место отдохновения, весь в мечтах о еде и постельке, и… увидел, что мое место занято. На кровати, обнявшись и прижавшись друг к другу, дрыхли человечки. Кажется, они все туда утрамбовались. Стадный инстинкт, что ли? Им для здоровья нужно быть как можно ближе к себе подобным? - Ох, ни хера ж себе! – пробормотал я, пятясь. - А мне где спать? Я даже не говорил, скорее бубнил сам себе, но люди услышали мой тихий голос и – свершилось чудо! В мгновение ока на кровати не осталось ни единого индивидуума! Зато передо мной образовалась препона в виде скрюченных тушек. И они еще что-то верещали. - Блядь! – очень информативно, ничего не скажешь, но к вечеру я становлюсь косноязычным. На мой эмоциональный комментарий люди отреагировали самым приятным образом – заткнулись. - Хочу жрать и спать, - озвучил я список целей на вечер, направляясь к столику, на котором обычно был хавчик. Хм. Пусто. - Кто-то съел мою еду! – грустно возвестил я, развернулся и бухнулся на кровать, пока и ее не отобрали. Человечки, подобно муравьям, поползли ко мне. Они тыкались в меня губами, гладили мои ноги и всячески мешали заснуть. Вот ведь вредные твари! - Отстаньте, изверги. Еду извели, так хоть поспать дайте, мне же завтра рано вставать! – попытался я урезонить глупых существ. - А как же плотские утехи? – неуверенно спросил кто-то из копошившихся на мне доставучих прилипал. - Отъебались от меня быстро! Какие утехи, когда я так спать хочу, что аж голова кружится? Шевелящаяся масса взвизгнула, вздохнула и отхлынула от меня на пол. Глупыши, кажется, решили простудиться. Ну, вот только сопливых людей мне и не хватало! - Лезьте обратно, а то простынете, - пробурчал я, человечки дружно вздохнули и облепили меня со всех сторон. Бля. За что мне это? Но долго расстраиваться я не стал – страна снов всосала мой разум. *** Разбудили меня все те же бестолковые человечки. - Он нас съест, вот увидишь! – всхлипнули у меня под ухом громким шепотом. - Да, почему ты так уверен? Может, запытает! - Вот, спасибо тебе, Ирис, за оптимистичную альтернативу! – ехидно произнес кто-то шибко умный в районе моих коленей. - Я лично буду надеяться, что дэв съест, или еще чего, только ЧАСТЬ из нас, - произнес тот, который Ирис, я приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть, кто тут у нас такой самоуверенный. Ох. Все, как я люблю. В смысле – пока, конечно, платонически, но… длинные волнистые черные волосы, широкие брови, чувственные губы и четкий, но не избыточный, рельеф мышц. Здорово, в общем, человек выглядит. Как только я пошевелился, существа пискнули и, как один, притворились спящими, не забыв расположиться в наиболее эстетически приятных позах. Я аж умилился такой оперативности. Вот бы мои воины так же! В смысле – не жопы выставляли, а переходили в боевой режим. Оглядел свое сокровище, заодно и сосчитал. Пятнадцать. Думаю, что стольких я не выебу, мне бы и трех хватило. Или даже двух. Хотя… гон же… - И нахуй мне так много бесполезных, занимающих место в комнате, людей? – спросил сам у себя вслух. Якобы спящая масса зашевелилась, вспучилась руками-ногами, прыснула во все стороны, подобно вспугнутой стайке птиц и уже через несколько мгновений почти каждый нашел себе полезное, или не очень, занятие. В рекордные сроки скинутая где попало одежа оказалась собрана, ванна вымыта и готова к утреннему омовению, завтрак принесен из кухни (и как только нашли путь в незнакомом-то месте? Вот, что жажда жизни с людьми делает!). Я несколько обалдело оглядел порядок, еду, пригласительно открытую дверь в ванну и буквально растворившихся на просторах комнаты людей. Человечки попрятались по углам, за мебелью и вообще, кто где, только громкое частое дыхание раздавалось в тишине. - Добре! – похвалил я и выколупнул тощего блондинчика из-под столика. Предмет мебели имел до того короткие ножки, что только наличие пространственного кармана, или вмешательство божества могло позволить человеку там разместиться. А еще он был голый. И бок где-то расцарапал. Я провел по красным полоскам пальцем, убирая повреждение, и кивком указал на ванну, юноша метнулся в помещение с такой скоростью, будто за ним гули гнались. - Так, внимание, сейчас будет важная информация! Напяливаем шмотки, топаем на кухню, хаваем, потом, без задержек, снова сюда. Я – мыться. В ванне блондин попытался сходу заглотить мой член и только после отчаянной борьбы мне удалось отвоевать свободу детородного органа. Я погрозил несчастному парню пальцем и потребовал помощи в мытье. Юноша терся, лизался и целовал меня, и, стоило только на секундочку зазеваться, норовил произвести-таки отсос важных жидкостей. Выйдя из купальни я украдкой вытер пот со лба. Фух! Отбился! В комнате меня встретили четырнадцать пар вопросительных глаз. И еще одна прожигала дыру на затылке. - Займитесь пока чем-нибудь… а я… у меня дела, вот! – я сделал ручкой опешившим людям и почти бегом припустил в кабинет. Погрузившись в чтение отчетов, докладных записок, проектов законов и поправок, обложившись справочниками, я и не заметил, как наступил вечер. Взяв с собой пару талмудов – проверю кое-что, пока ем – поплелся к себе. Люди с моим появлением оживились, начали вилять попами и строить глазки, но я постарался ни на кого не смотреть: рухнул в кресло, сграбастал тарелку и уткнулся глазами в книгу. Кто-то громко засопел мне в пах, явно намереваясь добраться до ни в чем не повинного хера. - Отдам солдатне, - пригрозил я, снизу ойкнули и метнулись в угол, откуда и начали демонстративно плакать и подвывать. Самую чуточку, тихонько. Но очень художественно. Через три минуты – ровно - я не выдержал: - Не реви, не отдам. Это было тактической ошибкой. Я и оглянуться не успел, как уже два человечка начали теребить ткань штанов и поскуливать. Книга была интересная, отрываться не хотелось, мне пришло в голову, что неуемные существа просидели весь день взаперти и нерастраченная энергия требует выхода. Надо их чем-то занять. - Ноги болят. Кто умеет массировать… Мысль была понята слету, около кресла вскипела нешуточная борьба за привилегию помять мои ступни. Я цыкнул и два победителя остались около меня, а остальные разместились на кровати, чтобы оттуда злобно шипеть на счастливчиков. Перед сном я коварно отправил козявок умыться, а сам занял наиболее удобную позицию на кровати. К возвращению чисто вымытых юношей, уже видел десятый сон. *** - Эус, ну пусти сегодня меня пятки облизать, ну, он же решит, что я бесполезный и в расход пустит! Ну, чего тебе стоит? – около меня опять кто-то шептался. Я навострил уши: так вот чего они все на меня полезли! Я-то думаю: с чего вдруг такая любовь к минету и пятко почесательству проснулась? А оказывается, мальчики решили, что собственное существование надобно отрабатывать. И почему-то именно в постели… ну, их, вроде под видом гарема впарили, так что логично. - Люпин, неужели тебе не противно унижаться? Мы тут все ему на хер не сдались, только кривится когда нас видит… не прибил только потому, что не особо мешаемся… - Точно! – с энтузиазмом подтвердил я и притянул к себе за ногу говорливого блондина. Но не того, что был вчера. Тот был тощий, а этот - вполне себе плотный. Молодой мужчина издал звук, похожий на хрюканье, всплеснул руками и замер под моими пальцами, как мышь под веником. Я не отказал себе в удовольствии пожамкать его за зад, потом, со вздохом отпустил: - Слушай внимательно, потом передашь другим. Лезть ко мне не надо, я занят и не люблю отвлекаться. Начнете устраивать гонки за мою благосклонность – притоплю скопом. Живете здесь, в других помещениях по ночам и в определенные дневные часы раскидываются охранные чары, испепелит моментом. Перенастраивать слишком сложно, пока пусть так. Даю неделю на размышление, подумайте, кому что нужно для жизни. Список в письменном виде. И еще – маловероятно, но если кто-то может помочь хоть чем-нибудь с бумагами, будет хорошо. Все. Еда. Ванна. Живо! – я хлопнул по золотистой ляжке и человек умчался готовить ванну, по пути прихватив своего собеседника. Кажется, его зовут Люпин. *** Почти неделю я жил в прежнем «до гаремном» режиме. Мальчики оказались понятливыми, при моем появлении старались стать как можно незаметнее, только еда появлялась словно по волшебству. Потом на моих коленях, или под рукой начали появляться записочки. Анонимные. Наверное, на всякий случай. Я их не читал, складывал в шкатулку. Когда накопилось пятнадцать штук, решил уделить полчаса своего времени ерунде. На нескольких бумажках был изображен половой акт, на листике чуть побольше – групповушка. Весьма себе недурственно: подробненько так и рисовка мне понравилась. На одном листе коряво выведено: «я люблю музыку. Мошна играть на раяле?», кто-то просился погулять, кто-то жаловался, что спать тесно, несколько человек просили «птичек, или кошечек», один заявил, что нужно все для вышивки, к листочку был приколот образец работы: довольно неумело вышитый цветок. Несколько записок были написаны явно одним и тем же человеком, мое внимание привлек красивый, легкий почерк, изобилующий острыми углами. Просьбы были однотипными: меня уверяли в умении обращаться с оружием и просили рассмотреть возможность перевода «на другой вид работ». Указывалось, что труда они не боятся «хоть конюшни чистить», это я, хмыкнув, отложил. Последняя заинтересовала более всего. Все тем же острым летящим почерком некто сообщал, что обучен грамоте, счету, основам экономики, управления и анализа. «Могу сортировать поступающие документы, или, на основе нескольких сообщений, делать обзорные доклады. Умею делать графики и диаграммы. Работал секретарем.» Секретарь мне нужон! Оченно даже.(2) Я, когда попал в этот мир, попытался подобрать себе штат помощников, но не смог ни с кем сработаться. Причины всякий раз были разные, но результат одинаков. В итоге я один, как в попе дырочка… ну, попробовать, что ль? Задолбало все на себе тащить! В общем, я повелел гаврикам построиться шеренгой и впервые внимательно их осмотрел. Группу «воинов» выцепил сразу: пятеро крепких молодых людей, с настороженными, цепкими глазами, широкие в плечах, с мощными ляжками, волосатыми ногами и выраженными икрами. Парни неосознанно жались друг к другу, явно ощущая свою чужеродность. Как они вообще в гаремных попали? Красивые, это да, но – отнюдь не оранжерейные цветки. Такие еще, пожалуй, зачахнут, если их по плацу не гонять, да к лошадям не подпускать. Тем более, если их остальные «цветуечки» попытаются вышиванию научить. Или к музицированию приобщить. Рядом с молодчиками стоял черноволосый. Тот, с длинными волосами. Держу пари, что одна из похабных картинок – на его совести. Несколько русоволосых юношей, с пропорциональной фигурой, и ухоженной, блестящей от масел, лишенной волос, кожей. Настолько одинаковых, что я не уверен, что их различу. Тощий, нервно заламывающий руки блондинчик. Длинноволосые рыжие близнецы. Они держались за руки, думая, что это незаметно. Веснушчатые. Не люблю этого. Зато глаза – яркие, голубые. Следующие – блондин и брюнет, смотрящие на меня шалыми, блядскими глазами. Кажется, теперь понятно, кто изобразил групповуху. Последним в ряду стоял мрачный детина. Не юноша, а вполне уже мужик. Здоровенный. Как я его раньше не заметил? Такую-то махину! Ткнул в него пальцем и поманил к себе. Кажется, он грустно вздохнул. Но подошел сразу же, встал на оба колена, как положено, и прикрыл ладонью лицо. Я с интересом разглядел мощную шею и лапищу, ничуть не меньше моей. Череп был лысый. Одно ухо помято. - Ну-ка, встань. Ростом мы оказались одинаковы. В первый раз встречаю человека, равного мне по размеру! - Эм… а чего ты здесь делаешь, друг любезный? – спросил я, как будто наложник мог читать мысли распорядителя. Ответа я, конечно, не ждал, лишь выразил свое недоумение. Интересно, стоит ли воспринимать присутствие этой особи, как намек на возможность моей позиции снизу? Разозлиться и пришибить идиотов, или сделать вид, что не разобрал тонкого оскорбления? - Я символизирую разнообразие выбора и вариативность фенотипа. Опа! Какие мы слова-то знаем! От неожиданности кровожадные мысли вылетели из моей головы, а внимание полностью сосредоточилось на интересном мужике. - То есть выборка от самых мелких и хлипких, до крупных и сильных? - Обратите внимание, здесь и цвета разные представлены! – в маленьких глазках силача мелькнула злая ирония, а я только сейчас обратил внимание, что за спинами притаился совершенно черный юноша и рядом мялся парень с раскосыми глазами и чуть желтоватой кожей. - Ладно, допустим. И какая из бумажек с пожеланиями твоя? Я разложил записки веером и богатырь уверенно вытащил ту самую, про секретаря. Неожиданно. Вот и верь теперь стереотипам! - Ладно… попробуем, - повторил я и добавил. – Только учти – у меня характер… не очень. Махина дернула бровью и невозмутимо ответила: - У меня тоже. *** Мне не терпелось поработать с Лысиной, поэтому с остальными постарался расправиться как можно быстрее. Рояль, все для вышивки, краски, чтобы рисовать эротические картинки, разрешение на прогулки (в сопровождении). Потом переговорил с вояками: - Когда у меня начнется гон, вы будете нужны в гареме, до этого момента – свободны. Ох, придется все-таки охранку перенастраивать! Потратил на плетение заклинаний еще целый час, после сообщения, что теперь можно погулять, человечки с визгами и топотом разбежались кто куда. Даже не успел их предупредить, чтобы были поосторожнее, а то еще обидит кто… *** Зря я волновался за безопасность людей. Оказалось, что эти хитрые создания перемещаются только группами, не менее трех человек. Несколько раз замечал у слуг здоровенные фингалы. Интересно, это мои кактусы поработали, или баобаб приложил? Оказалось, что каждого человека поименовали, как цветок: темноволосый красавец – Ирис, тонкокостный узкоглазый мальчик – Эустома, был Люпин, Рододендрон, Жасмин, Нарцисс… блять, это невозможно запомнить! У каждого свое собственное имя, а я один и голова у меня не для глупостей! Вот Ириса я запомнил, своего лысого помощника ехидно звал баобабом. А он меня – Темноликим. За мою темную кожу. Я не возражаю, мне даже нравится… В общем, меня задрало морщить мозг в попытке припомнить имя и я перешел на «эй, ты». Оказалось, что гарем – это очень полезная штука, и не только во время гона. Теперь у меня всегда есть горячая еда, а Ирис замечательно варит кофе, и таскает мне его даже ночью, если мы с баобабом задерживаемся над бумагами. Сначала парень демонстративно игнорировал лысину, принося чашку только мне одному, и фыркая на громилу, как рассерженная кошка. Потом начал приносить кофейник, но чашку все равно одну. Потом подловил меня, когда я был один и спросил, как я позволяю наложникам сбрасывать сексуальное напряжение. - Не со мной! – буркнул я, прикрывая тактически уязвимые места руками. - А с кем? – картинно поднял брови красавчик. - Ну, пока как-нибудь между собой договоритесь. Посторонних попрошу не вовлекать, но если очень приспичит… нет, все равно – увижу со слугами прибью обоих! Ирису явно понравился мой ответ: он весь аж просиял, но все равно перед уходом попытался отколупать мои пальцы, вцепившиеся в ткань и добраться до моего паха. Я сильнее, только это и спасло. Поняв и приняв мое физическое превосходство, поганец потерся попой о мое бедро и нежно промурлыкал: - Жаль, что не с Вами! Сука! Я сцепил зубы и пообещал себе и своему изможденному воздержанием органу, что как только среднестатистический доход повысится до приемлемого уровня, принятые мной законы, наконец, начнут работать на местах, а сейлы перестанут пробовать на зуб прибрежные укрепления, вот тогда этой заднице достанется по самое не балуйся! Блять, я до этого не доживу! *** На следующее утро баобаб был отвратительно весел и я понял, кого выбрал Ирис для «снятия напряжения». Ебаная физиология. А мне даже подрочить нельзя, если я не хочу стать на ближайший месяц неуправляемым похотливым животным. БЛИН! Я расстроился. Баобаб смотрел слегка виновато и старался не отсвечивать. Ближе к концу дня наткнулся в коридоре на желтокожего мальчика, оказалось, что именно он – любитель прогулок по саду. Эустома его зовут. Чего это он один шарится? Непорядок! Подхватил под пузико и взял слабо пискнувшего человека с собой в кабинет. Помнится, кто-то из братьев рассказывал, что люди имеют успокаивающий эффект. Как кошки, только лучше. Для лучшего результата исцеляющее существо должно быть голым. Ну, с Ирисом я бы такой финт делать побоялся, а от мелкого агрессивных действий сексуального характера ждать не приходилось, потому скомандовал «Разоблачение!» и целый час тискал костлявое тельце. Сначала мальчик дрожал и напрягался, но я умею обращаться с кошками! Гладил до тех пор, пока он не расслабился. Темные бусинки сосков так и манили желанием прикоснуться, я их потеребил, парень начал ерзать и дышать чаще. Чем дольше я водил пальцем по ареоле, изредка задевая напряженную красную плоть, тем более интересные звуки издавал человечек. Его член встал, парень обхватил ствол и начал медленно водить рукой. Я облизал один палец и пропихнул самый кончик внутрь. Еще немного. Парень зашевелился активнее, подаваясь назад, заморгал, задышал громче. Убрал его руку с члена, взялся дрочить сам. Дыхание перешло в пыхтение с легким поскуливанием, на лице выступили капельки пота, он схватился за мою одежду, рот раскрылся в гримасе беспомощного наслаждения. Я еще минут пять любовался его обнаженными чувствами, а когда он выплеснулся, сообщил: - Тебя я точно оставлю! - А меня? – бледное, решительное лицо Ириса исказила целая гамма чувств: и обида, и страх, и неприязнь к более успешному, в деле соблазнения меня, товарищу. - Ты ценен тем, что варишь отличный кофе! – любезно сообщил я, холеное личико Ириса застыло от оскорбления. Как же: не оценил его неземную красоту. Ну, щелкнуть по носу цаце всегда приятно. Мне не слишком нравятся разумные, которые делают ставку лишь на свои физические данные. Это недальновидно. Красота проходит. Потому длинноволосый парень вызывал не только жгучее желание, но и раздражение. Хотя когда острые мелкие зубки прикусили задрожавшую губу, а глаза покраснели, я пожалел о своих словах. Ну, пытается человек стать полезным, и именно через постель, так не где-нибудь, а в гареме же! Здесь это более, чем уместно. И откуда ему знать, об особенностях дэвов? С ненужным наложником много чего неприятного может произойти, вот он и хочет обезопаситься… и чего я на беднягу взъелся? Ох, чувствую, у меня уже «процесс пошел», скоро всех моих душевных сил не хватит, чтобы сдержаться – вот, уже начал сочувствовать и сопереживать глупым человечкам, значит, гон не за горами. Надо работать быстрее. Я вздохнул и поманил опустившего лицо Ириса. Он как раз бормотал что-то про «позволите идти?». - Ко мне, - бедный мальчик, свидетель нашего разговора, прятал лицо на моей груди и краснел ушами. Я сотворил покрывало и прикрыл худое тело, но с рук не спустил. Ирис подошел, пряча взгляд, я дернул смоляную прядку, заставляя поднять на меня взгляд, наклонился и быстро коснулся его губ. Ирис с надеждой распахнул глаза и качнулся ко мне всем телом, но я его остановил: - Пока нельзя, - чувственные губы дрогнули в огорчении и я погладил гладкую щеку, - не надо все время нарываться, я же не железный, а еще рано. Ирис кинул выразительный взгляд на свернувшегося калачиком человека, возлежащего на моих коленях. - Если я раздену тебя, то точно не сдержусь и потом буду очень, очень, ВЕСЬМА недоволен, - пояснил я. - Почему Вы не скажете конкретнее? Господин, мы же уже все извелись, испереживались, Нарцисс спать не может, все боится, что именно ему достанется шелковая веревка! - Какая, блядь веревка, зачем? Люди, мне работать надо, а не ребусы решать! Он чего – думает, что его насильно заставят макраме плести? И это настолько страшно, что он спать не может? Ирис поджал губы и сухо пояснил: - Если тебе выдали такую веревку, на ней надо задавиться. - Эу! Что за дурацкое разбазаривание человеческих ресурсов! Так, это надо запретить… ничего такого ни с кем не случится! - А солдатне отдать грозились! – заметил Ирис, уже отходя от обиды и косясь на меня ехидным глазом. - Это полезное разбазаривание: солдатне было бы приятно! – спина под моей ладонью еле заметно вздрогнула и я поспешил исправиться. – Да я просто пугал! Ирис непочтительно и оскорбительно-недоверчиво хмыкнул, я высоко поднял брови, сделав строгое лицо: - Ты еще здесь? Ну-ка бегом варить кофе! Почти успокоенный парень развернулся, собираясь выходить, но не смог удержаться от хулиганской выходки: быстро наклонился и лизнул в шею. Я молниеносно сгреб блестящие волосы, подтянул испуганно расширившего глаза парня поближе и шепнул в изящное ушко: - Вот начнется у меня гон, дня три тебя из койки не выпущу, буду ебать, пока не заплачешь! - Я буду надеяться и ждать! – томно вздохнул нахал, осторожно высвободил свои лохмы и вильнул задницей, выходя из комнаты. *** Ко мне в кабинет поскребся один из неугомонной стайки ничем не занятых, а потому доставучих, лоботрясов. Он долго мялся на пороге и мне пришлось оторваться от бумаг и посмотреть на вошедшего. - Чего тебе? Парень набрал в грудь побольше воздуха (выглядело комично) и выпалил: - У меня просьба! - Ну?! Давай скорее, не тяни кота за яйца! - Грядочку бы мне в саду! - Э? Еще раз – чего? - Ну, кусочек земли… можно где-нибудь подальше от основных дорожек, Вы и не увидите… я бы там выращивал всякое, мне как раз интересная семечка попалась… можно? - Я к ядам устойчив, травить бесполезно. Попробуешь испытать на разумных – четвертую, - сразу предупредил я, подумав, дополнил, - грибы, плесень – нельзя. Всякие «интересные семечки» с умеренным эффектом – можно. Только не увлекайтесь. - Да я не то имел в виду! – парень покраснел аж до слез, смешно замахал ручками. - Так, не важно. Я сказал, ты – услышал. Никаких ядов. Остальное – херачь… в смысле, расти, кто ж мешает? - А можно письменное разрешение? Садовнику показать. Ну, написал я ему, парень просиял, благодарно поцеловал руку, кажется, не зная, как еще выразить всю степень своей радости, ну, хоть в штаны не полез, уже хорошо… Через час прибежал возмущенный садовник, притащил парня за ухо. Чего-то возмущался. Пришлось звать солдатню, которая вечно толчется за дверями. Оборзевшему цветоводу прописал плетей – во дает! Додумался лапать моего наложника! Ухо у мальчика покраснело. Вылечил. Попытался сосредоточиться на бумагах. На следующий день ко мне прибежал гофмаршал и, заламывая руки, сообщил, что садовник уволился, а у нас вообще-то идут работы по благоустройству, а проект он забрал с собой, так как при приеме на работу… Нет, ну это только в моем дворце кому-то может прийти в голову мысль пристать ко мне с такой ерундой! Интересно, к папе бы кто посмел подойти с подобной проблемой? Нда, я не папа, однозначно… Ну, ничего! Пара тысяч лет, и все наладится! Причитающему гофмаршалу я зарастил рот и сказал, что занят. - Пиздуй отседа, пока я добрый! Мужика, как ураганом сдуло. Когда я вечером зашел в свои покои и увидел аккуратный ряд небольших горшочков на широком подоконнике, сразу вспомнил про это досадное происшествие. - Эй, любитель растений, ты где? На мой сотрясающий стены вопль почти сразу выбежал нужный мне наложник, он испугано круглил глаза и смешно открывал рот. Молча. Как рыбка. - У меня старший садовник из-за тебя сбег. Вместе с проектом сада. В общем, раз ты виноват, а я решил, что это именно так, будешь вместо него! Возьми себе в помощь товарищей, сколько нужно, завтра баобаб составит приказ о назначении, я подмахну. - Аааа… эээ… нанять можно только свободного, - выдавил парень, хлопая глазами. - Нанять тебя нельзя, а назначить на должность я могу, кого хочу. В общем, иди, думай. Нужно будет план нарисовать, рассчитать количество семян и саженцев… ну, ты себе представляешь, да? - Да, да! – просиял парень, подпрыгивая от радости, - я знаю! Какие будут пожелания? Ландшафтная планировка, или геометрическая? Может, смешанная? - Ну, давай смешанную… и, это: сам, все сам! Не приставай, хорошо? Баобаб тебе укажет лимит денежных средств, ориентируйся на него… зовут-то тебя как, напомни? - Крокус. - Бля, тебя что родители реально так назвали? - Нет, конечно. Когда гарем формировали, заодно и имена дали… - Тебе не подходит имя Крокус. Совершенно. А раньше как звали? - Даниель, - помявшись сообщил парень. - Вот, это - подходит! И еще – мне бесконечно нравятся ваши с мальчиками пошлейшие прозрачные шмотки, но после того, как вы начали шастать по всему дворцу, думаю стоило все же их сменить на что-нибудь поприличнее. По-моему, он расстроился. - Без блесток? – убито спросил человечек. - Главное, чтобы было непрозрачное и прикрывало интимные места. А украсить можно. *** - ААт-пУУУстите синицУУУ на веЭЭЭрную смеЭЭЭрть! Пусть ее приласкАААет свобоОООда! - Бля! - услышав леденящие душу завывания, я споткнулся и, клянусь мамой, почувствовал, как вздыбились волосы на затылке, а кожа покрылась мурашками. - И корабль плЫЫЫвет и сквООООзь хОООАЛАд и лед я гляжУУУ в этУУУУ темную ВООООдуУУУ! Какое ужасающее создание исторгает из себя эти кошмарные звуки, что заставят спасаться бегством даже кровожадных гулей? Я с опаской заглянул в купальню, предназначенную для слуг, а потому находящуюся в конце коридора. Обладателем впечатляющих децибелов оказался самый мелкий из моих наложников. Во всех смыслах. Мальчик намыливал голову и жизнерадостно орал. Даже мыло, стекавшее в рот, его не останавливало, он отплевывался и продолжал выводить потрясающие мой нежный слух рулады. Я передернулся. Скрип вилки по тарелке, коим доставал меня в свое время младший брат, и то не был так кошмарен. Пока я раздумывал, как потактичнее намекнуть певцу, что я сейчас скончаюсь в жестоких мучительных корчах, мальчик смыл пену и ойкнул, увидев в дверях мою мощную фигуру. - Я мешаю, да? – робко спросил парень, пытаясь прикрыться мочалкой. Кажется, он еще не успел стать такой же блядиной, как остальные. «Не то слово!» - хотелось сказать мне, но долбанная эмпатия работала вовсю, поэтому я только кисло скривился и корректно произнес: - Просто давай чуть тише, ладно? «А то у меня сейчас уши отвалятся. Дай мне шанс сбежать!» - Хорошо. Простите, пожалуйста. Очень вежливый мальчик. Я состроил ласковую улыбку и утопал по своим делам. *** Ура! Сейлы сами заговорили о мирном сосуществовании, добрососедских отношениях и скрепленном магией договоре. Всего-то: вскипятил воду у берега и начал медленно увеличивать полосу обжигающей жидкости. Через два дня, когда рыбки мои поняли, что мой резерв огромен и я могу продолжать аж до их городов, сами прислали парламентера. Пока я предавался радужным мечтам о грядущем часе ХА, кое-кто тоже об этом думал. Я хожу тихо. Очень. Человеческий слух практически не в состоянии уловить тот шум, что производит дэв, а я еще пользуюсь самостоятельно смастряченными артефактами, так что Ирис и… мелкий, не помню, как зовут, не заметили моего приближения. - Мне страшно. - Хватит ныть, Нарцисс! – досадливо отмахнулся красавчик. - Тебе хорошо, у тебя опыт есть! - Врагу не пожелаю такой опыт, - холодно произнес Ирис и вдруг метнулся к тихонько шмыгающему носом парню, обнял и ласково погладил по волосам, я чуть челюсть не уронил. Высокомерная льдинка утешает мальчишку? И часто он это делает? Он ведь тогда и про бессонницу упоминал… они… дружат? - Хочешь, мы попробуем тебя спрятать в первое время? Я попытаюсь отвлечь его внимание, думаю, что уже достаточно его раздразнил, а ты отсидишься в уголке, ладно? - Это нечестно… а вдруг вам потом попадет? - Ну, наверное, не сильно… - с сомнением протянул черноволосый красавец. Я решал сложную задачу: показаться, или нет? Надо успокоить. Инстинкт просто кричал о том, что питомцам плохо, они боятся и это надо прекратить. - Я не трону Нарцисса. Вообще его куда-нибудь отошлю подальше. И Эуса. И того чернокожего мальчика. В горячке гона можно нанести повреждения… Ирис – прирожденный интриган. Когда он меня увидел – побледнел до синевы, но смотрел спокойно и слушал внимательно. - Но тебе, мой хороший, от моей любви не отвертеться! – завершил я, чуть тронув прядку длинных волос. - Я помню, - холодно улыбнулся Ирис, - я буду плакать. Глаза красавчика округлились и он испуганно закрыл рот ладонью, не отрывая от меня взгляда. - Заклинание на искренность, - пояснил я юноше его внезапную болтливость, - я не всерьез, никто не будет лить слезы. Не думаю, что он поверил. *** Я уже решил, что дольше тянуть с началом брачного периода не имеет смысла. Баобаб очень мне помог, и не только с бумагами. Детина, выглядящий как совершенно безмозглый кусок перекачанного мяса, оказался превосходным управленцем. Он нанял нам в помощь целый штат и существенно разгрузил и себя и меня, умело скинув рутинные обязанности на помощников. Теперь первичной обработкой поступающих сведений занимался специально созданный аналитический отдел и со всякой ерундой ко мне больше не лезли. Также он помог мне привести в божеский вид тот бардак, что творился в самом дворце. Жесткая, продуманная иерархия, четко оговоренное жалование и закрепленные в трудовом договоре обязанности. В общем, я понял, что даже если и перестану уделять делам все свое время, небо не упадет на землю и все не развалится. Баобаб был в числе тех, кто воспринял весть о смене формы одежды с радостью и сразу же перелез в наглухо закрытые темные шмотки. Что, конечно, не спасет его от моего внимания. Интересно, а он замечает, как я пялюсь на его задницу? Мужчина как раз вошел в кабинет с докладом, я поднялся и встал рядом, заглядывая в бумаги через его плечо и на меня пахнуло тонкой ноткой мускуса, исходящей от его тела. Я жадно втянул этот запах и понял, что, кажется, начну прямо сейчас. Человек замолчал на полуслове, когда ощутил мои руки, легшие на талию. Я медленно вытянул вправленную в брюки рубашку, и провел кончиками пальцев по обнаженной коже живота. Мужчина неторопливо положил бумаги на стол и повернулся ко мне лицом: - Ты потеряешь контроль, как только все начнется. Я правильно понял? - Не совсем, - я улыбнулся настороженному человеку, поглаживая его бок, - просто не смогу сосредоточиться на делах, все о чем я смогу думать – это секс. Беспокоишься? - Немного, - признался мужчина и неожиданно сказал, - на самом деле я боюсь за Ириску. - Почему? – я притянул большое, горячее тело поближе и начал покусывать шею. Чуть-чуть, еле касаясь зубами. Скорее намек, чем укус. - Он… только кажется бездушной блядью, я знаю, ты думаешь, что мы трахаемся, но он… просто обнимает меня и сидит. И смотрит вдаль стеклянным взглядом. Пару раз минет делал и – все. - Понятно. В смысле: я принял к сведению и не буду засаживать ему с разбега. Разберемся. Еще что-нибудь? Здоровяк пожал плечом, тело под моими руками немного расслабилось, я отстранился и не спеша расстегнул меленькие пуговички, внимательно наблюдая за реакцией мужчины. Пока, вроде никакого неприятия. Тогда я мягко прикоснулся к его губам, когда я разорвал осторожный, неторопливый поцелуй, мужчина положил ладони мне на бедра и прижался сильнее. Что ж, сопротивляться он явно не собирается, больше того: возбуждение партнера налицо, мои руки спустились на ягодицы, помяли шикарный зад, в то время, как его конечности в точности отзеркалили мои движения, мужчина вовлек меня в страстный поцелуй, мы начали избавляться от одежды и через некоторое время уже сложно было понять, кто из нас ведущий. Человек гладил и сжимал мое тело с не меньшим энтузиазмом, чем я – его, так, словно и он ждал этого дня. А еще он пребольно кусался, пытался трахнуть меня языком, засунуть палец в зад (я успешно увиливал) и отгрызть ухо. В конце концов это все же стало походить на борьбу и я буквально заломал человека, роняя на ковер. Упер его головой в пол, вывернул обе руки, удерживая их за запястья, прижался к заднице, так чтобы он ощутил мой член и… замер. Может, я с ним слишком жестко? Я уже хотел отпустить руки, когда человек беспокойно заерзал и пробормотал: «Не останавливайся!» Я нагнулся так, чтобы увидеть его лицо: - Точно? Я… Баобаб тихо хохотнул и чуть придушенно произнес: - Точно. Я… так люблю. - Ладно. Я хлопнул по белым ягодицам, размазал по члену выступившую смазку и начал медленно проталкиваться. Человек тихонько шипел и зажимался, я шлепнул полупопие, чтобы не дурил, поясница выгнулась и тело несколько уступило моим усилиям. Я воспроизвел волшебную манипуляцию - вздох и крошечное движение навстречу. Кажется, здоровяк и впрямь любит пожестче. Ну, мне не жалко. Почти. К тому моменту, как я кончил, белые ягодицы стали свекольными. Зато баобаб словил удовольствие без рук. Я погладил горячую, красную кожу, осторожно вышел, примерился и, подхватив под живот, отнес человека на диван. Уложил тяжело дышащего, красного мужчину на пузо и сел рядом. - Как ты меня поднял? Мы же одного роста… – пропыхтел баобаб, повернув голову в мою сторону, как будто не было тем поинтереснее. - Я же не человек, - я усмехнулся, погладил потную спину, ткнулся носом в шею, провел ладонью по ягодицам. – Можно, я тебе подлечу? Или оставить? - Подлечи, а то я сидеть не смогу, у тебя тяжелая рука! – хохотнул баобаб чуть смущенно, внезапно он нахмурился. – Но ты же не будешь с другими так? - Нет, конечно! И с тобой бы не стал, но ты меня спровоцировал! - Я старался! – пробурчал человек, прикрывая глаза. – Бля, ты мне всю мысль сбил, теперь и не вспомнить, что хотел обсудить… Человек перевернулся на спину, расслабленно раскинулся. Ничем не прикрытое тело начало покрываться мурашками, в кабинете было достаточно прохладно, да еще и окно открыто… в общем, я решил согреть неосмотрительное создание. Собой. Приподнял мужчине ногу, открывая доступ, он закинул руки за голову и задумчиво сообщил: - Я уже устал, старый, наверное, стал… можно я неподвижно полежу? - Можно. И сколько же тебе лет, дедуля? - Точно не помню, но уже ближе к сорока. - По телу не скажешь! Я провел пальцами по мощным грудным мышцам, обвел впадинку пупка, похлопал по волосатым ляжкам. Баобаб прижмурился. - Скажи нормальное имя. - Господин называет меня Баобабом, - манерно пропела тоненьким голоском эта ехидна, и за это я щипнул его за задницу. - Ай! - Ну-ка признавайся! - Мне оно не очень нравится… - Не ломайся, детка! Здоровяк поморщился: - Симон. - А что? По-моему красивое имя. Лучше ведь, чем баобаб? Я попробовал закинуть волосатую ногу на плечо, нога дергалась и закидываться не хотела. - У меня короткие связки! – мрачно сообщил Симон, как будто это объясняло строптивость конечности. - Жаль, это сильно ограничит количество поз. Делай растяжку. Пришлось пересмотреть первоначальный план: я согнул оба колена и максимально развел бедра. - Да, и цыпленок табака из меня фиговый, - прокомментировал мои действия Симон, я вздохнул и двинул бедрами входя в уже растраханное отверстие. Растянутые мышцы почти не сопротивлялись. - Странно, совсем не больно, а мне казалось – ты там натер… - поднял брови мужчина. - Я и там подлечил, - светски сообщил я, размеренно вбиваясь в расслабленного человека. Когда я покинул Симона, он уже спал, укрытый тонким одеялом. Ничего, скоро его тело окрепнет и он сможет гораздо дольше выдерживать мою страсть. Главное, что баобаб не оказался резко против, это было бы досадно, но, если бы так случилось, я был готов отступить, ведь толкового помощника найти гораздо сложнее, чем давалку. И все-таки хорошо, что так сложилось, Симон вызывает во мне самые теплые чувства. *** Сейлы преподнесли мне подарок. Эти… гады морские узнали, что у меня появился гарем. О дэвах они знают побольше людей, портили мне жизнь лишь потому, что сначала не догадывались об истинном статусе; так что первым делом под эгидой укрепления отношений, впарили пару принцев. Симпатичных (я надеюсь), но ненаследных. Про этот «сюрпис» узнал аккурат после секса с Симоном – ко мне прилетел почтовый голубь. Предварительно мерзкая птица нагадила на рукав. Не, я его не виню, у меня же защита стоит от несанкционированного вторжения. В конце концов посланец дружественного народа был распознан системой, но хвост ему подпалило. Перед прибытием подводников решил слегка проинструктировать человечков. Для начала попросил Ириса быть в покоях через пару часов для «поговорить». Он появился в каком-то легкомысленном коротеньком халатике, с распущенными, тщательно расчесанными и украшенными меленькими блестящими бусинками волосами. Я заценил, потому сообщение о том, что назначаю его старшим наложником, произносил скороговоркой. - А такие бывают? - Не знаю. Я придумал, значит, будет, - прохрипел я, сдерживаясь из последних сил. Уже через мгновение халатик полетел куда-то в угол комнаты. Ирис на мои телодвижения отреагировал с энтузиазмом, то есть поспешил освободить от лишней одежды и всосать то, что раньше не давалось. Я минут пять наслаждался старательными губами, а потом решительно потянул за волосы и заставил упереться руками в столешницу. И только тогда вспомнил о словах Симона. Нет. Хотя парень и не проявляет недовольства, надо все-таки за выражением лица следить. Хотя, может и не помочь. Как я уже убедился, актер из него классный. Я поцеловал выгнутую дугой спину, отстранился и шлепнулся на кровать. - Давай, забирайся! – пригласительно похлопал по пузу. Ирис сел, начал поглаживать грудь, вертеть попой и строить глазки, в общем, вел себя совершенно спокойно, но сердце колотилось громко и быстро. Я потрогал острые тазовые косточки, провел пальцем по нарочно оставленной «блядской дорожке», гладким ногам, тонким щиколоткам. Сжал обеими руками маленький задик, и пропихнул самый кончик пальца в смазанное, уже растянутое отверстие. Готовился. Интересно, он все эти дни был готов? Конечно, я не стал исполнять свое обещание насчет слез и вообще постарался быть понежнее. Ирис сначала пытался перехватить инициативу, но потом расслабился и только подставлялся под мои руки, гладил плечи и прикусывал полные губы. Кажется, мне удалось угодить, во всяком случае, кончил он первым. - Мне очень нравятся твои волосы, - признался я, перебирая черный шелк, пропуская его между пальцами. - А я их ненавижу, - равнодушно отозвался брюнет. - Чего тогда отрастил? - Они другим нравятся, а мне с этими длиннющими патлами только морока. - Угу… мне и губы твои нравятся. И глаза. И животик. И вообще – все. Только скажи: отчего ты грустишь? - Тошно мне. Тут и поговорить-то не с кем. - Вас же много? Неужели, совсем не с кем? – усомнился я. - Посуди сам: Нарцисс все время ноет. Тюльпан играет на «раяле» и больше его ничего не интересует. Даниель и иже с ним заняты только садом. Часть ребят тренируется, эти если и говорят, то про наиболее эффективные удары и про то, чем лучше питаться, чтобы мышцы быстрее росли. Жасмин и Георгин – эти вообще озабоченные… - А ты разве нет? – перебил я, - кто ко мне в штаны лез? - Ну, было дело! – ничуть не смутился Ирис и вдруг беззаботно улыбнулся. – Так интересно же! Я никогда дэвов не видел! На ком я остановился? А, да! Так вот, с этими единственно, что потрахаться и можно. Эустома у нас вышивает, близняшки вообще общаются исключительно друг с другом. Ну, еще Баобаб. С ним хорошо молчать, но говорит он в основном о зубодробительно скучных государственных делах. Вот такие дела… Немного грустно завершил Ирис и уставился на меня. И тут я вспомнил про сейлов. - У нас же пополнение! Будут два сейла, отдам их тебе на попечение, авось хоть с ними найдешь общий язык. А нет – еще что придумаем. Ты, главное, не хандри. Подумай серьезно вот над чем: что тебе интересно? Кстати, рисуешь ты тоже неплохо! Ирис улыбнулся потерся лицом о мою руку и задумчиво произнес: - Интересно? Ничего конкретного и всего понемножку. - Ну, тогда пользуй библиотеку. Хочешь, я с тобой буду разговаривать? - У тебя времени мало, - пробурчал парень, но глаза повеселели и я понял, что предложение это ему нравится. *** Честно говоря, думал, что человечки начнут от меня прятаться. Я был готов уговаривать и успокаивать. То есть, в первые дни они ко мне лезли, чтобы обезопаситься, утвердить свое положение, застолбить пальму первенства, а сейчас – наверняка уже поняли, что ничего я никому не сделаю, потому и прямыми обязанностями можно поманкировать. Ага. Наивный! Сначала ко мне в кабинет вломились брюнет с блондином. Не помню, как их зовут, я с ними почти не сталкивался – они весь день где-то пропадали. По достоверным сведениям - охотились на бойцов-молодцов. Подкарауливали их после тренировок, или еще когда, и приставали с непристойными предложениями. Откуда знаю? Так мне сами мальчики и пожаловались! Я сказал, что могли бы и уступить несчастным нимфоманам, кажется, после этого сладкая парочка стала сиять подозрительно довольными улыбками. А еще мальчики-колокольчики любили рисовать. И иногда надоедали мне с просьбами посмотреть их альбомы. Я так однажды чуть не попался: взял в руки совершенно невинно выглядящий розовенький альбомчик, а внутри… А-а-а-а! Ужас! Мне пришлось принимать холодный душ! У поганцев оказалась извращенная фантазия и настоящий талант в рисовании. Даже жаль, что они разменивают его на такую похабщину! Хотя… В общем, я сидел в кабинете и пытался работать. Думалось, конечно, совершенно не о том, и даже буква «Ф» казалась скорее жопой, чем буквой, я уже не говорю, о букве «З». И ведь есть еще «В»! Я крепился изо всех сил, стараясь игнорировать кокетливые задницы, которые притворялись буквами. (И передницы тоже не замечал! Хотя, между нами, буква «Р» все-таки на что-то такое похожа…) и тут, в тот момент, когда я уже почти вник в смысл предложения, вперлись эти гады и, мило улыбаясь, протянули мне… Да! Я не смог побороть искушения, ведь теперь было уже целых ДВА альбомчика! Мда, ну, что сказать: я так и не понял, кто из нас кого поимел. Интересно, а язык в заднице – это считается? Мальчики оказались настоящими профессионалами и, не побоюсь этого слова, энтузиастами своего дела! Причем действовали слаженно, как хорошо сыгранная команда. Один ласкал спереди, другой сзади. Один лизнет, другой прикусит. Брюнет прогнулся и, упершись в столешницу, расставил ноги. Блондин зашел спереди, встал так, чтобы мне было все видно, и приглашающе развел упругие ягодицы, при этом головка его члена поблескивала в непосредственной близости от лица брюнета и тот, высунув язык, медленно, напоказ, лизнул ее. Они играли представление, каждое их движение было просчитано, и это выглядело бы донельзя фальшивым, если бы не горящие похотью глаза. Мальчики столь явно наслаждались действом, что некоторая театральность и наигранность не казались чем-то неприемлемым. Надо признать, что получалось у них… завлекательно. А уж когда блонди облизнул один палец и медленно ввел в низко застонавшего брюнета, я аж не знал, что делать: то ли бежать и трахать, пока яйца не лопнули, то ли еще посмотреть… Не думал я, хрупкие человечки могут так заездить дэва. Правда, я сам виноват: после каждого соития на всякий случай накладывал «излечение» на обоих, но сил-то от этого прибавляться не должно! А эти прыгали по мне и прыгали! А потом заставили листать альбомчики и, на примере картинок, показали свои любимые позы. Нда, теперь понятно, почему в картинках – объяснить ЭТО на словах сложновато, проще показать. Ну, я хоть и уставший, от эдакой красоты приободрился и… в общем, они ушли, а я пошел отдохнуть, как-то незаметно заснул и проспал до утра. *** На утро я даже смог немного поработать с документами. Ближе к середине дня, когда буквы вновь мутировали в жопы, ко мне строем пришли бойцы-молодцы и четко доложили, что к исполнению долга готовы. Потом они быстро разделись, аккуратно сложив одежду стопочками, построились в шеренгу и приступили к исполнению. Честно говоря, я так охерел при виде этой деловитой четкости, что просто застыл в кресле, выпучив глаза. Что было удивительным, так это могучая эрекция и неподдельное удовольствие, с которым ребята один за другим на меня забирались. И – как, скажите, можно дрочить с такими каменно-невозмутимыми лицами? Вот, что значит дисциплина! Я впечатлился. Конвейер удовольствия, блять, какой-то! Не, ну правда: один подходит, забирается, сам насаживается, держась за мои плечи и кусая губы, все остальные тихо дрочат, стоя в идеально ровной шеренге. Доведя меня до оргазма, парень слезает, с невозмутимым видом подходит к одежде, вытирает собственное семя, одевается и выходит, в это время на мне уже прыгает следующий. И так пять раз. Абсолютно одинаково. Не, я не жалуюсь, но надо намекнуть сладкой парочке, чтобы показали воякам свои альбомчики. И, как-нибудь донести до молодых людей, что пятеро – это немного слишком. Надо все-таки индивидуально подходить к такому вопросу… Интересно, а они когда за дверь выходили, сразу топали в казарму? Или дождались, когда все выйдут, построились, сделали перекличку и, только после этого, бодро распевая строевую, чеканя шаг выдвинулись в месторасположение своего отряда? Пиздец какой-то… *** Это я думал, что вчера был пиздец?! Нет, это сегодня стал пиздец! Меня весь день преследуют… Нарцисс, Эустома и чернокожий мальчик, которого, оказывается, зовут Тюльпан. Вот уж чего не ожидал, так не ожидал! Нарцисс, еще недавно исходивший на сопли, оттого, что ему дико страшно, грустно хлопал глазками, теребил совершенно, непотребно, прозрачные, короткие… трусы (это не штаны! Ну, вот хоть убейте, но нечто, еле прикрывающее жопу - это даже не шорты!) с кокетливыми оборочками, говорил, что ему очень плохо и только моя ласка способна отвратить неминуемую смерть от хандры. Я, помня строгие глаза Ириса, спасался с помощью тактического отступления и… тут же натыкался на Эустома. В конце концов этим сучкам удалось меня окружить и загнать в тупик. Отступать больше было некуда, пришлось принять бой. На мои увещевания юноши не велись, кажется, они даже не слушали. Ну, что за молодежь пошла, никакого уважения! Я еще раз попытался воззвать к их неокрепшему разуму, для убедительности потрясая своим внушительным членом. - Я же могу повредить!.. Ага… кто меня там слушает? Увидев детородный орган, эти лярвы, вместо того, чтобы устрашиться, проникнуться и съебать от греха подальше, затолкали меня втроем на диван (нужно будет повелеть убрать все диваны!) и полезли на меня всем скопом, маньячно блестя глазами и облизываясь. Таки «АЙ!». Ничего страшнее в жизни не видел! А, нет – через несколько минут я понял, что есть штуки и пострашнее трех озабоченных малолеток: внезапно зашедший, смотрящий на меня, как на монстра, Ирис. - Ты же обещал!.. – трагично складывая на груди руки, прошептал побелевшими губами защитник детства. Я задергался, пытаясь выбраться из-под мелких, худющих, но очень цепких телец. - Не виноватый я! Они сами пришли! Ирис сверкнул глазами, потупился и смахнул одинокую слезу. Я понял, что «мы его теряем» - красавец явно не собирался замечать очевидное и вообще, кажется, готовился смертельно во мне разочароваться. Я прямо видел обратный отсчет. «Смертельное разочарование в дэвах наступит через: … десять… девять… восемь…» - А-а-а! Забери их от меня! Запри где-нибудь, блядь! Они меня уже заебали! То есть – если я еще раз увижу эти жопы в непосредственной близости, то однозначно выебу! – ну, истерично немного получилось, особенно мне удался фальцет, зато сразу понятно, что я на грани. Ирис нахмурился, понял, что что-то не так, обратный отсчет отменился, и «главный наложник» попытался стащить с меня Тюльпана. Тот сопротивлялся. Сжал мою талию, будто клещами (ничего себе, у меня аж в глазах потемнело, откуда в юношеском теле столько силы?), вцепился руками и зашипел. Ирис удивленно сложил бровки домиком и посмотрел на меня. - Они не отцепляются, - мрачно сообщил я, разводя руки и показывая, что это не я держу Тюльпана, а ОН держит меня. - А чего ты голый? – подозрительно спросил Ирис, все еще сомневаясь в моей невиновности. - Хотел напугать их членом, - вздохнул я, отмахиваясь от облизывающего мои соски Нарцисса. – А они наоборот… спаси меня! Я же не железный! Ирис еще минут десять пытался оторвать от меня малышню. Они пищали, царапались, … кусались! Матюгались (откуда мелочь знает такие слова? Даже я не все знал…)! И обвиняли Ириса в эгоизме (сам вкусил прелестей любви, а нам жадничаешь? Даешь! Мы – за равноправие! Нет – эйджизму! (1) ) В конце концов парень не выдержал: - Бля, да выеби ты уже этих придурков! - Что, правда можно? – с облегчением спросил я: член встал колом, покраснел и вообще болел. По мне ерзала и подпрыгивала чудесная попка и я сдерживался чудовищным усилием воли. - Только осторожно! – мрачно разрешил Ирис, с сомнением осматривая просиявших юношей. - Спасибо, мамочка! – с чувством произнес я, - Может, поможешь? - М? - Ну, там растянешь… еще чего? Заодно и присмотришь, да? – я цапнул подошедшего слишком близко Ириса за руку и жадно поцеловал, через какое-то время напряженное тело расслабилось, а потом пришлось его отпустить – Нарцисс укусил меня в шею, а Тюльпан – за сосок. Ну, вот сучки же! Ревнивые… Малыши успокоились только после того, как я всем засадил, зато после секса стали сговорчивыми и ласковыми. Зацеловали, зализали, потом повалились на кровать, переплелись руками-ногами и заснули. - Меня жестоко изнасиловали! – сообщил я Ирису, после того как мы тихонько вышли из спальни, оставив мелких террористов дрыхнуть. – Ты должен как-то утешить несчастного дэва! - Что, еще? – округлил глаза парень. - Ну… гон же! – немного смущенно пояснил я. - Ладно… а так всегда теперь будет, да? - Нет! Ты чего, а кто страной управлять будет? Еще недельки три, и успокоюсь, снова буду с бумажками сидеть. - И что, даже не навестишь нас? – грустно вопросил Ирис. - Навещу. Только не так интенсивно. *** - Вам не нравится? – прекрасные глазки Даниеля наполнились слезами, тщательно напомаженные губки искривились и я поспешил предупредить прорыв «водопровода». - Мне очень нравится! Все просто прекрасно, отличная работа! Только одно маленькое замечание… - Какое? - Пусть твое чудесное растение ПЕРЕСТАНЕТ МЕНЯ ЖЕВАТЬ! - Ой! Он это нечаянно! Зеленушка на самом деле очень дружелюбный. Давай, мой хороший! Отпусти! Ну?! Гигантская росянка разжала челюсти, отпуская мою конечность, я придирчиво осмотрел слегка покусанную ногу, серьезных повреждений не нашел и ограничился укоризненным взглядом в сторону садовника. Даниель не обратил на мои гримасы никакого внимания. Он был занят. Чесал мерзопакостное растение в районе цветоножки. Гадость издавала угрожающий шелест и растопыривала листики. - Чего это оно? – удивился я. - Зеленушка радуется. Ему нравится, когда делают вот так. Попробуйте сами! – юноша прямо лучился счастьем. - Э… нет, спасибо. Лучше ты, - я покосился на хищное полуразумное растение и сделал несколько шагов в безопасную сторону. – Ты так здорово с ним ладишь! Любо-дорого смотреть! Немного лести не повредит. К тому же, наладить контакт с этими тварями не так-то просто. Хоть я и не люблю хлорофильную фигню, должен признать, что Даниель – прирожденный цветовод, раз у него это получилось. - Да! – запрыгал парень, он вообще был очень непосредственным и жизнерадостным. – Мне удалось подружиться почти со всеми! От неожиданности я икнул, шарахнулся в сторону от подозрительно зашипевшего куста, и медленно переспросил: - Со всеми? - Ну, почти! – подтвердил парень. - И… много у… нас в саду… м-м-м-м… полуразумных растений? – я уже подозревал, каким будет ответ и точно знал, что не хочу этого слышать. - Конечно, много! У нас с Люпином такая концепция: «Живой сад»! Здорово, правда?! – Даниель хлопал в ладоши и сиял глазами, рядом скромно гордились работой его помощники: Люпин и рыжие близняшки, ну, не мог же я им сказать, что с детства терпеть не могу эту зеленую ползучую угрозу? Пришлось уверять, что очень рад, и вообще – все молодцы. Блин, да лучше бы он все коноплей и маком засадил, чем этой гадостью! Странно, но остальным мальчикам «живой уголок» пришелся по вкусу. Кажется, никто не боится плотоядную флору. Кроме меня. *** Все-таки этот гон – утомительная штука. Хотя, человечкам, кажется, нравится. Хорошо, что у меня есть баобаб, в смысле, Симон. Пока я несколько недееспособен, он взял все на себя. Ну, и немножко на меня. Приходил пару раз с вопросами, заодно и потрахались. Когда же это, наконец, закончится? Звонил папа. Хотел приехать в гости, я сказал, что сейчас это никак невозможно, разве что через пару недель. - Да никак у нашего малыша начался первый гон? – умилилась присутствовавшая при этом мама, я кисло покивал, мать пустила слезу. - Надо же, как быстро ты вырос! - Ага, всего пятьдесят лет… - пробурчал я недовольно, косясь глазом на замершего соляным столбом Симона. Человек весь обратился в слух, судя по прищуренным глазам в его мозгу происходила лихорадочная работа. Еще бы! Папа же прям в парадных одеждах нарисовался… впрочем, он простое и не носит, почитай, никогда. Это я хожу в брюках, да рубашке, а отец всегда в мундире, с регалиями, да и лицо его более чем знакомо всем жителям Тысячи Миров. - Не рановато ты набросился на сладкое? – хитро прищурился отец. - Я тебе сводки присылал, - уведомил я, отец еле заметно досадливо поморщился – наверное, не сообщали. Кажется, папин секретарь получит сегодня нехилый пистон. - Впрочем, если в двух словах, то мне многое удалось сделать, я доволен результатами и это позволило сделать небольшую передышку. Папа поиграл бровями, мама послала мне воздушный поцелуй и пожелала здоровья моему гарему, когда они наконец вырубили межмировую связь, Симон перестал изображать из себя предмет интерьера и замороженно спросил: - Я могу идти? - Нет, конечно. Лицо мужчины было спокойным. Слишком. Обычно, его мимика гораздо более живая. В общем, мне было кристально ясно, что папу он опознал. - Ладно, давай, скажи, до чего ты додумался, что аж морду в мою сторону повернуть не желаешь? - Мне просто интересно… Вас надолго к нам сослали… Ваше Высочество? - Ох, Симон, баобабик ты мой, никто меня не ссылал! Я фыркнул: человек не сумел справиться с лицом и на мгновение на нем проступило безграничное удивление. Дернув за шнур, вызвал слугу и повелел явиться виночерпию со всем, что приличествует пьянке и указал Симону глубокое кресло. - Давай я быстренько тебе объясню, и не будем больше к этому возвращаться. Дело в том, что ваша страна – подарок на совершеннолетие. - А почему не мир? – задумчиво спросил Симон, пристально меня оглядывая. - На ПЕРВОЕ совершеннолетие. Управлять не так просто. Папа ни за что не доверит разумных малолетнему несмышленышу. Но я сдал все экзамены на отлично, чего не происходило уже лет двести и поэтому мне доверили целую страну. Я потренируюсь, и на второе совершеннолетие получу этот мир. Вот. - Погоди, я не совсем понимаю… то есть существуют какие-то правила? – Симон смотрел на меня так, будто я мутировал в гуля. - Конечно. Благо подданных – прежде всего. У папы много детей и далеко не каждый из принцев получает возможность решать судьбы разумных. Существует высокоэффективная система экзаменов, с большой точностью выявляющая подходящих индивидуумов. - Ага. А ты… как бы так выразиться… подросток? Я вздохнул и картинно закатил глаза: - Я веду себя импульсивно? Совершаю необдуманные действия? - Ну, кроме назначения на должность садовника Даниеля? - О, перестань! В сад, конечно, не зайти, но у мальчика настоящий талантище, с этим ты должен согласиться. Симон улыбался, но смотрел на меня настороженно. Ну, да, принцы на дороге не валяются. То есть: Симон-то не знает, как в самом деле обстоит дело… Я развалился на диване, а баобаб продолжил стоять, хотя мы уже давно оставили все условности и никто не падал ниц при моем появлении, не спрашивал разрешения заговорить, не прикрывал лицо рукой, как положено рабу. Я похлопал по сиденью рядом с собой, и мужчина медленно подошел ближе. - Возможно, нам не стоит привыкать к столь… панибратскому обращению с монаршей особой, - осторожно сформулировал он. - Ну, это я решаю, что стоит, а что – нет, - Симон кивнул и сел рядом, я обнял его за талию и притянул ближе. - Ты когда-нибудь задумывался, сколько всего миров? - Великого правителя называют Господином Тысячи миров, но я думаю, что их гораздо меньше. Практически невозможно управлять таким количеством… - Каждый мир – отдельная единица. Управление им – целиком на совести назначенного монарха. Ваш мир вошел в состав недавно, человечки многого не знают. Давай, спрашивай! - То есть, этот мир в самом деле станет твоим? Сможешь делать, что хочешь? - В определенных пределах. Все принцы приносят клятву, которую не в силах переступить. Миров же гораздо больше, чем тысяча, а уж представь себе, сколько у правителя отпрысков! Все принцы живут в особых корпусах, куда поступают после пятнадцати лет, там они проходят обучение, сдают экзамены, после чего определяется их пригодность. Скажу честно: зачастую отец даже не помнит наши имена. У нас на мундирах они были вышиты. А чуть ниже – имя матери. - Но к тебе… особое отношение? - Ну, да. Так уж вышло, что с тех пор как появилась ма, дети от других разумных рождаются только с помощью искусственного оплодотворения. Проще говоря – отец хранит ей верность и никогда не отпускает от себя. У мамы пять сыновей и только я прошел экзамены, потому-то мне и разрешено взять страну. Пока говорил, переместился к Симону на колени, он нерешительно положил руки мне на бедра: - А объявили тебя, как временного Наместника. - Так и есть, это же временно - еще лет сто и стану Правителем. Большие пальцы мужчины поглаживали мои ноги, Симон задумчиво рассматривал меня, будто впервые видел: - Говорят, сыновья Великого обладают невиданной магической силой. Еще говорят, что они живут много тысяч лет, а, может, и вечно. Я слышал, что лик их невыносимо прекрасен… Я хмыкнул: - Я вскипятил море. Мог бы и все. Да, долгоживущие. «Прекрасный лик» это всего лишь направленное магическое внушение. - Но ты почти не пользуешься силой! - Конечно. Это же не игрушка, чтобы греть ею ванну или заставлять глупых слуг бегать шустрее. Иногда могу что-то сотворить – это безобиднее всего. Ладно, хватит уже болтать, давай займемся кое-чем поинтереснее! *** Я попросил Симона ничего никому не говорить. Потом сюрприз будет. Мужчина после ошеломляющего открытия пару дней вел себя скованно, переваривал. А потом я представил ему проект развития на ближайшие сто лет, и мы поругались в пух и прах. Орали так, что стекла звенели, а стража от дверей убежала. Он считал, что я «сопливый идеалист» и «нихуя не получится!», я охарактеризовал его как косно мыслящего ретрограда, не видящего дальше собственного носа. Наоравшись до хрипоты, вызвали виночерпия с пивом, хлебанули, Симон начал говорить гадости и ехидности, «я понял – это намек, я все ловил налету!», так что человечек в итоге долгой, упорной борьбы был скручен и выебан. Потом я гладил мокрое от пота тело, и залечивал ссадины, а Симон жмурился от удовольствия, и я понял, что он переварил, наконец, тот факт, что я не просто какой-то дэв-маг, назначенный на пост, но, вероятно, будущий Повелитель. - А что на это скажет папа? – лениво спросил мужчина, но взгляд его, вопреки легкости тона был острым и внимательным. - Вообще-то я уже давно выбрал модель, согласно которой собираюсь развивать мир. К твоему сведению, институт рабства отменен во всех хоть сколько-нибудь цивилизованных мирах. - А как же гаремы? – ехидно указал Симон. - Глупый человечек. В гаремах не рабы, а любимые партнеры и помощники. Поэтому во всех мирах разумные мечтают попасть в гарем. Прям как стриптизерша мечтает об олигархе. - Чего? - Не обращай внимание, шутка из другого мира… ты суть-то уловил, да? - Уловил, - вздохнул человек, переворачиваясь на спину, - ежели так, то ты слажал. У тебя в гареме одна солдатня, бляди и тупые малолетки. - Ты не прав. Вояки – дисциплинированные и упорные, со временем из них получатся отличные, преданные лично мне командиры. Мальчишки тоже вырастут и поумнеют. Ну, а все остальные… пригодятся. Хоть бы и по прямому назначению. Один советник и помощник у меня точно есть! – я улыбнулся пристально глядящему на меня человеку. - И все-таки, если гарем – это такая важная штука, почему ты позволил непонятно кому впарить неясно, что? Разве ты не должен был сам выбрать? Тщательно, вдумчиво, изучив предварительно досье? Я дернул плечом: - Я ведь дэв и верю в судьбу. Не зря же вы возникли в моей жизни! - Пфф! – презрительно фыркнул Симон, выражая свое мнение по этому поводу, я наклонился и куснул его за губу. *** Сейлы прибыли только через несколько недель с момента получения письма и гон, слава всем богам, к тому моменту уже закончился. Был назначен прием, в честь этого знаменательного события. Можно было бы и обойтись без всякого там… сборища, но не хотелось обижать мелких русалочек таким явным пренебрежением. К их приезду по всему дворцу были переоборудованы купальни и углублены бассейны. Сейлы могут принимать человеческий облик, но только в зрелом возрасте контроль над обеими ипостасями становится совершенным. Молодняк же не в состоянии долго пребывать в человекообразном виде. Учитывая этот немаловажный нюанс, мы постарались сделать пребывание обитателей моря наиболее комфортным. Я зашел в покои, которые вот уже… вечность, наверное, делю с пятнадцатью неугомонными, своевольными, легкомысленными… Блядь! Моя нога! Кто поставил… я осмотрел предмет, о который ударился, и опознал в нем горшок. С лианой. Ядовитой. И она в меня уже плюнула соком. - Ебаная флора! Поскакал в ванну. Ополоснул кожу. Залечил. Пришел Люпин. Чую, дэвоненавистница - именно его. Парень ужасно испугался, увидев рассыпанную по ковру землю, трясущую листьями лиану и перекошенного меня, он вообще пугливый. Сходу начал реветь, гладить лиану (та тихонько извивалась и перестала трястись) попытался приподнять тяжелый горшок, его шатнуло, пришлось помочь… при этом рыдания и невнятные извинения не прекращались. От слез мордаха покраснела, опухла, он начал икать и, увидев свое страшненькое отражение в зеркале, побежал умываться, все еще плача. Теперь от того, что ужасно выглядит. Пиздец логика. Пошел за мальчиком, помог привести себя в порядок. Погладил, поцеловал, уверил, что не сержусь, получил обещание не делать больше так. Напоил все еще всхлипывающего парня крепким вином, уложил отдыхать. Ладно, на чем я остановился? Да! Парадная одежда! Открываю шкаф, а там!.. - Ять! Я начал судорожно перебирать вещи, в надежде найти хоть один неиспорченный комплект. Вся одежда изуродована. Кто-то очень изобретательный в своей ненависти вышил на ткани кривенькие узоры, расшил их пайетками и каменьями, так что они стали походить на наряд распорядителя бродячего цирка. На дорогой ткани появились зацепки и потертости, а слой «украшек» покрывал одежду столь плотно, что нечего было и думать о том, чтобы просто все это спороть. Я вздохнул, прикидывая, успеют ли портные пошить к приему хоть что-нибудь. Наивный. Тогда я еще не осознал всего масштаба катастрофы. Я понял это только когда Эустома, радостно улыбаясь, спросил нравится ли мне, как он с Тюльпаном украсил «скучную серость». Глядя в чистые, светящиеся обожанием глаза мальчика, представив, сколько времени они потратили на это… улучшение, я врубился, что просто не могу высказать все, что думаю об этой вульгарной, дикой, плохо выполненной безвкусице. - Очень красиво, я вижу, вы старались! – не дрогнув, я выдал ослепительную улыбку, которую тренировал перед зеркалом все детство специально для таких случаев, и сделал страшные глаза скептически вздернувшему бровь баобабу. - Ты что, все время будешь им потакать? – прошипел мне в ухо Ирис, отведя в сторонку. - Конечно. И тебе тоже. И остальным. Я же вас всех очень люблю! – улыбнулся я рассерженному парню. Не думаю, что он мне поверил. Но у меня еще много времени, я ведь не человек, и они теперь тоже не люди, хоть еще и не поняли этого. Так что впереди – многие сотни лет совместной жизни! Боги, дайте мне сил… Эйджизм(1) – дискриминация по возрасту. (2) - это не ошибка. это спецом.