Ночь могикан

Внезапно позабыв и о сыне, и о Пэне, Эмма целый вечер так яростно выясняла отношения с Нилом, что, в конце концов, у Киллиана начало сводить зубы от этих вечных «Нет, это ты меня послушай», «Я потратила на тебя лучшие годы своей молодости» и «Забудь всё, что я сказала в пещере». На самом деле, так продолжалось последние четыре дня, да и сегодняшняя перепалка не была какой-то особенной, но всё же. Снежка и Прекрасный поначалу, конечно, пытались успокоить воссоединившихся голубков, но вскоре в полной мере осознали, что их дочери ничьи советы не требуются. Киллиан же пытался убедить себя, что всё в порядке. Точнее сказать, безуспешно пытался сделать вид, что вид обнимающихся, целующихся и ругающихся Эммы и Бэя его не трогает. Он даже закатывал глаза в особо трогательные моменты. Вот и сейчас. Однако, когда Снежка кинула на него уже десятый за последние пять минут сострадательный взгляд, капитан решил, что больше оставаться здесь он не может. Пробурчав, что сегодня окрестности патрулировать будет он, Крюк скрылся в чаще и не останавливался, пока голоса его товарищей по несчастью не стихли. Продираясь сквозь густые заросли, Киллиан старался не думать о чертовой Пещере Эхо (в самом деле, сколько можно, уже почти неделя прошла, как они спасли Нила!). Но, чёрт возьми, он не подписывался выслушивать всё это каждый вечер! Вместо тягостных мыслей, Киллиан начал про себя попрекать всю волшебную семейку за безответственность. Они ведь даже по-настоящему не понимали, к кому на остров приехали, с кем собирались бороться. Капитан знал, что Пэна просто так не победить, даже если бы у них было 8 теней, упрятанных в кокосы. Киллиан знал, что делает мальчишка с непрошенными гостями. И, учитывая то, что Киллиан недавно отказался служить Королю Неверлэнда, ему без сомнений была уготована особо изощрённая казнь. - Чёрт возьми их всех, вместе и каждого по отдельности! – выругался капитан, остановившись, чтобы немного перевести дух. Крюк достал флягу и отхлебнул из неё. Ром казался ему чересчур сладким, но так было всегда после первого глотка. А второй мужчина просто не успел сделать, потому что вдруг где-то неподалёку хрустнула ветка. Киллиан, недолго думая, ринулся на звук. И только через секунду сообразив, что Потерянные мальчики никогда ещё не выдавали себя шумом, моряк обернулся. Однако было уже поздно. Последнее, что запомнил Крюк – снисходительная улыбка Феликса, замахивающегося своей дубиной. *** Голова немилосердно ныла, и, кажется, на затылке у Киллиана вскочила шишка. Стоило ему открыть глаза, как мир тут же поплыл, и Крюк со стоном зажмурился. Прошло какое-то время, прежде чем окружающая действительность приобрела нормальные черты. Он сидел на краю небольшой поляны, в центре которой ярко горел костёр. Из котелка, подвешенного над огнём, струился серо-зелёный пар. В воздухе витал не сказать чтобы неприятный, но очень необычный терпкий запах, мешавшийся с тяжёлым запахом лесной гнили и влажности. Мужчина сидел на земле, но руки его были подняты и привязаны к стволу большого дерева. Киллиан попробовал подвигать запястьями, но кто-то позаботился связать его достаточно крепко. Что было ещё более примечательно, кто-то постарался снять с него плащ и рубаху, оставив совершенно беззащитным выше пояса. Киллиан вдруг ужаснулся собственным мыслям, поняв, кому может понадобиться оставлять его беззащитным. Пэн появился будто бы из ниоткуда в тот же момент, как Киллиан о нём подумал - вдруг обнаружился сидящим по-турецки у костра. Самодовольно улыбаясь, он держал курительную трубку в одной руке и с преувеличенным интересом разглядывал Киллианову фляжку, зажатую в другой. -Ты… - чуть слышно выдохнул моряк и сам удивился, каким хриплым оказался его голос. Пэн медленно перевёл взгляд на Киллиана и приподнял брови. На нём тоже не было рубахи, зато на голове красовался головной убор индейского война. Красные пуховые перья были закреплены на более плотный и объёмный тёмно-серый ряд. Острия тёмных перьев, в свою очередь, прятались под расшитой разноцветными нитками и белым мехом пряжкой, от которой, вдобавок, у висков вниз вились цветные ленты. Наверное, украл его в каком-нибудь мире у какого-нибудь вождя племени тумба-юмба, подумал Крюк, сглатывая. Демон всегда был хитёр на выдумки. Мальчишка прикрыл глаза и поднёс к губам прямую, украшенную резьбой трубку, вдыхая. Пожалуй, если бы пират завёл список под названием «Вещи, которые украл Питер Пен», то эта индейская трубка определённо прибавилась бы к фляге и роучу, и ещё к миллиону разных вещей. Но Киллиан такого списка не завёл, так что ему оставалось только смотреть, как демон выпустил изо рта маленькое колечко, и как оно дымным облаком медленно растворилось в воздухе. - Рад, что ты снова с нами, Киллиан, – мурлыкнул Пэн. В глазах его плясали озорные огоньки, а в голосе слышались те самые интонации, которые не предвещали ничего хорошего. – А то я уже начал побаиваться, что ты пробудешь без сознания всю ночь и пропустишь веселье. Как твоя голова? Крюк ещё раз попытался высвободить руки, что, разумеется, ему не удалось. Пэн внезапно оказался совсем близко. Ни трубки, ни фляжки в его руках уже не было. Мальчишка мягко опустил свои ладони на плечи капитана и укоризненно покачал головой. - Капитан, не стоит так волноваться, – с приторной нежностью ворковал он, наклонившись, чтобы заглянуть в глаза мужчине. - Всё в порядке. Король Неверлэнда легонько провёл кончиками пальцев по щеке пирата, от чего тот дернулся и пребольно стукнулся шишкой о ствол дерева. Пэн был так близко, что перья с концов его роуча, покоящиеся у мальчишки на груди, невзначай щекотали грудь Киллиана. Моряк отвёл глаза в попытке выровнять внезапно сбившееся дыхание. - Чего ты от меня хочешь? – спросил он, вновь и вновь мысленно проклиная Пэна. Мальчишка убрал руки, уловив настрой Капитана, и отошёл обратно к костру, с интересом заглядывая в котелок. Радостная улыбка на его лице не увядала. - Сегодня особенный день, Киллиан, – начал он, не глядя на пирата. – Сегодня могикане веселятся всю ночь. Тут Пэн прервался и издал громкий воинственный клич. Где-то далеко в лесу на его призыв откликнулись сразу несколько весёлых голосов. - Слышишь? - Что ты хочешь от меня? – хрипло повторил Джонс. Питер повернулся лицом к пирату, в его глазах отражались язычки пламени. - О, ты будешь моим развлечением, – сказал мальчишка, и его взгляд на секунду снова сделался тяжёлым. Во рту у пирата пересохло. - Что бы ты там себе не придумал, я не собираюсь… Мальчишка рассмеялся. - Ты ведь даже не знаешь, что я собираюсь тебе предложить. К чему так спешить с отказом? По мановению руки Пэна котелок своим ходом снялся с огня и приземлился в паре метров от того места, где сидел Киллиан. Необычный аромат усилился, он обволакивал мужчину со всех сторон. Крюк прикрыл глаза и глубоко вдохнул, пытаясь понять, на что похож этот запах. Пэн прищурился и насмешливо улыбнулся. - Хочешь? – предложил мальчишка, кивая на брошенную на землю фляжку с ромом. Крюк сглотнул, но отрицательно покачал головой. Пэн вздёрнул брови и через секунду вдруг оказался совсем рядом, прижимаясь к Киллиану. Руки мальчишки вдавливали пирата плотнее в дерево, а его жаркое дыхание чувствовалось над самым ухом Джонса. - Я готов дать тебе всё, что ты хочешь, Киллиан, – выдохнул Пэн, и, немного отстранившись, удовлетворённо заметил, как расширились глаза мужчины. Затем он снова отошёл, чтобы его длинный роуч было хорошенько видно. - Знаешь, каждое перо в нём – это один подвиг. Такова традиция, – немного жёстче, чем прежде, сказал он. – Я помог многим, Киллиан. Сдайся. Поддайся мне. Не сопротивляйся. Киллиан не собирался потакать желаниям убийцы. Но сердце Крюка отбивало барабанную дробь. Он знал, чертовски хорошо знал, что за существо Питер Пэн, но понимал, что не сможет удержаться. Этот демон слишком хорошо умел играть на чужих слабостях. - Пэн… - всё ещё боролся пират. В глазах мальчишки заплясали языки пламени. Теперь и котелок, и Пэн оказались гораздо ближе, чем раньше. Пар, идущий от котелка, неожиданно густой и непроницаемый, окутал пространство, усложняя положение Киллиана. Теперь ему не было видно, что делает Питер. Мужчина выдохнул и медленно прикрыл глаза, когда руки Питера исчезли с его груди. Игра началась. Крюк уже не раз стоял на краю этой пропасти и знал, что Пэн неминуемо утащит его вниз, на самое дно. Туда, где пират разобьётся об острые камни. Вдруг на кожу чуть выше пупка капнуло что-то жидкое и горячее. Киллиан зашипел и дернулся, но почувствовал, что Пэн крепко держит его ноги, усевшись на них. Голос мальчишки раздавался, словно из тумана. - Спокойно, Капитан, - мурлыкал Питер, - это всего лишь краска. Я уверен, тебе понравится. Почему-то именно последние слова Короля заставили Киллиана застыть на месте. Пэн был сам как какой-то невиданный ром: проникал под кожу, сладкими огненными струями бежал по венам, разнося свой яд повсюду. Он всегда давал то, что Крюку хотелось, но после их встреч у пирата оставался тошнотворно сладкий привкус. Сладкий до такой степени, что хотелось вымыть рот с мылом, лишь бы больше его не ощущать. - Я думал, что ты прибыл навестить меня, – чуть ли не обиженным тоном говорил Пэн, тогда как на место, куда только что упала горячая капля, опустились ледяные пальцы. Киллиан снова дернулся, ощущая, как по его позвоночнику пробегают разряды. Но пальцы мальчишки уверенно размазывали жидкость по животу, вели неровную линию выше, к ключицам. Пирату казалось, что каждая такая линия впечатается в его тело намертво, оставит за собой не только красные ожоги, но и тавро. – После стольких лет. Неужели ты не скучал по мне, Киллиан? Последнее слово мальчишка выдохнул пирату на ухо, одновременно роняя из ниоткуда ещё одну каплю, теперь уже на ключицу. На мгновение Киллиан различил в тумане лицо Пэна. Эта дьявольская улыбка и знакомый холодный взгляд сводили Киллиана с ума. - Нет, - попытался рыкнуть Киллиан, но хриплый, полный желания голос говорил об обратном. - Ну-ну, не ври, Киллиан, - тихо мурчал Пэн, возвращаясь к одной из уже нарисованных полос, надавливая на воспалённую кожу. – Я знаю, что ты скучал. И я вознагражу тебя. – Пэн вновь склонился к самому уху пирата, обжигая того своим дыханием. – Очень щедро вознагражу. Молчать. Киллиан сжал губы плотнее. Внизу были камни, а не перина, которую обещал ему мальчишка. - Ты думаешь, ты им нужен? – руки Пэна были такими ледяными, будто он только что вынул их из холодного озера. – Думаешь, ты когда-нибудь будешь нужен ей? – Пальцы пропали, завершив ещё одну витиеватую линию. Прошла томительно долгая минута, прежде чем Пэн снова прикоснулся к Киллиану. Теперь его руки скользили по обнажённой шее Крюка, иногда спускались на плечи, мягко массируя, расслабляя. А затем горячие, чуть влажные от рома губы мальчишки прикоснулись к нежной коже за ухом, спустились вниз, исследуя ключицы. Капитан дёргался от каждого поцелуя, как от разряда током, но демон лишь тихонько смеялся, утыкаясь носом в шею Джонса. Перья на роуче щекотали пирату лицо и грудь, а тот зажмурился и прерывисто дышал. Даже запах невиданного зелья не смог перебить запах Пэна – сладкий, алкогольный, дурманящий. Когда Пэн снова отстранился, Киллиан зашипел сквозь зубы, а лишь только на чувствительное место, куда только что целовал его мальчишка, опустилась жгучая капля неизвестной краски, из горла пирата вырвался сдавленный рык. Он дрожал, когда ледяные пальцы демона касались разгорячённых участков кожи, выводя всё новые линии. Шипел, когда новая горячая, нестерпимо горячая капля неожиданно падала на живот, руки или лицо. Он падал и хотел получить свою награду. Хотел наконец-то целовать эти полные мальчишечьи губы, хотел стереть эту наглую усмешку с его лица, но со связанными руками он мог лишь задыхаться, давясь терпким воздухом. Питер умел играть с чужими желаниями, он умел быть близко, но одновременно ужасно далеко, чем доводил Киллиана буквально до неистовства. Пират не был уверен, что когда-нибудь Пэн не захочет, чтобы он молил о поцелуе. И не был уверен, что откажется. - Я хочу помочь тебе, Киллиан. Рано сдаёшься. Мы оба знаем, что слишком рано, – пронёсся в голове пирата укоризненный голос. Ещё одна капля. Прикосновение пальцев, выводящих узор на щеке. - Хочешь меня, пират? – неожиданно резко сменил тон мальчишка, презрительно выделив последнее слово. И вдруг всё прекратилось. Король Неверлэнда ждал. - Пэн… - начал было Киллиан, но собственный голос вдруг подвёл его. И Пэн, не дожидаясь приглашения, поцеловал пирата. Крюк зарычал, прогнулся в пояснице в поисках большего контакта, но Питер ускользал, целуя и одновременно дразня. Мальчишка прекрасно знал, что добился своего, и теперь наслаждался победой. - В таком случае скоро увидимся, Киллиан, – мягко рассмеялся Питер, прервав поцелуй, но тут же заменив его лёгкими прикосновениями пальцев к разгорячённой спине капитана. – Как только твои товарищи трагичным образом погибнут, верно? И снова над ухом Киллиана ощущалось жаркое, прерывистое дыхание Пэна. - Я буду ждать, Капитан, – шепнул он. И пропал. А вместе с ним пропал и котелок, и путы на руках, погас костёр. Пыточная вновь превратилась в обычную тёмную поляну. Следы прошедшей ночи остались только на Киллиане. На груди, руках и щеке его расцвели серо-зелёные символы и знаки. Клеймо и договор. Да ещё перо из роуча лежало на аккуратно сложенной стопке чистой одежды. Камни в пропасти были острее, чем прежде. Весёлый боевой клич могикан послышался где-то вдали. * Тавро́ — знак, которым коннозаводчики отмечали своих лошадей. (Википедия) Конкретно здесь – клеймо, метка.