И я улыбаюсь.

Волна новых неизведанных ощущений накрывает меня с головой. Все запахи и звуки ощущаются теперь несколько иначе. Я почти физически чувствую, как все вокруг становится очень сложным. У меня словно есть инструкция к каждому предмету окружающей действительности, любая мелочь имеет смысл. - Идем, - говорю я и не могу нарадоваться тому, как легко слетают слова с языка. – Идем, Джули, - повторяю я, беру ее за руку и улыбаюсь. И, кажется, она тоже замечает, как хорошо я теперь говорю. Пока мы спускаемся, я знакомлюсь с каждой ожившей мышцей своего тела, заставляя ее работать на себя. Боль постепенно отходит на второй план, когда ко мне приходит осознание – серая губка в моей голове теперь отдает сигналы телу. Я почти вижу, как живой энергией бежит по нейронным связям электрический ток. Снова улыбаюсь. Россо и Нора что-то живо обсуждают, жестикулируя и выражая миллион эмоций мышцами лица. Мне тоже хочется иметь такую живую мимику, но не все сразу. Я оглядываюсь на Джули, в ее теперь уже золотистых глазах мелькают лукавые огоньки. - Нам нужна медицинская помощь! – выкрикивает она, и нельзя не заметить в ее голосе ликования. Россо и Нора почти одновременно оборачиваются на нас и с ног до головы оглядывают Джули. Но она цела. Жива-здорова, за исключением пары царапин, и совершенно не нуждается в помощи. - Вам? – первая догадывается Нора, переводит взгляд на меня и видит то, что несколько минут назад заметила Джули. – Черт, труп, да ты кровишь! – ошалело заявляет она, подходя ближе и трогая рану, из которой течет кровь. - Ты живой? – то ли спрашивает, то ли утверждает она и бросается мне на шею. За все это время меня обнимали лишь М и Джули, и я охотно прижимаю девушку к себе, даря ей тепло своего тела. Друг. Смакую это слово в своей голове. Теперь мы действительно друзья, и от этого мир вокруг словно становится светлее. Натыкаюсь взглядом на Джули и замираю. Она смотрит на нас нерешительно и нервно кусает губу. Что это? В голове яркой вспышкой загорается воспоминание Перри – Нора, извивающаяся в его руках. Я быстро мотаю головой, чтобы прогнать так некстати появившийся образ. Неужели Джули боится, что я могу сделать что-то подобное? Но я же обычный вонючий разлагающийся труп. А вернее был им, пока она меня не спасла. Осознание этого потрясает. Теперь я знаю, когда мы встретились, она уже потеряла Перри. Все то прекрасное, что было между ними, уже превратилось лишь в дымку воспоминаний и дружелюбное товарищество в память о былой любви. Думаю, Перри перестал принадлежать ей задолго до того, как я его съел. Он ранил ее, и, кажется, труп был единственным существом на земле, в которого Джули решилась после этого влюбиться. Неужели я действительно для нее так дорог? Я снова улыбаюсь. Ловлю ее глаза в плен, хочу, чтобы она прочитала мои мысли и чувства, через этот взгляд. Кажется, она начинает понимать, и, чтобы помочь ей, я, еле заметно мотаю головой из стороны в сторону, словно говоря: «нет». Это очень похоже на нашу первую встречу, когда я в самолете пытался объяснить ей, что ее не съем, глупо мыча, показывая на желтые клыки и отчаянно мотая из стороны в сторону головой. И она, кажется, тоже вспоминает, и из ее груди вырывается сдавленный смешок. Я знаю, что это еще не все. Понимаю, что теперь мне снова придется завоевывать по чуть-чуть ее доверие, но первый раунд я выиграл. И это прекрасно. Выпускаю Нору из объятий, и приходит очередь Россо, который придирчиво оглядывает мой румянец на щеках, аккуратную ранку на лбу, трогает плечо и, наконец, прикладывает руку к шее. Тревожно, быстро, чуть испуганно бьется жилка на шее. Тук-тук, тук-тук. - Слушайте все! – выкрикивает полковник скопившимся вокруг людям. – Они оживают! Они излечиваются от чумы. Мы поможем им и спасем наш мир! Он выталкивает меня вперед себя, под тысячи удивленных взглядов окруживших нас людей. И, с силой вцепившись в мою серую футболку, рвет ее. Одежда падает к моим ногам, и люди удивленно ахают. Тело, испещренное сетью шрамов, большинство из которых от смертельных ранений, выдает меня с головой, и я стою, смущенно понурив голову. Из дырки в плече сочится кровь. Я непроизвольно зажимаю ее рукой и, сам удивляясь, какой податливой раз за разом становится моя мимика, корчусь от боли. Возможно, Джули права, и мне действительно необходимо оказать помощь. Люди удивленно шепчутся, глядя на меня, но не решаются подойти ближе. У меня перед глазами вдруг появляется неясная пелена, и весь мир куда-то летит. *** - Он определенно жив, - выносит свой вердикт доктор, выпуская из рук прозрачную трубку капельницы. - Но он и не человек, - добавляет он. – Как, впрочем, и вы, Джули. Он вас кусал? – спрашивает он буднично, спокойно, словно в его словах нет ничего ужасного. Джули смущенно опускает глаза в пол, а потом признается: - Только я его. - Доктор инфантильно пожимает плечами, светит в ее золотые глаза, проверяя реакцию зрачка на свет, и отпускает девушку. - Он упал с высоты в тридцать метров, на его теле более тридцати смертельных ранений, поражена даже лобная доля головного мозга, и, тем не менее, он живее всех нас вместе взятых. Метаболизм его тела просто потрясающий, раны затягиваются буквально на глазах, посмотрите. С этими словами он поднимает мою руку и чуть надрезает острым лезвием подушечку пальца. На белую медицинскую перчатку выливается немного крови, но уже через минутку тонкий порез затягивается. – Он больше, чем человек, - заявляет доктор. И я снова падаю в кромешную тьму. *** Когда я просыпаюсь в следующий раз, то уже чувствую себя намного лучше. Комната Джули. Поднимаю руку и разглядываю ее. Сжимаю и разжимаю пальцы. На запястье голубая вена, я прикладываю к ней руку чтобы убедиться – так и есть, это не сон, я живой. Быть живым тяжело, и я, напрягая почти каждую мышцу в теле, все-таки поднимаюсь и неуверенно иду в туалет. Самой Джули нет, и я, скинув на пол одежду, лезу под горячие струи воды. Второй раз я в этом душе. Только теперь это меньше похоже на омовение трупа, что неописуемо радует. Каждая клеточка тела будто бы радостно кричит, ощущая на себе живительную влагу. Я задираю голову вверх и открываю рот. Пью воду жадно большими глотками, а затем опускаю взгляд вниз. Жидкость не выливается. Тело, кажется, стало совсем целым. «Больше, чем человек» - звучат в голове слова доктора, и я прикасаюсь рукой к плечу. На месте раны остался лишь небольшой белый шрам. Я шевелю рукой – она совсем не болит. И я улыбаюсь. Без этой новой способности к регенерации наша новая жизнь не смогла бы состояться. Ожившие трупы просто скончались бы от своих ранений сразу же, как только сердце начало гонять по венам кровь. Вещи грязные и надевать их мне совсем не хочется. Не придумав ничего лучше, повязываю полотенце на бедра и смущенно выхожу из ванной. Вижу в углу комнаты приготовленную видимо для меня одежду. И как только я не заметил ее раньше? Чужие воспоминания накатывают волной. Перри любил эту футболку. Я принюхиваюсь. Мои инстинкты не те, что раньше. Они стали более человеческими, они ослабли. Но это и хорошо, я ничего не чувствую - только свежесть. Я не хотел бы пахнуть, как он. Одеваюсь и спускаюсь вниз. Джули стоит в одной длинной рубашке, лишь отчасти прикрывающей ее тело, и что-то напевая себе под нос, намазывает тосты джемом. Она прекрасна и я не могу оторвать от нее взгляд. Осторожно, чтобы ее не спугнуть, подхожу ближе, вполовину скрываясь за дверным косяком. Она пританцовывает, разливая по чашкам чай, и тут ее взгляд натыкается на меня. От удивления она роняет ковшик с кипятком и обжигает ноги, которые тут же краснеют и покрываются волдырями. Я бросаюсь к ней. Вот идиот, зачем я ее напугал. Ношусь по кухне, чтобы найти хоть что-то, что может ей помочь, но ничего не могу сделать. Что же я за существо такое, даже теперь, когда в груди бьется сердце, я снова приношу ей боль. Почему? Осознав свою беспомощность, бросаюсь к ней. Джули словно и не замечает ничего, сидит на полу и улыбается, почти смеется. -Смотри, - говорит она, кивая на ноги. И я вижу на месте ожога лишь россыпь белых точек вместо побагровевшей пузырящейся плоти. – Ты же обещал мне, что будешь защищать. – Поднимает на меня глаза Джули, и я не могу разобрать ни ее голоса, ни выражения лица. «Он тебя кусал?» - снова я вспоминаю голос доктора и вижу перед собой новые, золотые глаза Джули. «Он и не человек, как, впрочем, и вы». Новый поток воспоминаний набатом бьется мне в голову, и, закрывая глаза, я с ужасом осознаю, что на самом деле происходит. Не в силах оторвать глаз от Джули, закрываю лицо рукой и делаю шаг назад. Я обещал ее защищать, а что наделал? Лучше бы ее отец пристрелил меня. - Я тебя заразил! – кричу я. – Россо знает? Он уже видел? Тебя срочно нужно спрятать! – у меня нет слов, чтобы выразить, как мне жаль. Я что-то сделал с ней, и цветом глаз это «что-то» далеко не закончилось. - Ты дурак, Р, – тихо говорит она и тянет ко мне руку. Хоть теперь у меня и есть свое тепло, меня манит ее горячая рука, и я сдаюсь. Джули заключает меня в объятья. – Это не проклятие, а дар. Мне страшно, но больше всего на свете хочется верить, что она права. Действительно ли ей безопасно рядом со мной? Моя девочка. Неужели с ней действительно все будет хорошо? Я не могу сдержаться и прижимаю ее к себе. Вдыхаю чуть изменившийся из-за меня запах, трогаю ее бархатную кожу. - Джули, – произношу нерешительно, как в первый раз, еще тогда в лаборатории. И перед глазами появляется образ меня самого прежнего, глазами Перри. По телу пробегает дрожь. Нет, золотистое сияние ее глаз и ускоренный метаболизм не имеют с чумой ничего общего. Может быть эта странная мутация действительно поможет мне ее защитить? Прижимаю ее к себе из всех сил, почти до хруста костей и в полной тишине слышу, как наши сердца бьются в унисон. Тук-тук. Тук-тук. И я улыбаюсь.