Спи, мой огонь

Вздох. Холодно. Нога выскользнула из-под одеяла. А, нет. Это просто Хлоя перетянула одеяло на себя. Что это? Рассвет? Все как в тумане. Спросонья. Осторожно освободилась от оставшейся части одеяла. Хлоя мирно сопела, отвернувшись к стене. Выцветшие обои, бывшие когда-то цвета бутылки старого вина, окаймленные золотыми нитями, своим рельефом отражали утренний свет. Маленькая комната наполнялась солнцем, которое выгоняло темноту из самых ее укромных углов. Казалось, будто комната сама, изнутри, наполнялась светом. Сама светилась. Казалось. В пропитанном холодом воздухе витала легкая дымка. Сев на кровати, Тами поежилась и обхватила руками плечи. Опустила ноги на пол; холод ущипнул ступни. Еще раз кинув взгляд на Хлою, от которой остался один курносый нос в редких веснушках, торчащий из большого комка одеяла, Тами медленно побрела прочь из комнаты. Кожа покрылась мурашками. Нагая, подрагивающая от холода, Тами вошла в кухню. Она любила холод, любила, когда замерзшее тело непроизвольно дергается, дрожит, а она пытается подчинить его себе. Очень хотелось пить. Она налила себе воды. На удивление, та даже казалась теплой. Осушив стакан, Тами налила себе еще и подошла к окну. За окном пролетела стая желтых, грязно-красных и коричневых листьев. Совсем как птицы, они закрутились вихрем и пропали. Черные, голые деревья с аллеи будто бы грустно взирали на них, тоскуя. По дороге уверенно шел человек в сером пальто. Он озирался по сторонам, одному ему известно, зачем. Может, от интереса, может, искал кого-то взглядом. Но нашел он только нагую Тами, которая приветливо замахала ему из окна второго этажа. Человек покраснел, смутился, зарылся поглубже в шарф и ускорил шаг. Тами задумчиво почесала висок. Только через секунду она поняла, отчего смутился тот человек. На сей раз, смутившись сама, она спиной отошла от окна. Ее обняли теплые руки. — Хлоя? Я не слышала … Хлоя убрала ее длинные черные волосы и нежно поцеловала шею. — Я … проснулась, — через слово вставляла поцелуй, — а тебя … нет … Тами допила остатки воды и высвободилась из объятий Хлои. —Здесь холодно. — Хлоя запахнулась простыней так, что та четко очерчивала ее грудь и торчащие соски. Хлоя не любила холод так, как любила его Тами. — Беги обратно в кровать. — Только с тобой! — почти крикнула Хлоя, тряхнув гривой рыжих курчавых волос. Она грубо схватила Тами за запястье и потянула за собой. Тами едва успела спасти почти выскользнувший из пальцев стакан, и, со стуком поставив его на стол, потащилась за Хлоей. … Хлоя была страстной. Она кинула Тами на кровать и, напрыгнув сверху, начала яростно кусать, целовать ее, ее губы, ее шею, лизнула ямочку между ключицами. Тами хватала ртом холодный воздух. Ощутила покалывание в ногах и дикое возбуждение между ними. Хлоя села на ней. За окном, за Хлоей все еще светило яркое утреннее солнце, и в его лучах Хлоя с ее молочной кожей и рыжими волосами показалась для Тами сгустком огня. Хлоя сияла. Тами резко поднялась, схватила ее и через мгновение уже сама была на ней, сама целовала ее, ее губы, ее шею, ее грудь с острыми розовыми сосками. Огненная Хлоя сгорала от нетерпения, когда язык Тами гулял по внутренней стороне бедер. И Огненная Хлоя воспламенилась тысячей огней, когда Тами едва коснулась горячей точки ее вожделения. Хлоя стонала, Хлоя призывала, Хлоя звала и кричала… а Тами продолжала свой долгий поцелуй. Хлоя дернулась. Ее тело выгнулось дугой. Тами вновь показалось, что комната заполнилась светом… Хлоя дернулась раз, второй, третий… И только когда та, обмякнув, легла, а грудь ее высоко вздымалась, только тогда Тами прекратила. Она поцеловала живот Хлои, так нежно, как только могла, только чтобы не вызвать приступ щекотки, и легла рядом. Тами обняла Хлою. Это было будто прикосновением к огню — так горяча была Хлоя. Хлоя улыбалась. Помутневшими, осоловелыми глазами она взглянула на Тами, улыбнулась еще шире, прикрыла веки и уснула. Такова была она. В комнате стало очень жарко, как казалось Тами. Она осторожно накрыла спящую Хлою одеялом, сама сняла со старого и очень скрипучего стула рубашку, запахнулась в нее и подошла к окну. За окном исчезло утреннее волшебство. Деревья уже не казались такими живыми, листья не были стаей птиц, и людей стало намного больше, и уже никто не обращал внимания на Тами. Она открыла окно. В комнату ворвался морозный воздух. Он пах зимой. Тами вытянула руки вперед. На ее ладонь упала снежинка. А затем еще одна. И еще. Она заулыбалась и вдохнула полной грудью, закрыв глаза. Первый снег целовал ее лицо. Она оглянулась на Хлою. «Спи, мой огонь». Все хорошо. Выдох.