Просто детская игра или же путь к воспоминаниям?

- Ты любишь меня. Правда или ложь? - вдруг спросил Пит, переведя на меня взгляд. Мы сидели на берегу озера. Несильный ветер раскачивал верхушки деревьев, на водной глади появилась рябь. Было не сильно прохладно, но мне все равно было зябко. Я поплотней укуталась и уткнулась носом в свой шарф. Пит молча ждал ответа. Я не решалась взглянуть ему в глаза. Я знала ответ, но почему-то произнести его мне было невероятно трудно. На секунду в моей груди появилось чувство легкого раздражения. Неужели, он сам не понимает? Неужели, это не ясно, что, если бы я не ощущала этого чувства к нему, то не стала бы рисковать своей жизнью на 74-х Играх, чтобы спасти его, не ощущала бы ту пустоту в душе, когда его нет рядом, не стала бы нуждаться в нем каждую секунду, не стала бы настолько сильно зависеть от него, не сидела бы с ним здесь сейчас. Я всегда знала, что Питу нужна девушка, которая бы постоянно говорила ему о том, насколько он ей дорог. Я бы дала ему свободу, и я уверена, ему бы было намного лучше с другой, но тогда бы я просто заживо похоронила себя. И мне трудно бороться со своей привязанностью к нему. Я вспомнила первую арену и попыталась проанализировать. Теперь у меня всегда будет много времени, чтобы разложить все свои действия по полочкам. Наверное, именно этим я буду заниматься всю оставшуюся жизнь- искать логику в поступках и жалеть о необдуманных решениях. Что я чувствовала к Питу, когда мы только приехали в Капитолий? Меня удивлял он, его мышление. Когда мы приехали в Капитолий, и он начал махать всем капитолийцам из окна поезда, конечно, я была немного растеряна. Зачем расшаркиваться перед людьми, которые спят и грезят о твоей смерти? Глупость. Я не ощущала к нему ненависти или желания убить, я лишь четко понимала то, что за тот хлеб я никогда не смогу перед ним расплатиться. Затем, в тот вечер после того, как Пит сказал на всю страну, что влюблен в меня, я желала ударить его как следует, чтобы до него дошло, что не надо делать так, чтобы все думали обо мне, как о бедной, влюбленной в богача, девчонке. Я не хотела, чтобы люди испытывали ко мне жалость. Я в ней не нуждаюсь. Но когда Пит поделился со мной своими мыслями о том, что он не хочет давать Капитолию управлять собой, то, честно, в тот момент я испытала к этому парню некое расположение, а когда он слегка мне улыбнулся, то я даже подумала, что мы могли бы стать приятелями, но я быстро отмела эти мысли, ведь лишь кто-то один из двадцати четырех трибутов мог вернутся домой, но за одним ужином, когда Хеймитч сказал мне, что Пит хочет тренироваться отдельно, то я заставила себя стереть все хорошее отношение к Мелларку, в тот момент я считала его предателем. На показе трибутов, не знаю, что думал об этом Пит, но я держала его за руку лишь для, так необходимой мне в тот момент, поддержки, которую он смог мне обеспечить. Я чувствовала к Питу ярость, обиду и непонимание, когда на интервью Цезаря он признался в своих чувствах ко мне. Меня действительно это разозлило. То он показывает то, что мы не должны общаться, то болтает на всю страну о своей влюбленности. Сейчас мне стало интересно, как они с Хеймитчем додумались до этого? Либо Пит ему предложил соврать, или Эбернети сам все понял. В тот момент, на арене, под обратный отсчет, все мои мысли были направлены на выживание. Я думала лишь о спасении. Смогу ли я добраться до Рога и взять хоть что-нибудь, я повернула голову и глазами начала искать Пита. Он отрицательно качнул головой, взглядом приказывая мне не бежать туда, где, как предупреждал Хеймитч, начнется резня, но мне же нужны были боеприпасы. Тогда мною руководил лишь страх. Когда выстрелила пушка, я совершенно растерялась, но все равно бросилась в центр арены. Мимо меня проносились трибуты, уже успевшие взять оружие, они кромсали друг друга с невероятной жестокостью, будто ничего человечного в них не было. Схватив рюкзак, я, еле спасшаяся от ножей Мирты, успела убежать в чащу леса. По дороге я налетела на Лису, так, что мы упали. Я начала судорожно подниматься, мои руки тряслись от страха и волнения. Я видела напряженные, испуганные глаза Лисы, но ни я, ни она не собирались убивать друг друга. Не сейчас. Я понимала, что она тоже не была готова к убийству. Поэтому мы разбежались в разные стороны. В остальное время я искала воду, еду, место для ночлега. Вечером, забравшись на дерево и крепко привязав себя к нему, я осмотрелась. Невдалеке от меня горел почти незаметный костер, наверняка его разжег какой-нибудь трибут лет двенадцати-тринадцати. Но огонь был бы почти незаметным, если бы мы находились в обычной обстановке, а не на кровавом представлении. Конечно же, этого ребенка нашли профи. По его крикам я поняла, что это была девочка. Но больше всего меня подвергло в шок то, что в группе профи был Пит. Я корила себя за то, что смогла почти довериться ему, чуть не попала под его обаяние. Я не ожидала такого предательства. И в тот момент я была рада, что так и не успела начать близко с ним общаться. Меня разрывало изнутри от того, насколько двуличными могут быть люди, и какой наивной могу быть я. Пит спас мне жизнь, он пытался хорошо ко мне относиться, он открылся мне, когда сказал, что не хочет, чтобы игры изменили его, я почти попала под его влияние, а он оказался таким же, как Катон или Диадема. Я не успела полностью осмыслить тот момент, когда Пит кричал мне, чтобы я уходила после того, как я скинула гнездо ос-убийц на кучку профи. В то время я считала, что он мне привиделся, просто галлюцинация от яда ос. Но мне все же нужно было в тот момент задуматься над этим, и тогда бы я стала искать Пита раньше, и, возможно, я смогла бы успеть спасти его ногу, но мне было очень плохо, а потом.. потом была Рута. Девочка, которая спасла меня, которая за небольшое время стала мне другом, даже больше, она была мне как сестра, словно Прим. Ребенок, которого я не смогла спасти. Долгое время после ее смерти я не могла прийти в себя, но мне надо было собраться, потому что это естественно, но естественно не со стороны нормальных людей, а со стороны Капитолия и Игр. Может капитолийцы тогда могли не поверить в мое отношение к Питу, ведь я не бросилась сразу его искать, но ведь мои настоящие чувства тоже никто не отменял. Но когда я услышала о том, что в Играх могут выиграть двое, то я даже не успела осмыслить, что делать дальше, как выкрикнула имя Пита. Меня не волновало то, что я считала его заодно с профи, мне просто нужно было его спасти. Долгое время я шла вдоль ручья, через некоторое расстояние я почти лишилась надежды найти Пита, как увидела следы крови, по которым и следовала дальше. Но потом темно-красные пятна кончились, и я растерялась, но тут что-то схватило меня за ногу. Я вскрикнула и услышала голос Пита. В тот момент я была безумно рада, я поймала себя на мысли о том, что в данный момент я ощущала себя самым счастливым человеком. Следующие дни мы с Питом провели в пещере, поочередно дежуря и бесконечно много целуясь, надеясь на жалость и щедрость спонсоров. Прикосновения Пита не вызывали у меня неприятных чувств, наоборот, они вселяли в меня чувство надежды, Пит мог заставить меня почувствовать себя на какое-то время счастливой и защищенной. К сожалению, это чувство быстро проходило, потому что я осознавала, что без лекарств и хоть какой-нибудь помощи мне не удастся вызволить Пита с арены живым. Эти мысли довольно-таки болезненно отзывались во мне. Возможно, в тот момент я уже начала испытывать к Питу нечто большее, но у меня не было времени и опыта понять, что это на самом деле. Я знала лишь одно: я не имею права оставить его вот здесь умирать. Потом было сообщение о Пире. Не задумываясь, я собралась идти за медикаментами, я была абсолютно уверена, что это были именно они. Но я потеряла довольно много времени на уговоры Пита, а потом на кормление его сиропом. Помню, меня тогда немного рассмешило его растерянное и обиженное лицо, когда он понял в чем причина его сонливости. Тогда я действительно боялась оставлять его одного, но другого выбора у меня не было. Потом мы победили. Победили не только в Играх,- мы победили Капитолий. Пусть эта победа была совсем недолгой, и после нее последовало жестокое наказание за сопротивление. На одной из остановок поезда по возвращению домой, Пит узнал о том, что я врала ему. Больнее всего мне дался его взгляд. Потерявшийся, полный боли, растерянный, и, самое главное, пустой. Пустой по отношению ко мне. Следующие дни в поезде давались мне совсем нелегко. Каждый раз, когда мы оказывались в одном помещении, Пит старательно отводил от меня взгляд, я чувствовала его холод, который пронизывал меня до костей, словно ледяные пальцы хватали меня за шею и мешали дышать. Это ощущение не покидало меня до приезда домой, а потом мы просто перестали общаться, чтобы не напоминать друг другу своим видом о произошедшем. Во время Тура Победителей мне не становилось легче. Да, мы стали чуть ближе общаться, этому способствовали ночи, проведенные вместе, и наши отношения были не такими натянутыми, но когда я оставалась одна меня одолевало чувство ярости. Свадьба. Какая, к черту, свадьба?! Я не могу разобраться в себе, в своих чувствах, а меня заставляют выходить замуж. Как я могу понять, что ощущаю к Питу, если я ни разу не влюблялась? Я не знаю такого чувства. Я люблю Прим. Я любила своего отца. И все. Это единственное, что я знаю, то, чего я не боюсь повторять. Например, я никогда не задумывалась о своих чувствах к Гейлу. Только пару лет назад я узнала, что он влюблен в меня. Да, я думала о том, что мы, возможно, поженимся, но я размышляла об этом не со стороны настоящей влюбленности. Я доверяла Гейлу, и этого мне хватало для того, чтобы согласиться провести с ним свою жизнь, большего мне не требовалось. А сейчас меня насильно привязывали к Питу. Возможно, в этом и не было особой проблемы, возможно, тогда я практически любила его, но на тот момент для меня все это было как пытка. Притворство выбешивало меня до такой степени, что часто, оставаясь одна, я крушила все подряд. Прошло много времени после нашего триумфального возвращения из Тура домой. Я все больше отдалялась от Пита, который так сильно напоминал мне об Арене, и сближалась с Гейлом, который внушал мне уверенность. Каждый день я искала любое занятие, которое бы помогало мне забыть на время об Играх. Но днем я могла с этим бороться, а ночью я была бессильна и беззащитна. Этим пользовались кошмары. Наверное, я могла бы написать целую книгу ужасов по моим снам. Или толкователь снов. ".. Когда вам снится переродок с глазами, погибшего от вашей руки трибута, будьте уверены, что следующий день превратится для вас в настоящую пытку.." Я пробовала пить таблетки, но все было без толку. Я словно пыталась поставить защиту, стену, которая смогла бы меня обезопасить, но мои кошмары с легкостью разрушали ее каждую ночь. Затем новость о Квартальной Бойне. Внесение новых правил. Страх, гнев, злоба, отчаяние, безнадежность.. я могу бесконечно перечислять чувства, обуявшие меня в тот момент. Я не могла дышать, мне нужна была передышка. Это слишком тяжело. Следом была подготовка к Играм. Новые люди, интервью, тренировки, костюмы.. Все мои дни полностью были расписаны. У меня не оставалось никакого времени на себя. В это время я становилась ближе к Питу. Именно тогда я осознала, насколько сильно мне его не хватало все это время. Но в тот же момент я ощущала себя невероятно паршиво. Я бегала то к нему, то к Гейлу в зависимости от обстановки. О, надо поскорей забыть от Играх? Не проблема. Скорей-скорей несемся к Гейлу. Новые Игры? Ничего страшного, у нас же есть Пит, который поможет справиться со всем этим, бегом падаем ему в объятья, тем более, по идее, мы почти женаты, ничего аморального. Я пользовалась ими в свое удовольствие, когда мне было удобно, не спрашивая разрешения по поводу игры с их чувствами. Боже, Китнисс, насколько же ты эгоистична. Один из моих самых больших страхов был, когда Пит врезался в силовое поле. Я помню лишь смутные, смазанные моменты того случая, но каждый из них дается мне с огромным чувством ужаса. Когда я поняла, что не ощущаю сердцебиения Пита, что он оставил меня, то тогда я будто потеряла все. Никаких чувств, лишь огромная тупая боль во всем теле. И я совершенно не понимаю, что руководствовало мной, когда я отказалась от Пита, когда его охмуренного привезли из Капитолия. Почему я с такой хладнокровностью говорила о том, что убью человека, за которого была готова сама умереть? Тогда в моей голове была лишь одна фраза: мальчика с хлебом больше нет. А Пит боролся со своим искаженным сознанием, со своими ложными воспоминаниями ради меня, потому что есть чувства, которые сильнее, чем охмор. А я оставила все надежды на его возвращение, я даже не пыталась помочь Питу. Я почувствовала укол совести, обозленной моей бесчувственностью. Уже не в первый раз за все время. Есть множество, совершенных мной, поступков и решений, за которые мне сейчас стыдно. Я бы очень хотела задать вопрос "Почему?" самой себе в тот момент, когда принимала их. На секунду я выплыла из омута воспоминаний и посмотрела на Пита. Короткой веткой от ивы он рисовал что-то на песке. Все выглядело так, словно и не было никакого вопроса, а если и был, то никто не ждал ответа на него. Но я чувствовала напряжение исходящее от Мелларка. Всегда чувствовала, его ни с чем нельзя перепутать. Пусть Пит и выглядит, будто ему все равно, что он не заморачивается, но я знаю, насколько важно ему это. И для меня тоже. Поэтому я просто медленно взяла из рук Пита ветку, и аккуратно вывела буквы на песке: "Правда".