Хроники Ходнов

Мальчишка лет восьми сидел, кропя над домашним заданием. Конечно, куда интереснее было погонять мяч с друзьями, но отец запретил: «Пока от тебя пятёрки не будет, забудь про мяч!». Вот так и сказал, хлопнул дверью и ушёл. Нет, он не был жестоким или плохим, он не бил малыша, но что-то изменилось в нём, когда его жена, Мэри, погибла. Одному Богу известно отчего! Все газеты гремели: «Мэри Ходн погибла таинственной смертью!», «Мэри Ходн покончила жизнь самоубийством!», «Агенты ФБР приехали по срочному заданию — погибла Мэри Ходн!», «Срочные новости! Дорогая нам всем Мэри Ходн покончила жизнь самоубийством!». Пресса взрывалась, выкручивала историю о смерти женщины похлеще писателей-фантастов, придумывала разные причины, но они так и не угадали. Они всего лишь люди. А Мэри..., Мэри — ангел божий, посланница Бога! Историю о гибели миссис Ходн была вывернута наизнанку — женщина была известной в маленьком городке. Помогая всем и вся, она понравилась и местным ворчуньям-старушкам, и юношам, что носили ей с лесных полян красивые цветочки, и взрослым, которые любили ставить Мэри в пример собственным чадам — в общем, смерть Мэри была ужасом — городишко он задрожал от страха. Но сегодня наш рассказ пойдёт не о Мэри, а её сыне, малыше Брэндоне. Покинутый матерью в возрасте 6 лет, он рос вместе с маленькой сестричкой Брунгильдой, которую бабушка называла (да и папа с Брэндоном тоже) коротко — Брунги, вместе с отцом Глиссоном и бабушкой Дэйзи. Папа, после смерти мамы, стал более отчуждённым, отрешенным, он был вроде бы в этой комнате, но в тоже время где-то далеко. Бабушка же всегда суетилась и бегала вокруг детей, особенно она возилась с Брэндоном. Любимый внук был бабушкиной радостью — полная копия младшего, не обделённого вниманием сына. О нём можно было со спокойной душой заботиться: мальчик не очень ладит со школой — бабушка часами с ним занимается, мальчик часто болеет — бабушка водит его ко врачам. Но малыш мечтал далеко не об этих минутах с бабушкой, а думал, думал ежечасно, ежеминутно, ежедневно. Даже сейчас, дописывая очередное упражнение, по нелёгкой математике, он думал о красивых, аккуратных и круглых маминых цифрах и буквах... Она долго и осторожно писала открытки на Рождество всем друзьям, а маленький Брэндон внимательно следил за взмахами ручки. Но в эти минуты всё валилось из рук, примеры не решались, голова гудела от мыслей, а подбородок от отчаяния трясся, чтобы не выдать себя Брэндон сжимал губы в тонкую ниточку, стискивал зубы, лишь бы не выдать своего расстроенного состояния. Ему не хотелось в очередной раз ходить с бабушкой по психологам и выслушивать их «А это какая картинка? Правда лошадь? Ты уверен? А может слон? Молодец — точно лошадка, а какого она цвета? Чёрного, говоришь? Не белая, нет? Ещё раз посмотри. Ну как? Белая? Опять чёрная?». Потом бабушка, нахмурив брови, слушала рассказ психолога, который в ярких красках описывал тяжёлое состояние мальчика. Может, бабушка просто делала вид, но она, кажется, и не замечала, что врач за врачом повторял одно и тоже: «Я могу Вам помочь, миссис Ход, это будет стоить... », называлась сумма и бабушка говоря, что обязательно подумает над этим предложением, брала Брэндона за руку и они уходили. А потом шли к другому доктору. И так раз за разом, пока лошадь не становилась белым единорогом. Оставив математику мальчик задумчиво подошёл в книжному шкафу и стал выбирать нужную книгу. Красивая обложка, на которой летали пегасы и скакали кентавры, шутили феи и добрые волшебницы изящными движениями тонких белых рук колдовали дубовыми волшебными палочками. Брэндон открыл книгу и начал листать глянцевые страницы, просматривая картинки - на них смелые рыцари, что обуздали свои страхи и пережили потери, спасали прекрасных и юных принцесс, на них бедные девушки получали долгожданные чудеса - счастливые долгие жизни с любимыми королями... Мальчик перелистал в самый конец чудной книжки, к содержанию. Там золотыми прописными буквами были выписаны названия мифов и сказок. Дотрагиваясь пальцами до чуть выпуклых значков, Брэндон спускался всё ниже и ниже пока наконец не дошёл до строчки, с указанием автора, названия и страницы, любимых историй о Геракле. Этот могущественный сын Зевса всегда был кумиром Брэндона. Ему тоже хотелось быть таким смелым и сильным, настолько, чтобы о нём сочинили целые легенды. Геракл также был причиной ссор между Брунги и Брэндоном. Сестра считала, что умный, находчивый и, может даже, хладнокровный Тесей, был в тысячи раз лучше Геракла - самого сильного из людей, хотя он и был вспыльчивым и не особо интеллектуально подкованным. Перелистывая странички Брэндон порезал подушечку большого пальца. Порез неприятно щипал и мальчишка потянул палец в рот, слизывая кровь. Ранка продолжала алеть и стала капать прямо на книжку. Мальчик побежал за пластырем, который хранила бабушка. Ох... Если он пойдёт за пластырем, то бабушка узнает, что внук не спит и сделает строгий выговор. Но, слава Богу, бабуля мирно сопела в кресле в гостиной, у её ног лениво, но верно дремал Юпитер, мамин кот, которого любили в доме все и ласково звали просто Юпи. Юпи изредка шевелился, потягивался и прочие движения из его "Сюиты (специалист-Брунгильда называет этот ритуал только так) Лени". На цыпочках Брэндон прокрался в спальню бабушки. Только он зашёл в небольшую комнату в нос сразу залетели запахи медикаментов, пряностей и духов. Бабушкина комната - галерея запахов и Рай токсикоманов. На полу лежали стопки кулинарных книг, а эти "книжные Пизанские" башни украшали одна-две недовязанные пряжи. Кресло-качалка слегка покачивалось, точно играла убаюкивающая мелодия. Кресло опоясывала бабушкина шаль. Она была белой, похожей на паутину, что творили пауки в углах их дома, шаль была очень теплой и такой уютной. На ней остались крошки от печенья и следы кофе, какао и чая, казалось, что нет ничего лучше, чем укутаться в эту белую шерстяную паутинку и читать, попивая горячий кофе, новый детектив. Но Брэндону не нужны были ни шаль, ни детективный роман. "Пока долезешь до этой аптечки..." - думал он и решив, что в лечении не нуждается взял любимую мамину книгу. Автором книжки был известный писатель Джек Лондон. Мама вообще любила этого самого Лондона, всегда восхищалась им, а первый подарок от папы, который она получила девять лет назад был сборник произведений любимого американского писателя. Устроившись в качалке, малыш перелистывал пожелтевшие страницы, изредка прочитывая обрывки фраз. И тут посреди комнаты стал зарождаться маленький огонёк света. Ещё секунда и из облака ярких лучей вышла... Мама. Мэри подошла к мальчику, у которого заблестели глаза. Она быстро моргнула и улыбнулась своей добрейшей улыбкой. Малыш протянул руку к её лицу и дотронулся до маминой щеки. Она была настоящая и живая, теплая. Брэндон судорожно зашептал, он говорил как ему не хватало мамы, как тяжело им с папой и Брунгильдой, он спрашивал почему она оставила их, а мама просто гладила сына по волосам. "Я должна было уйти, а теперь я приглашаю тебя пойти вместе со мной," - её лицо вдруг погрустнело, на что мальчик ответил: "А сестра? А папа? Но это же хорошо? Ты будешь рядом?". Мальчик был шокирован и говорил сбивчиво, а мама становилась всё грустнее и грустнее. "Пойдём, Брэндон! Нам пора," - она сказала после того, как мальчик перестал говорить. "Мамочка, а ты прочитаешь мне про..., про него?" - неожиданно сказал мальчик. Мама согласилась и малыш устроился у мамы на коленях, а она вслух читала о великих победах Геракла. Мамин голос нарушал тишину в комнатке и затягивал в мир сказок, где никто не умирал, а жил вечно. Мальчику хотелось слушать и слушать, но он закашлялся и мама сказала, что им уже совсем надо бежать, а то они опоздают, но куда так и не сказала. Мгновенья и их медленно окутывает белый туман и свет, ещё чуть-чуть и они исчезают в свете... Брунги, папа и бабушка Дэйзи утром нашли Брэндона тихо спящим в кресле и решили не будить его, но когда минул десятый час утра они засуетились - Брэндон не был соней, он всегда рано вставал и будил весь дом. Дэйзи зашла в комнату и позвала мальчика, а он и не подал звука, она окликнула ещё раз, но в ответ - тишина. Старушка подошла к внуку и ужаснулась - мальчик мёртв... На столике записка гласившая:

"Мамочка позвала меня с собой и я пошёл! Не грустите, скоро мы встретимся, а ещё мне было трудно дышать, так что принеси ингалятор, бабушка! Ваш Брэндон"

Дни были как в тумане — все приходили, говорили, что им жаль, говорили, что это огромная утрата. Но это не заглушало боль внутри, сердце тянуло вниз, а в комнате Брэндона не горел свет поздними ночами, никто не спорил с сестрой и в доме стало очень тихо. Шумная Брунгильда не могла смириться с потерей, он думала о той записке, что оставил брат