***
… июнь, 2003г., вторник - Да, Кристоферсон... Нет, слушаю... Я могу вам помочь?... Продолжайте... Вам нужно мое присутствие?... Да, хорошо... Какой бюджет? Я все понял... А когда?... Да, вполне, я думаю мы успеем, времени достаточно... Так... Я думаю, что суббота оптимальный день... Да, хорошо, обсудим... Да... Да... До встречи. Дэвид закончил разговор и, не выпуская служебный телефон из рук, сел в кровати, глядя прямо перед собой. Некоторое время он сидел неподвижно и молчал. Потом перегнувшись через Брайана взял очки, встал с кровати, надел пижамные штаны и начал ходить по комнате нахмурившись, явно что-то обдумывая. Брайан лежал неподвижно и наблюдал, как в лучах утреннего солнца кружатся пылинки. Он не смотрел на Дэвида. Первые совместные выходные за месяц были испорчены. Кристоферсон остановился, устало вздохнул и быстро скрылся в гардеробной. Через открытую дверь Уоррен видел, как Дэвид придирчиво осмотрел вешалки со своей одеждой и полки с обувью, после чего также внимательно начал инспектировать одежду партнёра. Из всего разговора мужчину тревожило одно — личное присутствие. Это могло означать как срочную подготовку к операции в Воксхолле, так и отправку самого квотермейстера «на землю». И становилось неважно, что за операция и сколько в ней задействовано жизней. Просто Дэвиду нельзя «на землю». Неожиданно Кристоферсон замер, держа на вытянутых руках две одинаковые рубашки поло, словно бы сравнивая их. Потом обреченно вздохнул, опустил руки и разжал пальцы. В тишине негромко звякнули вешалки. Он побрел к окну и облокотился спиной на раму. Для всего в их квартире было свое место. И место двух белоснежных рубашек поло точно было в шкафу, а не на полу, где их оставил всегда такой аккуратный Кристоферсон. Это нарушало привычный порядок. Дело явно принимало серьезный оборот. - Я участвую? Брайан сказал это спокойно. Даже посмотрел на Дэвида. Тот ссутулил плечи, загорелая кожа на спине натянулась, проступили позвонки и рёбра, жилистые руки уперлись в подоконник. Всю правую часть его тела покрывали шрамы. Каждый раз, видя или вспоминая их, Уоррен давал себе слово, что не допустит новых. Брайан точно знал, что Дэвид не создан для ран. Это его, Уоррена, кожа выдублена, это он привык находиться под огнем, это он всегда выживает. Потому что он - полевой агент, а Кристоферсон - квотермейстер, чье место за пультом в Координаторской. Поэтому сейчас, когда его отправляют на землю, Брайану надо оказаться с ним рядом. Выполнить обещание, потому что Уоррен привык держать свое слово. - Дэвид? - Что? - Кто участвует? - Я один. Брайан резко поднялся с кровати и встал напротив мужчины, максимально близко, но не касаясь его. Кристоферсон вздрогнул. - Я поеду с тобой, - медленно и с расстановкой сказал Уоррен. - Дело слишком деликатное. Я справлюсь сам. - А охрана? - Ты о чём? Бутройт и так стесняется, - мужчина поправил очки и удивлённо посмотрел на Брайана. - Ты рехнулся вообще? Бутройт же не готов! Ты думал, прежде чем соглашаться? Что это за операция? - Брайан, подожди, какая операция? Уоррен прокрутил в голове всё услышанное и сказанное и облегченно опустился на подоконник рядом и усмехнулся. Солнце нагрело стекла и успокаивающее тепло разливалось по телу. - Тебе звонил Бутройт? - Да. - Что хотел? - Просил помочь купить новую одежду. - А... понятно... А ты в курсе, что на полу рубашки валяются? Дэвид улыбнулся и пожал плечами: - Всё таки не каждый день о таком просят. Брайан сел на край кровати. - Почему сейчас? - Июльский ежегодный вечер в Галерее. Мужчина подошел и встал между ног Уоррена, загораживая солнце. Провел пальцами по ежику волос к затылку, за ушами, под челюстью, чуть запрокинул ему голову и спросил: - Подумал, что меня отправляют на землю? Брайан упёрся лбом в живот Дэвида, провел руками вверх по ногам, сквозь пижаму чувствуя упругое тело, ладони его задержались на бедрах, сжали ягодицы, скользнули на талию, кончики пальцев поглаживали неровные контуры шрамов, слегка залезая под пояс пижамных брюк. - Когда пойдете по магазинам, не забудь купить себе новую пижаму. - Зачем? С этой всё в порядке. - Ты похудел. Штаны с тебя падают. - Ничего подобного. - Как ничего? Вот смотри: раз и упали! И Брайан одним движением сдернул с Дэвида мешающую деталь одежды.***
... июнь, 2003г., суббота Открывать дверь было неудобно. С трудом повернув ключ в замке, Джеффри спиной вперёд ввалился в свою крошечную прихожую и наконец поставил пакеты с покупками, которые ему так мешали. Они добавили живости и красок в шеренгу однообразных мешков из прачечной, что стояли вдоль стены с начала времен, как старые пикетчики, потерявшие надежду, но не сломленные, и, теперь, когда их ряды пополнились этими новыми и яркими лидерами, молчаливый пикет грозил вылиться в крупномасштабную забастовку - пакеты окончательно преградили путь в комнату. Но сейчас парень думал о другом. Мысль не была навязчивой, она просто засела в голове. Да и не мысль это была вовсе, а новая информация, которая дополнила старый тезис и вызвала своего рода обновление «системы». Эта самая информация его не шокировала, но в силу своей подачи требовала особого осмысления, концентрируя на себе основную мощность «процессора» Бутройта и заставляя «подвисать» на простых задачах. Он рассеянно посмотрел на демонстрацию и, решив, что с бунтовщиками разделается позже, пошел на кухню включать чайник. Пресловутый тезис являлся одной из легенд, которые бытовали в Секторе Координирования: у Марка Гэбриэла была связь с Тьяго Родригесом. Все преподносили это как нечто будничное, но трактовали абсолютно по-разному: говорили о настоящей мужской дружбе, которую разрушило предательство, но мнения о том, кто кого предал, разделялись. Некоторые ещё добавляли полушепотом, что связь была больше, чем дружеской. Всё это смахивало на домыслы, в основе которых, однако, была реальная история симбиоза агента два зеро и его квотермейстера. Один её вариант гласил, что Родригес предал Гэбриэла и бесследно сгинул где-то в Китае в 1997 году. Согласно второму варианту - агент предложил квотермейстеру предать Корону, а Кью же, в свою очередь, обманул подопечного и сдал его Мэсфилд. А уж она знала, что делать и обо всем позаботилась. Узнав об этой истории, сам Джеффри конечно же пытался докопаться до истины и нашел досье Гэбриэла и Родригеса. Личные дела были основательно подкорректированы, а последняя совместная операция и вовсе была вымарана, документация по ней отсутствовала, как в электронном так и в бумажном виде. А искать Бутройт умел как никто. В профайлах можно было верить только фотографиям с первой страницы: Родригес выглядел спокойным и нахальным, довольным жизнью испанцем с грубоватой и яркой внешностью. Гэбриэл же на фотографии внешне ничем не отличался от оригинала, но конечно же выглядел чуть моложе и стригся по-другому. Изменился только взгляд. Для себя парень сформулировал это так: «взгляд спокойный и открытый стал спокойным и закрытым». Но для поиска досье была еще одна причина - третья теория, которую тоже обсуждали: а если Родригеса по полной подставил его молодой квотермейстер. Ради какой-то своей личной цели, явно идущей вразрез с интересами Короны, Марк Гэбриэл разработал операцию таким образом, что бы все подозрения падали на Родригеса, а он был как бы не причем. Получив желаемое, он с легкостью сдал агента начальнику резидентуры, что помогло Гэбриэлу уйти от заслуженного наказания. Но для Бутройта эта теория была нежизнеспособной. В МИ-6 было два человека, которым он доверял, и чьё мнение уважал - Реджинальд Тодд и Дэвид Кристоферсон. Оба они считали Гэбриэла человеком безупречной совести и чести и нисколько в этом не сомневались. И предателя рядом с собой они бы не потерпели. Так же как и М., авторитет которой был непререкаем. Из досье он не получил ни опровержения ни подтверждения ни одной из теорий. Единственное, что было понятно - история Родригеса и Гэбриэла была намного сложнее, чем хотела казаться. Добыть новую информацию по этому вопросу из доступных источников Джеффри не смог, а опираться на домыслы не привык, поэтому на какое-то время оставил эту историю в покое. А сегодня он получил подтверждение той части теории, о которой совсем не думал. Щелкнула кнопка чайника, парень запустил пятерню в волосы и почувствовал непривычно липкие от геля пряди, развернулся и направился в ванную, тут же забыв про чай. В душе, смывая шампунь, Джеффри закрыл глаза и запрокинул голову. Это действие, как клавиша "repeat”, запустило его воспоминания о той странной парикмахерской, куда Кристоферсон привел его после шоппинга. Джеффри также запрокинул голову, пока Килиан, флегматичный и немного усталый стилист-парикмахер с полностью забитыми татуировкой руками, смывал шампунь с его волос. Бутройт даже забыл закрыть глаза, пялясь на потолок, с которого свисали многочисленные цепи, поводки, ошейники с шипами, кляпы, наручники и плетки, намордники и подобия кожаной сбруи и черт знает что еще. А пока его стригли, он изучал в зеркале отражение стены, что находилась за его спиной. Стена представляла собой огромную витрину, в которой красовалась коллекция разнообразных фаллоимитаторов в прямом смысле на любой цвет и, вероятно, вкус, а часть из них вообще выглядела как арт-объекты. Весь же остальной интерьер был абсолютно аскетичным. Как ни странно, парню здесь нравилось: тихо звучал из отличных динамиков мягкий лаунж-микс, ровным светом горели лампы вдоль зеркала, напротив которого в удобном кресле сидел сам Джеффри. Кроме него и стилиста в помещении никого не было - он был единственным клиентом. Кстати, Киллиан ему тоже очень нравился: не лез общаться и не задавал тупых вопросов - главный из которых "как будем стричься?" всегда вызывал у Бутройта рвотный рефлекс. Он полностью расслабился под мелодичное щелканье ножниц, вдыхая приятный смутно знакомый травяной запах шампуня. Всё было идеально, пока в парикмахерскую не ворвался чернокожий фрик с бутылкой воды в руке, одетый в какие-то непонятные яркие шмотки, звеневший браслетами и цепочками. Он встал за спиной Киллиана так, чтобы тот его видел в зеркале и, подпирая витрину с искусственными членами, отпил залпом почти полбутылки, так что стенки её сперва с громким хрустом сжались, а потом с грохотом распрямились. Киллиан невозмутимо продолжал работать. - Привет, Эдди. Как ты вчера? - через некоторое время спросил он. - Свой? - кивнув на Джеффри, спросил фрик. - Да. - Тогда ок. У меня праздник! У тебя есть шампанское?! - Что опять случилось с твоей собакой? - Да сука моя собака! Но не о ней речь. Это все-таки случилось! Вчера я знал, что выглядел охренически! На мне была любимая футболка, ну, ты помнишь, та, с черепом. Пришел в "Lake", народу не протолкнуться. Все заценили мой прикид. Заказал как обычно. Было несколько новеньких, у одного - отличная задница. Пил сначала с нашими, потом - с Рэйем, потом отожгли на танцполе, потом ко мне начал подкатывать какой-то мужик, так себе, на самом деле. Потащил к барной стойке, купил мне выпить. Сижу, пью, скучаю, он что-то трындит. И тут Марк, Марк Гэбриэл! Прикинь, такой вообще из ниоткуда перед барной стойкой - ррраз! Все замерли, даже дидж перестал играть! - Да ладно. - Прикинь? Да я сам в шоке! Он такой подошел к бару, заказал что-то и посмотрел на меня, и я все понял. Я сразу все понял! - Что ты понял? - Что эта судьба! Я повторил двойной Red Bull с водкой и стал ждать знак! И тут заиграла "American life”... Марк поставил свой стакан, прошел вдоль барной стойки, почти задев меня плечом, и скрылся за дверью туалета... Я допил залпом свой Red Bull и пошел следом, а на меня все смотрели, ну, ты знаешь, как всегда. И слава богу, мы оказались там одни и я сказал свое коронное! - О, нет. - О, дааа! Он меня обнял и предложил сразу ко мне... Весь бар видел как мы уходили вместе! В такси мне совсем сорвало крышу и я начал расстегивать его ширинку. Он сразу накрыл мою руку своей, а потом властно взял меня за плечи и вжал в спинку сиденья... Боже, какой у него одеколон! Он наклонился, я подставил шею... Фак, у меня снова стоит! Так, Килиан, не провожай меня, пойду уединюсь. Неожиданно полилась холодная вода. Бутройт выскочил из душа и с досадой понял, что вода в бойлере теперь нагреется только к утру. Быстро вытерся, оделся, и с полотенцем на шее пошел к чайнику, вода в котором уже успела остыть. Он снова включил его. Вода закипела, и парень наконец-то заварил чай. На улице темнело. Джеффри сидел на кухне не зажигая свет, механически отпивая чай, а мыслями возвращаясь в парикмахерскую. Там, после ухода Эдди, снова стало тихо, будто ничего не произошло. Киллиан быстро закончил стрижку и укладку, Джеффри быстро поблагодарил, расплатился и ушел, так и не узнав конец истории. По правде говоря, ему и не нужно было объяснять, как там всё потом было у фрика с Марком, он и так прекрасно знал по личному опыту, как дела делаются. И раз Марк ходил в места типа "Lake" и уезжал оттуда с парнями типа Эдди, то почему бы ему не спать с Родригесом? Спать с Тьяго было логичным, но с Эдди.... Тут парень вовремя себя остановил. Он ничего не знал о вкусах, привычках и сексуальных пристрастиях Марка Гэбриэла. Более того - обо всем этом он даже не задумывался никогда, а уж о последнем - тем более. Джеффри было сложно представить Марка за пределами МИ-6, получалось, что Гэбриэл как бы и не существовал вне Воксхолла. Ровно до сегодняшнего дня, события которого показали обратное. Сегодня Джеффри Бутройт впервые подумал о Марке Гэбриэле не как о кураторе, не как о старшем по званию, не как о специалисте экстра-класса, а как об обычном человеке. И почему-то эта мысль чрезвычайно увлекла его.***
… июль 2003 г., пятница На сборы у Джеффри было два часа. Как раз спокойно принять душ и переодеться. Вечер в Галерее не требовал дресс-кода высокого уровня, поэтому от бабочки в этот раз он был избавлен. Парень согласился туда пойти отчасти поэтому, отчасти потому, что Николь говорила, что там будет много «полезных людей», и она была права. Хотя этот вечер Бутройт мог бы провести с большей пользой. Джеффри курил у открытого окна, а теплый летний ветерок уносил дым его сигареты. После душа парень чувствовал себя отдохнувшим и посвежевшим. Оставалось отгладить рубашку и подобрать галстук. «Все вещи живут в шкафу» - сказал Дэвид. Сегодня 23-й день как Бутройт вешал одежду в шкаф, на полки, плечики и крючки. Первые 7 дней он себя заставлял, на 12-й день - его носки стали моногамны, а на 17-й - Джеффри вдруг понял, что его не устраивает систематизация вещей в шкафу. В итоге, он перебрал всё, выбросил часть старых вещей, а остальные разложил по-новому. Пакеты из прихожей исчезли бесследно. В день того памятного шоппинга, Бутройт морально подготовился к тотальной смене гардероба. К его удивлению, Кристоферсон выбрал такие же вещи, но других брендов и на порядок выше по цене. В понедельник он надел всё новое, посмотрел на себя в зеркало - и не увидел разницы. Обычные тёмно-синие джинсы, коричневые ботинки, светлая рубашка в мелкую клетку, пиджак - ничего особенного. Тёмная сумка из кожи тоже была новой - Дэвид категорически запретил рюкзак, сказав, что рюкзак с пиджаком в городе носят только профессоры, проповедники и туристы, а портфель Бутройт считал неудобным ещё со времён Оксфорда. Очки Джеффри выбрал сам и, получив милостивое одобрение Кристоферсона, оплатил. Стрижка была, но, вроде бы, ничего не изменилось - волосы просто не лезли в глаза, не мешали, не торчали в стороны; после душа они ложились сами собой. Только и всего, ничего интересного. Реакция коллег на работе оказалась неожиданной. Джеффри зашёл в кабинет, поздоровался и пошел на своё место. Вдруг за его спиной громогласно заорал Тим: "Тед! Гони десятку!". Парень обернулся и увидел, как его коллеги, 10 человек, вдруг начали обмениваться деньгами, абсолютно без комментариев. Он ничего не понял, пожал плечами и пошёл курить. Может быть, по электронке скинули флэшмоб, а он не заметил. Через несколько минут на балкон вышел довольный Тим и всё объяснил. Оказывается, в отделе существовал тотализатор, и на Бутройта ставили 1/5, что перестанет стучать ногой и 1/10, что сменит шмотки. Ребята за обедом тоже не стали молчать. Меган восхищалась "рубашкой от Ральфа", "джинсами от Келвина" и "ботинками от Тестони", чем сразила Джеффри наповал - ладно, женская мода, но откуда она столько знает про мужскую? Виктор хвалил его стрижку, Саймон, до этого увлечённо копавшийся в новом мобильнике, отвлёкся, окинул его взглядом и медленно кивая, протянул что-то вроде "ммм... даааа... хорошая стрижка" и больше к телефону не возвращался. Реплика Аманды "а наша малышка Николь на тебя хорошо влияет" заставила Бутройта закашляться и пробормотать в ответ "я ей передам". После обеда, когда все стали расходиться, он поймал Саймона и задал тому животрепещущий вопрос "А в чём разница? Я понимаю, брэнды, возможно, качество гораздо лучше, но..." Саймон посмотрел на него долгим взглядом и неожиданно устало сказал: "Да сидит на тебе всё по размеру, Джеффри," - и ушел, оставив его в недоумении. Для себя парень решил - со стороны виднее: если окружающие заметили перемены в его внешности, значит так оно и есть. Джеффри тряхнул головой, потушил окурок и направился к шкафу. Вытащил идеально белую рубашку, за пару минут отгладил её. Джеффри теперь вообще виртуозно гладил. Потом он оделся и встал перед зеркалом, поправил запонки, воротничок рубашки, одернул пиджак и подвигал плечами. Костюм сидел на нём отлично, хотя и не был сшит на заказ. Бутройт себе нравился. Он хоть до конца и не понимал некоторых нюансов, но разницу между плохим и хорошим качеством оценил - джинсы были чуть бархатистыми на ощупь, свитеры были мягкими, сукно и твид пиджаков - тонким, трикотаж не вытягивался. И, главное, теперь на работе он не выделялся из толпы и выглядел как все - идеально. Джеффри запер входную дверь, подбросил ключи на ладони и сел в такси. Через 15 минут он должен заехать за Николь. Парень чувствовал себя превосходно. Всё шло по плану. Бутройт стоял в окружении толпы и его хорошее настроение таяло с каждой минутой. А вот у Николь был цветущий вид. Незаметно поправляя бретельки на худеньких плечах, она порхала по залу, улыбалась, знакомилась, общалась, была мила и очаровательна. Периодически она ободряюще чуть сжимала его локоть, благодарно и нежно улыбалась ему, давая понять, что сполна оценила его жертву. Сначала Бутройт честно пытался держаться молодцом и прокачивал свой скил small-talk, но через некоторое время он начал уставать от каравана «нужных лиц», Николь же, наоборот, всё больше воодушевлялась и словно заряжалась энергией от каждой новой беседы. Когда Джеффри начал измерять время бокалами шампанского, а взглядом подзывать официантов, которые сами заменяли пустой бокал в его руке на полный, он понял, что ему нужно сделать паузу. Шепнув Николь, что ему нужно сделать важный звонок, парень проскользнул к ближайшей двери, быстро прошёл через коридор, где тоже стояли люди и очутился в музейных залах. Там было пусто, свежо и тихо. Он медленно шел по галерее с бокалом в руке, оставив за спиной камеры, разодетую публику, речи учредителей, спонсоров, кураторов обо всем том, в чём он ничего не смыслил, но как назло смыслили все те нужные люди, о которых говорила Николь. Бутройт понимал, что Николь желала ему добра. Помимо этого она была красива, хорошо готовила, была умна и умела нравится, пыталась даже заботиться о нём - она была бы идеальной женой. Но забота её была скорее навязчивой. Они не жили вместе, но он знал все её привычки и недостатки. Они не раздражали его. Парень просто их видел, но не мог не обращать на них внимания. Когда Джеффри думал о своей девушке, внутри не возникало то тепло, которое бывает, когда вспоминают о любимом человеке. Он знал, о чём говорит - ему было с чем сравнивать. Бутройт не любил Николь, но причины расстаться с ней не было. Джеффри брёл из зала в зал в полной тишине, скользя взглядом по произведениям искусства, которые были гордостью и национальным достоянием Короны, не обращая внимание на охрану. Он завернул в очередной зал и замер, не ожидая встретить здесь этого человека, который обернулся на звук его шагов. От взгляда «спокойного и закрытого» сердце парня ухнуло куда-то вниз. Мужчина поднялся с банкетки и сделал шаг к нему навстречу, и Джеффри уже ничего не оставалось как подойти. Он не успел ничего подумать или почувствовать. - Здравствуйте, мистер Гэбриэл. - Добрый вечер, мистер Бутройт. Они пожали друг другу руки. Марк опустился на банкетку и посмотрел на Джеффри. - Присядете? Парень сел рядом, с ужасом понимая, что его, наконец, «накрыло» шампанское. - Я... не помешал вам? - Совсем нет. Всегда стараюсь заглянуть к старику Тёрнеру, когда бываю здесь, - ответил Марк и задумчиво продолжил, - Грустно смотреть на эту картину. Могучее, боевое судно за ненадобностью идёт на металлолом. Но время неумолимо, не правда ли? А что видите вы? Марк повернулся к собеседнику. Тот сфокусировал явно нетрезвый взгляд и, нахмурившись, начал всматриваться в полотно. Вдруг парень набрал полную грудь воздуха. - Баааааальшуууущий корабль! - на выдохе выпалил он. Мгновение спустя в зале № 34 Национальной галереи громко смеялись два человека. Смех уносил под своды зала напряжение и неловкость последних месяцев. Всё встало на свои места. - Извините,- сказал Джеффри, неловко махнув рукой и чуть не выплеснув остатки шампанского из бокала. Марк вдруг встал и вытащил телефон. - О, простите, но мне нужно идти. Кстати, вы придумали отличное название для картины, жаль, её не переименуешь. Хорошего вечера! И ушел, оставив парня одного. Не успели его шаги стихнуть, зазвонил мобильный Бутройта. - Джеффри, куда ты ушёл? Возвращайся ко мне! - Сейчас приду, Нико. Бутройт засунул руки в карманы и медленно пошёл обратно к гостям, чувствуя, как внутри разливалось тепло. Недопитый бокал шампанского он оставил Тёрнеру в знак благодарности. Конец Первой Части.