Яойные сказки

В некотором царстве, в некотором государстве жил-да-был царь с царицею. И было у них три сына. Двое старших – крепкие, статные, ни в сказке сказать, ни пером описать. А самый младший, Иван-царевич, вечно попадал в неприятности, и на него давно махнули рукой. И вот однажды царь-батюшка решил, что пора его сыновьям остепениться и создать свои семьи. Созвал он своих сыновей и молвил: «Дети мои, вот возьмите лук и стрелы, натяните тетиву потуже, и куда попадет стрела, там и судьба ваша». Старший взял лук, натянул тетиву. Полетела стрела высоко-высоко и упала прямо во двор боярской усадьбы. Молодая боярыня подняла стрелу и стала невестой старшего брата. Затем средний сын выстрелил из лука. И упала стрела во двор купеческий, и там на выданье была дочь купеческая, ее и сосватали среднему сыну. Пришла очередь младшего. К слову сказать, он был не силен в боевых умениях. Натянул Иван-царевич тетиву, но рука дернулась, и стрела улетела куда-то в сторону болота. Делать нечего, пошел он искать упавшую стрелу. Вышел Иван-царевич к болоту, смотрит, а там прямо перед ним на листе водяной лилии сидит лягушка и держит стрелу во рту. – Только этого мне и не хватало, – пригорюнился Иван-царевич. – Я и так позор семьи. Еще и придется жениться на земноводном. Уж лучше сразу в этом болоте утопиться. – Не печалься, Иван-царевич. Забери меня с собой, авось пригожусь, – молвила лягушка человеческим голосом. – Т-ты... мож-жешь г-гов-ворить? – с перепугу стал заикаться Иван-царевич. – Да, могу, – ответила лягушка. – Не беспокойся, я помогу тебе найти свое счастье. Иван-царевич аккуратно взял лягушку в руки и вышел с ней из леса. Старшие братья тут же разразились громким смехом: «Ха-ха-ха! Нашел невесту под стать себе! Небось, забрал первую красавицу болота? Смотри, не раздави ее во время брачной ночи. Ха-ха-ха!». Отец прикрикнул на братьев, чтоб утихомирились. И, глядя на Иван-царевича, лишь тяжело вздохнул, мол, от судьбы не уйдешь, как не пытайся. Свадьбу сыграли пышную. Старшие братья со своими невестами были разодеты в шикарные наряды. Гости веселились вовсю. И только Иван-царевич был грустный, держа в руках шелковую подушку, на которой сидела лягушка. Специально для нее даже сделали малюсенькую фату. Когда церемония дошла до поцелуя невесты, весь зал затих и обратил взоры на Иван-царевича. Он судорожно сглотнул, затем медленно поднял подушку и приблизил к своему лицу. Сделав неимоверное усилие над собой, он быстро чмокнул лягушку и тут же помчался прочь из зала под оглушительный смех и крики гостей. Иван-царевич добежал до своих покоев, и, едва он закрыл двери на засов, как из его глаз непрерывным потоком хлынули слезы... И только лягушка была молчаливым свидетелем его переживаний. Выплакав всю накопленную боль и обиду, Иван-царевич уснул. И снилось ему, будто белокурый ангел спустился к нему с небес. Ласковые руки гладили его по голове, взъерошивая волосы, нежные губы покрывали поцелуями его лицо. Утром Иван-царевич проснулся с головной болью, от вчерашних рыданий, и с крепкой «палаткой» в трусах. Его руки сами потянулись под ткань трусов. Он стал ласкать руками свой член и невольно застонал. И тут заметил, что он в комнате не один. На тумбочке рядом с кроватью, все на той же шелковой подушке сидела лягушка и внимательно за ним наблюдала. – Не смотри, – выдохнул Иван-царевич. Но уже не мог остановиться. Руки двигались все быстрее, дыхание становилось чаще. И вскоре всего его тело задрожало, напряглось, жаркая волна наслаждения разлилась по всему телу, и через секунду он обмяк и расслабился, все еще продолжая часто дышать. А затем Иван-царевич взялся за край одеяла и укрылся под ним с головой, пытаясь скрыть смущение от ситуации: «Заниматься таким при свидетелях... Еще и при таких свидетелях... Я извращенец и гореть мне в аду…» За обедом собралась вся семья: отец, мать и оба брата со своими молодыми женами. Иван-царевич тоже пришел вместе с лягушкой. – Как первая брачная ночь? Уже лишил жену невинности? – не удержался от издевок старший брат. – Видишь, какие у него красные глаза? Видимо, всю ночь глаз не сомкнул в поисках нужной части тела, – поддержал старшего средний. Иван-царевич ни слова не сказал. Вся эта ситуация была настолько из ряда вон, что не было смысла что-то объяснять или как-то оправдываться. И тут отец обратился к сыновьям: «Хочу проверить, насколько ваши жены умелые по хозяйству. Пусть каждая из жен к завтрашнему утру испечет белый хлеб, достойный царя.» Жены братьев переглянулись. Хоть они и были более низкого положения, но все равно не привыкшие к домашним делам. Поэтому каждая послала гонца в дом родителей, чтоб лучшие пекари испекли самый лучший хлеб. Тем временем Иван-царевич вообще чуть в депрессию не впал. Как может лягушка испечь хлеб? И он потратил целый день, пытаясь испечь что-то наподобие хлеба, но ничего съедобного не получалось. К вечеру он вообще сполз с лица. – Не печалься, Иван-царевич, – молвила лягушка. – Ложись спать. Утро вечера мудрее. Глядишь, к утру все и образуется. Иван-царевича не пришлось долго уговаривать. От усталости он моментально уснул, лишь коснувшись подушки. А лягушка тем временем сбросила лягушачью кожу и обернулась белокурым парнем, с волосами до плеч, стройным станом и грациозной походкой, которой бы обзавидовалась любая девица. Он вышел на крыльцо и произнес: «Мамки-няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь! Испеките мне белый хлеб, достойный царя, который я только ел у моего родного батюшки.» Наутро проснулся Иван-царевич от манящего запаха свежеиспеченного хлеба. Он долго тер свои глаза, не в силах поверить в реальность происходящего. Перед ним стоял хлеб. Не просто хлеб, а произведение искусства, достойное королей. От одного лишь запаха рот наполнялся слюной. Он сделал неимоверное усилие над собой, чтоб не откусить кусочек, и отнес хлеб отцу. Первых два хлеба были вкусными, но все равно не шли ни в какое сравнение с третьим. Хрустящая корочка, нежная мякоть, хлеб просто таял во рту, вызывая непередаваемые ощущения. Царь впервые посмотрел на младшего сына с нескрываемым восхищением. Впрочем, эйфория длилась недолго. Следующим заданием было – соткать ковер, достойный царя. Жены старших братьев снова обратились к лучшим ткачам. Иван-царевич попытался было соткать ковер, но с рукоделием у него было еще хуже, чем с выпечкой. – О чем пригорюнился, Иван-царевич? – спросила лягушка. – Отец наказал к завтрашнему утру соткать ковер, достойный царя, а ничего не выходит. Я такой бесполезный… – сокрушался Иван-царевич. – Не печалься, – успокаивала его лягушка. – Ложись спать. Утро вечера мудрее. Иван-царевич лег спать, но краем глаза решил понаблюдать за лягушкой. И вдруг она сбросила с себя лягушачью кожу и превратилась в прекрасного ангела из его сна. Слова застряли у него в горле. Как такое возможно? И он продолжил молча наблюдать за происходящим. Ангел вышел на крыльцо и произнес: «Мамки-няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь! Сотките мне ковер расчудесный, достойный царя, который только был у моего родного батюшки.» Тут же набежали всякие существа, и закипела работа. Но Иван-царевич не мог отвести взгляда от этого юноши. Перед глазами раз за разом прокручивался недавний прекрасный сон. И царевича стали одолевать странные мысли. Ему снова захотелось почувствовать нежные прикосновения и бархатистую кожу, обнять это стройное тело... Утром Иван-царевич обнаружил аккуратно сложенный ковер неимоверной красоты. Идеально подобранные цвета, узор, задевающий потайные струны души, а какой же он мягкий на ощупь... В голове Иван-царевича всплыло вчерашнее видение, и он обернулся. Лягушка была все той же лягушкой и мирно восседала на той же шелковой подушке. Неужели это снова был сон? Он понес ковер отцу, и снова царь был в восторге. «Третьим моим желанием будет увидеть ваше взаимопонимание с женами. Оденьте самые красивые наряды, и мы посмотрим, кто из них лучше танцует». Иван-царевич совсем побледнел. Казалось, еще чуть-чуть и он испустит дух. – Все пропало, – пожаловался он лягушке. – Завтра будет праздник с танцами. Как я смогу танцевать с тобой? Мне и того позора со свадьбой хватило. Лучше бы сразу в том болоте утопился. – Не печалься, Иван-царевич. Одевай завтра свой лучший наряд и приходи на праздник. Я прибуду позже. Как услышишь стук и гром, знай – это твоя лягушонка в коробчонке едет. На следующий день Иван-царевич принарядился и отправился на праздник один. Братья тут же нашли повод прицепиться. – Что это ты один? Неужто не нашлось приличного платья для женушки? – съехидничал средний брат. – Нет. Похоже, он ночью перестарался, и ее разорвало, – продолжил язвить старший. Но тут раздался гром, и земля задрожала под ногами. Гости переполошились, мол, что такое, что случилось. – Это моя лягушонка в коробчонке едет, – с улыбкой произнес Иван-царевич. Ко дворцу подъехала золоченая карета, запряженная шестеркой великолепных лошадей. И из нее вышел неземной красоты ангел в белом длинном мужском платье, расшитом серебром и драгоценными камнями. От неожиданности Иван-царевич застыл на месте, не отводя взгляда от новоприбывшего гостя. Это он! Настоящий! Значит, это был не сон. Юноша подошел к Иван-царевичу, взял его под руку и повел за стол. А на столе были кушанья разные, вина заморские. Стали гости есть и пить. Иван-царевич отошел от первого шока, и тут до него дошло, что он даже не знает имени своей «жены». Сначала женился на говорящей лягушке, потом она стала красивым парнем. Так и последнего рассудка можно лишиться. Царевич наклонился к юноше. – Я такой дурак, что даже не спросил твоего имени. – Василий Премудрый, – ответил юноша с нежной улыбкой. – Можно просто Василий. Он провел рукой по волосам Иван-царевича, чем вызвал у него жгучее желание его поцеловать. Тем временем банкет продолжался. Василий испил вина, а остатки залил себе в левый рукав, закусил лебедем, а косточки себе в правый рукав спрятал. Жены старших царевичей заметили это и давай повторять то же самое. Позже, как пошел Василий танцевать с Иван-царевичем, махнул левой рукой – появилось озеро, махнул правой – и поплыли по воде белые лебеди. Царь и гости просто диву дались. Следом пошли танцевать невестки старших сыновей, махнули левыми руками – гостей забрызгали, махнули правыми – кость царю прямо в глаз попала. Рассердился на них царь и прогнал с позором. Тем временем Иван-царевич улучил минутку, прибежал домой, нашел лягушачью кожу и спалил ее в камине. Пусть навсегда останется человеком. И вернулся на праздник, как ни в чем не бывало. Они еще долго танцевали. Иван-царевич обнимал Василия за талию, прижимая к себе. Аромат его кожи будоражил мозг царевича и вызывал дикое желание заняться непристойностями. – Давай уйдем отсюда, – прошептал Иван-царевич на ухо Василия. – Я так хочу тебя, что боюсь накинуться у всех на виду. Дерзкий огонек загорелся в глазах юноши, и они быстро направились к выходу. В карете Иван-царевич привлек Василия к себе и прильнул к его губам. Эти нежные желанные уста, как давно он о них мечтал. Он взял Василия за талию и усадил на свои колени к себе лицом, продолжая страстно целовать и гладить руками по спине. Василий не менее страстно отвечал на поцелуи. Казалось, все окружающее потеряло всякий смысл. Через одежду ощущалось твердое желание обоих. Поездка домой была недолгой, и они быстро перебрались в спальню. И тут Василий ощутил запах паленой кожи. В страхе он бросился искать лягушачью кожу, но так и не нашел ее. Только в камине тлел малюсенький кусочек. – Что же ты наделал, Иван-царевич? Если б ты немножко подождал, я был бы полностью и навсегда твоим. А теперь прощай! Ищи меня за тридевять земель в тридесятом царстве – у Кощея Бессмертного. После этих слов Василий обратился белым лебедем и улетел в окно. Иван-царевич горько заплакал, проклиная себя за глупую поспешность. Затем собрал провизию в дорогу и пошел, куда глаза глядят. Долго ли шел, близко ли, он уже потерял счет дням. Вдруг навстречу ему старичок. – Здравствуй, добрый молодец! – сказал старик. – Куда путь держишь? Рассказал ему Иван-царевич про свое несчастье. – Эх, Иван-царевич. Зачем лягушачью кожу спалил? Не ты ее надел, не тебе и снимать было. Василий Премудрый хитрей и мудреней отца уродился. Он за это осерчал и велел ему три года лягушкой быть. Есть у меня клубок волшебный: куда он покатится – туда и надо идти. Старик оказался тем еще пройдохой. Взамен выпросил у царевича его харчи. Делать нечего, обменялся царевич. Ибо следопыт он был тоже неважный и уже давно бродил по лесу кругами. Хорошо, что хоть клубок оказался настоящим. Попрощался он со стариком и пошел вслед за клубком. Идет, видит – медведь попался в капкан. Дай, думает, убью зверя, хоть мясом запасусь. – Не убивай меня, Иван-царевич! Когда-нибудь пригожусь тебе, – сказал медведь. – Что за ...? – пытался собрать мозги в кучку Иван-царевич. – Как это ты умеешь разговаривать? И откуда меня знаешь? – Василий Премудрый рассказал, что ты можешь проходить мимо, – ответил медведь. – Ладно, живи, – на этих словах Иван-царевич освободил медведя и пошел дальше. Идет, глядь, лисица в клетку-капкан попала. Ну хоть ее на харчи… – Не убивай меня, Иван-царевич! Когда-нибудь пригожусь тебе, – сказала лисица. «Ладно, и ты живи» – подумал Иван-царевич и освободил лисицу. Идет дальше и думает, это вообще нормально – слышать зверей? Или уже пора к доктору, вправлять мозги? Идет себе дальше, видит – орлан запутался в силках. Не успел Иван-царевич взглянуть на птицу, как тут же услышал знакомую уже фразу. Он молча освободил птицу и пошел дальше. Идет по берегу реки, а на песке лежит щука, ртом хватая воздух. Иван-царевич на автомате взял ее за хвост и бросил обратно в реку. Желудок предательски урчал, царевич шел из последних сил. Когда вдруг заприметил избушку на курьих ножках, она стояла себе и поворачивалась по сторонам. – Избушка-избушка, стань ко мне передом, к лесу задом, – произнес Иван-царевич первое, что пришло на ум. Избушка закряхтела и медленно развернулась крыльцом к царевичу. Он поднялся на крыльцо, открыл двери и обессиленный упал на пол. Тут же с печи ловко спрыгнула потрепанная жизнью Баба Яга с криками, мол, кто это тут такой умный, что чужими избами командует. И заметила лежащего на полу Иван-царевича. – Ох, мужчина! – воскликнула Баба Яга. – Вы как: проездом или с вещами насовсем? – Бабуля, ты бы сперва накормила молодца, а потом бы уже выспрашивала. – Тамбовский волк тебе бабуля! – возмутилась бабка. ¬– На всех молодцев харчей не наберешься. Все вы, мужики одинаковые: придете, пожрете и свалите. А я ведь женщина, и мне хочется любви… – Боюсь, что в данном вопросе я не смогу Вам помочь. – сказал Иван-царевич. – Мое сердце уже принадлежит одному человеку. Я сильно напортачил и теперь мне нужно его найти. Потому что без него мне совсем жизни нет. – Без него? – удивилась бабка. – Так ты что из «этих»? Вот не зря мне мама говорила не быть такой переборчивой, а теперь и мужики мужиков уводят. Ладно, ты вроде нормальный молодец. Рассказывай, чем смогу помогу. Баба Яга дала Иван-царевичу какой-то похлебки. На вкус гадость редкостная, но надо было хоть чем-то подкрепиться. После еды он рассказал ей всю историю. – Так тебе Кощеюшка нужен? Знаю его. Тот еще упырь. Скольких моих кандидатов в женихи извел, ирод. Так что слушай. Он не такой и бессмертный. Но оружием его не убить. Его смерть находится на конце иглы, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке под большим дубом, а дуб тот Кощей охраняет как зеницу ока. Указала Баба Яга, в каком месте растет дуб. Попрощался с ней Иван-царевич, и пошел к дубу. Пришел, а что делать дальше – не знает. Неожиданно прибежал медведь, навалился на дуб, да и выкорчевал его. Увидел царевич сундук, открыл его, а оттуда выскочил заяц и помчался прочь. Откуда ни возьмись, появилась лисица, догнала зайца и разорвала его. Из зайца вылетела утка и поднялась в небо. Можно было бы ее сбить из лука, но, как мы помним, стрелок из царевича хреновый. Вдруг появился орлан, молниеносно напал и сбил утку. Утка выронила яйцо, и оно упало в реку. И вместе с ним душа Иван-царевича ушла в пятки. Но тут из воды вынырнула щука с яйцом в пасти. Иван-царевич разбил яйцо и достал заветную иглу. – Прошу, не убивай меня, – взмолился Кощей. – Забирай, что хочешь, только верни иглу. – У меня есть два условия: ты отдаешь мне Василия Премудрого, а сам женишься на Бабе Яге и будешь заботиться о ней со всей нежностью. Или мне все-таки сломать иглу? – На этой карге? Ты что, совсем ошалел? Она ж давно на меня зуб точит. – Потому она и злится, что внимания и заботы не получает, – ответил Иван-царевич. – Так каков твой выбор? – Ладно, согласен. Забирай своего Василия и отдавай иглу. А я пошел собирать букет и делать предложение. Иван-царевич отдал ему иглу, а сам пошел вызволять Василия. Он открыл дверь камеры и увидел прикованного цепями Василия. Царевич снял с него цепи, и Василий бросился в его объятия. – Ты пришел! – прошептал Василий, крепко сжимая мужа в объятиях. – Я так ждал, что ты придешь, и ты пришел. – Конечно, – успокаивал его Иван-царевич. – Как же я мог не придти, если моя жизнь – это ты! Я люблю тебя! Идем домой и закончим уже то, что мы начали однажды. Щеки Василия вспыхнули румянцем. Они взялись за руки и пошли домой. Дорога домой казалась короче, может потому, что появилось огромное желание поскорее вернуться, или же дело в том, что Василий лучше ориентировался на местности, а не бродил кругами как некоторые. По пришествии домой Иван-царевич накинулся с поцелуями на Василия, который с не меньшей страстью стал на них отвечать. Они стали срывать друг с друга одежду. Оставшись голыми, Иван-царевич повалил «жену» на постель и принялся ласкать его нежное тело. Но оказавшись в горизонтальном положении, усталость от долгого путешествия дала о себе знать, и Иван-царевич вырубился. Василий обнял любимого мужа, прижался к нему всем телом и тоже заснул. Ничего, все остальное еще успеется. Теперь они будут жить долго и счастливо. Конец. P.S. Той ночью лес в тридесятом царстве содрогался от стонов. У избушки от происходящего внутри не выдержали ноги, и она присела на землю. У Бабы Яги начался медовый месяц ;)