Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ :) Матч с Пуффендуем был вызывающим и трепетным событием, но, увы, с весьма предсказуемым исходом. Гарри видел, как тренируется команда пуффендуйцев. Они неплохо летали, слаженно работали, но в них не было ни дикого азарта Гриффиндора, ни хитрых подлостей Слизерина, ни чётко отработанной тактики Когтеврана. Они были... слегка наивны и не имели ни одного шанса против команды гриффиндорцев. Воскресный матч обещал быть коротким, однако никто не расслаблялся. Оливер загонял Гарри на тренировке до такого состояния, что, когда он возвращался в гостиную, ему мерещился снитч в каждом круглом предмете, начиная с Луны и заканчивая ручкой на двери спальни. Команда тихо проклинала Вуда, неприлично бодрого и довольного собой. — Мы точно победим! — радовался капитан команды, с маниакальной нежностью полируя древко своей метлы. — Кубок у нас в кармане! — Иногда мне кажется, что в него вселяется какой-то квиддичный дух, — шепнула Алисия Кэти на ухо, но Гарри всё равно услышал. — Недавно Оливер ворвался в нашу с Анджелиной спальню! Как он только туда забрался? Не только команда стояла на ушах — весь факультет переживал по поводу матча. Квиддичный кубок тешил грёзы рьяных болельщиков, и Гарри уже устал выслушивать их наставления. Он сомневался, что бесполезные советы совершенно незнакомого пятикурсника помогут ему разглядеть снитч. И не один квиддич занимал почётное место в списке вещей, выматывающих Гарри до такой степени, что он засыпал прямо поверх покрывала, не снимая мантии. Каждый вечер он, Гермиона и Рон отправлялись в Выручай-Комнату. Гермиона накладывала на Рона заклятие Сна, и Гарри раз за разом проникал в его расслабленные, похожие на молочный кисель мысли. Он не мог долго блуждать в них, приступы огненной боли заставляли его обессиленно валиться на мягкие подушки. Но с каждым разом времени становилось всё больше... Гарри не знал, на каких моментах он должен сосредотачиваться, поэтому глухо бродил по расплывчатым воспоминаниям друга. Иногда ему попадались сцены в Норе, и Гарри с замиранием сердца наблюдал за маленькой Джинни. Девочка до четвёртого курса не разговаривала при нём, поэтому он не мог видеть её смешные детские фокусы, выдающие в ней пламенную кровь Уизли. Гарри смотрел на неё, но чувствовал лишь тёплую братскую привязанность. Может, это было вызвано тем, что влюбился он во взрослую Джинни, а не в маленькую стеснительную девчушку? Время до воскресенья пролетело очень быстро. На завтраке команда уже была собрана и одета в алую форму, режущую глаз своей яркостью среди чёрных школьных мантий. Гарри уселся между Роном и Гермионой и набросился на еду, чувствуя себя просто феноменально голодным. — Волнуешься? — участливо спросил Рон, подкладывая ему в тарелку оладий с кленовым сиропом. — Ни капельки. Всё будет отлично. — Я про... другое, — Рон голосом выделил последнее слово. Гермиона, равнодушно пролистывающая газету «Пророк», выразительно посмотрела на друга. Гарри помрачнел: это самое другое трепещущей мыслью засело где-то на задворках сознания. Они решили, что план вступит в исполнение завтра. Понедельник — тяжёлый день, в конце которого всех, наверняка, срубит усталость. Гарри старался не думать об этом сейчас, но слова Рона, как назло, напомнили ему обо всём. Об ответственности, о риске... — Молодец, Рон, — с ядовитым сарказмом произнесла Гермиона, уничтожительно взглянув на покрасневшего мальчика. — Теперь Гарри будет переживать. — Я что, настолько чувствительный? — оскорбился Гарри, слушая перепалку друзей. Ну уж нет! Ему было обидно, что Гермиона считает, будто он скиснет при одной мысли о завтрашней миссии. До конца завтрака он не проронил больше ни слова. Рон и Гермиона, наконец, сменили тему разговора и принялись обсуждать подготовку к экзаменам. В последнее время Гарри и Рон совсем забросили учёбу. Гарри вполне мог не слушать лекции, потому что темы первого курса были очень лёгкими, а вот Уизли приходилось тяжело. Гермиона пилила несчастного мальчика, приводила умопомрачительные аргументы, вызывающие приступы совестливости даже у самого Гарри. Его спас Вуд, выросший рядом с ним словно из-под земли. На его лице застыло странное выражение, содержавшее в себе и азарт, и праведное недоумение, и паническую тревогу. Гарри опередил его вопрос, быстро поднимаясь из-за стола. — Готов. Настрой отличный. И погода хорошая, — Вуд засмеялся и растрепал ему волосы. — Матч скоро начнётся. Команда уже собирается. Гарри помахал Рону и Гермионе, кричавшим ему вслед последние напутствия. Они с Вудом присоединились к алой команде, ждущей их у входа в Большой зал. Вместе они отправились на поле. Трибуны пока что пустовали. Солнце, лениво ползущее по голубому небосклону, играло бликами на железных шестах. По траве, подхваченные ветром, носились стайки старых листьев. Гарри увидел впереди жёлтые мантии, а среди них — макушку Седрика. Юноша гордо вышагивал рядом с капитаном команды, Хэйди Макэвоем. — Не пялься на него, Гарри, — шепнул на ухо ехидный голосок. Гарри резко обернулся и столкнулся взглядом со смеющимися глазами Фреда. Его близнец засмеялся с другой стороны, дружески приобнимая гриффиндорца за плечи. — А то зависнешь в полёте и снитч упустишь. Гарри внял их советам. Пока команда сидела в раздевалке и слушала последние (на этот день, конечно) наставления Вуда, стадион наполнялся учениками. Топот их ног, гул голосов, крики подбадривания — всё это зависло в воздухе и не хотело отпускать слух Гарри. Что он надеялся услышать в этом шуме? Чей-то голос? — Все! На поле! Мы победим! — сказал Оливер. С другой стороны показались пуффендуйцы, а мадам Трюк вынесла сундук с мячами. Команды построились в две шеренги, вратари обменялись рукопожатиями. Гарри поднял глаза на Седрика, дружелюбно улыбающегося ему. Пуффендуец казался ещё красивей в лучах солнца в своей ярко-жёлтой мантии и с волосами, развевающимися на игривом ветру. Девушки обеих команд затуманенным взором смотрели на него. — Удачи, Гарри, — блеснул белоснежными зубами Седрик. Они одновременно взобрались на мётлы. Игроки взмыли вверх, и матч начался...

***

— Нет, ты видел! Наглость какая! Этот Малькольм просто зверь! Нужно держать его подальше от колец! Рон бушевал от самого поля до Большого зала. Потом от зала до гостиной. Даже в спальне, когда поговорить можно было о делах более важных, Рон не унимался. Гарри подумал, что взрослый Рон тоже возмущался очень много, особенно после того, как стал вратарём Гриффиндора (об этом Гарри умолчал), но сейчас... Поттера уже тошнило от квиддича. Победа радовала, но он предпочёл бы тихо-мирно обсудить проникновение на факультет слизней. Хотя и обсуждать-то было нечего. Это раньше казалось, что проникнуть в гостиную Слизерина так сложно. Гарри даже удивлялся, почему он был так наивен: ему не понадобится ничего, кроме мантии и палочки. Лёжа в кровати, слушая тихие перешёптывания соседей по комнате, Гарри пытался представить завтрашнюю миссию во всех подробностях. Всё казалось предельно простым, чётким и ясным. Оставалось только воплотить план в жизнь. Однако весь следующий день Гарри провёл, как на иголках. Несмотря на относительное спокойствие и уверенность в себе, царившую внутри накануне, утро принесло зуд в пальцах и странное, бесхребетное состояние. Хогвартс показался каким-то до упоения крошечным: коридоры были слишком короткими, классы — слишком маленькими. Сидя на истории магии, Гарри смотрел в окно на волнующееся море Запретного леса, а потом вдруг обнаружил себя на трансфигурации. Куда делась травология и перемены? Время, словно издеваясь, неслось вперёд семимильными шагами. На обеде Гарри сумрачно выковыривал из пудинга кусочки яблок. Белая макушка Малфоя, конечно, назло eму постоянно мелькала перед глазами. Гарри иногда задерживал взгляд на нём дольше, чем на пару ненавистных секунд, и задумывался: чего, собственно, он опасается? Что может быть такого ужасного в мыслях слизеринца? Гарри не знал. Волнение медленно утихало. Гарри даже написал пресловутое эссе по зельям, поупражнялся с заклятием дыма и выслушал пламенную речь Гермионы. — Запомни, Гарри, — сказала подруга у входа в подземелья. Они забились в крошечную нишу, пропахшую неудачными зельями. Тут было тихо и темно: все ученики были на ужине в Большом зале. — Сосредоточиться. Главное — сосредоточиться. Ты должен найти только воспоминания о письме Малфою-старшему, а потом возвратиться в Гриффиндор. — Да, — Гарри кивнул. Он встряхнул плечами, словно сбрасывая налетевшую пыль, и достал мантию-невидимку. — Пожелайте мне удачи. — Удачи, Гарри, — хором сказали Рон и Гермиона. Они порывисто обняли его с двух сторон и кинулись обратно, наверх, боясь попасться на глаза слизеринцам. Гарри минуту постоял на месте, а потом отправился по узкому, мало освещённому коридору. Гостиная Слизерина находилась в конце коридора, казавшегося с первого взгляда тупиковым. Серый, выцветший гобелен скрывал за собой сплошную стену из холодного шершавого камня. Несомненно, нужно было знать пароль, чтобы пройти дальше. Как назло, нигде поблизости не было удобных ниш, в которых Гарри мог бы затаиться. Пришлось возвращаться назад и вставать на стражу около статуи какого-то уродливого существа. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это гигантский гриндилоу, держащий в руках устрашающую дубину. «Надеюсь, он не нападает на гриффиндорцев, незаконно проникающих в спальню Слизерина», — подумал Гарри, пристраиваясь в самом пыльном углу за статуей. Ждать пришлось долго. Он уже успел сосчитать все узорчатые завитушки на рябой спине гриндилоу, повторил в уме все полезные заклинания, которые знал. Даже попытался составить ответы на вопросы по астрономии, чем несказанно бы порадовал Гермиону. В конце коридора, наконец, появился слизеринец. Это был полный мальчик курса эдак с третьего. Он прошаркал мимо Гарри, зевая и прикрывая рот рукой. Его чёрные волосы лоснились в свете факелов, а карманы мантии подозрительно топорщились. «Такой же обжора, как Крэбб и Гойл», — решил Гарри, следуя за неопрятным мальчиком. Тот подошёл к гобелену и, совершенно не скрываясь, громко произнёс: — Парселтанг! Гобелен потемнел ещё больше, а за ним раздался странный скрип. Мальчишка отодвинул ткань в сторону и шагнул в образовавшийся проход. Он не заметил, как гобелен завис на мгновение в воздухе, а потом с тихим шорохом вернулся на место. Гарри неуверенно топтался у дверей. Он аккуратно достал карту Мародёров и проверил, где именно находится спальня Малфоя и где в данный момент её обитатели. Драко и его прихвостни ещё сидели в Большом зале, и Гарри решил дождаться их в каком-нибудь тёмном углу. Он забился в пустое пространство между высоким старым шкафом и небольшим поворотом с несколькими дверьми и огляделся. Гостиная была точно такой же, какой её помнил Гарри. Мрачная, холодная — она выглядела совершенно необжитой. Старая, но дорогая мебель, а на чёрных кожаных диванах ни забытого шарфа, ни фантиков от конфет. Даже письменные столы не могли похвастаться стопками исписанных пергаментов или нелепыми рисуночками, которые Гарри постоянно находил в гостиной Гриффиндора. Казалось, тут можно замёрзнуть даже самым жарким летом — настолько холодным было это место. Через четверть часа комната начала наполняться людьми. Старшекурсники заняли места у камина, некоторые расположились за столами. Никто не шумел, все тихо и по-деловому разговаривали друг с другом, подчёркнуто презрительно глядя на тех, кто младше. Несколько красивых девушек разложили вещи прямо на полу, бесстыдно подгибая под себя ноги. Гарри покраснел и отвернулся, уловив проблеск белизны под их короткими юбками. «Взрослый, как же», — усмехнулся он про себя, старательно разглядывая мрачные картины на стенах и не давая своему взгляду скользнуть к голым ногам блондинки. Малфой, Крэбб и Гойл явились довольно поздно. Крэбб нёс несколько книг, и, судя по растерянному выражению на его толстом лице, предназначались они не для него. — Долго же ты, Драко, — произнёс крикливый голос. Гарри посмотрел на девочку, поднявшуюся из глубокого кресла. Он с изумлением узнал в ней Панси Паркинсон. Сейчас она не отличалась плотным телосложением, но лицо её уже приняло схожесть с мордой мопса. Что могло связывать Малфоя с ней? Гарри не знал. Он бочком пробрался вдоль стенки, прислушиваясь к разговорам слизеринцев. — Если тупые гриффы обойдут когтевранцев, то кубок нам не светит, — донеслось до Гарри. Это произнёс охотник Пьюси, поджимающий губы, как самая заправская крыса. Рядом с ним сидели два загонщика, имён которых Гарри не помнил. Они кивнули и принялись шептаться о чём-то, поглядывая по сторонам. Девчонки, демонстрирующие своё бельё посреди гостиной, говорили о вещах, абсолютно непонятных Гарри. Он не стал даже разбираться и подобрался поближе к компании Малфоя, оккупировавшей целый стол. — Неужели будешь писать эссе по зельям? — Панси полистала учебник и уронила голову на руки. Гарри усмехнулся: в Гриффиндоре ходили слухи, что Снейп редко проверяет домашнее задание любимых слизеринцев должным образом. Так зачем тогда горбатиться? Малфой покачал головой. — Тебе бы тоже не помешало. Снейп теперь благоволит Святому Поттеру и вряд ли даст нам поблажки, — Малфой усердно что-то строчил. Гарри заглянул ему за плечо и вгляделся в ровные строчки до неприличия красивого почерка. Его удивило, что даже среди слизеринцев ходит слух о «благоволении» Снейпа к нему. Неужели это так заметно? — Ну, Драко... — девчонка как-то странно на него покосилась, а потом выпрямила спину, словно подражая прямой осанке Малфоя. — Может, сегодня займёмся чем-нибудь весёлым? — Крэбб, займи Панси чем-нибудь весёлым, — холодно бросил Малфой, не отрывая взгляда от учебника. Гарри заскучал. Он опёрся о стену, разглядывая компанию и едва дыша: Крэбб и Гойл играли в какую-то игру на кусочке пергамента, Паркинсон меланхолично перелистывала страницы учебника, поглядывая на Малфоя. Её взгляд цеплял его щёку, на которой темнел шрам. Гарри присмотрелся и подивился: казалось, след должен был быть более ярким и чётким, а не сливаться с бледной кожей. — Пойду-ка я спать, — сказала Панси, поднимаясь из-за стола. Она с завистью посмотрела на красавицу-блондинку, пересевшую с жёсткого пола на чёрный кожаный диван. Гарри позволил себе позлорадствовать: Панси никогда не стать такой. Он не смотрел в сторону девушки просто из принципа: влюбляться в слизеринок — не самое благородное гриффиндорское дело. Паркинсон ушла, и Гарри снова загрустил. Он смотрел, как парочка франтов играет в магические шахматы, и чуть не заснул от скуки: они переставляли фигуры так медленно, словно собирались растянуть эту партию на пару тысячелетий. — Поттера не было на ужине, — сказал вдруг Гойл, поджигая листочек с их игрой. Гарри напрягся. Он знал, конечно, что занимает в слизеринском списке тех, кому стоит перетирать косточки, не последнее место, но чтобы Гойл следил за его местоположением... «Ну конечно», — догадался Гарри. Малфой ведь знает о части «странностей Поттера», он, наверняка, рассказал своим амбалам об этом. — И что? — равнодушно отозвался Малфой. Он с мстительной жестокостью влепил точку на пергаменте, наверняка порвав бумагу пером. — Это подозрительно. Его друзья там были. — Вот иди и разберись с этим, Гойл. У меня есть дела поважней, чем шататься за дурацким Поттером, — Малфой сгрёб пергаменты в кучу и, подхватив учебники, отправился в спальню. Крэбб и Гойл озадаченно смотрели ему вслед. Гарри спохватился и бросился за Драко, ловко обходя остальных слизеринцев. Гарри успел в последнюю секунду: дверь за Малфоем почти закрылась. Подставив ногу, он толкнул её вперёд, проскользнул в образовавшуюся щель и тут же прижался к стене, переводя дыхание. Спальня слизеринцев была такой же мрачной, как и их гостиная. Только простыни резали глаз безукоризненной белизной, да зелёные покрывала с серебряной вышивкой как-то разбавляли гнетущий мрак. На одной из кроватей сидел смуглый мальчик, которого, как Гарри вспомнил, звали Блейз Забини. Он шептал какое-то непонятное заклинание, помахивая палочкой в воздухе, но ничего не происходило. — Почему ты тут, Блейз? — спросил Малфой, стягивая школьную мантию. Он с педантичной аккуратностью сложил её и повесил в шкаф. Гарри немного смутился: их с Роном мантии всегда валялись, похожие на два чёрных комка. — А где мне ещё быть? — меланхолично отозвался Забини. Он потянулся на кровати, поправляя тонкий джемпер. — Тед куда-то делся. Тупой день. — Согласен. Мерзкий, — Драко остался в белой рубашке. Он деловито закатал рукава и упал на собственную кровать, подминая под себя сваленные пергаменты. Чертыхнувшись, он отодвинул бумаги в сторону и уставился в тёмный потолок. — Хогвартс — отвратное место. Гарри поборол в себе желание пнуть Малфоя. Он аккуратно, мелкими шажками, протиснулся к шкафу с одеждой, откуда ему открывался прекрасный вид на комнату. Едва не запнувшись о длинные ноги Малфоя, Гарри с удовлетворением привалился к стенке. — Перестань ругать всё вокруг, а то плесенью покроешься, — миролюбиво сказал Забини. Он поднялся со своей кровати и подошёл к Драко, по пути стягивая свой джемпер с эмблемой Слизерина. Рухнув рядом, он вальяжно раскинул руки по чужой кровати: одной примял несчастные пергаменты, а вторую положил прямо на живот крякнувшего от неожиданности Малфоя. — Проваливай, Блейз, — Драко скривился. Он скинул с себя руку товарища. — Сколько раз я говорил тебе, чтобы ты не лез ко мне? — Я просто хотел тебя приободрить. — Я не просил. — Да что с тобой? — взвился оскорблённый Забини. Он сел на кровати, глядя в спину сокурсника. Его взгляд скользнул по острым лопаткам, выпирающим из-под рубашки. Малфой поёжился под его взором, как будто кожей почувствовав чужое внимание. — Ничего. Отстань, — Драко поднялся, пряча лицо от своего друга. Но Гарри видел, чётко и ясно, как отпечатались грусть и какое-то вселенское презрение в точёных чертах узкого лица. Малфой поджал губы и шагнул к шкафу, едва не задевая невидимого гриффиндорца плечом. Кажется, Гарри слишком громко вздохнул. Но его дыхание скрыл топот ног и звук распахиваемой двери. Крэбб и Гойл ввалились в спальню, громко гогоча. Стоило им наткнуться на ледяной взгляд своего предводителя, как они тут же заткнулись, заметно стушевались, гуськом пробираясь к своим кроватям. — Прекрати на нас рычать, Драко, — голос Забини показался неожиданно серьёзным. Гарри подавил смешок: внутренние распри слизеринцев-первокурсников казались ему забавными. — Ругайся со своим Поттером, а к нам не лезь. Драко хмыкнул. Его губы вздрогнули, почти исторгая какое-нибудь завуалированное оскорбление, но мальчик вовремя спохватился. Гарри понял его: Малфой мог завести хоть тысячу врагов на других факультетах, но ссориться с собственным было нельзя. Он молча сгрёб вещи из шкафа и отправился куда-то. Гарри заприметил узкую дверь, выглядывающую из-за слизеринского герба. Он хотел уже отправиться за Малфоем, но потом сообразил, что это была душевая. Туда соваться не стоило. — Может, ему этот шрам, как и Поттеру, голову повредил? — процедил Забини сквозь зубы, когда Малфой ушел. Крэбб и Гойл переглянулись, но ничего не ответили. Блейз растрепал свои тёмные волосы, поднялся и подошёл к высокому зеркалу. Он принялся недовольно разглядывать своё отражение, крутясь на месте. Гарри закатил глаза — он откровенно не понимал, какая разница, если под углом сорок пять градусов твой нос выглядит немного длинней, чем нужно? Сейчас это не имело абсолютно никакого значения, потому что все они были маленькими смешными первокурсниками. Он рискнул опуститься на корточки, придерживая мантию и следя, чтоб она не задралась. Подтянув ноги к груди, он оглядывал тройку слизеринцев, готовящихся ко сну. Блейз ещё нашёптывал себе под нос, обиженно бубня что-то, когда Драко вернулся. Вода стекала с его потемневших волос на голую грудь. Он зябко поёжился, обнимая себя за худые плечи. — Свободно, — бросил он, снова зарываясь в свой шкаф. Вытащив откуда-то из глубины пижамную рубашку, он спешно укутался в неё. Малфой походил на мокрого воробья, пытающегося причесать белобрысые патлы с помощью палочки. Гарри почти умилился, но вовремя одёрнул себя: каким бы безобидным ни казался Малфой в своей чёрной пижаме и с покрасневшей от душа кожей, не стоило забывать, что он гадкий хорёк. Гарри думал, что на этом его ожидание закончится, но он сильно ошибался. Как и гриффиндорцы, слизеринцы любили поболтать перед сном. Крэбб и Гойл играли в карты, Забини наблюдал за ними, покачивая худыми ногами в воздухе. Малфой достал из-под подушки толстую книгу под названием «Знаменитые предсказатели ХХ века» и углубился в чтение, изредка поднимая глаза на товарищей. Ближе к полуночи появился ещё один мальчик — Теодор Нотт. Он, не раздеваясь, прошествовал к своей кровати в самом дальнем углу и рухнул в постель, задёргивая тяжёлый полог тёмно-зелёного цвета. — А вот и Тед вернулся, — прокомментировал Забини. Он широко зевнул, с трудом поднимая на Малфоя тёмные глаза. — Спать пора. — Да, — согласился Гойл. Гарри заметил, что хоть он и жульничал, но всё равно проиграл Крэббу, который жульничал чуть более умело. Смотреть на них было почти весело, и это не давало Гарри скучать. — Ну спите, — Малфой задёрнул полог, скрывшись и от своих товарищей, и от Гарри. В щель пробивался голубоватый свет Люмоса. Слизеринцы погасили свечи, и Гарри снова поник: ожидание выматывало не хуже лесных сражений. Малфой долго читал. Гарри едва не уснул, прислонив голову к лакированной поверхности шкафа. Он, конечно, оценил, что слизеринец так ответственно подходит к раскапыванию его жизни, но нужно же меру иметь? Наверно, даже Гермиона не просиживает полночи за скучной книжкой. — Бред, — раздался тихий шёпот. Гарри чуть было не поддакнул, но вовремя зажал рот рукой. Малфой откинул полог и в свете крошечного огонька на кончике волшебной палочки пристроил книгу на прикроватный столик. Там уже лежала книга о парселтанге, зельях и тёмных волшебниках прошлого столетия. Малфой погасил палочку, а потом ещё долго возился в кровати. Гарри не знал, что за мысли мучили его, но эта беспокойная возня заняла, наверно, полчаса. А может, минут пять — время тянулось так медленно, что Гарри не взялся бы судить о прошедших секундах. Подождав для верности ещё немного, Гарри, наконец, поднялся. Ноги затекли, и пришлось немного покачаться из стороны в сторону, чтобы вернуть конечностям былую подвижность. Избавившись от неуютного покалывания, он осторожно приоткрыл полог кровати Малфоя. Это было очень удачное место: его мог видеть только Крэбб, спящий на соседней кровати. Но мальчик дрых без задних ног, и Гарри не беспокоился на его счёт. Да и вряд ли такой тупой обжора, как Крэбб, узнал бы в темноте слизеринской спальни Гарри Поттера. Малфой спал, подсунув руку под подушку. Его лицо, бледное и полностью расслабленное, было таким чистым и наивным, что Гарри, если бы не знал его на самом деле, никогда бы не заподозрил в спящем ангелочке ехидного гада. Хотя внешность обманчива. Гарри достал палочку, направляя её точно в лоб Малфоя. Его рука дрожала. Слизеринец завозился, переворачиваясь на спину и улыбаясь чему-то во сне. Гарри никогда не видел, чтоб Малфой улыбался. Но он тут не для того, чтоб рассуждать о Драко Малфое. Он тут для того, чтоб забраться в его мысли. Словно вор. Гарри попытался сосредоточиться. На себе самом, на мальчике по имени Гарри Поттер. Он вперил взгляд в изгиб белой шеи Малфоя и тихо произнёс: — Легилименс! Ничего не произошло. Гарри и не надеялся, что с первого взгляда выйдет. Возможно, его смущала такая открытость школьного недруга, а может, просто хаотичность какой-то мысли, которую он никак не мог уловить. Сосредоточиться. Вот, что главное. Гарри не мог ненавидеть Драко, он мог лишь презирать его за жестокое отношение к людям более достойным, чем, к примеру, его злобный отец. Но сейчас Малфой молчал, и Гарри путался: у той ли кровати он стоит? Нет. Надо думать, о себе. Гарри Поттер, мальчик-гриффиндорец, объект ненависти Драко Малфоя. Гарри зажмурился. Лёгкая дрожь пробежала по его телу, и какая-то огненная уверенность вспыхнула в голове. — Легилименс! — знакомый тяжёлый обруч сдавил виски, а земля словно ушла из-под ног. Гарри закружило, завертело, до боли стиснуло и выбросило куда-то. Воздух скользнул в лёгкие, даря блаженное расслабление, а тело обрело устойчивость. В нос ударил запах сладких женских духов, а лицо обдало уютным теплом. Гарри с изумлением огляделся. Он стоял посреди спальни, обставленной с вычурным изяществом и, несомненно, носящей черты факультета Слизерин. Чёрный, белый и зелёный преобладали вокруг, несмотря на полумрак, охватывающий дальние углы. На большой кровати сидела красивая блондинка. Рядом с ней, одним только взглядом передвигая чёрные и белые шарики, полулежал маленький мальчик лет пяти. Гарри узнал в нём совсем крошечного Драко: большие серые глаза полнились любопытством, а волосы свободно спадали на розовые ушки. А женщина, вероятно, Нарцисса. Гарри плохо её помнил: лишь мимолётный образ, подёрнутый тенью войны. Сейчас она была безмятежна, и её красивое лицо выражало лишь нежность. Тёмное платье подчёркивало бледность кожи, а на груди покоились тяжёлые каменья. — Это особенный мальчик, Драко, — сказала она. Малфой поднял на неё глаза, и белый шарик взлетел над полом, спланировав ему в ладонь. — Он тоже волшебник? Так может? — по-детски смешным и немного капризным голосом спросил у неё мальчик. Гарри подошёл ближе и протянул руку: его пальцы скользнули сквозь бледное личико Малфоя, не встретив преграды. Кто из них был призраком? — Отец верит, что Гарри Поттер будет великим волшебником. Может, когда-нибудь он затмит Тёмного Лорда... — голос Нарциссы вдруг надломился. Комнату заволокло туманом, и всё пропало. Руки темноты обхватили Гарри и понесли дальше, мимо тысячи размазанных картин, мимо миллиона лиц и эмоций. Его вышвырнуло в библиотеку. Поместье Малфоев отличалось богатым собранием различных книг. Гарри удивлённо поднял глаза, разглядывая высокие книжные шкафы. А потом резко обернулся, вспомнив, зачем он тут. За столом сидел Люциус Малфой. Он держал в руках распечатанное письмо, и серые ледяные глаза невероятно быстро скользили по строчкам. Перед ним стоял Драко. Гарри пожалел, что этому Драко было не пять лет. Этот был знакомым Малфоем, тем, что приставал к Гарри в коридоре: волосы зализаны, как и у отца, а в глазах — лёд и презрение. Тонкие губы поджаты, а пальцы незаметно стиснуты в карманах высоких брюк. — Гарри Поттер едет в Хогвартс. Ты понимаешь, что это значит, Драко? — спросил Люциус. Он поднял палочку и легко взмахнул ей: в воздухе материализовался бокал с вином. Тонкие пальцы, увенчанные перстнями, сомкнулись на тонкой ножке. — Понимаешь? — Отец... — Наше положение шатко, Драко. Имя этого мальчика гремит в каждом доме. Нам нужна поддержка. — Хорошо. Я понял. — Ты — Малфой, Драко. Сделай всё, чтобы поддержать честь семьи. — Да... — голос Малфоя потонул в новом всплеске серого тумана. Гарри не успел даже обдумать сказанное, как его мотнуло в сторону. Глаза заслезились, а в голове вспыхнула боль, яростным пожаром заливая виски. Впереди показался свет, слишком яркий для уставших глаз. Магазин мадам Малкин, как всегда пёстрый и оживлённый. Мантии, платья, костюмы сами кроились и сшивались, следуя указаниям волшебной палочки, а хозяйка порхала вокруг Гарри. То есть, другого Гарри. Стоящего на подставке и беседующего с Малфоем. «Надо же», — подумал Гарри, глядя в собственное лицо. — Какой я... Маленький. Наивный. С большими зелёными глазами, распахнутыми в каком-то идиотском восторге. Малфой смотрел на него, и в его взгляде не было привычной ненависти. Лишь самодовольство и что-то даже немного нежное. — ...Я слышал, он настоящий дикарь. Живёт в хижине на территории школы, иногда напивается и пытается творить чудеса, но всё заканчивается тем, что загорается его собственная постель! — Малфой подбородком указал в окно, где за стеклом стояла могучая фигура Хагрида, машущего рукой. Гарри опешил, чувствуя, как сердце начинает биться где-то в горле. Он неверяще шагнул вперёд, но мир вдруг резко раздвоился и затрясся. Та же самая комната, те же самые люди, только вот Хагрида нет и Гарри другой. Совсем другой. Такой же низкий и щуплый, но в его лице нет светлой радости, только настороженность. И Малфой смотрит на него с плохо скрытой завистью и восхищением. — Один? Где ты живёшь? — Драко подался вперёд, и голос его звучал неожиданно громко, живо. Без привычной ленцы и снобизма. — В гостинице, — ответил Гарри. Малфой источал волны обиды, а его пальцы терзали пуговичку на брюках. Он хотел что-то сказать, но молчал. Перед ним вдруг возникло лицо Люциуса. За его спиной горела ёлка, но Гарри видел лишь её расплывчатый силуэт. Праздничный стол словно свалился с неба, так неожиданно прорезав пространство. Какая-то мутная вода, в которой Драко возит серебряной ложкой... — Ты сделал это? Ты сблизился с Гарри Поттером? — голос Люциуса подобно ножу резанул Гарри изнутри. Как и его слова, о которых не было сил задуматься. — Нет, отец! — вскрикнул Драко, и сверкающая ложечка со звоном стукнулась о тарелку. — Он отвратительный! Поттер ужасен! Все к нему подлизываются, мол, какой благородный, какой умный, как летает, как колдует. Аж тошнит! Мерзкий, гадкий, грязнокровный Поттер! — Что за выражения за столом?! — возмутилась Нарцисса, сверкнув сталью холодных глаз. Люциус открыл рот, чтобы что-то сказать, но Гарри уже не услышал... Новая вспышка боли, новое искривление тела. Последние капли силы, уходящей на перемещение внутри чужого разума. Мимо пронеслись тысячи картинок, изображающих почти одно и то же: Гарри в Большом зале, спина Гарри во время трансфигурации, Гарри где-то далеко в небе, на метле... Можно было ужаснуться этому. Каждый миг врезался в его тело, словно деревянный шар, боль расползалась невидимой брешью. Гарри закрыл лицо руками, стремясь хоть как-то сдержать рвущееся наружу нечто. Воспоминания словно впитывали его, выворачивали наизнанку, забирали по крупице его существо... Его тут слишком много. Его слишком много в жизни Драко Малфоя. Он не может увидеть всё, его сейчас просто разорвёт на части. Ближе! Ближе! Письмо, Люциус, Гарри! Туда! Гарри понесло, сжало, потащило дальше. Острые иглы словно впились в зрачки, и он почти почувствовал, как разрываются сосудики в глазах. Удар. Твёрдость пола, прохладность воздуха. Тишина, та самая, ненавистная. Гарри стоял за спиной Драко, прижавшего руки к высокому зеркалу. Зеркала тут были повсюду, они колоннами поднимались в чёрную пустоту потолка. По ту сторону серебряной глади стоял красивый высокий юноша. Малфой, взрослый, настоящий. Он плакал, его щёки были исцарапаны, а волосы неряшливо взбиты. Слёзы стекали, оставляя кровавые дорожки на коже. Тонкие, побелевшие губы беспрерывно двигались, исторгая одно лишь слово: Поттер. Драко отшатнулся, спотыкаясь, падая на чёрный мрамор. Тысячи зеркал отразили его, меняя крошечные частички внешности. Драко зажал рот руками, и Гарри почему-то был рад, что он не видит его лицо. Одно из зеркал, находящихся совсем рядом с ним, показало другую картинку. Мёртвое лицо, остекленевшие глаза, беспомощно раскрытый рот... Драко уткнулся лицом в ладони, чтобы только не видеть этого ужаса, волнами нахлёстывающего со всех сторон. Смерть. Так много зеркал показывали её, протягивали когти к маленькому мальчику, сжавшемуся в комок посреди зала... Гарри протянул руки, желая утешить его, но пальцы зачерпнули лишь воздух. Зеркала исчезли. Вместо них появились тёмные провалы больших окон, в нос ударил запах лекарств. Было темно, а палочка, горящая в руках Драко, давала совсем мало света... Я поранился каким-то ядовитым растением в Лесу. Северус сказал, что это не смертельно, но останется шрам. Можешь не приезжать, всё хорошо... Гарри смотрел на строчки ровного почерка, чувствуя, что почти теряет сознание. Вот то, что ему нужно. Он нашёл, теперь нужно выйти, выйти... Письмо исчезло. Снова лица, снова Гарри. Его голос, произносящий заклятья для Флитвика, а потом шипение Малфоя, поливающего «Поттера» ужасными проклятиями. Всё заволокла дымка, и Гарри уже ничего не видел. Лишь темнота, в которой что-то шуршит. Тихий, надломленный, сладкий звук донёсся до его ушей, а потом вдруг резкий толчок выкинул его в реальность. Гарри повалился на столик, сбивая рукой стопку книг. Они с оглушающим грохотом повалились на пол. Но этот шум был лишь в голове Гарри, он вцепился пальцами в виски, сильно надавливая, удерживая внутри рвущуюся силу бурлящей крови. — А! А! — раздалось из-за полога. Гарри, едва разлепляя глаза, шагнул вперёд, цепляясь за тяжёлую ткань. Стоны не прекращались, словно движения острейшего скальпеля вспарывая тишину ночи. Бледные руки вцепились в его плечи. Малфой, похожий скорей на слепого щенка, нежели на отпрыска аристократического рода, уткнулся лицом в его шею, вздрагивая всем телом. Пальцы Гарри зарылись в его тёплые волосы, прижимая к себе. Они двинулись вниз, гладя нежную кожу и чувствуя горячую влагу на пылающих ушах мальчика. Перед глазами плясали цветные пятна. Гарри не понимал, что происходит.