Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ :) — Черт! Что ты тут делаешь? — воскликнул чей-то голос. Гарри вжался в стену, надеясь, что сможет провалиться сквозь нее и сгореть со стыда где-нибудь в другом месте, только не тут. Но человек в ванной, кажется, ни капельки не удивился: из мягких гор пены показалась мокрая голова и руки, ухватившиеся за бортик бассейна. Гарри узнал этого юношу, и насмешливое чувство облегчения накрыло его с головой. Взыскание снова проскочило мимо. Из ванной выглядывал Седрик Диггори. — Гарри? — Седрик вскинул светлые брови, укоризненно взглянув на мальчика. — Зачем же так пугать? Я чуть себе все не оторвал! — Я... — голос Гарри дрожал, напоминая жалкое блеяние. Он схватился рукой за горло, в срочном порядке напоминая себе, что ничего страшного он не совершил. — Я подслушал пароль и решил, вот, посмотреть на ванную. Прости, я не проверил... — О, — Диггори выглядел обескураженным, но легкое смущение уже отступило. Пожав плечами, он вновь погрузился в воду, со смешным всплеском исчезнув в пенной глубине. Гарри огляделся, пытаясь понять, прогоняют его или разрешают остаться. — Если хочешь, можешь тоже поплавать, — Седрик вынырнул из пены и вновь оперся о бортик, с улыбкой глядя на растерявшегося второкурсника. — Если вдруг кто придет, я скажу, что сам позвал тебя. Я же капитан команды, мне можно тут находиться. Гарри неловко затоптался на месте: подобные развлечения, вроде совместного купания, он никогда не практиковал. Мысль о том, что кто-то может увидеть не просто его голое тело, но и разглядеть его интимные подробности, сильно напрягала, заставляла ноги деревенеть. Но раздеться перед Седриком было гораздо проще, чем, к примеру, перед Джинни: он, пожалуй, сбежал бы на край света, если бы позволил подруге увидеть его ягодицы или, не дай бог, его член. — Да нет, я, пожалуй, пойду, — Гарри потянулся за мантией-невидимкой, надеясь, что Диггори не успел заметить ее чудодейственные свойства. Такими темпами весь Хогвартс будет знать о наличии этого артефакта в руках Гарри Поттера, вечно попадающего в неприятности. — Да ладно тебе, — миролюбиво произнес Седрик, швыряя в Гарри комочек пены. Она, конечно, не долетела, бесшумно опустившись на мрамор. — Признаюсь, тут довольно скучно... Красиво, конечно, но эта тишина уже пугает. Юноша покосился на русалку, которую не потревожили даже их громкие голоса. Гарри все еще не решался приблизиться, с сомнением поглядывая на чужую, аккуратно сложенную мантию и чувствуя, как промокает его спина от жаркого пара, поднимающегося от горячей воды. Поразмыслив пару секунд, он пришел к выводу, что перспектива искупаться в этой огромной фантастической ванне упорно растаптывает его природную стыдливость. Вздохнув, Гарри потянулся к застежке на своей мантии. Седрик улыбнулся и вновь исчез в пенной горе, весело что-то выкрикнув. «Что я делаю?» — подумал Гарри, воюя с пуговицами. Чуть влажная от пота ткань скользнула с его плеч, а следом за ней полетели штаны и ботинки. Лишь удостоверившись, что Седрик внимательно рассматривает кaртину с морской девой, плавая у противоположного бортика, мальчик стянул с худых бедер нелепые хлопковые трусы, которые, слава богу, он купил себе сам, а не донашивал за Дадли. Гарри залез в теплую, почти горячую воду, с едва слышным стоном погружая уставшее тело в горы пены и смешных пузырьков. Он не стал снимать очки, потому что в противном случае с трудом смог бы отличить Седрика от изображения головы морского конька, изо рта которого лилась странная субстанция, похожая на сахарную вату. — Ради этой ванны стоит стать старостой, — подмигнул ему Диггори, подплывая ближе. — Весьма и весьма здорово. — Согласен, — Гарри пару раз переплыл бассейн, а потом встал под струю разноцветных пузырьков, стремящихся залезть в уши. Он посмеялся и поплыл дальше, врываясь прямо в пенную арку. Очки все же пришлось снять, потому что с ними нырнуть было невозможно. Седрик наблюдал за ним, а потом вдруг погрузился в воду и в следующую секунду схватил Гарри за пятку. Гарри никогда еще не доводилось участвовать в подобных сражениях, однако за пару минут борьбы он осознал, что ему не победить. Седрик громко смеялся, подхватывая Гарри на руки и пытаясь запихнуть его под струю крошечных розовых пузырьков, которые щекотно били о плечи и спину. Пару раз пихнув ногой в чужой торс, Гарри просто обмяк, позволяя тискать себя, но в момент, когда Диггори расслабился, он ловко выскользнул из мокрых рук. — Проворный, — усмехнулся юноша, и гонка началась снова. Гарри и не думал, что будет так весело. В воде он ощущал небывалую легкость, возможность оторваться от каменного пола и словно воспарить без метлы. Чувство какой-то задорной эйфории охватило его, когда он, буквально на ходу овладевая техниками плаванья, бросался в пуффендуйца пеной, брызгался, забыв обо всем на свете. В какой-то момент мысли о крестражах, о Волдеморте, о миссии превратились в прах, который растворился в теплой, ароматной воде, смыв с Гарри усталость и хмурость последних дней. Желание побеждать Седрика, слышать его смех и видеть его улыбку стало важней всего на свете. Если бы кто-нибудь сейчас спросил о том, как зовут этого мокрого растрёпанного гриффиндорца, близоруко щурившегося и заливисто хохотавшего в моменты, когда удавалось особо удачно ускользнуть от преследования, то вряд ли бы кто-либо смог бы назвать верный ответ. Этот мальчик не был Гарри Поттером, это был просто Гарри, наслаждающийся солнечным, украденным кусочком своего несостоявшегося детства. — Я устал гоняться за тобой, — Седрик облокотился о бортик, блаженно расслабляясь. — Иди сюда, или я все же поймаю тебя и заставлю... Ну, что-нибудь. Гарри, тяжело дышавший, словно осоловевший, подплыл ближе, устраиваясь рядом на небольшом каменном выступе. Он был благодарен шальной пене, словно приклеенной, следующей за ним по пятам и скрывающей все. — Значит, хочешь стать старостой? — спросил Гарри, когда повисшая тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием и журчанием воды, начала казаться неуютной. Седрик с грустной улыбкой посмотрел на него, словно намекая, что ответ на этот вопрос совершенно очевиден. — Если не я, то кто? — он откинулся назад, отбрасывая потемневшие волосы на мраморный край ванны. — Быть старостой Пуффендуя не так-то просто. — Правда? — невольно вырвалось у Гарри. Он поспешил отвести взгляд, понимая, что ляпнул что-то не то. Диггори, до этого расслабленно рассматривающий потолок комнаты, немного обиженно посмотрел на гриффиндорца. — Возможно, этого не заметно, но организовать пуффендуйцев очень сложно. Я вижу, как стараются наши старосты, чтобы у всех была сделана домашка, чтоб никто не подвергался нападкам и успевал дойти до спален, не попавшись слизеринцам... — он нахмурился, рассерженно отталкивая от себя комок пены. — Пуффендуйцы редко нарываются на конфликты, но на нас постоянно срываются, из-за чего мы почти не набираем очки... Ох, зря я выливаю все это на тебя. Он вдруг подался вперед, обнимая Гарри за плечи и прижимая к себе. Мальчик опешил от горячего прикосновения чужой ладони к своей коже, от неожиданного рывка и мира, на мгновение превратившегося в размазанное пятно. — Ты чего? — осторожно спросил он, не зная, вырываться ему или поддержать друга. Но Седрик сам казался удивленным, и он почти с изумлением уставился на лицо мальчика, внезапно оказавшееся так близко. — Прости. Знаешь, вообще-то я пришел сюда сегодня, потому что жутко разругался со своим беспечным соседом по комнате, — Диггори неловко пригладил спутавшиеся волосы, глядя куда угодно, только не на Гарри. — Я вообще-то редко ссорюсь с кем-то, но он меня просто... — Все нормально, — Гарри утешающе похлопал его пo плечу. — Даже лучшие друзья иногда ссорятся. Седрик внимательно на него посмотрел, а потом, вновь лучисто улыбнувшись, растрепал его волосы. Гарри взглянул на своего приятеля, с неприязнью осознавая, что в глазах Диггори он всего лишь второкурсник, за которым нужно присматривать и которого нельзя посвящать в свои тайны. Его горячая ладонь, обнимающая Гарри и поглаживающая его мокрую кожу, была ладонью почти брата, и это прикосновение вдруг показалось неуместным. — Знаешь, Гарри, я рад, что ты пришел сегодня, — продолжал нашептывать Седрик, не зная, какие странные и печальные мысли посещают голову гриффиндорца. Гарри неуютно ежился, стараясь не прикасаться к боку пуффендуйца и нагнать к себе побольше пены. Щеки уже пунцовели, а все нервы словно сбились в том месте, где Гарри касалась чужая рука. Но Диггори этого не замечал, не собираясь отстраняться. — Ты очень... эм, ну, я рад, что познакомился с тобой. — Я тоже рад, — Гарри не мог не ответить на солнечную улыбку, посланную ему. Сейчас Седрик не отвлекался ни на своих друзей, ни на факультет, ему некуда было бежать, и внутри Гарри впервые за всю его жизнь проснулось собственничество. Это было колючее ощущение, скоблящееся внутри и постоянно напоминающее, что удержать Седрика Диггори рядом будет невозможно, что нельзя запереть солнце в клетке и спрятать под пoдушку, ни с кем не делясь. Если бы пуффендуец вдруг стал его братом, родным братом, то Гарри был бы счастлив. — Любуешься? — этот вопрос прозвучал неожиданно. А может, юноша давно уже наблюдал за ним, просто Гарри, утонувший в своих мыслях, этого не замечал. Он сдавленно буркнул что-то отрицательное и соскользнул с выступа, погружаясь в воду. Стоило ему сделать рывoк вперед, намереваясь переплыть на другой край бассейна и там разобраться с горячим чудовищем, начавшим тoчить когти внутри него, как вдруг рука Седрика тяжело опустилась на его плечо, заставляя обернуться. Гарри умел ценить прекрасное: его очаровывало небо и звезды, его пленяло чувство полета, а безмятежный теплый день мог наполнить его до краев. Но в окружающих людях мальчик всегда старался увидеть нечто более глубокое, нежели одну красивую оболочку. Однако когда-то его сердце сходило с ума от вида блестящих черных волос Чжоу, а ее лицо с раскосыми темными глазами казалось ему восхитительней всех лиц на свете. Потом Джинни привлекла его своим огнем и смехом, а после все обратилось в пепел, перевернувшись с ног на голову вместе с его жизнью. Но в полумраке ванной комнаты, наполненной ароматными парами и пенными струями, Гарри вдруг подумал, что Седрик не просто симпатичный парень, на котором постоянно виснут девчонки. Нет, Седрик Диггори был по-настоящему прекрасным, идеальным, словно вылитым из золота. И это открытие до ужаса напугало Гарри, медленно отступающего под непонимающим взглядом. — Что с тобой? — Ничего, — Гарри направился к другому бортику, размышляя над тем, как бы незаметней выбраться из воды и добраться до мантии. То, чему он не мог дать названия, ужасно нервировало мальчика, неприятно шевелясь в груди. Как будто он вдруг ворвался в запертую комнату, не зная, что делать с разбуженным чудовищем. Седрик окликнул его, когда он уже собирался подтянуться и выскользнуть из ванной. — Ты уходишь? — глухо спросил он, и его голос вдруг разнесся болезненным эхом по комнате. Гарри стиснул зубы: его начинало мутить. Сказка, которую он, вероятно, просто выдумал себе в этот вечер, лопнула по швам от переживаний, захлестнувших его. Это было неприятно и чужеродно, это было совершенно не его. Руки Седрика коснулись спины мальчика, и, наверно, в этот момент он что-то понял. Гарри почувствовал, как юноша отшатнулся от него, тихо выдохнул, а в следующее мгновение почти ласково провел рукой по непослушным черным волосам. Может, его это не пугало, но Гарри, не привыкший ни к проявлению влечения, ни к каким-то сумбурным переживаниям, отличным от вечного беспокойства и раздражения, происходящее казалось странной глупостью. — О, Мерлин, тут нечего пугаться. Со всеми мальчиками такое бывает. «Как он догадался?» — Гарри мучительно краснел, прижимаясь лбом к твердому мрамору. Ванная комната вдруг показалась ему до ужаса душной, вода — слишком нежной, аромат, повисший в воздухе, — слишком резким, а чужое дыхание — слишком интимным. Неуместным и липким. — Гарри, — тихим, грудным голосом произнес он, пытаясь то ли успокоить гриффиндорца, то ли подвергнуть его еще большему смущению. Гарри вдруг вспомнил про те фантомные воспоминания, обрывки последних мыслей, которые не дают людям покоя. Малфой ради удовлетворения своего любопытства вышел ночью из спальни и отправился бродить по замку, ища человека, к которому он испытывает жгучую неприязнь. А что мог запомнить Седрик, если к моменту «переворота» он был уже мертв? Горечь затопила Гарри изнутри, и он невольно обернулся, боясь того, что может оказаться позади него. Мог ли Седрик помнить ту ночь? Лабиринт? Хвоста? Его, Гарри, делящего с ним победу Хогвартса? Если он не помнил, не чувствовал этого, то объяснения его теплому взгляду и братскому дружелюбию не было. Гарри вновь отвернулся и одним рывком, дивясь неожиданной силе в своих руках, выбрался из ванной. Седрик не стал его останавливать. Когда гриффиндорец, закутавшись в большое пoлoтенце, вновь взглянул на него, Диггори уже отплыл к другой стороне бассейна и оттуда наблюдал за его позорным бегством. Заметив, что Гарри умоляюще на него смотрит, он немного натянуто улыбнулся. — Смотри, осторожней. Мало ли, попадешься Филчу, — в его голосе звенело нечто обиженное. Но Гарри не знал, как наладить связь между ними. Он не желал раздумывать над странными переживаниями и спонтанными реакциями, малодушно свалив это все на сумасшествие этого вечера. Однако печаль на секунду наполнила его, словно он отказывался от чего-то важного и незаменимого. Спешно попрощавшись, Гарри выскочил из теплой уютной ванны старост и скрылся в темном коридоре. Добравшись до башни Гриффиндора, он заперся в душе и приказал себе больше никогда не вспоминать о том, что произошло этой ночью.

***

На следующее утро Гарри проснулся со стойким желанием умереть, лишь бы только не вылезать из постели. Горло саднило так сильно, что он с трудом мог дышать. Глаза слезились, и Гарри даже не сделал попытки надеть очки: от них тягучая боль лишь усилилась бы. — Гарри? — голос Рона заставил его медленно перевернуться, находя взглядом расплывчатое розовое пятно, украшенное рыжим мазком. — Ты как? — Плохо, — проскрипел Гарри в ответ, тут же хватаясь за режущее горло. Кажется, не стоило сразу после душа нестись по коридорам, насквозь продувающимися сквозняками. Он редко болел, и, видимо, болезнь решила отомстить за все беспечные зимы разом. Oдеяло было слишком душным и тяжелым, и Гарри пришлось выпутываться из него, задыхаясь. — Ты жутко хрипишь, — воскликнул Рон. Он помог стащить одеяло и протянул мальчику теплую мантию. — Давай, дружище, пошли к Помфри. Она даст тебе зелье. Это была здравая идея. Очки пришлось все же надеть, чтобы случайно не перепутать дверь со шкaфoм. Натягивая на себя мaнтию, Гарри с удивлением смотрел на Рона, на лице которого отражалась невероятная забота. Пожалуй, так смотрят на умирающих, а вовсе не на простуженных друзей. В гостиной уже толпились ученики, собирающиеся на завтрак и лихорадочно отыскивающие забытые с вечера учебники и конспекты. Кто-то сокрушенно качал головой, спешно дописывая и перечеркивая самые слабые моменты своих работ, а какой-то пятикурсник с мрачным выражением лица сжигал пергаменты в камине. Стоило Гарри спуститься, как все вдруг разом замерли, уставившись на него. Гриффиндорцы пару секунд разглядывали мальчика: кто-то внимательно всматривался в его бледное лицо, недоверчиво прищурившись, а кто-то тихо посмеивался, а потом все, как по команде, вернулись к своим делам. «Что происходит?» — с подозрением подумал Гарри, проходя мимо двух девушек, не преминувших что-то приветливо ему проговорить и хихикнуть. До этого они вряд ли обращали на него внимания больше, чем на забытый в углу носовой платок. — Почему все так на меня смотрят? — тихо спросил Гарри у Рона, когда они выскользнули в коридор. Полная Дама предупредила их, что пароль сменился на «Оранжевые панталоны», а потом продолжила свое бесцельное разглядывание пейзажа на соседней картине. Друг сдавленно выдохнул и, оглядевшись, наклонился к самому уху Гарри: — Сэр Николас сегодня утром примчался в гостиную и начал разводить беспокойство. Я не знаю, мне сказала Гермиона, перед тем как убежать куда-то. Я же не веду себя... как там она говорила... «неучтиво и по-плебейски грубо»? — Беспокойство? — подозрительно переспросил Гарри, пропустив извиняющуюся часть. Рон покраснел до кончиков волос и нелепо замямлил: — Ну... что вчера ты и Диггори... «Кто узнал?» — молниеносно пронеслось в голове Гарри. Он едва не запнулся, опасно наклонившись над лестницей. Приди она в движение — и его пришлось бы оттирать от каменного пола. — ...в общем, что он к тебе приставал, — на одном духе выпалил мальчик и тут же скривился. — Фу, гадость какая... Но не переживай, все будет хорошо, — Рон, кажется, всерьез был обеспокоен тем, что ночные метания Гарри были связаны с каким-то глупым слухом. — Ничего такого не было! — возмутился мальчик достаточно громко, чтоб компания гриффиндорцев, идущая за ними, услышала их и любопытно навострила уши. Правда, это объявление чуть не лишило его голоса. — Я не знаю, кто это выдумал, но это вранье. Как вообще можно поверить в подобное? Гарри знал только одного человека, который мог бы проникнуть в ванную старост, а потом пустить грязный слух гулять по школе. Точней, одно привидение, которому, видимо, наскучили обязанности сторожа. Гарри злился, сжимал кулаки, не представляя, как можно обелить репутацию Седрика. Если большинство не поверит этой глупости, то ехидных нападок со стороны слизеринцев не избежать. — Вранье? — в голосе Рона слышалось неприкрытое облегчение. Они свернули в тайный коридор, ведущий по короткому пути в больничное крыло, и любопытная компания прошмыгнула мимо. Тут было тихо и темно: портреты еще спали, и их мерное дыхание наполняло коридор. На улице было темно, но, проходя мимо окна, Гарри со смешанными чувствами вгляделся в белые отблески снега. Рон недоверчиво покосился на приятеля и подозрительно спросил: — Правда? А почему ты вчера пришел так поздно? — Задержался у Снейпа, — грубо оборвал его Гарри, с трудом выговаривая острые, словно царапающие его горло слова. В коридоре было холодно, и пришлось кутаться в мантию, чтоб не заболеть еще больше. Голос, и без того тихий, становился гудящим. — Кому еще сболтнули эту глупость? — Судя по всему, кто-то из привидений решил подшутить, — Рон приоткрыл дверь, заглядывая в пустой лазарет. — Поэтому... — Черт, — Гарри ненавидел себя за то, что вчера поддался соблазну искупаться в этой шикарной ванной. Что, вопреки своему убеждению, все еще помнил ТУ картину, словно застывшую у него в памяти. Когда пришла недовольная мадам Помфри, он все еще пытался оценить масштаб катастрофы. В принципе, про Гарри Поттера ходили слухи гораздо хуже, а на пятом курсе больше половины учащихся отказывались с ним разговаривать, считая вруном и психом. С такой ерундой, как пакость плаксивого призрака, он уж точно справится. Рон, сходив заглянуть за ширму к Забини, вернулся с побелевшим лицом и паникой в глазах. Глядя как целительница готовит перечный настой, он то и дело касался ладони Гарри, то ли подбадривая его, то ли торопя. Приняв зелье, гриффиндорец сразу почувствовал себя лучше. Жидкость словно протекла по его венам, согревая каждую клеточку, нежно обволокла истерзанное горло, даря, наконец, возможность говорить. Гарри помотал головой, прогоняя странное наваждение. Сонливость отступала, а в теле просыпались силы для нового дня. — Приходите перед обедом, я дам вам новую порцию. И никакой Астрономии, я напишу записку, — наказала ему мадам Помфри перед тем, как отпустить. Гарри быстрым шагом покинул больничное крыло, пытаясь придумать, где перехватить Седрика. Вряд ли эта нелепость могла разлететься по всей школе, а значит, нужно побыстрей предупредить пуффендуйца. Ждать не было смысла. Да и обдумывать последствия тоже. Рон кинулся за ним, подхватив обе cумки. Гарри шел и представлял, как кривится Малфой, слушая эту сплетню. Это заставляло его идти быстрее, как будто бы презрение блондина могло что-то значить. Но, если подобное дойдет до слизеринцев, ни ему, ни Седрику не избежать травли с их стороны. Однако Диггори ни в чем не виноват, это Гарри... Гарри оказался испорченным, наглым мальчишкой, который позволил себе думать о чем-то запретном. Запретном? Он невольно стиснул зубы и сжал кулаки. Рон шел за ним по пятам, принимая его недовольство за ярость по поводу слуха. Над Гарри столько раз смеялись, столько раз объявляли бойкот и издевались, так что подобная чепуха никак не отразилась бы на его состоянии. Но Седрик... Добрый, дружелюбный Седрик Диггори никоим образом не заслужил подобного. Гарри не мог перестать думать о нем. Торопясь к Большому Залу, обгоняя учеников, он не знал, что будет говорить, но не мог остановиться. Хогвартс, казалось, озлобился на него, и его теплые уютные стены вдруг показались колючими. Впервые перед ним стояла задача, отличная от очередного спасения мира или решения глобальных вопросов. Впервые ему нужно было просто... разобраться в чем-то, лишенном материи, логики и оснований. «Эти сердечные дела, — раздраженно подумал Гарри, — совершенно не мое!». — Стой, Гарри, куда ты несешься? — Рон поймал его за руку, грубо дернув на себя. — Не торопись! Успеем. — Я должен подойти к Седрику, — твердо сказал Гарри, на буксире таща друга за собой. Когда он ворвался в Большой Зал, то совсем не ожидал сразу наткнуться на хмурую компанию пуффендуйцев. Они злобно посмотрели на Гарри и плотной кучкой двинулись к своему столу, ни слова не сказав. Там, за пуффендуйским столом, сидел Седрик, растерянно слушающий рассказ какого-то общипанного мальчика. Он вытаращился на него, а потом, потупив взгляд, уставился в стену. Его друзья собрались рядом, шепча ему что-то. Гарри так и не смог приблизиться, издалека разглядывая сгорбленную фигуру, медленно ковыряющую что-то в тарелке. В груди у него что-то екнуло, превратившись в сгусток боли и вины, пропавший через мгновение. Неужели он воспринял это всерьез? Нельзя же и правда считать, что во всем идеальный Седрик Диггори вдруг... Нет, наверно, его угрюмый вид связан совсем с другими проблемами. — Гарри, — откуда-то сбоку подскочила Гермиона. Она схватила мальчика за руку, утаскивая на место рядом с Невиллом. — Ты как? — Сразу же хочу сказать, что выдумки про меня и Седрика — ложь, — Гарри хмуро посмотрел на подругу, вырывая свой рукав. Все, кто был рядом, подозрительно на него покосились, но сразу расслабились, не преминув тихо хмыкнуть что-то себе под нос. Кажется, эта новость разлетелась гораздо быстрей, чем можно было представить: за слизеринским столом цвели мерзкие ухмылки, и пронзительный взгляд серых глаз не отпускал Гарри ни на секунду. Раздражение, копившееся в мальчике, готовилось вырваться наружу, обрушиться на ни в чем неповинных друзей. — Почти Безголовый Ник прилетел утром в гостиную и сказал, что вчера тебя видели с Седриком... Не думаю, что это кого-нибудь сильно волнует, просто пуффендуйцы обижены из-за клеветы, — ободряюще произнесла Гермиона, подтаскивая к нему тарелку с омлетом. — Ты простудился? У тебя нос красный. «Это волнует Малфоя», — подумал Гарри, спиной ощущая ненавистный взгляд. Сам он пытался высмотреть Седрика, но тот упорно не поворачивался. Рон поставил перед ним чашку какао, и мальчик, словно на автомате, выпил горячий напиток, заедая его какой-то картонной едой. Во рту стоял стойкий привкус горечи и сожаления, которые лишь усиливались при взгляде на приятеля. Возможно, он обижал своим невниманием Рона и Гермиону, но... Да к черту все. Стоило пуффендуйцам подняться с мест, как Гарри тут же подорвался, кинувшись за ними. Диггори окружали его друзья, словно щит не подпускающие никого к юноше. Однако при приближении гриффиндорца они замерли, а Седрик медленно повернулся, окидывая мальчика нечитаемым взглядом. В его лице застыло холодное разочарование, острым ножом полоснувшее по чему-то нестерпимо нежному внутри Гарри. — Седрик, — он шагнул навстречу, но на пути тут же вырос незнакомый пуффендуец с ввалившимися щеками и сухими темными волосами. Он несильно толкнул Гарри в грудь, не давая приблизиться. — Гарри Поттер, — вкрадчиво произнес он, — мы немного торопимся. — Ян... — Седрик устало покосился на своего приятеля. — Не надо. — Седрик, это, наверно, Плакса Миртл придумала, — Гарри нагнулся, выглядывая из-под локтя недружелюбного пуффендуйца. — Никто все равно не поверит в этот бред. Диггори удивленно посмотрел на него, обдумывая его слова, а потом небрежно ухмыльнулся, кивнув. Но это была не та ласковая улыбка, которой он всегда одаривал Гарри. Помахав рукой и ничего не сказав, он первым двинулся вперед, оставив гриффиндорца растерянно смотреть в его прямую спину. Он обиделся? Но ведь Гарри ничего не сделал! Это просто глупо! — Что, Поттер, тебя отшили? — голос, манерно растягивающий гласные, словно разом погрузил Гарри во что-то мерзко-безысходное. Драко Малфой стоял совсем рядом, а за его спиной, словно горы, высились его телохранители. Рон и Гермиона спешили к ним из Большого Зала, завидев опасность. Но бежать им было далеко, а Гарри вдруг до боли захотелось набить самодовольному Малфою морду. Повалить на землю и выместить на нем весь тот гнев, что расползался в груди Гарри вместе с горячим чувством несправедливости. — Отвали от меня, — огрызнулся Гарри, хмуро разглядывая картину на стене. Дама, изображенная на ней, разумно убежала куда-то, оставив после себя софу с накинутой поверх нее шкурой. Но Малфой не собирался отходить, наоборот, его прохладная рука вдруг легла Гарри на плечо, а большой палец почти ласково скользнул под воротник рубашки. — Ну-ну, Поттер, только не плачь. Ты еще найдешь любовь всей своей жизни, — он состроил притворно-сострадательную гримасу. — Ой, надеюсь, ты не думаешь, будто я к тебе сейчас пристаю? Фу. Он демонстративно вытер руку о мантию. Секунду Гарри просто смотрел на него, а потом вдруг бросился вперед, толкая Малфоя прямо на Гойла. Оба слизеринца вскрикнули от неожиданности, но тут же собрались: Гарри едва проехался кулаком по скуле Малфоя, как громадная рука схватила его за шкирку, отрывая от мальчика. Он опомниться не успел, как на него навалилось чье-то тело, а перед лицом замелькала рука с острыми костяшками, больно впивающимися в кожу. Дыхание сбилось, и Гарри отбросило куда-то в сторону вспышкой заклятия... Гарри никогда этого не замечал, но, оказывается, внутри него жило что-то злобное, раздраженное, пробужденное этой нелепой ситуацией с Седриком Диггори и Драко Малфоем.