Вперед в прошлое

Если встретите ошибки, исправьте их, пожалуйста, в ПБ :) Дорогой Гарри Гарри! Я узнал... Дамблдор сказал мне, что ...ты узнал... Ты знаешь правду, Гарри. Хвост предал Сохатого, а вовсе не я. Скоро я покину место, где нахожусь, и к Рождеству буду около там, куда меня направит Дамблдор. Надеюсь, мы сможем встретиться и поговорить. Бродяга. Гарри уже несколько раз перечитывал это письмо и все никак не мог насытиться им. Он словно впитывал в себя эти строки, буквы, написанные неровным почерком, потому что Сириус наверняка карябал их сломанным пером в какой-нибудь лачуге. Бумага была изношенной, отсыревшей, и от этого след собачьей лапы казался едва ли не самой уместной подписью. Держа письмо в руках, Гарри чувствовал, как в него медленно втекает что-то горячее, теплое... Эти несколько строчек дали ему надежду, что он сможет все исправить. Что он не оступится и выберет правильный путь. На следующий же день газеты взорвались сенсацией. «ПОБЕГ ИЗ АЗКАБАНА! СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА СИРИУС БЛЭК НА СВОБОДЕ!» — кричали огромные заголовки. «Ежедневный Пророк», который взялась заказывать Гермиона, посвятил целый выпуск разбору этого ужасающего события, и лишь в конце была крошечная заметка о политическом положении в стране. Гарри с удовлетворением поймал лукавый взгляд директора, незаметно отсалютовавшего ему кубком. Но если за столом преподавателей все было относительно тихо, то за столами факультетов творилось что-то невообразимое. Гул и гомон словно зависли в воздухе, превратившись в постоянный и монотонный шум. Испуганные голоса, панические взгляды — все это, словно вихрь, кружилось вокруг Гарри, но не могло пробраться за его барьер. Внутри Гарри все цвело и пело, как будто мысли о возвращении Сириуса смогли исцелить его загнивающие раны. Гриффиндорец мельком обернулся, находя знакомую белобрысую голову за слизеринским столом. Малфой как раз держал в руках газету, и по его всегда невозмутимому лицу расползался ужас. Гарри не смог сдержать улыбки: он был уверен, что Малфой не удержится и рано или поздно придет к нему с вопросами. Их общая тайна, словно клубок, становилась все больше и запутанней. — Не стоит делать такое неприлично-довольное лицо, — посоветовала Гермиона. — А то аж страшно. — Не могу ничего поделать, — беззаботно отозвался Гарри, разводя руки в стороны. — Жду не дождусь Рождества. — Ага, я тоже, — вставил Невилл, сидевший справа от Гарри и неуверенно размазывающий кашу по тарелке. Новость о побеге серийного убийцы и «Пожирателя Смерти» подействовала на него сильнее, чем на остальных. Кузина Сириуса, Беллатриса Лестрейндж, мучила его родителей заклятием Круциатус до тех пор, пока oни не сошли с ума. Гарри хотел бы его утешить, но нельзя было подавать виду, будто он знает о секрете приятеля. — Бабушка, наверно, беспокоится... Обсуждение Сириуса стало главной темой дня. Праздничное настроение потухло под гнетом новости. Даже рождественские украшения, которыми уже начал покрываться замок, словно потускнели от грусти. Гарри не мог винить учеников: они выросли со знанием, что сбежать из Азкабана невозможно, и произошедшее внушало им суеверный ужас. Блэк, окрещенный Пожирателем Смерти, приравнивался по могуществу едва ли не к самому Волдеморту, способному не просто летать, но еще и проходить сквозь стены, перемещаясь в пространстве. Эта версия была самой бредовой, но Гарри понимал, что именно она является основой для обвинений Сириуса. Однако, что бы там ни обсуждали обитатели Хогвартса, сам Гарри знал правду, и этого было достаточно. Он смотрел в окно и представлял, как несется по заснеженным полям огромный черный пес, несётся сюда, в Хогвартс. Пусть семейство Блэков в свое время изгнало Сириуса, но у него все еще есть семья: Гарри и Люпин. Люди, которые любят его и во что бы то ни стало помогут. Единственным, кто омрачал радужное настроение гриффиндорца, оказался Снейп, бьющий собственные рекорды хмурости и раздражительности. В Большом Зале он прожигал поочередно Гарри и профессора Люпина злобными взглядами, а в остальное время избегал обоих. На зельеварении он поставил Гарри работать в пару с Крэббом и Гойлом, а Драко Малфоя отправил к Рону и Невиллу, тем самым обеспечив урок кровопролитным зрелищем. Под конец пальцы Рона были сплошь покрыты синяками, потому что Малфой «случайно» промахивался пестом мимо жуков. Друг в долгу не оставался: Драко постоянно шипел, когда Уизли наступал ему на ногу, и активней начинал молотить пестом по столу. Гарри же пришлось все делать в одиночку, под аккомпанемент глупых насмешек слизеринцев. В итоге у него получился отвар бледно-розового цвета, хотя в учебнике было сказано, что он должен быть фиолетовым. — Нужно было добавить медуницу, а не многоцветку, мистер Поттер, — язвительно заметил Снейп, окидывая взглядом неудачное зелье. — К сожалению, вы не справились. Гарри не винил профессора в плохом настроении и в том, что тот упорно срывает свою злобу на нем. Из-за того странного события прошлым летом, когда ему вдруг приснился жуткий, перевернувший его жизнь сон, мир словно наложился сам на себя. Все пошло не так, все прошло не так. Жизни людей изменились, съехали, болезненно изогнулись, приняв немыслимые формы. Профессор Снейп, вероятно, острей переживал вынужденное соседство с Люпином и Сириусом, чем Гарри мог предположить. Возможно, то нечто, что произошло между ним и Джеймсом, было именно тем болезненным изломом, кривым, не вписывающимся в реальность поворотом. Гарри хотел и одновременно не желал знать, что произошло в той злополучной Башне, но от мысли, что Сириус наверняка знает этот секрет и может его открыть, становилось худо. Единственным, что Гарри мог сделать для поддержки Снейпа, — это не приставать к нему с расспросами. Лишь однажды он заглянул к нему в кабинет, застав зельевара за скрупулёзной работой: тот рассматривал что-то в странный деревянный микроскоп. Снейп даже не заметил своего гостя, бурча себе что-то под нос и помахивая палочкой, и Гарри поспешил удалиться. Раз работа перешла на подобную стадию, значит, осталось совсем чуть-чуть. Надежда, что все может закончиться без повторных жертв, вдохновляла. Возможно, Наследник испугался слежки или своих действий. Возможно, Реддл не смог пленить его, и сейчас дневник закопан где-нибудь в Запретном Лесу. А возможно, Наследник просто затаился и выжидает подходящий момент, чтобы нанести решающий удар. Отчего-то Гарри показалось, что утес, на котором стоит гигантский замок, в любой момент может разрушиться, обронив волшебные обломки в озеро. Эта пугающая картина больно кольнула его в сердце, впервые возникнув в воспаленном воображении, и продолжала неуютно давить, спрятавшись где-то на задворках сознания. Гарри помотал головой. Оказалось, он уже несколько минут просто смотрит в пустоту, до крови прикусывая губу с внутренней стороны. Досадливо цокнув, он притянул к себе учебник по истории магии. — Гарри! Гарри! — перед ним вдруг вырос возбужденный и покрасневший Колин Криви. Он уже давно не доставлял Гарри проблем, наблюдая за ним издалека, но сегодня отчего-то решил приблизиться. За ним семенила смущенная Джинни. — А, привет, Колин, — отозвался Гарри, с мольбой взирая на Рона. Они сидели в гостиной Гриффиндора и послушно делали домашнее задание, пока Гермиона рылась в своих книгах. Не хотелось нарушать идиллию разговорами с Колином и Джинни. Особенно с Джинни: прошлой ночью Гарри приснился весьма смущающий сон с ее взрослой версией, и теперь ему было стыдно смотреть девочке в глаза. — Гермиона нас убьет, если мы не закончим задание по истории магии, — беспомощно отозвался Рон. — Так что... — Можно мне тебя сфотографировать? — выпалил Колин, демонстрируя свой зачарованный фотоаппарат. — Можно с друзьями! Я собираю коллекцию учеников, и ты мне просто необходим. — Коллекцию учеников? — переспросил Гарри, вспоминая странную страсть Горация Слизнорта. — И кого уже собрал? — Как ни странно, — Колин залез в карман и выудил оттуда целую пачку фотографий, — много кого. Команду Слизерина и Когтеврана, потом еще нескольких старшекурсников из Пуффендуя, наших гриффиндорцев... Кажется, я смогу собрать всех! — О, как интересно, — наигранно веселым голосом отозвался Гарри. Рон, которого фотографии привлекали больше, чем причины распада греческого союза гоблинов, придвинулся ближе, разглядывая снимки. Он с удивлением выудил один, поднося его к глазам. — Даже Малфоя щелкнул, — воскликнул он. — Как только он тебя не пришиб? И Пьюси, надо же! Гарри выхватил карточку из рук друга, с любопытством разглядывая запечатленный момент. Настоящий Малфой, наверное, и не подозревал, что его снимок попал в руки гриффиндорцев, а Малфой с фотографии всеми силами их игнорировал. Он был одет в квиддичную форму и смотрел куда-то в сторону, рассеянно приглаживая свои волосы. Позади него то и дело мелькала огромная рука Флинта. — Ух ты, смотри-ка! — Рон уже восхищался чем-то другим. — Это вообще можно в журнал продать! Отлично вышло. Гарри, отложив фотографию Малфоя в сторону, вытянулся, заглядывая другу под руку. Оказалось, Колин запечатлел момент, когда охотник Когтеврана делал в воздухе умопомрачительное сальто. Вышло и правда здорово, особенно эффектно смотрелась синяя мантия на фоне голубого неба. — А Седрика Диггори ты фотографировал? — как бы невзначай поинтересовался Гарри. Колин покачал головой. — Нет, не успел еще. Ну, так что, можно тебя щелкнуть? — Э-э-э, — Гарри покосился на Джинни, с огромной надеждой взирающую на него. Гермиона как раз спускалась из спальни, удивленно поглядывая на компанию, отвлекающуюся от уроков. В руках она несла несколько тяжелых книг по истории, и Рон поспешил помочь ей донести их. — Ну, Гарри, — канючил Колин, едва ли не ползая на коленях. Его щеки пылали. — Дай я сфотографирую вас вчет... — Фотография? — позади него, словно из-под земли, появились близнецы. В руках они держали шуршащие пакеты. — И без нас? Что за беспредел! — Да ладно, Гарри! — примирительно заявил Рон, плюхаясь рядом с другом на диван и обнимая его за плечи. — У нас ведь и правда, нет совместного снимка! Гермиона, Джинни, садитесь тут. Гарри смирился и позволил Колину щелкнуть дружную компанию, буквально сваливающуюся с переполненного диванчика. Он сделал копию карточки и раздал всем. Ребята на снимке тут же заулыбались и замахали руками, пытаясь спихнуть друг друга. Фреду это почти удалось, но в последний момент он удержал Джорджа, вцепившись в его свитер. Джинни довольно прижала свою фотографию к груди, поворачиваясь к братьям и неловко улыбаясь. — Как учеба, Джинни? — спросил Гарри, желая поддержать подругу. Он вдруг поймал на себе одобряющий взгляд Гермионы, тут же принявшейся с азартом объяснять Рону какой-то параграф. Лишь Фред и Джордж не сводили с него глаз, заговорчески ухмыляясь. — Хорошо. Только Снейп гоняет, — отозвалась девочка. — А у тебя как? — То же самое, — Гарри не соврал, ведь на последнем уроке зельевар и правда, «гонял» его, заставляя то разнимать дерущихся, то наблюдать за кипящим зельем, стараясь не вслушиваться в бормотание Крэбба и Гойла. — Да уж. А ты останешься на каникулы тут? — Джинни недовольно взглянула на настырных братьев. Фред и Джордж сползли со спинки дивана, устроившись рядом с Гарри и зажав его между своих тел. Фред весьма красноречиво тыкал его в бок, но Гарри никак не мог понять, чего от него добиваются. Он уже жалел, что завел разговор с Джинни, и теперь мечтал вернуться к несчастным гоблинам. — Да, я остаюсь, — ответил он, не зная, в какую сторону податься. Близнецы не собирались выпускать его с дивана, а Джинни, мямля и краснея, пыталась донести до него что-то важное, но никак не могла собраться с мыслями. Как ни странно, на помощь Гарри пришла школьная сова, постучавшая в окно. К ее лапе был привязан знакомый фиолетовый конверт, возвещавший о новом уроке с Дамблдором. — О, ну ладно, — Джинни недоумевающе наблюдала, как Гарри выпутывается из рук близнецов и несется к окну. Вырвав письмо и спешно его вскрыв, он стал вчитываться в аккуратные строчки. Дамблдор приказал сегодня в девять часов быть у тренировочного зала. Крошечная приписка «...и обсудить важные вопросы» говорила о том, что речь пойдет о Сириусе. Гарри помнил свои сомнения насчет директора, и сейчас они острыми пиками встали вокруг него, не давая вильнуть в сторону. — А может, это и правильно, что ты собираешься остаться в замке, — заявила Джинни. — Особенно после побега Блэка... В Хогвартсе безопасней. Гарри немного раздраженно покосился на нее. Он уже успел научиться игнорировать шепотки остальных гриффиндорцев, которые, видимо, считали своим долгом оставить газету «Пророк» на каждой горизонтальной поверхности в гостиной, но выслушивать это от друзей было немного больно. Хотя он не винил Джинни — она ведь ничего не знала. — После ужина отправлюсь к Дамблдору, — твердо заявил Гарри, возвращаясь к своим гоблинам. Рон и Гермиона выразительно на него посмотрели, намекая, что не лягут, пока не дождутся его и подробностей. Джинни еще немного посидела с ними, а потом вернулась к своим подругам. Но Фред и Джордж не спешили покидать уютный уголок, с ногами забравшись на диван, прижавшись друг к другу и наблюдая, как трое второкурсников старательно строчат что-то. Гарри был уверен, что близнецы хотели чего-то, но по каким-то своим соображениям не озвучили свою просьбу. Ровно в девять часов Гарри стоял на пороге тренировочного зала, закутанный в мантию-невидимку. Чтобы ненароком не попасться на глаза Малфою, он накинул мантию у самой гостиной Гриффиндора. В коридорах было пусто, поэтому проблем с передвижением не возникло. — Профессор? — позвал он, осторожно приоткрывая дверь. Изнутри тут же хлынул яркий свет, на миг ослепивший мальчика. Высокая фигура возникла совсем рядом, дружелюбно улыбаясь и помахивая в воздухе волшебной палочкой. Гарри огляделся, улавливая небольшие изменения в их тренировочном зале. Круги светились ярче, четче обозначаясь на каменном полу, руны немного видоизменились, наполнившись геометрическими фигурами, а вдоль стен ровными рядками стояли те самые манекены, с которыми они упражнялись в прошлый раз. Молчаливая стража выглядела жутко, и Гарри осторожно прошел мимо них, становясь рядом с директором. Тот внимательно наблюдал за его лицом. — Сначала, Гарри, я бы хотел прояснить кое-что, — сказал Дамблдор спустя какое-то время. — Насчет Сириуса и наших дальнейших действий. Он взмахнул палочкой, и рядом появились два уютных бархатных кресла. Они выглядели немного неуместно в этом зале, словно выдернутые из гостиной, украшенной елкой и праздничными гирляндами. От них веяло теплом и уютом. — Я понимаю, о чем вы, — отозвался Гарри, присаживаясь в одно из кресел. — Не нужно рассказывать Сириусу всего. Особенно насчет Питера Петтигрю. — Да, ты прав. Сириус — твой верный друг и товарищ, он твой крестный и всеми силами будет стараться позаботиться о тебе, но ты же понимаешь, что сейчас это... лишнее, — Дамблдор поднял глаза к далекому потолку. Его лицо полнилось усталостью и печалью, но в движении губ проступало что-то упрямое и дерзкое. — Питер Петтигрю не покинет стен Хогвартса, как бы ни старался. И, для завершения нашей миссии, нам нужно, чтобы Хвост оставался в неведении относительно наших знаний. Ты можешь рассказать Сириусу все остальное, но темы, связанной с Волдемортом, касаться нельзя. — Я понял, сэр, — Гарри чувствовал себя немного неуютно, но старался сохранить невозмутимое выражение лица. — Я буду осторожен. — В последнее время ты был немного расстроен, я прав? — сменил тему Дамблдор. — Я не оправдал твоих ожиданий? — Что? — Гарри опешил от того, как прямо и беззаботно был задан этот вопрос. Из него словно выбили дыхание, на пару секунд лишив его возможности связно говорить. Он покачал головой. — Нет, профессор. Просто... я не знаю, что делать дальше. Я бы хотел знать. — Ты хочешь быть посвященным в планы, понимаю, — добродушно произнес Дамблдор, вглядываясь в узоры на стенах. — Но план у нас остается один. После Рождества я проникну в Гринготтс и выкраду чашу. А потом, с помощью Питера Петтигрю, мы должны будем возродить Волдеморта. Гарри знал, что рано или поздно эти слова прозвучат, но все равно вздрогнул под их натиском. Перед его глазами тут же пронеслась картина: кладбище, освещенное блеклым светом луны, покосившиеся могилы и разбитые надгробия. Среди них медленно бредет сутулая фигура, несущая в руках саму Смерть... Переживать это еще раз не хотелось, но Гарри знал и чувствовал, что ему не избежать этой встречи. — Но почему вы не накладываете Империус на Хвоста? Даже если он не может сбежать из замка... — Потому что наш с тобой противник — искусный легилимент, который с легкостью проникнет в сознание Питера и увидит, чем тот занимался в замке. Вернув себе тело, Волдеморт, как и ты, вспомнит о прошлом, и будет лучше, если он останется в неведении относительно наших знаний. Понимаешь? — Хотите сказать, что нам удастся обмануть Волдеморта? Что он будет думать, будто крестражи в безопасности? — Полагаю, какое-то время да. Но после его возрождения и того, как он, сам того не ведая, уничтожит свой последний крестраж, мы нападем. И это будет непросто. Волдеморт очень сильный противник, Гарри. Ваша связь делает его более уязвимым перед тобой, однако для других он остается Темнейшим Волшебником, победить которого почти невозможно. Единственный способ одолеть его, не используя связь палочек или защиту Лили Поттер, — это вызвать недоумение, заставить его испугаться. Запомни это. — Вы — единственный, кого он когда-либо боялся, — улыбнулся Гарри, вспоминая слова Гермионы. Теперь многое для него стало понятней, ясней, однако черные тучи на горизонте от этого не развеялись. — Но как же вы собираетесь... поспособствовать его возрождению? — О, мы сделаем то же самое, что и в «прошлый раз». Проведем Турнир Трех Волшебников. Вряд ли Волдеморт сможет упустить такую возможность. — Турнир?! — Гарри в изумлении посмотрел на расплывшегося в улыбке директора. Внутри него взорвалось что-то опасное, до краев наполнившее его ужасом и воспоминаниями. Переживать все эти метания еще раз он не хотел. Пасть хвостороги и холод озерного дна до сих пор появлялись в его снах, мелькая на границе и раздражая своей угрозой. — Я не знаю другого способа выманить его, Гарри. К тому же, если мы будем открыто его разыскивать, это вызовет подозрения. Турнир — единственный путь, в котором мы можем быть уверены, — в голосе Дамблдора зазвенела сталь. Гарри мысленно содрогнулся и, глубоко вздохнув, озвучил еще одно опасение: — Значит, вы позволите Волдеморту прислать... шпиона? — Я не знаю, как повернется эта история, поэтому не могу быть уверенным в том, что она пойдет по намеченному пути. Но пока что я держу ее под контролем. Обсуждать Турнир и его последствия еще рано, но я полагаю, весной Министерство примет окончательное решение. Гарри понял, что время для расспросов подходило к концу. Почувствовал, как еще большая угроза нависла над ним, не давая свободно вздохнуть. Он уже жалел, что начал задавать вопросы. «Меньше знаешь — крепче спишь» — сейчас эта простая истина как никогда много значила для него. Дамблдор пошел по пути наименьшего сопротивления. Относительно быстрым и проверенным способом, способным привести его к желаемому результату. Однако директор словно забыл о самом Гарри, для которого подобное решение было буквально снегом на голову. Билетом в один конец. Мальчик чувствовал, как дрожат его пальцы, сжимаясь на подлокотниках кресла. Гарри не мог справиться с вихрем противоречий внутри себя: с одной стороны, Турнир поможет добраться до последнего осколка души Волдеморта, но с другой стороны... «Я не хочу умирать», — подумал Гарри, чувствуя, как начинает щипать глаза. Не время плакать и расстраиваться. У него еще будут долгие черные ночи, когда он будет сворачиваться клубком под одеялом и жалеть, жалеть себя, причиняя еще большую боль. Может, ничего не получится с этим злополучным Турниром, может, будет еще время. Не год. Больше. Дамблдор понял его чувства. Его кресло исчезло, а волшебник вдруг оказался стоящим перед Гарри. Его рука опустилась на плечо мальчика, ободряюще сжимая. — Я найду способ спасти тебя, Гарри, — тихо произнес Альбус Дамблдор. — Обещаю. Выход найдется. Выход. «Выход есть всегда». Но Гарри помнил, помнил с болезненной четкостью, что в том проклятом зале была открыта лишь одна дверь. А за ней его ждала СМЕРТЬ, как сказал ему образ Тома Реддла. — Хорошо, сэр. Начнем тренировку, — наигранно бодро отозвался мальчик, боясь, что его голос выдаст его волнение. Дамблдор был спокоен и уравновешен, и Гарри не хотелось показывать ему свой испуг и тревогу. А стоило. На секунду ему захотелось закатить истерику, сломать что-нибудь, подраться с Малфоем, разбивая кулаки об его броню... Выплеснуть уже не гнев, а панический страх, заставляющий всеми силами цепляться за жизнь. — Вот и отлично, Гарри, — Дамблдор ухмыльнулся в бороду, избавляя свой голос от властных ноток. — Наше обсуждение затянулось. А я, кажется, обещал тебе немного подвигаться на этом занятии. Я хочу показать тебе «мгновенную аппарацию». Встань-ка сюда. Он отвел Гарри в самый центр. Мальчик недоуменно оглядывал манекены, опасаясь, что если они разом кинутся на него, то он не сумеет отразить их удары. А бороться хотелось. Просто до ужаса. До глупого желания отправиться в подземелья и устроить потасовку. Но Дамблдор не собирался направлять на него атаку, наоборот, он создал вокруг Гарри круговой щит, слабо мерцающий и тихо потрескивающий. Сам директор встал в один из боковых кругов, подняв руки над головой и довольно потянувшись. — Давно я уже не занимался подобным, — подмигнул он, прежде чем взмахнуть палочкой. Манекены вздрогнули, медленно поднимая свои безликие головы. Они разом двинулись вперед, и в тот же момент директор исчез в складках своей фиолетовой мантии. Гарри замер, раскрыв рот. Дамблдор появился в соседнем круге, выстрелил заклятием сразу в несколько манекенов, превратив их в пыль, и вновь исчез. Его размытый цветной силуэт мелькал, подобно смерчу, вокруг Гарри, ни на секунду не останавливаясь. Складки мантии, словно лепестки цветка, разлетались в стороны и вновь сжимались, обхватывая худое тело в кокон, уносящий волшебника куда-то в пустоту. Через пару мгновений толпа манекенов превратилась в серый порошок, медленно всасывающийся в пол. Дамблдор остановился, оказавшись ровно на том же месте, с которого он начал. Глядя на его безмятежное лицо, можно было сказать, что этот человек только что пришел с прогулки, а вовсе не совершил настоящее чудо. Гарри подавил возглас удивления. — Я уже видел, как ты владеешь заклятиями, а теперь хочу увидеть, сумеешь ли ты аппарировать, — улыбнулся Дамблдор. Щит исчез, и Гарри сделал неуверенный шаг вперед. — Конечно, от тебя не требуется повторять мой трюк. Просто перенесись из одного круга в другой. Не забывай правило трех Н: Нацеленность, Настойчивость, Неспешность. — А это было больно? — спросил Гарри, выбирая для себя круг. — Аппарация вызывает неприятные ощущения, а уж такая... — Все дело в практике. И, как ни странно, старикам это дается лучше, — принялся объяснять Дамблдор. — Аппарация сама по себе — просто способность разлететься на атомы и собраться в другом месте. Молодые и здоровые организмы крепче и плотней, чем старые, поэтому тебе аппарация причиняет боль, а мне лишь легкий зуд в пятках. Хотя я не уверен, что мои новые туфли тут ни при чем. Гарри натянуто улыбнулся. Он попытался сосредоточиться на четко очерченном участке каменного пола, вспоминая свои далекие и смутные ощущения, но избавиться от мрачных мыслей о Турнире, Сириусе и Наследнике было невозможно. Повернувшись на пятках, Гарри попытался переместиться в круг, но ничего не произошло. Он лишь потерял ориентацию в пространстве и чуть не упал. — Ничего страшного. Ты давно не практиковался, — Дамблдор вдруг оказался рядом, и его ладонь сжалась на локте Гарри. — Попробуем парную аппарацию, чтобы ты вспомнил это ощущение. Гарри не успел и подумать о том, что сейчас произойдет, как его вдруг сдавило со всех сторон. Пространство словно пыталось сжать его до размеров песчинки, вдавить в самого себя и обратить в пыль. Но вдруг все разом прекратилось, и раскаленный обруч перестал терзать и без того переполненную голову Гарри. Они с Дамблдором стояли в паре метров от того места, где были секунду назад. — Ох, — Гарри почувствовал слабость в ногах и легкую тошноту. Если бы не Дамблдор, удерживающий его в вертикальном положении, он бы непременно повалился на каменный пол. — Это трудней, чем я запомнил. — Ничего. Со временем ты вспомнишь все навыки. Аппарация — необходимое умение, однако тебе не нужно овладевать ей на том уровне, что я тебе показал. Это была лишь демонстрация того, как удобна она может быть в бою с несколькими противниками. — Думаете, без такого боя не обойтись? — Не знаю, Гарри. Но я бы очень хотел знать.

***

Когда Гарри вернулся, уставший и шатающийся, в гостиную, то застал там идиллическую картину: Рон и Гермиона сидели на диване, прислонившись головами, и крепко спали. На столе рядом с ними стояли две кружки с горячим шоколадом, которые, как Гарри подозревал, они тайком принесли с кухни. Прыгающие конфетки, изобретенные Фредом и Джорджем совершенно случайно, проскочили мимо ног Гарри и унеслись куда-то в коридор. Дрова в камине тихо пощелкивали, а отблески пламени гуляли по лицам друзей. Гарри пару минут стоял у окна, глядя на собственное отражение в стекле. Он хладнокровно отметил, что с той стороны на него смотрит хмурый, израненный юноша, рассерженно взирающий на мир сквозь стекла криво сидящих очков. Тот взрослый Гарри вдруг исчез, а тот, кто появился на его месте, лишь сильней напугал настоящего Гарри. Хотя кто из них настоящий? Мальчик уже не мог сказать этого наверняка. — Ребят, — он осторожно потряс Рона за плечо. Друг встрепенулся, ошарашенным взглядом глядя перед собой. — Гарри? Ох, мы заснули... — извинился Рон, с невероятным удивлением обнаруживая в своих объятиях Гермиону. Оранжевые отблески огня смогли скрыть его румянец. — Пойдемте спать. И Гермиону разбуди. Рон с сожалением покосился на подругу. Гарри сделал вид, что не заметил, и быстрым шагом поднялся в спальню, надеясь, что друг перестанет быть таким тугодумом и сообразит, что с признаниями не нужно тянуть семь лет. Как бы он ни боялся оказаться третьим лишним, смотреть на терзания друзей было гораздо больнее. Да и времени, чтобы порадоваться за них, у него почти не осталось. Через какое-то время Рон на цыпочках прокрался в спальню. Гарри к тому времени уже залез в постель и уставился в потолок, мечтая никогда больше не вставать. Но утро наступило быстрей, чем он ожидал. Казалось, секунду назад он прикрыл глаза, вспоминая образы с фотографий Колина и счастливые лица друзей, но вот уже в окно бьет дневной свет, а Симус щекочет его пятку, намекая, что пора бы уже просыпаться. Ночью был снегопад, и тощенькие комки снега, ранее украшавшие серую землю, превратились в настоящие сугробы. Теперь снежки уже не состояли на четверть из грязи и от этого словно летели лучше, задорней. Уроки в преддверии Рождества не волновали школьников, да и учителя заметно расслабились, поэтому травология целиком была отдана уличным забавам. Близнецы Уизли все же поймали вялого, грустного Гарри и утащили его за теплицы, роняя в снег и наваливаясь сверху. Рон, кажется, даже не заметил похищения друга: он пытался с тридцати ярдов попасть снежком аккурат Невиллу в капюшон, но вечно промахивался. — Гарри, Гарри, — щебетали Фред и Джордж, прижимая его к земле. — Мы хотели попросить тебя об услуге. — Какой? — задыхаясь, переспросил мальчик. Он расслабился, зная, что ему все равно не вырваться из крепких объятий. Разве что придется опять идти к мадам Помфри за зельем, а она уже возненавидела его частые визиты. Гарри отвернулся, не давая Джорджу сцапать себя за нос, и уставился на далекий лес, темной полосой возвышающийся над белой гладью. Остроконечные сине-зеленые ели, своими пиками пронзавшие ватное небо, вдруг пленили его внимание и не отпускали до тех пор, пока близнецы не ущипнули его за щеку. — Не одолжишь нам Карту на каникулы? — спросил Фред, помогая Гарри выбраться из сугроба. — У нас просто есть несколько идей для нашего магазина, и мы бы не хотели попасться Филчу. Это было крайне подозрительно, но Гарри все же согласился. Расставаться с Картой на каникулы было грустно, но не так уж ужасно: школьники разъезжались по домам, и в школе оставались считанные единицы. Даже Драко Малфой собирался вернуться к родителям, а значит, никакой назойливой слежки не предвидится. От этого было даже грустно: Малфой как-никак, но привносил в тоскливые дни ожидания огонь, без которого Гарри боялся зачахнуть. Мальчик не удержался и после зельеварения, на котором они зачем-то вновь готовили Огнестойкий настой, решил остаться и поговорить со Снейпом. Он уже привык к их немного язвительным переговорам, к тому, что у декана Слизерина всегда была утешительная версия происходящего, поэтому без всего этого школьные дни казались какими-то ненастоящими. А страхи, приходящие ночью, обретали новую форму. После приготовления Огнестойкого настоя в кабинете стояла жуткая жара. В отличие от замёрзших и превратившихся в холодильники коридоров, тут было даже уютно, если не смотреть на всех этих заспиртованных существ и их органы. Гарри долго собирал вещи в свою сумку, попутно разглядывая банку с большими, похожими на миндаль черными глазами, принадлежавшими одному из видов мадагаскарских тараканов. Его передернуло, когда он представил процесс их извлечения. Гарри собрал все пергаменты в неровную кучку и спрятал в сумку. Он повернулся, намереваясь твердым шагом подойти к столу преподавателя и выложить все свои вопросы, как вдруг уперся носом в чужую грудь. Снейп стоял прямо за его спиной, и его желтое из-за света огня под котлами лицо выражало всю гамму раздражения. — Поттер, — констатировал он, упираясь одной рукой о парту и отрезая Гарри все пути к отступлению. — А я-то думаю, отчего затишье длится так долго? — Вы меня ждали, профессор? — Гарри улыбнулся, и его реакция, кажется, сбила Снейпа с толку. Мужчина отпрянул, скользнув взглядом по лбу мальчика. Убедился, что перед ним настоящий Поттер, а не какой-то ухмыляющийся самозванец. — Ждал. Вы ведь так любите оставаться после уроков и допрашивать меня, пользуясь своим особенным положением, — ровным голосом ответил зельевар, стремительным шагом возвращаясь к своему столу. На нем были выставлены для проверки бутылочки с зельями. Гарри с холодным неудовольствием отметил, что зелье, сваренное им, не такое насыщенное, как зелье Рона, Малфоя и Невилла. Точней, зелья Малфоя, потому что ни Уизли, ни Долгопупс не владели простыми навыками зельеделия. Гарри уселся на первую парту. Сполз и снова уселся, не находя себе места под колючим взглядом преподавателя. — А у меня такое особенное положение? — спросил он, не желая сдаваться без боя. Снейп вдруг усмехнулся, откидываясь на спинку кресла и скрещивая руки на груди. — Раз я не вышвырнул вас отсюда пять минут назад, значит, да, — тягуче потянул он, продолжая наблюдать за малейшим движением Гарри. Мальчику эта битва двух удавов быстро надоела — он никогда не был мастером томных движений и запугивающих взглядов, поэтому спросил прямо: — Вы смогли добиться результатов в изучении яйца? — Да. Да? Гарри, приготовившийся услышать очередную тираду о том, что это исследование требует больше времени и труда, был весьма удивлен тем, как спокойно прозвучал ответ. Он в недоумении посмотрел на профессора, отчего-то острей ощущая на себе черный взгляд. Это чувство было неприятным и липким, как будто на него пытались натянуть тугую, неподдающуюся пленку. — И что? Когда вы... закончите? — На каникулах, когда все уедут. Совсем скоро.