Лучше это

Я открыл глаза и посмотрел на часы. Два часа ночи, черт побери! Накинув на плечи халат, я встал с кровати и спустился на первый этаж квартиры, и, не посмотрев на экран от камеры, щелкнул замками, открывая дверь. И обмер. После того, как я две недели назад поругался с ним, и он, прошипев мне в лицо «да пошел ты», вихрем вылетел из этих самых дверей, не отвечал на звонки, избегал любых встреч, я решил, что на этом была поставлена точка. Я не мог найти себе места, и сегодня, когда я уже почти отпустил эту боль, он снова оказывается у меня на пороге. И что-то было в его карих больших глазах такое, что сразу воем сирен прошлось по сознанию. Обычно дерзкий, надменный, пылающий взгляд сейчас был болезненным, растерянным, подавленным. Хотя он сохранял свою привычную ровную спину, что-то в нем надломилось. Как будто что-то не давало вдохнуть в полную силу. И хоть спокойным было лицо, черты стали резче, подчеркнули высокие скулы и плотно сжатую линию капризных губ. Я разрывался между тем, чтобы втащить его внутрь, и тем, чтобы закрыть дверь и оборвать связь окончательно. Но Сандро решил за меня, и сопротивляться я не стал. Шагнув вперед, заставив меня отойти, он закрыл дверь, провернул замки и взял рукой за шею, потянулся, коснулся губами губ, тут же переводя касание в глубокий поцелуй. Его рука взяла мою ладонь, провела по боку и остановилась на пояснице, я тут же прижал парня к себе, вторую руку запуская ему в длинные темные волосы. Потянул назад, и Алессандро привычно откинул голову, подставляя мне шею, только сейчас он не заигрывал и не улыбался, не игрался, был полон какой-то мрачной решимости. Это сбивало меня с толку. - Эр… - когда я обхватил губами его ухо, он потерся носом о мой висок, шумно вдыхая, - Эрик, давай без долгих прелюдий. Хриплый негромкий голос, и ни капли от привычного мне, горячего, откровенного в своих фантазиях и заводящего меня с полуоборота парня. - Что произошло, Сандро? – я нахмурился, продолжая обнимать его, но смотря в глаза. - Ничего нового, - после нескольких секунд паузы ответил мой любовник, взял меня за руку, шагнул назад, к лестнице на второй этаж, где была спальня, - Пойдем. Обычно уже на подходе к ней мы оказывались без большей части одежды, сейчас я только снял с него куртку, и то – на пороге собственной спальни. Он толкнул меня плечом, опрокидывая на кровать, тут же встал рядом, запуская тонкие пальцы в волосы, перебирая и ероша. У меня было четкое ощущение, что он осознанно показывает мне какую-то другую, до сегодня незнакомую мне сторону себя, и что эта демонстрация обойдется мне недешево. Как и ему. Он проскользил руками по плечам, снимая ткань халата, прошелся губами по шее и плечам, спускался ниже. Парень никуда не спешил, изучая мое, вроде бы давно изученное, тело губами, языком и ладонями, а я млел от его прикосновений, куда более… осмысленных. Обычно он отвечал порывисто и коротко, сейчас растягивал, пробовал, смотрел. И когда Сандро оказался на коленях у меня между ног, выцеловывая живот, я удивленно вскинул бровь. За те полтора года, что мы находились в статусе любовников, он наотрез отказывался, с рыком и шипением стряхивая мою руку каждый раз, когда я тянул его вниз за шею или давил на плечо. - Не смотри на меня, - уронил парень как-то тяжело, - Мне и так стыдно. -Чт… ох… У меня честно не было других любовников, кроме него, все это время. Да и мне нужен был только он. Ощущение горячего рта, накрывшего член, заставило меня тихо охнуть. Стыдно?.. Сандро стыдно? Этому парню, который занимался сексом со мной в самых разных местах и сам выбирал настолько откровенные позы? Который ругался и говорил такие вещи, которые способны вогнать в краску даже взрослых мужчин? Ему-то и стыдно? К тому же, судя по тому, что он сейчас делал, процедура была хорошо ему знакома. Я запустил руку ему в волосы, сжал пальцы, борясь с желанием толкнуть его рукой или бедрами. Он расслаблял горло, брал глубже, потом напрягал мышцы и тихо урчал, а вибрация эхом проходилась по моему телу, вызывая мелкую возбужденную дрожь. Играл языком с уздечкой, проходился по всему стволу, пальцами одной руки перехватывая член у основания, второй не спуская с мошонки. Я отключался, ероша и сжимая волосы на его затылке, медленно гасил разум, позволяя себе утонуть в его ласках. Он снова накрыл член губами, набрал темп и начал ритмично двигать головой; не сдержался, толкнулся бедрами в рот. Парень на секунду замер, потом тихо выдохнул и остановился, слегка сжал бедро пальцами. Я расценил это как приглашение. Я даже не подозревал, что можно испытать такой спектр эмоций во время минета. Вколачиваясь в его рот, до горла, с глухим рыком, я почти не давал ему времени на вдох, а Сандро только менял свое положение, сжимал губы и еще как-то успевал ласкать меня языком. Я понимал, что его странное поведение может только усугубится от напора и агрессии, с которыми я, тихо постанывая, толкался бедрами, стараясь удержать его голову в том положении, которое мне нравилось больше всего. Тихо зарычав, я вздрогнул, расслабил пальцы и потянулся назад, но парень снова перехватил меня, и я все же опустил глаза в тот момент когда он, не спуская с меня возбужденного, странного взгляда карих глаз обхватил член губами плотнее. Я застонал, кончив ему в рот, и эта картина так ярко вспыхнула перед глазами, что, если бы это было возможно, я бы кончил еще раз. Алессандро медленно соскользнул губами с моего члена, сглотнул и собрал капли с головки, потом прошелся по члену языком и медленными поцелуями-укусами поднялся вверх, обхватил губами сосок. Я, все еще переживающий экстаз, ухватил его за ягодицы и сжал, парень податливо прогнулся, подставляясь. Пальцы подхватили края его водолазки, но Сандро перехватил мои руки, не давая его раздеть. Покусывая кожу на шее, он водил моими руками по своему телу, медленно, с нажимом, и только навалившись и опрокинув меня на спину, залез на кровать, оседлав мои бедра. Неспешно потираясь промежностью о мой пах, приоткрыв губы, продолжал ласкать себя моими руками через одежду, и я начинал понимать, что моему любовнику все это время не хватало глубины и силы в нашем сексе. Он у нас всегда был яростный и жаркий, как огонь, а он сейчас мне демонстрировал только медленно распаляющееся пламя. Медленно, но обещая сжечь все вокруг в наивысшей точке горения. Я следил за ним, как завороженный, за его гибким телом, которое не могла скрыть выгодно подчеркивающая торс, гибкую талию водолазка, джинсы, в самодельных дырах, которые только дразнили. - Сандро. - М-м? – он прикрыл глаза, заводя мою ладонь себе на поясницу, прогибаясь под ней и ведя ниже, по ягодицам на внутреннюю сторону бедер; тихо выдохнул, прошелся языком по пересохшим губам. Смотрел я на это уже на грани выдержки. - Почему ты раньше молчал? – я сделал попытку потянуться к нему, но парень ее пресек, давая себе наслаждаться тем, что ему нравилось, а мне – этим поразительным зрелищем. Алессандро тряхнул головой, убирая волосы со спины на одно плечо, склонил голову, выгибаясь под самоорганизованой лаской, с шумом вдыхая воздух. - Раньше я не хотел этого, - с придыханием ответил он, и это взвинтило меня настолько, то что я не выдержал, коротко рыкнул и подмял его под себя. - Чего? – уже целуя его губы, сминая своими, оглаживая его везде, где он мне показывал, сжимая пальцы на бедрах и массируя его пах, глухо спросил я. - Тебя, Эрик, - выдыхает мне в губы так невыносимо томно, как не делал этого никогда, - Мне не нужен был с тобой обоюдоострый секс. - Ты терпел меня? – я чувствую злость, разочарование, досаду, и просто непреодолимое желание сейчас заставить его стонать до хрипа. Срываться на крик. Просто порвать его на части. - Это было несложно, - он коротко, глубоко вдыхает, говорит на выдохе, а я все больше чувствую желание и злость. Они хлещут внутри, разрывают грудную клетку напополам. Обняв меня за шею рукой, он трется о член задницей и так отзывчиво подается на руку, как не делал этого никогда. Задеваю его сосок, твердый, четко прощупывающийся через одежду, и Алессандро судорожно выдыхает, сжимает руку у меня на плече, сгибом локтя нажимает на шею, притягивает ближе, говорит тихо, с паузами на вдох, - Эрик, я хочу тебя. Эрик… Уже за прошедшее время он больше раз произнес мое имя, чем за полтора года вместе. Тихое «Эрик», срывающееся на шепот «Эр», а потом мягкий толчок в грудь. Я, возбужденный до немыслимого состояния, еле отрываюсь от его губ, парень садится на кровати и медленно тянет с себя вверх водолазку, не спуская с меня глаз. Я впервые вижу, как он возбуждается по-настоящему: губы открыты, мелко вздрагивает, глаза затянуты пеленой, взгляд томный, обещающий, каждая мышца напряжена так, что четко видна в тусклом свете ночника. Бросив ее на пол, становится на четвереньки лицом ко мне, касается снова возбужденного члена губами, попутно расстегивая свои джинсы. Снимает одной рукой, второй упираясь в кровать, медленно и дразняще. Сколько раз я видел и гладил это тело? Много. И оно не надоедало. Поджарый, гибкий, стройный, но отнюдь не женственный, крепкий. Вкупе с острым умом и эрудированностью, он просто кружил мне голову. Сандро развернулся ко мне спиной, становясь на колени, убрал волосы со спины и отклонил голову, я не стал ждать повтора приглашения. Прижавшись к его спине грудью, обхватил рукой за живот, впиваясь губами в шею. Покусывал, целовал и вылизывал кожу, пока парень оглаживал меня по пояснице и водил руками по ногам, терся задницей о член. Сейчас я входил медленно, но сразу на всю длину без пауз, одной рукой играясь с его сосками, второй поглаживая его член. Сандро прогнулся, позволяя мне войти глубже, тут же нетерпеливо дернул бедрами. Свет разума окончательно погас, я толкнул его в плечо, парень послушно уперся коленями и руками в постель, а я, обхватив его бедра, начал двигаться – глубоко, сильно, грубо. Сандро подавался навстречу, без труда повторяя мой темп поначалу, но я достаточно быстро взвинтил скорость толчков до максимального предела с учетом размаха. Алессандро все сильнее отдавал мне задницу, изгибая спину кошкой. К тяжелому дыханию присоединились глухие стоны, я ухватил его за волосы и рывком заставил разогнуться, встать на колени. Тут же чуть поменял угол проникновения, и впервые услышал, как он кричит. После очередного толчка Сандро вздрогнул всем телом, выгнулся дугой и резко насадился до конца, запрокидывая руки и хватая меня за плечи; голову опустил низко, но этот резкий, настолько сладкий, что у меня пошла дрожь по телу, вскрик-стон острого удовольствия заставил меня набрать темп. Он даже перестал подаваться бедрами, плавился в руках, как пластилин, беспрерывно подавая голос. Когда я снова опрокинул его лицом в кровать, у парня подкосились руки, а я подхватил его за бедра, заставляя его лечь грудью на постель, а ноги развести еще шире. Я же вколачивался, массируя членом простату изнутри и пальцами – снаружи, от чего моего мальчика изгибало как в судорогах, кажется, я даже услышал треск ткани. Сегодня голос звучал иначе: он был полон не просто резкого и острого удовольствия на грани боли, он был сладким и тягучим, и сейчас Сандро, похоже, просто не контролировал себя, искусывая ладони, чтобы не кричать и с диким остервенением насаживаясь на член. Мне было горячо, узко, до ярких кругов перед глазами приятно - парень начал сжимать меня на выходе, прекрасно осведомленный о моих предпочтениях. Выйдя из него, я перевернул любовника на спину и подтянул бедра к себе. Не сразу скоординировавшийся Сандро несколько секунд ловил воздух ртом, после подтянулся ко мне, обняв за шею. Оседлав мои бедра, качнулся, упираясь в постель коленями, тяжело выдохнул на ухо, снова подался вперед, потираясь грудью о грудь и зажимая свой член между моим и его животом. Я обхватил его за талию, прижав к себе настолько близко, насколько мог, хотел взять за подбородок и поцеловать его, но парень тряхнул головой, спрятал лицо у меня в шее. Это разозлило еще больше и я, ухватив его за волосы на затылке, потянул вниз, заставляя отклонится и глухо застонать от боли. С тихим рыком начал двигаться, склоняясь и прикусывая кожу шеи, плечи и подбородок. Он держался за меня одной рукой, второй упирался мне в кровать сзади, сильно прогибаясь в спине и по-прежнему не давая себя целовать. Фраза, произнесенная раньше, и его теперешнее поведение взбесили окончательно, я опрокинул его на спину, навалился сверху, словив удивленный выдох уже губами. Алессандро попробовал дернуться еще раз, но я уже крепко ухватил его за подбородок пальцами, и, не прекращая толкаться бедрами, наконец-то добрался до его губ, целуя глубоко и жестко, выливая на него всю свою обиду и агрессию. Он не сопротивлялся, отвечал, сжимая руку на плече и обхватывая ногами за пояс, но затуманенный возбуждением и желанием разум не сразу понял, что не так. Сандро резко выгнулся, громко, протяжно застонав и сжав меня так, что потемнело в глазах. Я успел увидеть, как на мгновение посветлело его лицо, что-то до боли знакомое мелькнуло в его глазах, почувствовал, как он вздрогнул и кончил. Я – за ним, уже второй раз за сегодня. Парень обмял в моих руках, у него закатились и закрылись глаза после короткого выдоха. Обморок?.. Еще несколько очень долгих секунд я смотрел в его лицо, по которому разметались темные пряди волос. Находясь в состоянии, близкому к шоку, убрал волосы его с лица и провел пальцами по щеке, подтверждая сразу две свои догадки. Первая – да, это был обморок. Вторая – твою мать, мне не показалось, что его губы были солеными, потому что щеки были мокрыми. Это переворачивало что-то у меня в голове вверх дном. Взгляд проскользил по телу, я заметил несколько ссадин. И он снова не снял браслеты, которые меня так раздражали. Сандро открыл глаза секунд через двадцать. Медленно, словно веки были налиты свинцом. Посмотрел на меня, впервые за сегодня улыбнулся – устало, но счастливо. Такой его улыбки я еще не видел. Да и, похоже, что я вообще ничего не видел и не знал об этом парне. Видимо, вид у меня был настолько обескураженный, что парень приподнялся на локте и склонил голову к плечу. - Увидел что-то новое? – спросил он со смешком. - Много нового. Тихо засмеявшись, Сандро потянул меня на себя. Я уперся руками в кровать по обе стороны от его головы, послушно наклоняясь и целуя его до сих пор соленые губы. Сейчас, судя по всему, было бесполезно что-то спрашивать. Тогда поговорю с ним утром. Сейчас синяки на его теле не казались мне нормальными, хотя я знал, что парень уже давно занимается верховой ездой и постоянно где-то ударится, то слетит, то еще что. Но сегодня они выбивались из общей картины. Не вписывались в то, что он мне показал. А он продемонстрировал мне совсем другого себя, и ощущение, что этого самого утра у нас не будет, становилось сильнее с каждым новым прикосновением его губ. Сандро прощался. Молча. Любую попытку заговорить с ним парень пресекал, в конечном итоге уложил меня на спину и улегся сверху, положив голову на плечо. Данное самому себе обещание не засыпать я успешно нарушил почти сразу, провалившись в тяжелую черную мглу сна. Я проснулся резко, как от пощечины. Подскочил на кровати, ошалело огляделся. Комната была все та же, за окном еще темно, парня, как и следов его присутствия, не было. Приснилось? Да не могут сны быть такими реальными. Я посмотрел на часы – полшестого утра. Взгляд зацепился за деталь, которой раньше не было на моем столе – телефон. Не мой. Черный НТС, хорошо мне знакомый. Я нахмурился, встал, поморщился от боли в плечах, посмотрел в зеркало – уже начинали проявляться синяки. Значит, мне все же не приснилось. Я заглянул в душ, спустился на первый этаж, прошелся по комнатам. Парня нигде не было. Значит, ушел. Ушел и оставил мне свой смартфон. Намеренно, потому что рассеянностью и забывчивостью кто-кто, а Сандро не страдал точно. Я поднялся обратно в комнату, взял телефон, и снял блок. Высветились не закрытые заметки. Та, что была открыта, была короткой: «галерея». Вторая, ниже: «сначала посмотри фотографии». Третья: «и только потом видео, если сочтешь это нужным». Все. И пусто. Ох, и предчувствовал я что-то нехорошее, открывая эту пресловутую галерею… Семь утра. Я сидел на кухне в джинсах, курил впервые за шесть лет и тупо смотрел в потолок. Рядом, на столе, лежал телефон Алессандро. То, что я увидел, было настолько неожиданным, болезненным и опустошающим, что я просто не знал, что делать. Я даже не злился, а ведь, зная себя, должен был взбеситься. Но нет. Только всепоглощающая пустота. Я оказался почти прав: он прощался. Но еще и извинялся. Молча, глотая слезы, которые я заметил слишком поздно. Возможно, не отложи я разговор на потом, настояв бы я на своем, прижав его к стенке и заставив бы говорить, сейчас все было бы иначе. Все это время я терпел неудачу за неудачей с конкурентами моей фирмы не случайно. И предугадывали каждое мое решение и действие они далеко не от предполагаемого своего человека в моем офисе. Нет, не в офисе. В моей постели. Все финансовые отчеты, планы развития, стратегия на полгода вперед и сюжеты, движки, технические характеристики, вообще вся документация шла в руки к этому ублюдку Сильвестру прямиком из моей спальни. И только то, что мои драгоценные работники вместе со мной рвали жилы, спасли нас от полного разгрома. Ущерб, который был нанесен за полтора года, был огромным. Но сейчас у меня было время и возможность это исправив, вышвырнув этого урода далеко за черту уровня моей работы. Это будет сложно, но вполне возможно. Утвержденный на новый квартал в наступающем году план и последний финансовый отчет Сандро не передал. Количество звонков, сообщений от Сильвестра переваливало за пять сотен. Сначала с просьбами, потом с приказами, потом с угрозами. Последнее, что ответил ему парень, было очень емким: «пошел к черту». Сообщения были отправлены почти за две недели до вчерашней ночи, на остальные сообщения он не отвечал. Или отвечал, но удалил, в чем я сомневаюсь. Хотя можно было ли быть уверенным хоть в чем-то после такого? Выдохнув дым, я раз в четвертый нажал на перевернутый треугольник воспроизведения видео. - Я собираюсь идти к тебе в последний раз, - на видео, находящемся в последней папке, был Сандро, снимавший себя на камеру смартфона. На видео он стоял во дворе моего дома, - И больше мы не увидимся. Я… больше не могу смотреть тебе в глаза, Эрик. Я не понимаю, что ты со мной сделал, что со мной делает вся эта блядская жизнь. Но я больше не могу тебе ласково улыбаться, не могу ложиться под тебя, когда в голове вертится одна-единственная мысль: «это не так плохо, но все же, лучше бы поскорее все закончилось». Я не гей, Эрик, никогда им не был и однополый секс мне претит. Претил… до последнего времени. В неделю метался, и, кажется, потерял остатки самого себя. Я не понимаю, что со мной происходит, и я боюсь этого. Но я знаю точно только одно. После того, что я сделал, и то, как я тебя подставил, я больше не могу смотреть на тебя и продолжать вести себя так, как я выучился. Ты, может, не замечал, но последний месяц я веду себя немного не так, как обычно. Так вот – будет еще хуже. Ты уже видел, наверное, почему я ухожу. А теперь я покажу тебе, почему я на это пошел. Когда я увидел это в первый раз, я на несколько секунд забыл дышать. Сейчас я пересматривал видео не первый раз и становилось ужасающе горько и больно. Сандро снял куртку, щелкнул застежками своих браслетов, которые он не снимал. И полосы кожи, красивые, бесспорно, с вязью, которые всегда закрывали его руки от запястий почти до локтя, исчезли сначала с одной, потом со второй руки. Запястье парня были покрыты черно-желтыми синяками. Такие гематомы остаются у людей, которым не дают времени на то, чтобы все это прошло. Когда одно и то же место мучают ежедневно, вот тогда остаются такие широкие, наверняка доставляющие немалую боль при любом движении, синяки. Но мало того – снизу, у самой кисти и на ширину в два пальца вверх было две белые, страшные полосы шрамов. Такое оставляет веревка – и не надо быть врачом, чтобы не узнать когда-то страшную рваную рану. - Я думал, что смогу избавится от этого, - голос Сандро дрогнул, - И, знаешь, я даже почти избавился, - он посмотрел в сторону, покусывая губы, и добавил совсем тихо, едва слышно, - Но лучше это, чем твоя жизнь, Эрик. Я ненавижу тебя за то, что ты разбудил во мне совесть, которую так старательно воспитывал во мне отец. Совесть, моральные ценности, все, чем должен обладать умный человек. Человек, а не то подобие человека, в которое я превратился пять лет назад. Я ненавижу тебя за это. И одновременно с этим я сейчас иду к тебе, потому что по-другому я не могу. Я трус, Эрик, и я не смогу сказать тебе этого в лицо. Но ты должен знать, что и почему. Поэтому я иду к тебе. Рассказать и… извиниться так, как умею. А потом просто исчезнуть из твоей жизни и надеяться, что когда-нибудь ты меня простишь. И на этом его слова обрывались. После всей этой информации, вылитой на меня, я вдруг почувствовал себя настолько беспомощным и жалким, слабым и уставшим, что впору было выть. Подсознательно он искал у меня защиты и тепла. Если второе я ему давал, то первое – очень условно. Я отмахивался, думал, что захочет – расскажет, каждый раз, когда его взгляд становился странным и парень был где-то совсем не здесь. Каждый раз, когда он наотрез отказывался снимать браслеты. И вчера, когда я, поддавшись желанию, не обратил внимания сначала на его тяжелое, мрачное спокойствие, а потом – на слезы, которые были ему абсолютно несвойственны. Отмахивался, а он наверняка, может быть и неосознанно, но тянулся ко мне, пытаясь спрятаться от мира, который оставил на его руках шрамы. И, скорее всего, этим дело далеко не ограничивалось. Дурак ты, Эрик. Дурак…