Правило двух. С исключениями.

Феникс что-то хрипло каркнул, закатывая глаза и вяло трепыхаясь в стальной хватке Виктора. Ситх скривился, его верхняя губа дернулась, как у разъяренного волка, показав очень впечатляющие клыки. В груди жгло от бешенной, дикой ярости. Он крепче сжал пальцы, вызвав у птицы еще один полузадушенный хрип, и с трудом удержался от рычания и желания свернуть наглой курице-переростку шею. Марволо, сосредоточенно до этого тискавший змейку, сжался, рядом с ним тут же выросли таралы, оберегая ребенка от возможной опасности. Охрана, наблюдающая за детьми, играющими в этом маленьком раю, напряглась, ожидающие отпрысков родители нахмурились. Сидящий за столиком Малфой с интересом отметил вспыхнувшие маленькими солнцами глаза, появившиеся на миг алые росчерки на белках, странно заострившиеся черты лица... а также тяжелую силу, исходящую от его собеседника. Впрочем, через секунду все исчезло, словно и не было, так что, когда к ним подбежал рыжеволосый мужчина в лиловой мантии, Виктор уже был относительно спокоен. — Ваше животное? — с отвращением процедил ситх, бросая на мага такой взгляд, что тот споткнулся от неожиданности. — За нападение на ребенка я могу шею свернуть и ему, и вам. — Что?! — опешил Дамблдор, совершенно не ожидавший такого приема. — Шею? Но за что? Это феникс! Он не опасен! — Говорите это кому-то другому, — прошипел Виктор, поднимая пискнувшего феникса за лапы и демонстрируя внимательно наблюдающим окружающим острые когти. — Феникс — родня саламандр, обладает способностями к трансгрессии. И вы говорите, что он не опасен? — Простите, но это мой фамилиар... — Все еще хуже, чем я думал, — мрачно констатировал Виктор, и не думая выпускать из рук закатывающую глазки птицу. — Значит, он действовал по вашему приказу. И напал на моего сына. Атмосфера в магазине накалилась молниеносно. Играющих детей стали окружать возникающие словно из небытия охранники, начали подтягиваться родители, засуетился персонал. Дамблдор замер, бешено соображая, как выпутаться из крайне щекотливой ситуации. Все сразу же, с первого момента, пошло не так. Фоукс должен был сесть на стол, запеть, успокаивая магов и настраивая их на благодушный лад, позволяя подобраться поближе. Особая песня феникса, подталкивающая магов проникнуться к птице и ее хозяину теплыми чувствами, облегчающая вхождение в доверие. Самое главное — первое впечатление. Тем более феникс — создание Света, да и красив сам по себе, плюс его песни поистине услада для ушей. Самое оно. А там уже можно начать беседу, ведь есть прекрасная тема, общая для всех магов — Хогвартс, и на этой основе можно строить разговор. Но в этот раз многократно проверенный сценарий не задался с самого первого момента: магик схватил феникса прежде, чем тот успел приземлиться и, раскрыв клюв, издать первую трель. После чего поднял на уши всех, обвинив феникса и его хозяина в нападении на ребенка. — Прошу прощения за это недоразумение, — рассыпался в извинениях Альбус, буквально источая всеми порами раскаяние и осознание вины. Прямо так и ожидался вопль «Mea culpa!» и биение себя пятками в грудь. Брезгливость, которая на мгновение мелькнула в золотых глазах, вызвала у Малфоя понимающую усмешку, едва заметно скользнувшую по губам. — Искренне прошу прощения. Чем я могу загладить это недоразумение? Мне очень жаль, что так получилось, Фоукс лишь хотел спеть... — Спасибо, не надо, — скривил губы Виктор. — Если я захочу песен, схожу в оперу. Пусть это и платно, зато безопаснее для психики. А теперь убирайтесь и забирайте своего петуха. Ситх брезгливо швырнул скукожившуюся от ужаса птицу, боязливо моргающую черными глазками. — А в качестве компенсации я требую слезы. — Чьи? — опешил от такого напора Альбус. Виктор фыркнул. — Феникса, естественно! Не ваши, это точно! По магазину пронеслась волна тихих смешков, маги расслабились, расходясь по своим местам. Ситх слегка наклонился, между растянутыми в злобной ухмылке губами мелькнули кончики клыков. — Ты ведь дашь мне слез? Фоукс, все так же лежащий, поджав лапы, на столе, мелко закивал, вызвав у сидящего рядом Марволо восхищенный вздох. Один из таралов поставил перед птицей флакон с широким горлом, в которое сразу же закапала влага, под довольным взглядом Виктора и недовольным — Альбуса. Флакон наполнился, Дамблдор тут же подхватил своего фамильяра и заспешил прочь, Виктор присел, подзывая ведьмочку: — Еще кофе, круассан с клубникой, творожную запеканку моему сыну. — Мне то же самое, кроме запеканки, — лениво повернулся к девушке Малфой. Та кивнула и умчалась прочь. — Молодец, Марволо! — потрепал по кудрявым волосам сына Виктор. — Я смотрю, ты совсем не испугался! — Нет! — гордо задрал нос ребенок, попытавшись напыжиться. Виктор усмехнулся, сейчас сын напоминал ему крошечного котенка, который пытается пушить шерстку, угрожающе шипеть и скалиться, а сам трясется от ужаса и только и мечтает удрать и забиться в какую-нибудь щель. В целом ребенок был несколько напуган внезапным появлением птицы, а затем и реакцией отца, но лишь немного. И это хорошо. Дети крайне впечатлительны, нельзя допустить, чтобы у Марволо появились какие-то страхи. Ситх осторожно коснулся разума сына и прикрыл глаза: мальчик не успел осознать опасность, но отлично понял, что отец его от чего-то защитил. Замечательно. Одновременно прослеживалась настороженность и зарождающаяся неприязнь к фениксу и его хозяину, которого ребенок плохо запомнил, только как какое-то яркое пятно. Что ж, тоже неплохо. — Я смотрю, феникс вам не понравился, — непринужденно заметил Абаддон, пригубив чашку с кофе. Виктор брезгливо передернул плечами, отмечая, как внимательно прислушивается к беседе сидящий неподалеку неприметный маг. Невыразимец? — Не люблю... — ситх задумался, пытаясь подобрать сравнение попонятнее и попристойнее, — ханжей-нахлебников. — То есть? — изумился Малфой. Виктор брезгливо скривился: — Они считаются созданиями Света, но это не значит, что эти твари такие хорошие, как им приписывает молва. Фениксы — эгоисты, хуже кукушек. Тем более... эта птица умеет трансгрессировать с грузом, очень быстро и очень далеко. Унести ребенка ему раз плюнуть. Вы над таким задумывались? Судя по внезапно побледневшему лицу Малфоя — нет. — Кроме того, он является огненным, в родстве, правда, дальнем, с саламандрами. Может выжечь огнем все в радиусе десяти ярдов. По эффекту — Адское пламя. Так, кажется, называют у вас это заклинание? Малфой слегка заторможенно кивнул, замерев с чашкой в руках. Ситх усмехнулся, посмотрел на сосредоточенно доедающего запеканку сына, после чего нанес добивающий удар: — Впрочем, каков хозяин — таков и питомец. Неудивительно, что у такого... человека... такой фамильяр. С его-то происхождением и моральным обликом... — Что вы имеете в виду? — прищурился пришедший в себя лорд. Виктор дернул бровью и подал знак ведьмочке: — Счет, пожалуйста! Да так... ходят слухи... Малфой понимающе опустил веки, и Виктор с удовлетворением подумал, что скоро жизнь Дамблдора рассмотрят со всех сторон и крайне тщательно. Что ему и нужно. Судя по тому, что разузнал он, не такой уж Альбус и Светлый, как заявляет на каждом углу. Вот пусть с Альбусом и компанией маги и разбираются, а у него других дел полно. В конце концов, он их проблемы решать не нанимался, у него своих хватает.

***

— Ну что опять? — глава невыразимцев подпер голову рукой, тоскливо уставясь на подсунутую ему прямо под нос папку с очередным отчетом. Его заместитель хмыкнул и услужливо распахнул папку, открывая несколько аккуратно подколотых листов. Густав вздохнул, но все-таки подтянул ее к себе поближе, вчитываясь в бисерный почерк. Пробежав пару строк глазами, он напрягся и стал читать куда более внимательно. Закончив, Густав побарабанил пальцами и уставился на подчиненного: — Это все? — Пока что, — многозначительно поджал губы Карл. — Ясно... очень познавательно. Очень... особенно вот эта пара моментов... — Про песню? — Да. Пусть Жиль покопается как следует в архиве, а Аманда пройдется по тем, для кого эта пташка кукарекала. Не думаю, что ситх сказал это просто так. — Это точно, намек более чем прозрачный. — Дальше. Пусть прошерстят всю подноготную этого Альбуса. Что-то здесь не стыкуется... — Густав постучал пальцем по папке с отчетом. — Очень не стыкуется.

***

Альбус недовольно мерил шагами комнату, изредка поглядывая на скукожившегося на своей жердочке феникса. Птица дрожала во сне, засунув голову под крыло, словно пытаясь укрыться от жестокого внешнего мира. Фоукс мелко подрагивал, время от времени осматривая комнату мутными глазами, и снова засыпал, пытаясь отойти от недолгого общения с неизвестным магическим существом. Так неудачно завершившаяся попытка познакомиться принесла сплошные проблемы, хотя должно было быть все совсем наоборот. Но увы! Он не смог удержаться, увидев на груди малыша реликвию, оставшуюся от одного из Основателей. Нельзя было упустить такой удачный момент для знакомства! И на тебе! Все пошло книзлу под хвост! Сволочной магик едва не свернул шею фениксу, причем оставалось загадкой, как же он смог удержать птицу, способную молниеносно трансгрессировать. Фоукс только и мог, что трястись от ужаса, Альбус первый раз видел такую реакцию. Почему? Ответа не было. Попытавшись спросить феникса, он получил в ответ полный ужаса взгляд, набор сумбурных и невнятных картинок, после просмотра которых понял, что ничего не понял, и жалобные писки. Все. Зато неприятности и реакция на сцену в кафе уже успела последовать. Диппет прислал ему письмо с требованием явиться в Хогвартс завтра утром, совы успели доставить пару вопиллеров с гневными сентенциями... Про подмоченную репутацию и говорить нечего. Побегав по комнате, Альбус выдохнул, попытавшись успокоиться, и застыл, глядя в окно. Мысли продолжали раздирать мозг. Вопросы множились, а вот ответов на них не было. Смущало многое. Начать стоило с того, что Альбус так и не смог понять, кто же перед ним. Эльф? Отпадает. У всех видов эльфов есть характерные черты во внешности: удлиненное лицо, высокие скулы, длинные, изящные кисти рук с хорошо развитыми предплечьями. Орки и подобные им тоже отпадали, они рослые, мощные, ширококостные. Сидхе? Тоже нет! Их выдает кожа, слишком гладкая, слишком ровная, слегка золотистая или молочно-белая. Легкое сияние, исходящее от сидхе, скрыть тяжело. Да и трехцветные глаза. Вейлы, сильфиды и прочие дриады? Можно даже не рассматривать. Только по женской линии, исключений нет. Иномирцы? В частности демоны? Вот эту версию можно рассмотреть, было в этом магике нечто... близкое к выходцам из Инферно... но опять-таки — не совсем! Ладно, черт с ним, с происхождением этой высокородной сволочи, есть еще интересные моменты. Ребенок. Малыш, носящий на шее медальон Слизерина. Альбус прекрасно рассмотрел блеск лунного серебра и сияние изумрудов. Две змеи, замершие в угрожающей стойке, — личный знак древнего темного мага. Получить такое можно только по наследству, а раз медальон не таскает взрослый, значит, ребенку он достался от матери. И кто может быть матерью? Род Слизерин не существует уже достаточно давно, четыре века. У них был только один родственный дом — Мраксы. Насколько он знал, вроде еще даже живые. Или нет? Неважно, главное, что мальчик, скорее всего, Мракс... Так, надо будет навести справки. А пока — отдыхать. Завтра с утра его ждет Хогвартс и недовольный директор. Впрочем, посмотрим.

***

Сидящий за столом из темного дерева среднего роста осанистый мужчина недовольно смотрел на посетителя, скромно притулившегося на стуле напротив. Хозяин огромного кабинета был уже стар, а по меркам маглов — так вообще древен. Три сотни лет, очень неплохой возраст для чистокровного мага, хотя ни один магл не сказал бы, что сидящий за столом прожил столько. Выглядел он лет на шестьдесят-семьдесят, бодрый, подтянутый, с хорошо сохранившейся фигурой, все еще густой шевелюрой, пусть и совершенно седой, и ясными карими глазами. Морщинистое лицо с резкими чертами украшала залихватская эспаньолка и лихо закрученные усы. Строгая черная мантия с синими вставками, блестящие сапоги и несколько скромных серебряных украшений. Маг прекрасно вписывался в обстановку кабинета — все строго, лаконично, функционально. Посетитель в яркой лиловой мантии выглядел здесь неуместно. — Мистер Дамблдор, — Армандо Диппет недовольно осмотрел его, бросив косой взгляд на стопку писем, лежащих на столе. — Вчера мне пришло несколько посланий, в которых маги, родители студентов данного учебного заведения, выражали недоумение и опасение по поводу морального облика некоторых профессоров. В частности — вашего, мистер Дамблдор. Альбус попытался было раскрыть рот, но Диппет сделал резкий жест, обрывая еще не начавшуюся речь. — Хогвартс — элитная школа. Сюда принимают на работу тех, кто сможет учить, передавать юным магам накопленные знания, кто развивает магические дисциплины. Это тяжелый, но почетный труд, который окупается сторицей. Диппет помолчал, нагнетая обстановку, после чего продолжил: — Вы прекрасно знаете, мистер Дамблдор, что все желающие преподавать проходят суровый отбор. Учитывается многое. И знание предмета, и умение его преподнести учащимся так, чтобы оные заинтересовались изучаемым, а не просто отбывали повинность. Характер преподавателя, воспитание, магическая сила. И, естественно, моральный облик. Мы не можем себе позволить, чтобы преподаватель, лицо Хогвартса, позорил его какими-либо словами или поступками. Вы проработали у нас полгода. Срок, за который вы сумели произвести на меня хорошее впечатление. Вы аккуратны, умеете работать с детьми, хорошо знаете свой предмет. Однако... недавнее происшествие заставляет задать вопрос... Он сложил пальцы домиком, разглядывая сидящего прямо, словно палку проглотил, Дамблдора. — Вы вообще понимаете, что натворили? — Господин директор, — Дамблдор собрался, всем своим видом демонстрируя глубокое раскаяние, — то, что произошло, — трагическая цепь случайностей, приведшая к недопониманию. Вам прекрасно известно, что Фоукс абсолютно безвреден. Он истинное дитя Света, несущее в себе только благо для окружающих! Феникс очень любит радовать окружающих своими песнями, он любит детей и не смог удержаться, чтобы не... утешить загрустившего малыша. Мне больно оттого, что желание помочь было встречено столь негативно, однако, увы, не в моих силах повлиять на чье-либо мнение. Жаль, что все было понято так превратно... Дамблдор сокрушенно покачал головой, всплескивая руками. Диппет молча смотрел на него. О чем думал директор, понять было совершенно невозможно, лицо его выражало только внимание, и ничего больше. В кабинете воцарилась тишина, маги молчали, даже портреты на стенах притихли, практически не шевелясь. — Что ж, — неожиданно отмер Диппет. — Мистер Дамблдор, вы находитесь на испытательном сроке. Срок этот продлится до конца учебного года, и только от вас зависит, будете вы преподавать дальше или нет. Что касается вчерашнего происшествия... я пригласил лорда Сит-ари на встречу, так как хотелось бы получить сведения не только от одной стороны. Вы свободны, мистер Дамблдор. Альбус встал, поклонился и вышел из кабинета, внутренне кипя от возмущения, но сохраняя на лице грустное выражение несправедливо оболганного человека. Он неторопливо шел по пустому Хогвартсу (все разъехались на каникулы, да и профессора отправились по домам навестить родных и близких), размышляя о том, к чему привели его поспешность и любопытство.

***

Виктор сделал шаг, выходя из подпространства. Его способ путешествовать был похож на аппарацию магов только слегка. Если волшебники словно прорывались сквозь пространство, то он именно скользил по потокам, находя обходные пути. Не было такой потери сил и усталости, не грозило расщепление и прочие ужасы, все было легко, быстро и экономно. И, что больше всего нравилось ситху, это невозможно было блокировать, как порт-ключи или аппарацию. Хогвартс впечатлял даже издали. Сама школа находилась в крепости, самой настоящей. Назвать ее замком — значило польстить: толстенные и высоченные стены, острые шпили и крутые скаты крыш (очень удобно против драконов), узкие окна-бойницы и толстый слой защитных плетений, похожих на положенные одна на другую мелкоячеистые сети, вдобавок сшитые прихотливым узором. Замок стоял на источнике — это Виктор ощущал так же ясно, как и то, что этот самый источник был силен и за ним тщательно следили. Впрочем, это было видно даже так, обычным взглядом: крепкая кладка стен, никаких трещин, неухоженности или признаков обветшания. Явно директор и деканы исполняют свои обязанности как полагается, а не замкнули на себя систему, как свидетельствовал канон: иначе откуда в волшебном строении возьмется грязь, появятся пустые, непригодные для жизни и использования помещения и прочие непотребства? Вроде низкой температуры в классах или общежитии? Зато директор козликом поскакивает и поглядывает... Ситх осмотрелся, с наслаждением вдыхая чистый морозный воздух, постоял немного на вершине холма и неторопливо зашагал к воротам — погода была самое оно для того, чтобы пройтись в свое удовольствие. Тем более что спешить не требовалось, он пришел заранее, так что почему бы и не поддаться на души прекрасные порывы? Тонкий слой снега похрустывал под сапогами, Сила надежно защищала от низкой температуры и пронзительного холодного ветра, трепавшего кудрявую гриву. Виктор слегка улыбался, рассматривая окрестности и Хогвартс, готовясь к предстоящему разговору. Письмо Диппета его приятно удивило. Директор школы отреагировал на происшествие с одним из его подчиненных практически мгновенно, прося о встрече с целью прояснить ситуацию. Это не могло не радовать, и ситх решил согласиться, ведь наладить контакт с директором — очень выгодно. Так что он привел себя в порядок, выбрав дорогую, но скромную на первый взгляд одежду... а на второй — знающий поймет, что на нем надето маленькое состояние. Ведь встречают по одежке, а провожают... по-разному.

***

Армандо Диппет за свою жизнь навидался всякого. И Дикую охоту сидхе видел, и от слуа отбивался, и на свидания с эльфийками бегал, и даже помогал как-то закрыть прокол в Инферно. Тем не менее сегодняшний гость поставил его в тупик. Чистокровный маг в энном поколении, Диппет получил прекрасное образование, кроме того, он всю жизнь учил и учился сам, оттачивал мастерство в нескольких дисциплинах, воспитал уйму талантливых магов, как чужих, так и родных... Однако такого... магика... он встретил впервые. Это было интересно, неизвестность будоражила разум, призывая попытаться разгадать загадку. Все-таки этикет — великая вещь. Набор штампов, определяющих поведение в той или иной ситуации, чрезвычайно удобен, в том числе и при встрече по такому не слишком приятному поводу. Виктор и Армандо раскланялись, присели, обменялись вежливыми фразами, показывая, что не воспринимают все слишком лично. — Лорд Сит-ари... — Диппет слегка поджал на мгновение губы, собираясь с мыслями. — Когда меня известили о произошедшем... инциденте, — он поморщился, пусть и на мгновение, но Виктор это отметил, — я был... удивлен. Да, именно так. Вначале я был удивлен, что кто-то вообще мог решить, что феникс способен напасть, это было даже забавно. Но затем я вспомнил полную характеристику этого представителя волшебной фауны, о которой грешным делом стал забывать, и мне стало совсем не смешно. Виктор слегка пожал плечами, показывая, что тоже не находит в данной ситуации ничего смешного, украдкой рассматривая кабинет. Большой, очень светлый, благодаря большим окнам, расположенным по периметру, украшенный портретами самых знаменитых директоров Хогвартса, с книжными шкафами, дорогой мебелью из темного дерева и паркетным полом. Сейчас обитатели кабинета следили за разговором, шушукаясь и переходя из картины в картину. Для Виктора это было в новинку, но отторжения как такового не вызывало. Порывшись в памяти, он сразу же подобрал аналог — призраки Силы. Могут помочь, а могут так навредить... причем исключительно с помощью длинных языков, что просто мрак. С ними надо держать ухо востро. — Я понимаю, что эту ситуацию можно повернуть по-всякому, но сейчас меня интересует ваше мнение, как непосредственного участника. Надеюсь, вы прольете свет на случившееся. Скажите, почему вы восприняли феникса как угрозу? — С удовольствием, — слегка наклонил голову Виктор. — Феникс... — он брезгливо скривился. — Может, маги и видят в этом создании дитя Света и, соответственно, добра, я же воспринимаю его как... извращение. — Почему вы так считаете? — прищурился директор. Виктор хмыкнул. — Все очень просто. Фениксы — это ханжи и нахлебники. Пусть они и являются волшебными созданиями, детьми огненной стихии, как и саламандры, например, но! Они не образуют пару, не приносят приплод, они живут только для себя. Крайняя форма эгоизма. И то, что данное... м-м-м... создание позволяет считать себя фамильяром... скажем так, я в такое не верю. Узы фамильяра подразумевают верность до гроба, верно? — золотые глаза лукаво сверкнули. Диппет кивнул, с интересом слушая сидящее перед ним магическое создание. — Так вот... Скажите, какая может быть верность у существа, которое бессмертно по своей сути? Которое рождается и умирает по собственному желанию? Глаза Армандо потемнели, когда он осознал сказанное. Действительно, в любом источнике, повествующем о фамильярах и узах, связывающих их с избранным хозяином, всегда четко и внятно говорилось, что узы накладываются только один раз! И разорвать их можно или по обоюдному желанию сторон, в случае, если фамильяр разумен, или... они разрываются сами при гибели кого-то одного. А теперь представим ситуацию: бессмертное существо, связавшее себя со смертным магом, умерло, в результате чего связь была разорвана, после чего ожило, возродившись в новом теле. И что? Опять узы накладывать? И опять? И... опять? Очень смешно, обхохочешься. Самое смешное было в том, что Диппет и сам это прекрасно знал, только почему-то упустил. А ведь этот... гордый птиц... был у него перед глазами полгода. Так почему же он не поправил Дамблдора, когда тот назвал Фоукса фамильяром? Ведь феникс фамильяром быть не может по определению, он может быть только спутником — то есть тем, кто добровольно и без принуждения находится рядом с избранным магом, не связанный с ним узами. Разница на первый взгляд небольшая, но очень принципиальная. Узы можно наложить, не спрашивая согласия, если налагающий в этот самый момент сильнее, чем тот, кого связывают. А вот спутник... только добровольно. Это можно сравнить с браком — официальным и гражданским. Иная любовница находится в гораздо лучшем положении, чем окольцованная жена, невзирая на неофициальный статус любовницы. — Гхм! — Я, как любой отец, озабочен безопасностью своего сына. Он мал и не может ни защитить себя, ни адекватно оценить опасности, поджидающие его в этом мире. Феникс летел прямо на него, видимо, рассчитывая сесть на спинку стула. Мне плевать, будь он даже самым добрым существом во всей вселенной, когда нечто, не спрашивая моего согласия, появляется в опасной близости от моего ребенка, я буду это нечто уничтожать и пресекать угрозу. Если этому... существу... — ситха на мгновение перекосило от ненависти, — так уж сильно хотелось облагодетельствовать нас, смертных, — в золотых глазах мелькнуло что-то непонятное, странная ирония, — то он мог дать знать об этом желании своему хозяину, а тот мог подойти и спросить разрешения. Так что в данной ситуации виной всему стало не недопонимание, как сокрушался мистер Дамблдор, а банальное хамство и вопиющая невоспитанность. Диппет задумчиво покивал, портреты зашушукались еще активнее. Виктор отметил, что прибавился еще один зритель — высокий мужчина с длинными гладкими темными волосами, падающими на плечи, одетый очень старомодно, в одежды минимум тысячелетней давности, узколицый, белокожий, с необыкновенно живыми и умными черными глазами. Он стоял в стороне от остальных портретов, прячась в тени какого-то цветущего куста, изображенного в качестве фона, машинально теребя иногда пальцами серебряный медальон, висящий на толстой цепочке. Сверкнуло несколько мелких изумрудов, и Виктор понял, кто это. Слизерин собственной персоной. Ну надо же, как интересно! — Что ж, — очнулся от размышлений Армандо, — теперь мне все стало гораздо понятнее. Со своей стороны приношу вам извинения, ведь мистер Дамблдор является одним из моих подчиненных. Могу вас уверить, я проведу разъяснительную беседу. Надеюсь, данный инцидент не создал у вас превратное мнение о Хогвартсе. Виктор признательно наклонил голову: — Ну что вы... Я о детище Основателей слышал только самое лучшее. Это радует, поскольку мой сын пойдет учиться именно сюда. — Вы хотите составить контракт? — В этом нет нужды, он уже давно составлен, — пожал плечами ситх. — Как и положено потомку Основателей, Марволо станет учеником, скорее всего, Слизерина. — Вы уверены? — улыбнулся Армандо. — Иногда на распределении бывают казусы. Виктор тихо рассмеялся, отмечая краем глаза, что Слизерин с интересом подался вперед, прислушиваясь. — Более чем. С его характером... Кроме того, где ж еще учиться потомку Мраксов? Армандо вскинул голову, молниеносно прокручивая в голове информацию, связанную с Мраксами. Младший дом рода Слизерин, родовые таланты... упадок, вырождение... Однако! С чего бы это магику (а Диппет видел это ясно и четко) связываться с практически отверженными? Значит, что-то осталось в их крови, что привлекло представителя неведомой волшебной расы? А вот кто именно привлек его внимание, и так ясно. Меропа. Девушка в Хогвартс не ходила, в отличие от ее брата и отца, Армандо ее не видел, сказать ничего определенного о ней не мог. Но, судя по всему, мозги у нее были, раз она сумела каким-то образом женить на себе магика. — Мраксы... Значит, ваша супруга — Меропа Мракс? Слизерин на картине подался вперед, крепко сжав в волнении медальон, остальные портреты едва не вываливались из рам, с таким вниманием они вслушивались в каждое произносимое слово. — Да. Наш брак был, к моему глубочайшему сожалению, очень коротким. Всего лишь год, но это время я буду вспоминать как необыкновенно счастливое... Диппет бросил взгляд на черный браслет, выглядывающий из-под рукава, и слегка наклонил голову: — Примите мои соболезнования. — Благодарю. — Что ж... раз Контракт заключен, буду рад видеть вашего сына в этих стенах. Думаю, малыш еще потрясет магический мир... — Несомненно, — слегка улыбнулся Виктор. — Марволо — просто сгусток достоинств, достойный наследник знаменитых предков. Думаю, факультет Слизерин будет им гордиться. — Замечательно. Потратив еще пару минут на вежливые расшаркивания, оба встали, и Виктор откланялся. Слизерин, не выдержав, подошел ближе, что-то обдумывая. Дождавшись ухода гостя, он метнулся куда-то в сторону, исчезнув с картины. Виктор прошел уже половину пути, когда его остановил тихий голос и едва уловимое движение на фоне пейзажа. — Лорд Сит-ари? Виктор быстро огляделся, убедившись, что никого поблизости нет, после чего поставил щиты и обратил внимание на неожиданного собеседника. — Лорд Слизерин, не так ли? — Именно, — слегка усмехнулся тот. — Не хочу показаться навязчивым... — Сегодня в гостиной повесят картину. Пейзаж или натюрморт? — Натюрморт. — Хорошо. Бывший Бург Остер, знаете такой? Глаза Салазара на секунду округлились: — О! — Именно. Я открою вам проход. Кивнув, Виктор снял щиты и невозмутимо пошел дальше, провожаемый задумчивым взглядом нарисованного мага. Выйдя за пределы защиты, ситх осмотрелся, постоял немного, любуясь зимним пейзажем, и скользнул свозь пространство на Косую аллею. Надо выбрать натюрморт поаппетитнее.

***

Здоровенная картина (самая большая, что нашлась) диссонировала с обстановкой, но ситху было плевать. Слизерину — тем более. Появившийся ближе к вечеру маг неторопливо огляделся, потыкал пальцем какой-то экзотический фрукт и вежливо раскланялся с хозяином, пожирая взглядом играющего на полу, покрытом толстым ковром и пушистыми шкурами, маленького темноволосого мальчика. Марволо, поглощенный процессом игры с металлической змейкой, не обращал ни на что внимания. Он ползал по шкурам, азартно шипел и таскал игрушку за хвост. На узком лице мага, наблюдающего с картины, все шире расплывалась довольная улыбка. — Милый малыш... — И не говорите, — ухмыльнулся зашипевший Виктор. Салазар обратил к нему горящий радостью взгляд: — У вас тоже имеется этот дар? — Да. Слизерин прошелся по картине, машинально цапнув краснобокое яблоко. Ситх, развалившийся в кресле, наблюдал за напряженно размышляющим о чем-то магом. — Кто вы? — Слизерин отложил яблоко, пытливо вглядываясь в золотые глаза. — Вы ведь истинный, не так ли? Виктор улыбнулся, сверкнув слишком длинными для человека клыками. — Вы не вампир, у тех два, а не четыре клыка, не оборотень, не... — Я первый представитель моего вида на этой планете, — прервал размышления мага Виктор. — И пока что единственный. — Дитя? — Он пошел в мать. — Ясно... а... — Марволо — настоящее чудо Магии. Благодаря жертве Меропы в нем полностью обновлена кровь рода, проснулись все дары, есть личные способности. Он будет великим магом, в этом я уверен. Салазар на мгновение закрыл глаза, сжав кулаки. — Отрадно это слышать. Я уж было решил, что все мои потомки вымерли... — Нет. — Почему вы ополчились на этого... Дамблдора? — испытующе прищурился Слизерин. — Я же вижу, дело не только в фениксе. — Не люблю, — золотые глаза на миг окутались алой паутиной, — когда на моих родных строят планы всякие... отбросы. — Вот как... — понимающе протянул Салазар. — Что вы предпримете? Ситх ухмыльнулся, проведя пальцами по горлу, и нарисованный маг довольно оскалился, сверкнув изогнутыми, как у гадюки, тонкими клыками. — Удачной охоты и приятного аппетита.

***

Сидящий в массивном, покрытом вычурной резьбой кресле средних лет мужчина небрежно откинул за спину прядь золотых волос, с любопытством уставившись на простое, запечатанное прекрасно известным ему знаком, письмо. Привычно проверив послание на различного рода неприятные сюрпризы, маг распечатал конверт и погрузился в чтение. По мере чтения брови его все больше сходились на переносице, а голубые, ясные, как безоблачное небо, глаза стали сереть — признак надвигающегося бешенства. Недовольно выдохнув, маг посидел пару минут, успокаивая нервы, после чего принялся внимательно перечитывать письмо, отмечая интересные моменты. — Вот как! — выдохнул он, встряхивая головой. — Как забавно! Проверим... Холеная рука отбросила послание на стол, сверкнул перстень с гербом. Маг выпрямился, демонстрируя армейскую выправку, запахнул роскошный халат и направился в портретную галлерею. Такие новости следовало обсудить, и немедленно. *«Mea culpa» (рус. «моя вина»), «mea maxima culpa» (рус. «моя величайшая вина») — формула покаяния и исповеди в религиозном обряде католиков с XI века.